Звездопад, желанный
Эли, трансформировался в соавторские слова.
Вечер того же дня - Ну все, Паша, иди домой. Нет. Никаких "еще один поцелуй". Иди, я прошу тебя. Ты же наказан. Забыл? Ну чего ты, дурачок, отвернулся, - потрепала по голове. - Я же о тебе беспокоюсь. Вернешься поздно - отец еще добавит. Завтра увидимся. Как договорились. Я зайду в 10, пойдем в парк заниматься. И чтобы никаких поцелуев, пока курсовую не напишешь, - погрозила пальцем и, не сдержавшись, улыбнулась.
Чмокнула Пашку в щеку, вытолкала за дверь. Щелкнула замком. Летая мыслями в воспоминаниях, вздыхаю и медленно иду в свою комнату. Перед глазами стоит Олег Федорович с ремнем в руке и Пашка, зажатый у него между ног.
Пашкин отец давно грозился выпороть при мне. Но то были угрозы. И сегодня, думала, позвали, чтобы в очередной раз припугнуть его. Не ожидала увидеть такое. Смотрела завороженно, не отрываясь. Опомнилась только в самом конце. Отвернулась. Понимала: стыдно ему, больно. Да и мне совестно было смотреть. Покраснела не меньше Пашки и дышалось с трудом.
Почему? Почему я на это смотрела? Понравилось? Нет. Конечно, нет. Как такое может нравиться?
Но влекло какое-то незнакомое чувство, сладко разливаясь в груди.
Ах, Пашка, Пашка. Чудо ты мое ненаглядное.
26 июня Как и договорились, сидим, занимаемся в парке. На последней лавочке, в тихом уголке, вдали от суеты. Нас почти не видно за пышной зеленью кустов сирени.
- Ксюш, давай сделаем перерыв, я устал, - ноет Пашка.
- Мы только час занимаемся.
- Ксюш, ну пожалуйста, - смотрит жалостливыми глазами. - Погода хорошая, Солнце. Жарко! Пойдем, мороженое купим. Твое любимое - крем-брюле.
Не могу устоять от такого предложения. От предвкушения вкусной прохлады слюнки текут.
Коварный план Пашки сработал. Вместо того, чтобы купить мороженое в киоске, затащил в кафе. Понятное дело, мороженым это не ограничилось. Кофе и песочная корзиночка с большой кремовой розочкой завершают трапезу.
Речи о занятиях после столь сытного перекуса нет.
Гуляем по парку. Подошли к своей заветной скамейке. Пашка схватил и посадил на колени, нашептывает на ушко нежные слова, целует в перерывах. Только бы не заниматься...
Так незаметно проходит день.
Следующие несколько пролетают, а мыслей о курсовой никаких. Походы в кино, на речку, прогулки все в том же парке...
С утра еще удается заставить Пашку заниматься. Но это быстро сменяется на более приятное времяпрепровождение.
Дома Пашка делает вид, что ужасно устает от занятий целыми днями. Мама старается накормить повкуснее бедного сыночка. Освободить от обязанностей по дому - сама сделаю, а ты отдохни. Пашка и рад стараться.
Неизвестно, чем бы это закончилось...
30 июня - Привет, пап.
Встреча в центре города с отцом за поеданием очередного мороженого была неожиданной.
- Ого! Вы что тут делаете, молодежь? Заниматься же должны вроде как?
- Да это... - мнется Пашка. - У нас это... Перерыв.
Капля шоколадного мороженого падает на горячий асфальт.
- Ты смотри у меня... Осталось два дня. Не будет курсовой - так всыплю, неделю на животе спать будешь и до конца каникул из дома не выпущу.
Посмотрел на меня. Я от ужаса застыла, как статуя, с вафельным стаканчиком любимого крем-брюле.
Олег Федорович подобрел, однако.
- Ксюш, как дела у нашего обалдуя? Много уже сделали?
Опускаю глаза. Чувствую, как начинают гореть щеки.
- Да, Олег Федорович. Чуть-чуть совсем осталось. Постараемся успеть, - говорю еле слышно.
- Уж постарайтесь. Всего хорошего. И не увлекайтесь перерывом.
- Фу ты. Ну и влипли, - проводил взглядом отца Пашка.
Быстро проглотив мороженое, командую:
- А ну быстро домой ко мне.
- Ксюш, ты чего?- усмехается Павел.
- Будешь заниматься дома. Там ничего не отвлекает. Два дня осталось, а мы и половину не сделали. Живо домой, - слегка ударила Пашку по плечу.
- Ну, Ксю. Ты чего разошлась-то?
- Лентяй. Оболтус. Только посмей мне за эти два дня отлынивать и перерывы устраивать... - бросаю в сердцах. - Выдеру!
- То есть как выдерешь?- перестает посмеиваться Пашка.
- Ремнем. Не так, конечно, как твой отец, но все равно будет больно. Это я тебе обещаю.
1 июля Даже дома Пашка так и норовит отлынить от дела. То ему жарко, то пить хочет, то устал, то готов за пивом убежать. Только смотри за ним.
- Паш. Я ведь серьезно. Еще одно слово не по делу, и я пойду за папиным ремнем. Учти. Я не шучу.
Терпение уже на пределе. Нервничаю, а ему все равно, спокойный, как будто не его пороть будут. Как так можно? Я за него переживаю больше, чем он за себя. Хожу по комнате, размышляю. Сложила руки на груди, брови нахмурила.
- Не успеем. Конечно не успеем. Столько дней потеряли.
Смотрю на Пашку, усердно уткнувшегося в ноутбук. Если разобраться, не только он виноват. Отец его меня попросил помочь сыну. Надеется. А я? По-моему, мы вместе заслуживаем порку.
Представила, как в очередной раз изворачивается, виляет попой орущий, в слезах Пашка. А я стою у двери, скромно опустив глаза, ожидая своей очереди получения ремня на пашкином диване.
Нет, я знаю, такого, конечно, не будет, - продолжаю мысленно рассуждать. - Хотя я не меньше Пашки заслуживаю порку. Вот же лентяй, и меня соблазнил.
- Эй, Ксюша. Ты о чем задумалась? Зову, зову тебя.
- Ну что? Горе ты мое луковое.
- Я больше не могу. Голова не соображает.
- Показывай, что тут у тебя? Паш, ты о чем думал, когда писал? - рука возмущенно тычет в экран. - Смотри, одни ошибки.
- О тебе думал, - подлизывается Пашка.
Схватил за талию, придвинул к себе.
- Ты лучше о заднице своей подумай. Все. Мое терпение лопнуло. Я за ремнем.
- Не пущу, - Пашка озорно улыбается.
- А действительно. Чего ходить? Вон у тебя какой. Снимай, - строго приказываю, слегка повышая голос.
- Ты что серьезно? - все еще не может поверить Пашка.
- Я не шучу. Или я тебя порю или сейчас же иду к твоему отцу. Выбирай.
Пашка враз стал серьезным. Вскочил со стула. Смотрит в мои строгие глаза. Понял - не шучу. Получить от отца ой как не хочется. А я что? Думает, девчонка, силы-то нет, я же худенькая. Ну а без штанов передо мной... Так все равно уже видела. Смотрит, юбочка на мне коротенькая, ухмыльнулся - как между ног зажимать буду?
Пашка снимает ремень и протягивает. Пока спускает джинсы с трусами, складываю ремень вдвое, пытаюсь взять поудобнее. Как же это делается? Вроде так держал Олег Федорович. Непривычно, руки слегка дрожат. Пашка уже в нужной позе. Лицо залилось краской. Непросто так вот стоять с голой задницей перед своей девушкой в ожидании получить от нее ремня. Смотрю на него - жалко. Встаю напротив попы и не думая зажимать между ног. Самой страшно. Замахнулась несильно. Ударила неумело.
- Ай,- вскрикивает Пашка, - больно.
Вздрогнула. Неужели больно? Не сильно же ударила. От волнения говорю построже:
- А ты как думал? Я предупреждала - будет больно.
- Ой, - снова вскрикивает Пашка. Понятно, что не от боли, а чтобы разжалобить.
Я между тем приноравливаюсь. Вхожу во вкус. Удары становятся сильнее и резче.
- Аииййййй, - хватается рукой за попу Пашка.
Ничего не говорю, даю растереть пострадавшее место. Я же не отец. Он бы точно не позволил такого.
Попа начинает розоветь. Следующий удар приходится ребром ремня.
- Аааааааааааа, - еле сдерживает себя Пашка, чтобы не вскочить.
В испуге бросаю ремень на диван, выбегаю из дома на улицу.
Ну как же я так? Неумеха. Со всей силы получилось. Бедненький мой зайка.
Через пару минут и Пашка выходит. Оделся уже. Ремень на полагающемся ему месте. Обнимает за плечи.
- Ксю, ну не плачь. Ну чего ты?
- Глупенький, знаешь как мне жалко тебя?
- Ну не надо. Мне и не больно вовсе,- хорохорится Пашка и машинально хватается рукой за попу, а другой еще крепче прижимает к себе. - Ну все. Все. Успокойся. Успеем. Допишем. Обещаю.
Прижимаюсь к нему. Я его ремнем по попе, а он меня успокаивает. Да я сама допишу эту курсовую, лишь бы только не видеть снова как отец пороть Пашку будет...