Отправлено: 30.10.21 20:09. Заголовок: По ту сторону радуги. Автор МК

По ту сторону радуги


Маргарет встречала пятницу: жарила оладьи из цветной капусты, запивая пряный аромат красным чилийским, пританцовывала под ритмы бесподобного Диззи, выдавая сиреневый лонгслив за расшитое пайетками концертное платье-дождь, а радужную смётку - за стойку микрофона Элвиса. Яркое закатное солнце играло на стеклянных фасадах и прячущихся за ними фарфоровых чашках, придавая их ослепительной белизне золотое свечение. Кухня, наполненная теплом и светом, пахла корицей и мёдом; аппетитно шкварчали под прессом гриля стейки, разбуженная ледяной водой зелень отдавала ансамбль свежести общему колориту предваряющего выходные вечера.
Маргарет откинула клетчатую занавеску, открыла окно, впустив внутрь настырный сентябрьский ветерок; прикрыв глаза, глубоко затянулась тонкой сигаретой.

-Где он?! - музыка оборвалась на полутоне. Резкий хрипловатый голос словно обличительная трещина расколол уютное пространство, подвесив в воздухе тревожные нотки.
-Рихард! Ну нельзя же так пугать! - Маргарет улыбнулась мужу.
Рихард выхватил у неё сигарету, выбросил в окно, резко задернул штору.
-Не кури дома! Сколько повторять? Где Макс?
С угрюмого лица с впалыми щеками на неё смотрели волчьи глаза. Маргарет знала этот взгляд слишком хорошо.
-Наверху. Да что случилось? Рихард!
Но мужчина уже не слышал ее. Перепрыгивая через две ступеньки, он в считанные минуты оказался перед дверью комнаты их пятнадцатилетнего сына, украшенной красноречивой надписью «Не входить. Опасная зона»

Макс полулежал в компьютерном кресле, закинув ноги на стол; глаза были закрыты, лицо выражало абсолютное спокойствие, хоть из наушников и вырывались скрежещущие звуки электрогитары. Он слышал, как отец ворвался в комнату, с грохотом распахнув дверь, и когда тот резко выдернул шнур питания плейера из розетки, нехотя открыл глаза.

-Ну и зачем? - Макс, давно привыкший к отцовской бесцеремонности, говорил сдержанно, но твёрдо.
-Смени тон, сопляк, иначе прямо сейчас начнём учиться хорошим манерам.
Подросток, надув щеки, шумно выдохнул, убрал ноги со стола. Рихард тут же швырнул на освободившееся место два листа с текстом и черно-белыми картинками.
-Как ты это объяснишь?
Макс подкатился ближе к столу, взял распечатки, пробежался глазами по написанному, брезгливо бросил листы на прежнее место.
-Понятия не имею, это не моё.
Нагловатый взгляд сына окончательно взбесил Рихарда.
-А что ты на это скажешь? - он вынул из внутреннего кармана куртки стопку цветных фотографий и положил их поверх листов, выжидающе глядя на мальчишку.
Макс нехотя взял фотографии, просматривал одну за одной, и лицо его из надменно-равнодушного постепенно принимало выражение сначала недоумения, потом растерянности, потом безотчетного страха. Он отбросил снимки и отпрянул, как будто глянцевая бумага обожгла ему руки.
-Пап, это не я, честно, - Макс испуганно смотрел на отца, - не я, не я это, т-то есть я…но…но это не я сделал, правда.
-За мной, - тихо скомандовал Рихард.

Маргарет поднялась наверх почти сразу за мужем и стояла возле двери, прислушиваясь к разговору. Когда Рихард показался на пороге, она преградила ему дорогу.
-Что случилось? Объясни же, наконец!
Мужчина отодвинул жену в сторону и, наклонясь к ее лицу, сквозь зубы процедил:
-Ты даже не представляешь, какое чудовище мы вырастили.
От ледяного взгляда Маргарет стало не по себе. Она молча смотрела вслед решительно спускающемуся по лестнице мужу, и обречено плетущемуся за ним Максу.

В просторную комнату цокольного этажа, расположенную между гаражом и бойлерной, где Рихард занимался копчением мяса и рыбы, он приводил сына не часто, в исключительных случаях, но всё-таки приводил и запирал дверь изнутри, чтобы глухое изолированное помещение поглотило крики мальчишки, скрыв их от слуха излишне чувствительной Маргарет и не в меру любопытных соседей.
Со временем Макс научился терпеть и даже как-то свыкся с мыслью о неизбежности болезненных наказаний, но все равно по несколько дней после порки не мог смотреть отцу в глаза, всякий раз ощущая краску стыда на своих щеках за необходимость раздеваться, за слёзы, за унизительные, абсолютно не действующие на отца просьбы пожалеть.

Рихард прикрыл дверь, повернул ключ в замке на два оборота, вынул его и убрал в карман.
Макс нервно передернул плечами.
-Папа, послушай меня, пожалуйста, выслушай, я все объясню, - мальчишка заговорил быстро, но тихо, умоляюще глядя на отца и отступая назад.
-Нет, сынок, сегодня не будет никаких разговоров и объяснений. Есть вещи, о которых и говорить не надо, ты должен их понимать просто потому, что ты человек, разумное существо. А раз у тебя нет этого понимания, я буду тебя бить, чтобы ты на себе почувствовал боль, которую причинял и получал от этого удовольствие, судя по всему.
Макс сделал ещё несколько маленьких шагов назад. Он тряс головой, растерянно шаря глазами по комнате, словно призывая в свидетели выкрашенные в зелёный пустые стены.
-Да нет же, нет! - он говорил почти шепотом, - все не так, не так.
Рихард был абсолютно спокоен. Злость и раздражение ушли, оставив лишь твёрдую уверенность в том, что сын должен получить этот урок, иначе дальше будет только хуже.
Он ударил мальчишку по лицу.
-Хватит! Будь мужчиной и умей отвечать за свои поступки!
Пощечина вышла легкой, предупредительной, и в сознании Макса, почувствовавшего не столько боль, сколько какую-то насмешку, словно что-то треснуло; подняв глаза, он встретился с твёрдым холодным отцовским взглядом и, не успев ничего сказать, получил удар, от которого во рту появился солоноватый привкус. Следующий сбил с ног, но Рихард не останавливался: дав мальчишке время подняться и немного отдышаться, снова наотмашь бил, с ледяным спокойствием наблюдая за сыном. Тот падал, поднимался, размазывая по щекам слезы, сочащуюся из разбитой губы кровь, снова вставал перед отцом, по-щенячьи заискивающе глядя ему в глаза, тщетно пытался что-то говорить в своё оправдание, выдавая лишь нечленораздельные звуки, снова падал и снова поднимался на ноги. После очередного удара Макс смог подняться только на колени, закрыл лицо руками, тяжело дышал, дрожа всем телом.
Рихард присел перед сыном на корточки, отвёл его руки, приподнял голову за подбородок и осмотрел лицо.
-Поднимайся, мы ещё не закончили.
Макс зажмурил глаза и заскулил.
-Хватит, пожалуйста, я не виноват…
Тяжелый тупой удар в скулу гулом отозвался в голове.
«Почему так темно?», - мелькнула беспокойная мысль.

Маргарет, прислонившись к перилам, долго стояла перед комнатой сына. После слов мужа ей казалось, что красная табличка пульсирует и моргает как аварийная кнопка, не хватает только сирены и голоса, монотонно повторяющего «Опасно! Опасно!» Наконец, собравшись, она осторожно толкнула дверь кончиками пальцев, как если бы та была горячей, и вошла внутрь.
Римские шторы, по обыкновению, прикрывали окно наполовину - Макс не любил яркого света; на подушке, нахлобученный скомканным одеялом, грустил мистер Бак - потрепанная плюшевая имитация бассет-хаунда, с которой мальчишка не расставался с самого детства; куча одежды в кресле - так и не разобранной после стирки, хоть Маргарет и просила об этом ещё три дня назад. Она машинально подобрала с пола футболку, подошла к столу и застыла на несколько секунд, спустя которые медленно опустилась на стул. Маргарет растерянно перебирала оставленные Рихардом фотографии и не верила своим глазам; проводя по ним пальцами, словно желая убедиться, что изображение нереально, что вот сейчас она сотрёт верхний слой, а под ним - совсем другая картинка, что она просто что-то напутала и что это происходит не с ней, женщина чувствовала, как воздух в комнате стал вдруг осязаемо удушливым, из-за чего по щекам заструились слёзы, а к горлу подкатил ком. Со снимков на неё смотрел Макс; улыбаясь, он держал в одной руке окровавленный нож, а другой приподнимал от земли за холку мертвого пса с перерезанным горлом.
Сознание отказывалось верить в происходящее, все пятнадцать последних лет стремительным вихрем воспоминаний проносились перед Маргарет, и ни за одно из них она не могла зацепиться, чтобы получить ответ на свой вопрос: как он мог такое сделать? Это же ее Макс: добрый, ласковый, вчера ещё ребёнок, а сегодня - почти юноша, хоть и все ещё смешной и немного неуклюжий, с острыми ключицами, взъерошенной копной каштановых волос и мягким взглядом лучистых глаз цвета охры. Как же он мог? «Как же ты мог, Макс??!!» - Маргарет вдруг почувствовала себя древней обессилившей старухой, внутри у которой пусто и холодно; все, чем она дорожила, что было для неё важным и ценным, стало вдруг нелепым и бессмысленным. С трудом поднявшись со стула, она сгребла в кучу фотографии и вышла из комнаты.

Макс открыл глаза и несколько секунд смотрел перед собой, соображая, где находится. В той же комнате цокольного этажа он лежал на животе на застеленном покрывалом плетённом садовом диване. Глаза остановились на валяющейся в двух шагах одежде; обратившись в ощущения, он понял, что на нем действительно ничего нет. Отец раздел его. От этой мысли стало не по себе.
Очень хотелось пить. Сглотнув, мальчишка с трудом провёл языком по пересохшим, стянутым тонкой коркой запекшейся крови губам. Приподнявшись на локтях, он хотел, было, встать с дивана, но вместо этого оказался на полу, не сразу поняв, что его правая нога привязана к краю подлокотника чем-то тонким но прочным, моментально врезавшимся в кожу. На грохот в комнату вошёл Рихард. Он присел перед сыном на корточки, покачивая сложенным вчетверо ремнём.
-Ну что, продолжим?
Макс уткнулся лбом в скрещенные руки, он оказался в полуподвешенном положении и отчётливо понимал, что сменить унизительную позу не получится, а значит, придётся терпеть.
Рихард поднялся и не спеша скрутил ремень, оставив свободным конец с пряжкой.
Мальчишка заплакал - громко, по-детски горько и безнадёжно; сквозь слёзы едва различимо слышалось «Не надо, я больше не буду».
-Очень на это надеюсь, - Рихард размахнулся, ударил, вложив достаточную силу; отпечатавшийся на коже розоватый прямоугольник мгновенно налился синевой. Макс дернулся, на секунду затих, как будто набирая в легкие воздуха для крика, который не заставил себя ждать и в следующий момент глухо разбился о стену лишенного акустики помещения.
Рихард не спешил, наносил удары размеренно, давая мальчишке возможность прочувствовать всю гамму боли, наблюдая, как он напряжённо вскидывается, вскрикивает, уводит тело в сторону, пытаясь стряхнуть ее, и, наконец, затихает, подвывая, тяжело, прерывисто дыша и время от времени судорожно сглатывая.

Маргарет спустилась вниз, вошла в кухню и обвела ее глазами. Обещавший быть приятным вечер превратился в спектакль по написанному кем-то насмешливым и безжалостным сценарию, сценарию, который она не хотела и не могла принять, как не хотела ни играть в этом спектакле, ни быть его зрителем. Давно остывшие стейки, чуть увядшая зелень, остатки чилийского на дне хрусталя - все осталось где-то там, за пределами этого театра абсурда, который, как по щелчку пальцами, перечеркнул всю ее жизнь.
Маргарет открыла окно и закурила, обернувшись на шаги вошедшего мужа. Одиночный «бом» заставил ее перевести взгляд на старенькие, оставшиеся на память от бабушки, настенные ходики: половина одиннадцатого.
Молчание тяготило.
-Ты бил его?
Рихард устало откинулся к стене.
-Бил. А как по-другому до него донести?
-Нннет, нннет, - Маргарет растерянно закачала головой, - я ничего, ничего, - слёзы вновь хлынули из ее глаз. Она вытирала их полотенцем, то и дело поднося его к лицу, но все равно не успевала, и тушь чёрными струйками стекала по щекам. - Я не верю, он не мог! Рихард, откуда эти фото? Кто их сделал? Зачем?Может, это какая-то чудовищная ошибка?
-Охранник на въезде передал, кто-то оставил ему конверт для меня с фотографиями и распечаткой переписки. Никакой ошибки, Маргарет. Это же собака Ростовских из восемнадцатого дома, пропала пару недель назад, они ещё расклеивали объявления по всему посёлку. А фото примерно тогда и сделано, на нем дата стоит. Так что все сходится, придётся поверить.

Утром Маргарет осторожно постучала в комнату сына. Не дождавшись ответа, она вошла, поставила на стол чашку с чаем и тарелку с политыми шоколадным сиропом блинчиками.
-Сынок, поешь, - женщина присела на кровать, осторожно тронув мальчишку за плечо. Отвернувшись к стене и натянув одеяло почти до самых ушей, Макс, похоже, действительно спал. От прикосновения он поморщился и промычал что-то не внятное.
Маргарет отдернула руку и какое-то время сидела, молча глядя на сына и вслушиваясь в его дыхание. Днём она ещё раза три или четыре заходила в комнату; Макс по-прежнему лежал, отвернувшись к стене, еда так и осталась не тронутой.

Весь день Рихард провёл на участке: косил пожухлый газон, срезал высохшие стебли цветов, сгребал траву и опавшие листья, подметал дорожки; заходя в дом на несколько минут в перерывах между работой выпить воды, старался не встречаться глазами с женой, всячески избегал разговоров.
-Как мы будем теперь жить, Рихард? - к вечеру Маргарет не выдержала висевшего в воздухе напряжения и за ужином всё-таки заговорила с мужем.
-Разберёмся, - буркнул тот, ниже наклоняясь к тарелке.
-Он не выходит из комнаты и ничего не ест, спит постоянно… или делает вид, что спит…
Рихард протянул руку, взял ладонь Маргарет в свою.
-Ничего страшного не случилось, поверь, я ещё пожалел его, надо бы ещё пару раз всыпать ему как следует. Да и на будущее построже.
На глаза Маргарет снова навернулись слёзы.
-Что же ты такое говоришь?
Мужчине не хотелось продолжать этот разговор.
-Я сегодня лягу пораньше, - он поставил тарелку в раковину и вышел из кухни, оставив жену в одиночестве.

Маргарет мыла посуду, едва слышно напевая «Ne Me Quitte Pas», слушая мягкий шорох вечернего дождя, думая о чём-то старом и давно забытом, произошедшем даже не с ней, а с кем-то другим, где-то далеко, на другом конце света. Внезапный порыв ветра распахнул, видимо, неплотно прикрытое окно, клетчатая штора вздыбилась парусом; мокрая тарелка выскользнула из рук и, ударяясь о дно раковины, раскололась пополам, издав пронзительный дребезг, будто была сделана не из грубой керамики, а из тончайшего хрусталя. Маргарет держала в руках осколки, отчётливо понимая, что звук донёсся со второго этажа. Она быстро поднялась по лестнице и толкнула дверь в комнату сына: ледяной ветер с дождём ударил ей в лицо, едва не сбив с ног; женщина нашарила на стене выключатель, в ярком свете осколки разбитого стекла, покрывавшие стол и кое-где валявшиеся на полу, отражая разноцветные лампочки, заиграли радужным блеском.
-Макс! Ну, неужели ты не чувствуешь, как холодно? - Маргарет сдернула одеяло, пытаясь разбудить сына; с подушки, неуклюже перевернувшись, скатился мистер Бак, следом развалилась конструкция из завёрнутой в простынь одежды…
-Маааакс! - Маргарет закричала во всю мощь своих легких, сползла с кровати, опустившись перед ней на колени, плакала, сжимая разбросанные вещи, бессильно колотила кулаками по одеялу, - где же ты…

-Маргарет! Маргарет! Проснись! - Рихард аккуратно тряс жену за плечо.
Женщина открыла глаза, сначала непонимающе оглядывалась вокруг, потом облегченно выдохнула: «приснилось». Она поднялась и тихо прошла в комнату сына: Макс спал, безмятежно раскинувшись на кровати.


Утро понедельника, по ранней договорённости включенного в выходные, выдалось влажным и туманным. Рихард, выходя из посёлка, остановился у шлагбаума и постучал в окно пропускного пункта. Через несколько минут дверь приоткрылась и из неё, потирая глаза, высунулся заспанный охранник; кивнув, он скрылся за дверью, и бело-красная полоса медленно поползла вверх. Рихард пошёл вдоль по дороге, не особо задумываясь, куда хочет прийти.
Услышав «Доброе утро!», он поднял голову: по другой стороне навстречу ему, улыбаясь, шёл Ростовский, ведя на поводке маленькую пёструю собачонку.
Мужчина остановился, молча глядя на пса.
-А что, нашлась…?
-Беатриса? Нашлась, на следующий день и нашлась…
Ростовский говорил что-то ещё, видимо, озвучивая подробности, но Рихард уже не слышал его, развернувшись, он быстро зашагал обратно к шлагбауму и, подойдя, забарабанил в дверь охранной будки.
-Кто принёс фотографии? Кто?
Охранник непонимающе пучил на него рыбьи глаза, пытаясь что-то сказать, раздувал щеки, выпуская мешающий легким воздух, но ничего вразумительного так и не произнёс.
Рихард пошёл к дому, торопясь, скинул в прихожей обувь и плащ, поднялся на второй этаж и буквально влетел в комнату сына.
-Почему ты не сказал, что не делал этого?
Макс, наклонясь к столу, выкручивал винтики из пульта от стереосистемы; он повернулся к отцу, и тот невольно отвёл глаза.
-Я хотел сказать. Ты не слушал.
-Макс, ты пойми, - начал, было, Рихард.
Мальчишка развернулся к нему спиной.
-Выйди. Или я выйду. Из окна.


*****
На горизонте замаячила долговязая фигура.
«Черт! Дэн, как ты не вовремя!» - Макс свернул с основной дороги, рассчитывая остаться незамеченным.
-Эй! - раздалось вслед. Пришлось остановиться и ждать, когда Дэн подойдёт. Тот не спешил: вальяжной походкой, засунув руки в карманы брюк, он медленно приближался к Максу.
-Прячешься от меня? - Дэн был выше почти на голову, и теперь, самодовольно ухмылялся, глядя сверху вниз.
-Неделя ещё не прошла, мы вроде договорились после выходных?
-Ладно, три дня ещё жду, - Дэн порылся в рюкзаке и, достав оттуда стопку фотографий, развернул их веером перед Максом, - у меня все готово.
Макс досадливо передернулся, отвёл глаза.
-Успею.

 Отправлено: 02.01.22 15:01. Заголовок: :sm36:..