Отправлено: 23.06.17 20:32. Заголовок: Волчата

Волчата

В группе мойщиков Леха (в процессе "жизни" на улице его имя смешно и непонятно
трансформировалось в псевдовосточное прозвище "Ри") продержался чуть больше
года. Последний предводитель мальчишечьей ватаги Семен был благополучно заметен
ментами по делу об убитой пару месяцев назад трассовой шалаве. Взяли его менты
по отработке.

Подъехавшие тогда эцилопы собрали пацанов, весело и со смехом немного надавали
им пинков (не очень сильно, больше для проформы и поддержания должного порядка,
так как пацанов они в принципе знали и сами частенько мыли у них свои похожие на
голодных барракуд тачки).
К прибыльному бизнесу торговли женским телом категории "секондхенд"
шестнадцатилетний подросток не имел никакого отношения, но упокоившуюся с
пробитой головой и бутылкой из-под водки в заднице "Нинку-подлизу" знал. Семену
просто не повезло - со статистикой по раскрытиям грабежей и разбоев в начале
месяца у ментов было хреново, да и нераскрытое убийство проститутки висело на
отделе смертным грузом, и это надо было хоть чем-то крыть. Крепкий и рослый для
своего возраста подросток "показался" оперативникам похожим на описание
терроризировавшего близлежащий район грабителя. Семен после небезынтересно
проведенной в заботливых руках оперативников ночи дал несколько явок с повинной,
"показал" места совершения преступлений. То, что подозреваемый путался в улицах
и местах, где происходили нападения, следователя не смутило и не удивило
("...клея, г...дон малолетний, надо меньше нюхать"). А когда одна из терпил на
опознании (где обдерганный и неумытый мальчишка сидел между двумя вполне
благополучными и чистенькими пацанами) неуверенно протянула (она видела
рванувшего у нее серьги из ушей подонка сквозь слезы, со спины, бегущим темными
дворами при невероятно ярком звездном освещении): "да... вроде как и похож..." -
судьба Семы была окончательно и бесповоротно решена. В присутствии невнятного
бесплатного адвоката подросток подписал все необходимые бумаги и благополучно
отправился в СИЗО дожидаться суда.

Некоторое время оставшиеся без предводителя мальчишки работали при полной
анархии. Потом подъехали курирующие местных шалав и участок дороги бандиты.
Весело и со смехом надавали им пинков (не очень сильно, больше для проформы и
поддержания должного порядка, так как пацанов они в принципе знали и сами
частенько мыли у них свои похожие на голодных барракуд тачки). Неуверенно
оправдывающимся мальчишкам объяснили, кому и сколько надо платить, назначили
старшего, при помощи недвусмысленных жестов объяснили, что и в какой позе
сделают с теми, кто вздумает залупаться, забрали деньги за прошедший период
внеплановой работы (денег им показалось мало, и они поставили пацанов "на
счетчик").
На неуверенный вопрос: где тогда взять денег? - дали дельный, приближенный к
своему бизнесу совет: "а хоть жопами на трассе торгуйте...", после чего пожелали
растерянным мальчишкам удачи и уехали.
Поведение бандитов и ментов, а главное - результат их визитов оказались
настолько схожи по ощущениям, что Ри показалось, будто у него было "Дежа-вю"...
На мальчишечье счастье, сразу после отъезда бандитов ударил дождь, и на
следующий день, отмывая замызганные машины, деньги пацаны собрали быстро.

Все бы хорошо, но с Мишкой, взявшим, с легкой руки бандитов, управление их
придорожной мойкой, Ри находился в стойкой и непроходящей конфронтации. Глядя на
то, как еще недавно родная ему стая подростков все больше кучкуется возле нового
вождя, Ри задумался. Мишка был паренек слегка вроде как тугоплавкий, но крепкий,
хитрый, злопамятный и довольно жестокий. Кроме того его прямолинейные, без
изысков идеи были (как не странно) легко реализуемы и приносили определенный
успех. Но так уж получилось, что поджимать хвост перед козлами вроде Михи - Ри,
несмотря на юный возраст и субтильное телосложение, совсем не привык.

Поэтому, встав на отшибе от основной "стаи товарищей" и отработав день с одним
из пацанов, он собрал свое барахло, повесил рюкзак на спину, аккуратно свернул и
засунул глубоко в карман заработанные ими за день деньги, пожал руку
растерянному напарнику (тот набивался к Михе чуть ли не в адъютанты) и пошел в
направлении города. Вовка (как и следовало ожидать) недолго постоял, сложил "два
плюс два" и кинулся было к нему отбивать деньги. Но Ри, даже не бросая своего
груза, лениво опустил обе руки в карманы (где, как знали все пацаны, он носил
два дешевых, но отточенных до бритвенной остроты китайских пружинных ножа), и
мальчишка, резко затормозив вьетнамками, бледнея под веснушками, тявкнул что-то
вроде: "Ой! Ну зря ты так, Ри! Ой зря!", убежал. Как только Вовка скрылся из
вида, Ри повернул назад и, пробежав пару сотен метров, нырнул в кусты и засел на
заранее подготовленном месте. Минут через пятнадцать мимо него пробежал сам Миха
в сопровождении азартно сопящих пацанов. Ри, глядя им вслед, только грустно
покачал головой. Отсиживаясь в кустах, Ри в который раз порадовался, что бросил
курить (пару раз его эта пагубная привычка серьезно подводила). Наконец, в уже
накатывающихся сумерках мимо него прошли его недавние товарищи. Миха выглядел
злым и уставшим, глядя под ноги, сосредоточенно рубил тонким прутом головки
полевых цветов. А Вовка (у которого под глазом красовался свежий кровоподтек),
как и был, без майки, в одиночку тащивший полупустой бак для воды, выглядел и
вовсе затравленно. По всей видимости, пацану кинули "предьяву" на уведенные
деньги и, хотя всем было ясно, что ничего в той ситуации сделать мальчишка не
мог, злость и раздражение, которое кипело в его товарищах, однозначно должны
были излиться на голову и другие части тела их незадачливого напарника.

Выбирая, где отсидеться, Ри специально засел в очень "неудобном" на случай
возможных поисков месте. Здесь густой, непроходимой стеной росла похожая на
зеленое марево невероятно злая, жгущая, словно огонь, крапива. В свое укрытие
Ри, предусмотрительно переодевшийся в спортивные штаны и кофту, зашел со
стороны, обратной от дороги. Когда его бывшие товарищи остановились прямо
напротив его укрытия и азартно, словно что-то выискивая, закрутили головами, Ри
сжался, осторожно залег на землю и, стараясь не выдать себя щелчком, расстегнул
крепления камуфлированного рюкзака, чтобы его можно было сбросить в случае
"рывка из положения лежа". Сердце мальчишки заколотилось пулеметной дробью,
дыхание участилось, к щекам прилил жар: "Неужели заметили? Где-то
опарафинился..."

К счастью для беглеца, его опасения оказались напрасными. В этот день удача была
на его стороне, чего никак нельзя было сказать о его незадачливом преследователе
и напарнике.

Спустившийся от дороги Миха замер перед непроходимой зеленой стеной, чуть
постоял, а потом повернулся к пацанам и потерянно замершему в стороне Вовке:

- Во! То, что нужно! - даже со стороны было видно, что Миха заметно повеселел в
предвкушении готовящегося развлечения. - Давай! Бабки у того гондона отжать
зассал, так может хоть травы не испугаешься? Нарви стебельков... да побольше!

Собравшиеся пацаны встретили его предложение одобрительными смешками и колкими
замечаниями в сторону проштрафившегося мальчишки, обступили его полукругом.
Вовка вскинул было голову, словно собираясь что-то сказать, но, не встретив в
глазах своих товарищей сочувствия, опустил голову, смахнув рукой с ресниц
набежавшие слезы.

- Ну, долго еще ждать? - эти слова Миха процедил тихо, сквозь сжатые в злую
полоску губы. Один из пацанов несильно толкнул Вовку ладошкой между лопаток.
Мальчишка чуть шатнулся вперед, неуверенно потирая ладони.

- Стой!

Мальчишка вздрогнул, остановившись перед зеленой стеной, с надеждой оглянулся на
своего командира.

- Трусы снимай... а то еще обоссышься!

В ответ на такое заявление Вовка было вскинулся, но в этот момент стоящий за его
спиной белобрысый Юрка ловко сдернул шорты вместе с трусами пацану на щиколотки.
Чисто автоматически Вовка низко нагнулся на дрожащих от напряжения ногах,
хватаясь руками за пояс трусов, и тут стоявший рядом с Юркой пацан быстро
просунул свою ногу между ступней залетчика и, наступив на трусы, прижал их к
земле.

Находившийся сбоку Миха, скривив губы в злой усмешке, резко и сильно взмахнул
прутом... Тонкий, немного измочаленный кончик прута со звенящим свистом полоснул
оттопырившиеся худые ягодицы мальчишки. На белой, лишенной загара коже огненным
росчерком заалела тонкая, вспухающая болью полоса. С взвизгом, похожим на писк
раздавленного катком котенка, Вовка, словно подброшенный пружиной, выпрямился и,
взбрыкнув ногами, выскочил из прижатых к земле шорт и трусов прямо в качающуюся
зеленым огнем листву. Завертевшись вьюном в обжигающих листьях, мальчишка под
свист и веселый смех своих жестокосердных товарищей, шипя от боли, выскочил
назад, вздрагивая всем телом, потирая ладошками зудящий, даже на фоне обжигающей
крапивы, след от удара. Но ни сочувствия, ни прощения жалобно всхлипывающий
мальчишка от своих друзей не получил. Все происходящее вошедшие в раж пацаны
воспринимали как жестокую, но вполне допустимую по отношению к провинившемуся
товарищу забаву.

- Рви давай, нефик сопли пускать, а то еще добавлю! - Мишка, явно наслаждаясь
ситуацией и проявлением своей власти, устрашающе покачал размочаленным кончиком
гибкого прута прямо перед веснушчатым носом мальчишки. Вовка затравленно
оглянулся, чуть присел и зябко потянул руки к зеленым зарослям.

- Подожди! - Юрка быстро вытряхнул из скомканных шорт застиранные,
неопределенного цвета трусы, отбросил их ногой в сторону и протянул шорты
затравленному мальчишке, смущенно пояснив это неожиданное проявление сочувствия:

- Да он голыми руками полчаса копаться будет!

Согнувшись, потирая друг о друга зудящие после первого знакомства с крапивой
ноги, Вовка ломал у основания толстые, обжигающие, налитые злой жизненной силой
побеги, вздрагивая при неосторожных касаниях беспощадных к его страданиям
листьев.

Когда нарванная куча дошла мальчишке почти до колен, Миха, наконец, скомандовал:
- Хватит пока!

Взяв из дрожащих от боли и пугающей неизвестности ладошек скомканные шорты, Миха
поворошил кучу, выбрал стебель потолще, немного потрусил им в воздухе и
скомандовал нерешительно переминающемуся с ноги на ногу, отчаянно сопящему
мальчишке:

- Раком становись! - Миха возбужденно рубанул воздух рукой.

- Ну, Миха... Ребята... Ну, пожалуйста... я... я... - не докончив фразы, Вовка
захлебнулся тяжелым нервным всхлипом. Если он надеялся разжалобить своих
товарищей - то здорово ошибся. Плачущие в подобной ситуации мальчики сочувствия
у данной аудитории явно не вызывали. Со стороны обступивших его пацанов
последовали лживо-заботливые, насмешливо-глумливые советы: "Да ну, че тянешь!
Раком встал, по сраке получил и свободен! Мнешься, как целка! Сам виноват,
про...вать не будешь!"

Всхлипывая от накатывающего волнами страха и унижения, мальчишка медленно
наклонился, упираясь ладошками в коленки, немного оттопырив покрывшийся
пупырышками "гусиной кожи" зад. Взмахнув рукой, Миха попытался нанести сильный
удар по ожидавшему наказания заду, но стебель крапивы от резкого движения вдруг
переломился у основания и прокатился по руке и спине подростка.

- Вот... бля! ...твою... мать! - вскрикнул Миха, роняя стебель. - Ух, и злая
ссука!

- Пучком наверне надо! - подал голос один из мальчишек.

- Ща! Погоди... - Миха, быстро набиравший толстый пучок обжигающей листвы, со
злобой взглянул на согнувшегося мальчишку, как будто тот был виноват в его
ошибке.

- И вообще! На карачки стань!

Испуганный, желающий только того, чтобы этот унизительный кошмар как можно
скорее закончился, Вовка покорно опустился на четвереньки.

- Да на локти опустись, дебил! А жопу повыше подними!

Опускаясь на локти, Вовка торопливо зачастил:

- Да я же отдам деньги! Ведь фигня денег там... Завтра же отдам!

- Так я тебе говорил, чтобы ты за Ри смотрел, а ты его просрал, даже и не
заметил, что он валить собрался! А теперь этот урод думает, что он меня... нас
то есть - на...л! Ну, предупреждал же я тебя?

Вовка ткнулся лбом в сомкнутые локти, сводя тонкие крылья лопаток, еле слышно
шепнул мокрыми от слез губами:

- Предупреждал...

- Так и не обижайся!

С этими словами Миха высоко поднял толстый жгут крапивы и с силой обрушил жгучий
водопад из зеленых стеблей и листьев на выставленный зад мальчишки. Поза,
выбранная для наказания, была настолько же бесстыдной, насколько простой и
уязвимой. Разведенные в стороны ягодицы не могли обеспечить никакой защиты самым
нежным местам мальчишечьей анатомии, и, когда жгущие, словно огонь, стебли
зацепили самые сокровенные его места, Вовка завизжал, в отчаянии сжимая бедра.
Покрывшиеся волдырями, покрасневшие ягодицы жалобно вздрогнули под новым
сокрушительным напором "даров природы", и заливающийся слезами мальчишка с
жалобным криком опрокинулся на спину, подтягивая колени к груди, прикрывая
руками уязвленные части своего тела.

Такая демонстрация боязни боли и слабости вызвали только насмешки и
издевательские комментарии со стороны наблюдающих за экзекуцией мальчишек.
Только один из них, совсем мелкий неуверенно протянул: "Ребята, а может,
хватит?" - но сразу осекся, получив подзатыльник от стоящего рядом старшего
товарища. Прекращать только начавшееся развлечение вошедшая в азарт детская стая
точно не собиралась.

Затаившийся в зеленых зарослях Ри горько поджал губы. Вовку стало реально жалко.
Пацан он был неплохой, хоть и подался заносить хвосты за Михой. Теперь Ри
досадовал на себя, что взял эти долбаные деньги, нужно было оставить Вохе хотя
бы половину. "Хоть бы не обоссали... Совсем пацики с катушек съехали..."
Медленно, словно двигаясь в глубокой воде, мальчишка стянул с себя рюкзак, вынул
из бокового кармана прокаленный в огне, отливающий синими разводами шар крупного
подшипника, диаметром почти в полкулака. Чуть приподнявшись, щуря глаза прикинул
расстояние до Михи... но словно невидимая рука сжала готовую взметнуться кисть,
и тихий, похожий на перезвон колокольчика голос, казалось, шепнул в самое ухо:
"А оно тебе надо?"

Стоящий над сжавшимся в комок мальчишкой Миха опустил руку и с садистским
наслаждением медленно повел крапивой по дрожащему телу, словно рисуя на нем узор
боли. Вовка жалобно заскулил, закрутился на земле.

- Ну, б..., в натуре достал, так мы с ним до ночи провозимся. Отведя в сторону
руку с крапивным веником (полураздетые мальчишки подались в стороны от жгучих
листьев), Миха подошел к стоящему неподалеку полузаваленному дереву.

- Во! То, что надо! А ну... тащите его сюда.

Заигравшиеся в жестокую игру мальчишки ловко вздернули с земли растерянного, уже
начинающего впадать в панику и вдруг отчаянно закричавшего и начавшего
вырываться пацана, и потащили его к толстому, наклонно стоящему стволу.

- Верхом садите... да не так, а чтобы жопа вверху была, и рот ему заткните...
Задолбал он своими воплями!

Когда раздетый догола мальчишка оказался верхом на дереве, головой к земле, его
распаленные товарищи с быстротой и ловкостью, достойными лучшего применения,
плотно прижали ему руки и ноги к стволу. Один из пацанов протянул Михе тряпку,
тот скрутил ее в тугой жгут и попробовал просунуть Вовке в рот, сквозь плотно
сжатые зубы. Тот только замотал головой, а когда Миха прихватил ему нос и сильно
сильно зажал ноздри, не давая дышать, неожиданно открыл рот и, резко дернув
головой, цапнул Миху за палец.

- Ах ты... падла! - Миха сильно хлестнул мальчишку ладонью по щеке. - Кусается
он!
С трудом, пачкая побледневшее лицо мальчишки кровью, он все-таки просунул
веревку в рот полуоглушенному противнику, закрутил на затылке, завязывая узлом.
Пососал прокушенный палец и скомандовал обступившим его пацанам:

- А ну... два ремня дайте!

- Бить, что ли? - неуверенно спросил один из пацанов, вытягивая из петель
обрезанных джинсов потертый кожаный пояс.

- Нах... бить! Корявки его вяжите!

С некоторой заминкой и уже не так уверенно, стараясь не встречаться друг с
другом глазами, пацаны ремнями стянули под стволом руки и ноги мальчишки. Ствол
был довольно толстый, и раскорячившийся на нем мальчик выглядел донельзя уязвимо
и позорно. Как только ремни были затянуты, Миха, подхвативший с земли пучок
крапивы, стоя у Вовкиной головы, бормоча что-то вроде: "Кусается он! Падла... я
те... покажу, как кусаться", с почти бешеной яростью, азартно и все более
распаляясь, начал охаживать вздернутые и широко разведенные ягодицы жгучими
листьями вдоль и поперек, безжалостно атакуя не только бедра и растянутые почти
в горизонтальную линию худые половинки мальчишечьего зада, но и беззащитную,
сразу налившуюся воспаленной краснотой промежность.

От жгучих и влажно-тяжелых ударов мальчишка, сначала просто взвизгивавший, после
нескольких захлестов, пришедшихся между ягодиц, тонко завыл через засевший во
рту кляп, прогибаясь в спине, заерзал, словно пытаясь стянуть блестящее от боли
и напряжения тело с шершавого бревна. Через пару десятков секунд этой безумной
экзекуции по краям скрученного, засевшего во рту мальчишки жгута выступила пена.
Оживившиеся и вновь зашумевшие с началом истязания пацаны растерянно притихли, и
на несколько секунд в воздухе повис только звук глухих ударов и задавленный
кляпом вой поротого мальчишки.

Наконец, Юрка, словно разрывая всеобщее оцепенение, метнулся к Мишке и, раскинув
руки сильно толкнулся в него грудью, вклиниваясь между ним и раскоряченным на
стволе обнаженным, еще совсем по-детски гладким и от того еще более беззащитным
телом:

- Миха! Да ты что! Покалечишь ведь! Отобьешь ему там все нафик! Он же сейчас
вырубится!

Тяжело дышащий от злого возбуждения и проделанной работы Миха мутным взглядом -
от нереализованной до конца ярости - посмотрел на распростертые перед ним
конвульсивно вздрагивающие ягодицы, на бессильно растянувшегося на стволе
мальчишку, и тихо, и от того как-то особенно свирепо выдал:

- Да че с ним сделается? Мало того, что ничего доверить нельзя, ссыкливый как
девка, так еще и кусается как шалава плечевая... - подросток на секунду
замолчал, а потом, кривя губы, в злой усмешке продолжил:

- Я тому малохольному Ри хотел такой подарочек сделать, но и этому пойдет... как
по маслу.

C этими словами он толкнул в сторону рослого, но еще не набравшего силу и вес
противника в сторону, еще чуть наподдал неуступчивого Юрку плечом, уверенно,
по-хозяйски, даже не глядя на притихших пацанов, плюнул отчаянно скулящему,
мотавшему головой Вовке между ягодиц, указательным пальцем свободной руки
аккуратно размазал слюну по сжавшемуся отверстию, тряхнул веником из крапивы,
задирая повыше ткань и плотнее прижимая друг к другу зеленые сочные стебли,
примеряясь...

- Щас хвост у тебя будет - лучше чем у петуха...

Сбоку в голову Михи тупым, бильярдным стуком ударил отливающий синей чернотой
шар. Расстояние для броска было небольшим, и, хотя густая листва замедлила
движение "гасила", удар получился достаточно сильным и точным. Подшипник ударил
озверевшего подростка в скулу, чуть ниже виска. Голова Михи дернулась, как у
китайского болванчика, и он, комично ткнувшись носом в задранный перед ним зад,
рухнул на четвереньки, и, оглушено мотая головой, завалился набок.

- Мудаки вы, господа покемоны! - еле видимый среди зеленой листвы Ри медленно
выпрямился во весь рост, потирая обожженную крапивой кисть. - Он ведь не его
опускает, он всех вас сейчас опускает ниже плинтуса! Он же п...р, его к жопе как
магнитом тянет...

Пока его полураздетые товарищи нерешительно стояли перед зеленой преградой, Ри,
понимавший, что это их долго не удержит, медленно отступал назад.

Но его опасения оказались напрасными, думали мальчишки совсем о другом.

Юрка и подскочивший к нему малек, так несмело вступившийся за Вовку в самом
начале экзекуции, развязали стягивавшие руки и ноги мальчишки ремни, и Вовка,
поддерживаемый руками старающихся не встретиться с ним глазами товарищей,
медленно опустился на землю рядом со своим недавним палачом. Словно не замечая
боли в истерзанных ягодицах, паренек подтянул колени к груди, обхватил их
руками, а потом спрятал в ладонях заплаканное лицо. Стоящий возле него малек
вдруг протянул руку и с каким-то детским удивлением произнес: "Вов... а у тебя
вот здесь волосы совсем побелели..."
Собравшиеся в круг мальчишки потерянно молчали, глядя на отливающую серебром
седую прядь в еще недавно черных, как смола, волосах.

Медленно, словно боясь стряхнуть каплями набегавшую на подбородок кровь, Миха
поднялся на ноги, его ощутимо качнуло. Взгляд подростка наконец обрел
осмысленность, он смахнул кровь, бегущую из разбитой скулы, и открыл рот, словно
собираясь что-то сказать... Но не успел.

В этот момент Юрка чуть повернул голову, немного отступил от сжавшегося возле
его ног мальчишки, обвел глазами стоящих и высказал общую мысль.

- Знаешь, что... Миха... Иди-ка ты, наверно, на х...! Гандон... Пока цел...

Уж чего-чего, а чувства опасности и чувства ситуации у Михи было не отнять.
Между ним и дорогой стояла напряженная, не смотрящая на него стая. И это было
страшно. Не говоря ни слова, низложенный вожак повернулся и, не замечая
обжигающих прикосновений листвы, словно слепой, пошатываясь пошел прочь сквозь
жгучие заросли, едва не задев Ри плечом.

Проводив его взглядом, Ри медленно наклонился, поднимая с земли рюкзак, и замер,
услышав спокойный голос нового вожака группы:

- Деньги оставь...

Юрка присел на корточки и осторожно провел пальцами по седой пряди в волосах
вздрогнувшего от прикосновения, тихо плачущего мальчишки.

Ри вынул из кармана брюк деньги, швырнул под ноги пацанам туго свернутые бумажки
и, забрасывая на спину рюкзак, быстро пошел прочь, обходя мальчишек по большой
дуге.
И самому Ри, и сидящему на земле, плачущему от боли, унижения и пережитого ужаса
мальчишке, и стоящим вокруг пацанам было сейчас мучительно тяжело и стыдно,
каждому за свое. Но... стыдно было всем, а то, что со стыдом легче всего
бороться злостью и агрессией, Ри очень хорошо знал и сам. Поэтому он решил не
испытывать судьбу.
Кто-то из ребят осторожно и невесомо коснулся ладошкой спины сидящего мальчишки:
"Вов... у меня вот тут крем есть... он от ожогов..." - обступившие замершего на
земле мальчишку оживились, поляна зазвенела голосами детскими голосами: "И у
меня... есть тоже! Ну, пойдем! Че сидеть... больно наверное... помажешь и почти
сразу пройдет! Ну, Вовка! Да ну, все уже! Ну, не плачь..."
Двинувшись вдоль дороги, Ри на секунду оглянулся и с удивлением подумал, что
потерянных денег ему почему-то совсем не жалко