Применение телесных наказаний в воспитании подростков - насилие или неприятная необходимость?

...-- Серёжа, Серёженька, ну, пожалуйста, ну не надо ремня, -- дрожащим голосом протянул Дима и глаза его наполнились слезами. -- Ну, пожалуйста...
Но Сергей, к которому были обращены эти слова -- мальчик, лет четырнадцати, с тонкими чертами лица и со "сталью" в глазах, -- не обратил на них никакого внимания: он, не спеша, расстегнул свой брючный тёмно-коричневый ремень и сложил его вдвое:
-- Раньше надо было думать. Договорились: накажу, если урока не выучишь, -- он слегка шлёпнул ремнём по ладони левой руки. -- Ну-ка, снимай штаны.
-- Но Серёжечка, прости меня... Один раз, один разочек прости!
-- Прощу, конечно, -- спокойно ответил Сергей. -- Но сначала я тебя выпорю.
Он вновь шлёпнул ремнём по ладошке.
-- Ну, скорее, скорее; долго мне ждать?!
...Эта странная дружба началась примерно год назад: Сергей и Дима учились тогда -- как, впрочем и сейчас, -- в одном классе. Сергей был новичком в школе; однако, сразу выяснилось, что у него твёрдые знания по всем предметам и, в особенности, -- в точных науках. Дима же, в чей класс попал Сергей, всегда учился ни шатко, ни валко, в тот год явно начал переходить из слабеньких троечников в, уже, просто, отстающие. Юлия Сергеевна -- классная руководительница мальчиков, -- поручила Сергею "подтянуть товарища". Он, надо сказать, воспринял эту новость без особой радости, но отнёсся к своему новому заданию так же, как он относился вообще ко всему: то есть, очень ответственно.
Серёжа был мальчиком серьёзным; серьёзным не по годам. Его отец, офицер-десантник, погиб в одной из горячих точек; это наложило глубокий след на его душу, но, главное, -- Сергей вдруг ощутил себя единственным мужчиной в доме, в семье, где, кроме него, были женщины, -- мать и младшая сестра. Он понял, что должен быть примером; и ещё понял: всего ему придётся добиваться самому. Отсюда и его ответственность, как черта характера, его серьёзность, строгость.
Димка же, напротив, -- хоть и был открытым, честным и дружелюбным -- отличные сами по себе свойства характера! -- всё же, никогда не мог заставить себя заниматься сколько-нибудь долгое время: он не был усидчив; да и лень, по поговорке, раньше него родилась. У него был какой-то девочкин характер: Сергей, в самом начале их занятий, заметил, что Дима очень напоминает ему младшую сестрёнку Катю -- та, пока не пригрозишь ей ремнём, за уроки не сядет.
...Их занятия шли нелегко: Дима норовил использовать малейшую возможность для того, чтобы провалить дополнительные уроки. Например, он вдруг начинал, как говорится "тупить", -- то есть, прикидывался, что не понимает простейших вещей, с тем, чтобы протянуть время.
И, как-то раз, терпение у Серёжи лопнуло: он сказал, что если Дима не перестанет, он его выпорет.
-- Как -- выпорешь? -- у Димы от изумления округлились глаза. -- Чем?
-- Вот этим вот приспособлением, -- спокойно ответил Серёжа, указывая пальцем на свой красивый брючный ремень.
Дима -- это было видно, -- хотел, было, тогда возмутиться, вскричать, вспылить, но... но, почему-то, стыдливо потупился и промолчал. И Сергей понял, как именно ему надо "воспитывать" своего подопечного.
...Впрочем, в тот раз прибегнуть к ремню не пришлось: Дима весь урок вёл себя чинно и прилично, старался, внимательно слушал объяснения Сергея; словом, одно лишь упоминание о наказании подействовало благотворно. Но на следующем занятии Диму было не узнать: он был совершенно несобран, рассеян; в довершение, начал отпускать глупые шуточки и сам же над ними смеяться. Вот тогда-то, Сергей и выпорол в первый раз своего легкомысленного друга: снял ремень, схватил Диму за запястье, ближе к локтю и принялся сечь, приговаривая: "Вот тебе за смешки!", "Вот тебе за лень!", "Я тебя научу, как нужно вести себя на уроке!" Порка оказала чудесное воздействие: Дима, заплакав, попросил прощения и остаток занятия был тих, скромен и прилежен. С тех пор, серёжин ремень занял прочное место во взаимоотношениях друзей...
И, надо сказать, ремень приносил большую пользу -- Дима стал явно лучше учиться, перешёл в твёрдые "хорошисты", но иногда, всё же, в нём что-то вдруг переворачивалось, он начинал дерзить, запускал уроки и Сергею приходилось вновь расстёгивать свой брючный ремень. Вот и в этот раз...
Дима схватил двойку по математике, хотя Сергей, доверяя его горячим обещаниям и уверениям, позволил Диме, на этот раз, подготовиться к занятию самому. Когда же математичка Юлия Николаевна вызвала его к доске, выяснилась степень доверия к этому человеку: Дима не смог ответить толком ни на один вопрос. Сергей, сидя за своей партой, мог лишь только хмуриться и поджимать губы, -- ну, ничего: серьёзный разговор у него с этим разгильдяем сегодня будет; давно уже, видно, Сергей его не порол, забылось, по всей видимости, как ремень прилежанию учит... Сергей едва сдерживался.
После окончания урока, он схватил за руку норовившего сбежать Диму:
-- Ну-ка, подожди!
Класс быстро опустел и Сергей, глядя Диме прямо в глаза, негромко сказал:
-- Останешься сегодня после занятий.
Дима побледнел:
-- Зачем?
Сергей, сжав губы, пристально глянул на Диму:
-- Будем заниматься. А перед этим, -- он помолчал, -- я тебя выпорю.
Он поправил на талии ремень и спокойно добавил:
-- И попробуй только сбежать!
...Сергей порол Диму не спеша, крепко, иногда останавливаясь, чтобы поразминать сложенный вдвое тугой ремень; Дима послушно воспринимал наказание, вздыхая под жгучими шлепками ремня. Он плакал. Он всегда плакал во время порки, не делая, впрочем, попытки как-то увернуться или избежать пылающих "ласк" безжалостной, поблескивающей полоски из кожзаменителя. И чем больше плакал Дима, тем больше и суровее хмурился Сергей...
...Наконец, он решил, что на этот раз непослушному воспитаннику довольно. Он подошёл к стоящему с бесстыдно оттопыреной голой попкой, на которой уже посверкивало около пятнадцати аккуратных красных рубцов, тихо плачущему Диме и, внезапно, странное чувство умиления охватило его: Сергей никогда ещё ничего пободного не испытывал. Всё ещё держа в руке свой сложенный вдвое ремень, -- это орудие причинения страданий мальчишеским ягодичкам, -- он спокойно поднял ладонью волосы на затылке Димы и, неожиданно для самого себя, вдруг строго поцеловал его прямо в нежную и чистенькую мочку уха...