Применение телесных наказаний в воспитании подростков - насилие или неприятная необходимость?

I. Пятерка от Зои Петровны, или Светка загадочно улыбнулась

Владик шел домой из школы, напевая.
Сегодня была последняя контрольная. Он уверен, что получит пятерку. А это значит - за четверть.
Не слышать нотаций мамы, что опять у него хоть и редкая, но тройка.
Удивительно! Он все-все знает. И до ответит, и после. Но вот чистый лист и ограниченное время ввергают его в панику. Учителя - большинство - делают на экзаменах скидку. Только не Зоя Петровна! Оттого любимые алгебра с геометрией ему порой ненавистны. Эта старушенция и себя загнала в рамки алгоритмов, и от других требует точности во всем до миллионной доли после запятой.
А тут еще отчим… Два года как появился. Сначала ничего. Теперь же то и дело на твердую руку намекает.

“Драть его надо, Анюта! Поздно будет! Точно тебе говорю!” Брррр… Усатый, неряшливый, то и дело пьяный. И что только мама в нем нашла... И ведь прислушивается! Сопротивляется пока. Но... Ладно! Что о грустном… Гуляем сегодня!

В лифт он залетел на счастливых крыльях.
А там...
- Привет, Головин! Ты че списать не дал? Жалко тебе?
Светка Жлобнова. Та еще оторва! Но папа... Банкир. Владелец магазинов, заправок, салонов красоты. Да, красоты Светке не занимать. Как и денег. И напора.
Владик всем помогает. Всегда. Если есть шанс.
Светка, однако, за человека его не держит. Обязан он ей, видите ли! Нуууу... Да. Да! Предложила как-то денег за пару сочинений. Книг-то она, видать, в руках отродясь не держала. Разве что “50 оттенков серого”... Да и то, грош сомнений, для понта. Модно! Лакшери-комплект. С карманной собачкой, что отдает водителю перед школой, целуя во влажный нос под кокетливым бантиком в стразах. С вишневым S600 кабриолет, в котором тот водитель ее возит.
А Владику так хотелось тогда джинсы!
Смотрят ведь одноклассники, особенно на дискотеках. Чуть не пальцем показывают. А уж Светка - чтоб ее! - не преминет сказать, от чего бежать хочется сломя голову.

Шовчик экстравагантный, завлекательный. Рук кутюр! А-ха-ха! Сама бы надела. Если б не мамка Владькина брюки ему ночью строчила… Рубашка... Хм! В тренде поло сейчас, конечно. Тут, вижу, Lacoste отдыхает. Но Головин и в винтаже хоть куда! Удивляюсь! И чего девки нос воротят…

Теперь она считала его должником. И по математике тоже. А то в гроб сойдешь - не расплатишься. Сумму-то он ей назвал. Аж 15 тысяч! При том, что у самого в кармане больше 300 рублей и не припомнить когда водилось.
Маме, правда, пришлось врать. Боясь, что выдаст румянец стыда, объяснил: Светка, мол, штаны подарила. Прокатило. Кто ж не знает, сколько денег у папы Жлобновой, да и мама всегда и все понимает…
Потом он отрабатывал. Трудолюбиво и честно. Рисковал. Страшился попасться. Но не отказывал.
А сегодня нашла вот коса на камень.

Хватит!

Да и как перекинуть ответы, если Зойка-алгоритм так и зырит? Уж ей ли не знать про его альтруизм к одноклассникам... Да, в оценках его математик была неизменно строга. Порой, может, и чрезмерно. Но пусть и нехотя, уткнувшись глазами в пол, кусая обидчиво губы, чтобы не прослезиться после редкой очередной тройки, в душе он принимал ее справедливость. Кому Природой или Богом так много в голову вложено, с того не менее много и спрошено. Тем более Зоя Петровна при всей экзаменаторской строгости свою гордость умным и добрым учеником ни от кого не скрывала.
- Ну, Головин? Молчалина строишь? Бабки брал? Брал! Отработать обещал? Обещал! И?
- Света! Я больше делать за тебя не буду. Те деньги я давно отработал. С лихвой! Помочь, объяснить - да. Давать готовое - нет!
Светка буянить не стала. Поджала губы. Улыбнулась.
- Так, значит, Владик? Как знаешь. За “объяснить” - спасибо! А деньги... Отработал, говоришь... Ничего, я внакладе не останусь. Бывай, ботаник!

II. Чего не было в лифте, или Ад после прогулки

Владик отпросился у отчима погулять. Тот результатом учебы доволен. Сказал только, что, мол, вишь - пригрозил ремешком, вот и эффект. Отпустил с миром.
- Чтобы не позже девяти дома!
Зловредную отчима черствость мальчик привычно уже и на радостях к тому же проглотил. Поспешил в парк.

Так давно на велике не катался!

Вернулся даже раньше срока. Чтобы не испортили настроения.
В квартире - голоса. Громкие. Отчим. Какая-то женщина.

Светка?

Сердце нехорошо трепыхнулось. Мама только поздно вечером со смены в больнице вернется…

- Явился гаденыш! А ну пшел сюда, тварь!
Голос Павла Сергеевича грохотал луженым железом.
Едва Владик куртку сбросить успел, отчим выскочил в прихожую. Скрутил ухо, согнул, как тростинку. Заломив руку за спину, потащил.
Втолкнул в гостиную. Там Светка. В слезах и разводах помады. Ревет белугой. А сама на Владика посматривает. И говорит!
- Он! Меня! В лифте! Мам-мочки! Сказать стыдно! Вон, колготки порвал… Еле вырвалась!
Дальше Владик не слышал. Только смотрел онемело.
Как Светка машет руками.
Как бегает, разевая рот и тряся бриллиантами на синем бархате платья, ее, видимо, мама.
Как поддатый уже отчим пучит налитые кровью глаза. Тащит на середину комнаты массивное кресло. Замахивается...
- А?!
Боль от размашистой пощечины зазвенела в ухе.
- Что? Я... Ничего! Неправда! Нет!
В лицо снова плеснуло болью. С другой стороны. Он аж пошатнулся.
- Заткнись! Сволочь! Молчать! Раздевайся!
Отчим дергал с себя широкий, с заклепками и узорчатой медной пряжкой ремень.
- З-з-зачем? З-з-за что?
Светка сидела на диване, поджав ноги. Мать ее обнимала и утешала. А та сверлила глазами застывшего Владика и беснующегося отчима.
Мальчишку рванули - полетели пуговицы рубашки.
- Догола! Сучонок! Мигом!
И вновь оплеуха. Еще. Еще. Губа распухла, из носа потекла теплая струйка.
На автомате Владик скинул рубашку, расстегнул джинсы. Не понимая, увидел на белой футболке алые капли.

Кровь, моя кровь, - мелькнула мысль на задворках.

Нагнулся, стягивая штаны.
Треснуло по шее. Мальчишка свалился на четвереньки.
Ухватили за шиворот, рывком подтащили к креслу. Врезавшийся в попу острый носок жесткой туфли загнал под сиденье. Стиснуло ребра, руки: не шевельнуться, не вырваться.
С треском сорвали до пола красные боксеры.
Теперь он был весь на виду. Позорно развернут голой попой прямо к Светке и ее мамаше.
- Ой! Вы только не сильно, Павел Сергеевич, - пропищала Светка. А в голосе - неприкрытое торжество.
Спине стало тяжело. Это отчим плюхнулся в кресло. И тут же сжавшийся зад полоснуло будто раскаленным свинцом.
- Ааааааайййййяяяяйййй!
Владик дернулся загнанной ланью. Рот разверзся в животном вопле.
Кресло намертво держало капканом. Не двинуться! Не вырваться!
А сзади хлестали волны заживо испепеляющей боли. Заклепки на самом по себе тяжелом ремне в сильной руке отчима врезались, казалось, с брызгами крови.
Мальчишка визжал. Оглушающе. Ужасающе. Перед распахнутыми глазами – Светка в зеркале. Скачет в такт бешеному биению запрокинутой его головы. Уши зажала. И… улыбается!

III. Надо убрать кресло, или Я забираю Владика к себе

Зоя Петровна уверенно поднималась по лестнице, сверяя адрес с бумажкой.

Да, 91-я квартира. Все правильно. Владислав Головин… Способный парнишка, хороший. Но что-то неладно в последнее время. Происходит что-то между ним и Жлобновой.

Математик не раз уже подмечала. Письменные работы Светлана вдруг очень хорошо писать стала. Даже слишком хорошо для нее. Домашнее задание всегда идеально сделано. А как к доске вызовешь – не отвечает на простейший вопрос! Как тут не задуматься: сама учится или...
С мамой Светы она уже разговаривала. Только толку-то…

“Девочка стала учиться лучше? Так что вам еще от нее надо?”

Отец - олигарх Георгий Порфирьевич, а для Зои Петровны просто Гоша, однокашник и друг - выслушал бы ее непременно. Она, однако, решила все выяснить сама и уж потом тратить его воистину драгоценное время и, что для нее несравнимо важнее, тревожить его и без того болезненное сердце.
Пару раз подступалась к Головину. Он, конечно, под стать прежде всех допрошенной Светке. Не признается. Одноклассницу прикрывает и общими фразами от прямого ответа уходит.
Может, родители Влада... Она еще раз заглянула в бумажку.

Значит, Павел Сергеевич и Анна Алексеевна... Только бы кто дома…

Дверь была приоткрыта.

Странно!

Старая учительница протянула руку к звонку. Тут же отдернула - из-за двери раздался громкий и какой-то нечеловеческий визг. И еще один. И еще!
Что-то неразборчиво говорили.
Сухие резкие щелчки прояснили картину.
Зоя Петровна порывисто распахнула дверь и вошла.
В первую минуту остолбенела. Невозможным было происходящее. Нереальным. И до того ужасным, что поверить отказывалась вся ее сущность.
Гадко ухмыляющаяся Жлобнова на диване. Рядом - ее мать со скучающе-высокомерным выражением на холеном лице. Обе сидят как на спектакле, а на сцене...
Ей все-таки понадобилось с полминуты, чтобы прийти в себя.
Потом она быстро шагнула к неряшливого вида мужчине (Да он пьян!). Резко перехватила вновь и вновь взлетавшую руку.
- Владик! Вставай!
Вскочившего Павла Сергеевича не удостоила ни словом. Впрочем, как и остальных. А тот так обалдел! Хлопал на нее глазами. И тоже молчал.
- Вставай, Владик, - еще раз мягко, но уверенно повторил учительский голос.

Господи! Кресло. Надо убрать кресло!

Высоко подняла. Откуда только силы в сухоньком теле! Отставила с треском.
Наклонилась к съежившемуся комку страха и боли. Охнула. Подхватила. Поставила на ноги.
Владик был оглушен. Болью, которая разливалась из очага пониже спины по всему телу. Своим криком. Улыбкой Светки.

Кто-то что-то говорит?.. Убрали кресло… Тянут куда-то... Этого им еще мало?!..

На Зою Петровну уставились мутные, невидящие глаза.
Жесткие джинсы, подтянутые ее рукой, пронзили багрово-синий и уже вправду местами кровоточащий зад новым всплеском боли.
- Ааайййссс!
Влад тряхнул головой и повел взглядом по комнате.
- Зоя... Петровна?! Как?! Что?!
Светка сжалась в уголке дивана.
Ее мать хотела что-то сказать, подалась вперед, да так и застыла с открытым ртом.
Натолкнувшись на глаза растерянного отчима, мальчишка отпрянул назад. И вдруг повалился. Старушка едва подхватила его, не то точно въехал бы лицом в угловатый подлокотник кресла. Глаза закрылись, руки повисли, обмяк. Только дрожал.
- Потерпи, малыш... Потерпи еще немного. И ничего не бойся.
Ласковый шепот возле самого уха обволакивал. Руки держали на удивление крепко, но тоже как-то ласково. Поддерживая во всех смыслах этого слова.
Зоя Петровна распрямилась. Обвела всех присутствующих строгим взглядом, как умела только она.
- Я забираю, - хотела сказать "вашего сына", но язык не повернулся. - Я забираю Владика к себе.
А в дверях обернулась на секунду, сказала с чувством:
- Что же вы за звери такие?!
И увлекла Владика за собой из квартиры.
Хорошо, что в доме есть лифт! Сама она старалась ходить по лестницам. Чтобы держать себя в тонусе. Но сейчас - совсем другое дело.

Поймать машину... Домой... Вообще-то впору вызывать «скорую помощь». Но тогда мальчишку наверняка заберут. А дальше дело известное. Вопросы… Расспросы... “Как все произошло?.. Чем били?.. Сколько раз?..” Хватит ему на сегодня стресса! Впрочем, если состояние не улучшится, придется все-таки вызвать…

В машине, спешно остановленной тут же, благо дорога недалеко, Зоя Петровна с большой осторожностью устроила Владика лежа на сидении. Голова его оказалась на ее коленях.

Маленький, как же так?! Почему на свете еще существует такое?!