Отправлено: 20.04.21 23:21. Заголовок: Подражание Педро. Сон N+1. Илья Шпелер

Подражание Педро.
Сон N+1.
Автор Илья Шпелер.



...После этого я почти на месяц засунул ларец в самый дальний угол кухонного шкафа, спрятав его за кастрюлями, банками и старыми залежами крупы. Главное, чтобы он был подальше от изголовья моей кровати.
И целый месяц мне не снилось ни-че-го!
Потому что я практически не спал.
Это был месяц кошмаров наяву. Я ходил по улицам как сомнамбула, с ужасом глядя на всех встречных мальчишек и ожидая, что они вот-вот подойдут ко мне и скажут... скажут... Что они скажут я не знал и не мог себе представить. В каждый момент времени, каждую секунду я спрашивал себя: "Не сон ли это?" - и не мог ответить на этот вопрос.
Вот как будто все хорошо: я иду на работу, вокруг меня живые, совершенно обычные люди, живущие в нормальном мире двадцать первого века, без всяких выкрутасов - звездолетов, драконов, фараонов, гладиаторов, домовых эльфов и прочей "нечисти". Эти люди категорически осуждают насилие вообще, и все как один не приемлют порку детей в частности. Но уже в следующее мгновение сознание дурить: в нем, словно со дна гигантского аквариума, всплывали вдруг какие-то детали, мелочи, шероховатости, из-за которых впечатление целостности мироздания рушилось в тартарары.
Внезапно начинало казаться, что из-за банкомата на углу вот-вот выползет караван скованных одной цепью юных рабов в грязных набедренных повязках, с многочисленными отметинами от бича на худых плечах и бедрах, сопровождаемый колоритным надсмотрщиком в костюме от Дольче-Габана и тросточкой от Версаче. Ощущение было настолько реальным, что мне чудилось позвякивание цепей и даже хлесткие щелчки, сопровождаемый гортанным окриком конвоира. Я замирал, с немым ужасом ожидая выхода этой процессии и пытаясь сообразить, какова моя роль в ней. Люди натыкались на меня, резко остановившегося посреди тротуара, толкались, оборачивались, осыпали матюгами... А я тупо ждал, глядя на угол, как кролик на удава, и только несколько минут спустя, не дождавшись, с трудом брал себя в руки и переводил дух.
...Для того только, чтобы, обернувшись, увидеть в стеклянной клетке холла соседнего банка привязанного за ошейник мальчишку-швейцара, принужденного отворять двери клиентам и подставлять спину под висящую тут же на стене плеть, если они чем-то недовольны. Конечно, видение рассевалось, как в кино, но прежде успевало ошеломить и напугать меня до дрожи в коленях.
Естественно, что каждый выход на улицу был сопряжен для меня с такими переживаниями и забирал столько сил, что на работу я приходил весь разбитый и измученный. Едва придя в себя, я тут же начинал бояться предстоящего путешествия домой и потому почти не мог нормально трудиться.
Даже открыв дверь подъезда своего дома, я пугался каждого шороха внутри - мне казалось, что там уже ждет соседка с двумя мальчишками, которые принесли из школы "параши" и поэтому их необходимо срочно высечь, а помочь в этом могу только я, и потому...
Каждый вечер превращался для меня в поле битвы. Я сражался с самим собой. Ларец магнитом тянул к себе. Я стал больше времени проводить на кухне, где он был спрятан. Я заметил, что мне стоит большого труда покинуть ее - даже для того, чтобы посетить ванную или туалет. Лучше всего было выкинуть эту вещь, но я не мог это сделать. Черт возьми! Я просто не мог подойти к шкафу, где он лежит - мне немедленно хотелось сунуть его под голову и уснуть прямо на полу, чтобы еще раз увидеть тот, другой мир, в котором можно то, что здесь - табу...
Закрывая глаза, я всякий раз боялся проснуться не там, где лег. И оттого сон мой стал беспокоен и чуток. Всю ночь я ворочался на кровати, вздыхал, вперив взгляд в потолок, считал до ста, до тысячи, до 11111111 в двоичном коде, до FFFF в шестнадцатиричном...
Утро не приносило облегчения. Едва я просыпался, еще до того, как я открывал глаза - начиналось. Мне казалось, что сейчас в комнату войдет маленький паж в жабо и туго обтягивающих ноги лосинах и, заикаясь от страха, виновато признается, что завтрак будет подан в постель позже обычного, так как он случайно уронил на пол кофейник, когда включал кофеварку... Я тупо лежал, боясь открыть глаза, и ждал. Мне даже казалось, что я слышу звук падения, брань кухарки, жалкий тоненький голосок мальчика, который боится признаваться в своем проступке, потому что точно знает, чем это для него обернется. И все это могло продолжаться долго...
Я стал пить. Народное средство помогало, но стоило мне прекратить "лечение", как все возвращалось вновь.
Это стало моей idea fix, я не мог спокойно спать, есть, пить, ходить по улицам. Встречные прохожие обходили меня стороной и даже спешили перейти на другую сторону дороги. На работе косились и затихали, стоило мне войти в помещение или наоборот, громко обсуждали в моем присутствии достоинства витаминов, йодированной соли, проституток и отелей в разных уголках мира. Кончилось тем, что начальник управления сам подошел ко мне и очень настойчиво предложил написать заявление на внеочередной отпуск. Он даже брался добиться, чтобы этот отпуск был оплачиваемым.
Первые четыре дня я не выходил из квартиры вообще. Это помогло. Видения стали исчезать, но появилась тоска. Я, оказывается, не просто сходил с ума - мне это нравилось! Я скучал без своих галлюцинаций и стал ловить себя на том, что сам стараюсь их вызвать или хотя бы придумать. Но фантазии, которой я так гордился раньше, больше не было. Я иссяк. Без ларца я стал ни на что не способен.
Я пытался взять себя в руки. Нужно уничтожить эту вещь. Или она уничтожит меня. Сжечь. Разрубить в щепы. Утопить. Замуровать в бетон. Уничтожить. Уничтожить!
Это было вечером пятого дня моего неожиданного отпуска. Я решился. Достал из недр шкафчика шкатулку. Как она сильна! Я физически ощущал ее флюиды. Поднеся ларец к раковине, где заранее были приготовлены старые газеты на растопку, я бросил его в самую середину. Мне показалось на миг, что ларец словно прилип к пальцам, и мне не удастся заставить руки выпустить его. Однако он, медленно, словно нехотя, упал куда надо и запрокинулся на бок. Все было как во сне. Огонек зажигалки осветил бит пространства вокруг ладони. Потом полыхнула газета.
Хорошо горит.
Огонь уже подобрался к самой шкатулке. Вот он лизнул ее бок...
Боже, что я делаю?!
Я вспомнил, какими яркими, живыми, какими реальными были миры вокруг меня, когда я спал под гипнозом ларца. А вдруг это - не просто какой-то чудодейственный, невозможный, фантастический гипноизлучатель - а дверь? Или - целое вместилище миров? Всех-всех, так, что каждый может найти среди них те, которые ему нужны? Если все те, кого я видел, с кем говорил, и те, кого сек - все живы?! А я их - в огонь?!
Я выхватил горящий ларец из импровизированного костра, обжегся, чуть не выронил опять, лихорадочно включил воду, потушил пожарище.
Господи! Что же это? Что делать-то, вразуми!
Я положил ларец на стол и пошел спать.
* * *
Вокруг меня кружилась и пела ранняя весна. Яркое солнце гнало по дорогам ручьи, голые ветки деревьев набухали почками, пахло свежестью, водой и какой-то нереальной свободой. Это было странно: еще утром на дворе была осень с ее серым небом и постоянными дождями. Впрочем, мир изменился куда заметнее, чем при простой путанице сезонов - он стал как будто больше, объемней, весомей. Он словно наплывал на меня: деревья казались толще и выше, дороги - шире, лужи - глубже. И ближе. Я оглядел себя и понял все.
Я был ребенок, мальчик. Лет десяти, не больше. А мир вокруг меня - это Москва 20 лет назад - теперь я просто узнал ее, как узнал и самого себя.
Я даже узнал день, в котором вдруг оказался.
Еще бы!
Если я когда-нибудь и мог реально получить от родителей хорошую трепку, то это могло случиться только тогда. В тот веселый и яростный весенний день.
Тогда? Или все-таки следует сказать - сейчас? Не поймешь...
В тот день я должен был прийти из школы пораньше. Убей, не помню, куда и зачем мы собирались. Факт, что никуда не поехали. Я просто забыл об обещании и как обычно умотал после уроков гулять с Андрюхой. Не заходя домой. А мама с папой, не дождавшись меня в оговоренные сроки, отправились за мной в школу, где и узнали с некоторым удивлением, что их младшее чадо не появлялось на продленке уже две недели... Папа тогда даже, помнится, взял в руки ремень. Впрочем, дальше слов и угроз дело все равно не пошло. Напротив, меня даже изъяли с продленки вообще, раз уж я все равно на нее не хожу.
Как-то будет на этот раз?
Нет, я снова, как всегда, очень ясно осознавал, что это - сон. Но до сих пор во сне я всегда был взрослым, и никогда - ребенком. Забавное ощущение... До сих пор во всех ролях я всегда брался за ремень, чтобы выпороть мальчишку - и никогда не был этим самым мальчишкой. Я строил в Древнем Египте пирамиды (одну - для себя), я пестовал юных древних греков в ихнем гимнасии, я брал города на острие гладия и получал их на три дня для разграбления римским легионером... Я был японским самураем, старым ронином, обучающим молодых узкоглазых мальчишек Кодексу, мастерству и пути смерти. Я пиратствовал то ли в Средиземном, то ли Карибском море и пацаны с захваченных кораблей были готовы на все, чтобы вымолить у меня жизнь, один лишь раз увидев только, как их более гордые ровесники отправляются в Соленое Пойло на корм акулам. Я покупал для развлечения славянских отроков на рынке в Кафе, я был римским папой и "причащал" церковных служек в длинных, расшитых золотом одеждах, я перевозил негров из Африки на плантации Нового Света, я даже гестаповцем был в концлагере, хотя там мне совсем не понравилось - наверное, генетическая память сработала и выкинула меня из сна в самом начале. Я был не только в прошлом, но и в настоящем, и в чем-то вроде будущего, и в фантастических мирах, где по небу летают огнедышащие птеродактили, по земле ходят маги, по лесам шныряют эльфы (м-м-м!), а под землей - гномы.
Но я всегда был "тем, кто", а не "тем, кого".
Никогда сны не имели ничего общего с чем-то из моей жизни.
И еще. В моих снах всегда все приводилось к тому, что в узкой группе заинтересованных людей, объединенных и спаянных анонимностью Интернета, называется коротко - "тема".
Кто знает, может в этом сне все будет не так как в жизни, и на этот раз мне предстоит отведать вкус любимого блюда с другой, противоположной стороны? Может во сне папа возьмет и не просто помашет ремешком перед моим носом, а...
Я замер, пораженный мыслью, словно молнией.
Мой отец умер два года назад. Обидно, нелепо, внезапно. После первого инфаркта, месяц отлежав сначала в больнице, потом в специальном подмосковном профилактории для сердечников. Мы как раз собирались навестить его там, он подробно объяснял по телефону дорогу, шутил, радовался предстоящему свиданию...
Если мне "сейчас" десять, значит - он жив?!
Хоть и во сне.
Черт подери все ремни мира! Я готов принести их в зубах и вытерпеть любую боль, лишь бы встретить его - живого! Услышать голос, увидеть глаза, коснутся рукой...
Я сорвался с места и помчался домой, как угорелый. Меня гнала могучая непреодолимая сила, я боялся, что не успею, опоздаю, не застану... снова... Я вдруг вспомнил, что в тот день поступил точно так же - уже идя домой, резко встал на полпути, как вкопанный, вспомнив об обещании прийти пораньше, и так же втопил со всех ног, прекрасно понимая, что опоздал давно и безнадежно. И подозревая, что меня за это по головке не погладят. Но все равно бежал, на ходу удивляясь собственной поспешности.
...И так же чуть не пропахал носом ступеньки, споткнувшись о яму перед входом в подъезд. Эта яма была здесь всегда. Я помнил ее с тех самых пор, когда стал выходить во двор своими ногами. Я ходил мимо нее в детский сад, в школу, в магазин, гулять - она была. Ее заровняют только лет через десять-двенадцать после того дня. За все свое детство я лишь однажды споткнулся на ней - в тот день. Что это? Как? Почему? Неужели потому я на нее налетел, что забыл о ее существовании за те несколько лет, что прошли с тех пор как ее засыпали? Некогда думать.
Я вбежал в распахнутый всем ветрам подъезд (до чеченских террористов еще полтора десятка лет) и, не глядя на вечно неработающие лифты, помчался по лестнице (лифтовую машину сменили еще при советской власти, но и это случится позже).
Одиннадцатый этаж.
Коридор перекрыт дверью. Через десяток лет ее вышибут вместе с косяком пьяные соседи - и не вставят до сих пор. Но сейчас она есть, целая и невредимая, прямо передо мной. Господи, да что же это делается-то с глаголами! Какое из времен - настоящее, будущее, прошедшее - это самое "сейчас"?
Я-взрослый вдруг испугался, что не смогу попасть внутрь - ведь дверь-то заперта! Но тут я-десятилетний привычно выхватил из кармана ключи, нашел нужный, повернул и - путь свободен. Я чуть вслух не сказал "спасибо". В голове все смешалось. Грудь вздымалась после бега по лестницам (я никогда не был спортивным ребенком), голова в мыле, колени дрожат...
Я тихонько вставил ключ в замок и медленно открыл его. Знакомо скрипнула дверь. Волнение все сильнее охватывало меня, я чувствовал, что нахожусь на грани сознания, горло перехватило, губы стали сухими и липкими, как высохшее пятно от сладкого чая на столе. И потому обычная формула "Мам, Пап, я дома!" прозвучала как-то низко и глухо, совсем по-взрослому...
Я - дома!
Я знал, что сначала выбежит мама из кухни, а потом из большой комнаты выйдет отец и начнется...
* * *
Темно.
Это потому, что я лежу с закрытыми глазами.
Открыл. Знакомый потолок моей комнаты как обычно тускло освещен серпом растущего месяца за окном. Внизу, шумно ревя двигателем, проехал грузовик, огладив потолок сквозь оконное стекло отсветом фар. Обычный гул ночного мегаполиса.
Я - дома.
Электронные часы мерцают, отсчитывая секунды, возле красного огонька телевизора в режиме ожидания. Рядом загадочно темнеет черный квадрат выключенного монитора. Та же комната, тот же дом, тот же город. Страна, вот уже другая, правда. И время. Время, будь оно неладно.
Если ларец хотел показать мне разницу между сном и явью - ему это удалось.
Я медленно сел на кровати. Сердце все еще бешено колотилось, словно паровой молот, вбивающий сваи. Майка промокла от пота - хоть выжимай. Голова немного кружилась.
Но я точно знал, что не сплю.
Ларец стоял тут же, у кровати, на тумбочке. Я не удивился этому. Я взял его в руки и долго-долго пристально смотрел на него, стараясь успокоиться, унять дрожь, утихомирить скачущие мысли.
-Что же ты со мной делаешь, а? - тихо сказал я ему.
Потом встал и, широко размахнувшись, запулил его в угол, под шкаф.
-Что же ты со мной делаешь, сука!


vejkan.com/shpeler.htm

---