Отправлено: 20.12.17 20:09. Заголовок: Леська и ко

Фантазия на тему телесных наказаний и воспитания.
Мир совсем условный. Такой, наш, да не наш...
Все натяжки в миросуществовании исключительно по причине "мне так захотелось." :)))))

Написано в соавторстве

Смотреть ниже, через два поста.

 Отправлено: 20.12.17 20:55. Заголовок: Неплохая завязка ист..

Неплохая завязка истории. Только обрывается на самом интересном : как парашютиста наказывать будем?
Так что просто необходимо продолжение! На самом пикантном месте оборвано

И конечно убрать эти тире!! Читать крайне сложно.

 Отправлено: 20.12.17 21:11. Заголовок: Petrovich, завязка, ..

Petrovich, завязка, конечно. ))))) Только текст очень странно скопировался... Сейчас разберусь и дальше выложу ))))

 Отправлено: 20.12.17 21:39. Заголовок: (Не поняла я как ред..

(Не поняла я как редактировать пост, поэтому загружаю еще раз в нормальном виде. )

Глава 1

Леська сидела за столом маленького кафе и рассеяно помешивала ложечкой остывший кофе. Мыслей было слишком много, и все какие-то невеселые. Вроде она справляется с этой гоп-компанией, а вроде и …они все такие разные. И если двое «старших» - как она про себя называла парочку «иксов» - Алекс и Макс – проблем особых не доставляли, то отчаянно рыжий Кирилл и его вечный компаньон в диких проделках, свет Данила…эти двое могли дать фору кому угодно. Вообще-то разделяли мальчишек всего три года, но уж очень четко делились на категории по стилю поведения и жизненной позиции. Влипла же… Впрочем, она сама этого хотела, и эти четверо мушкетеров не были ей чужими и до того, как договор опекунства оказался у нее в руках и они вместе переехали в их маленький, но уютный дом.
Тогда девушка и близко не представляла, что ее ждет. И даже право в любой момент наказать кого-то из мальчишек самым натуральным образом выдрав их, пока не помогало – Леська и не думала им пользоваться.
Первый месяц был самым трудным: они привыкали друг к другу, и если мальчишки были давно слаженной, устоявшейся компанией, то Олесе пришлось несладко. Но она справилась. Сейчас они действительно были семьей. В смысле поведения мальчишек тоже пока все шло относительно спокойно и ровно, без эксцессов: они учились, занимались спортом, делали более-менее добровольно, домашние дела. И все же ощущений надвигающегося…чего-то, чего-то совсем не приятного и сложного, почти катастрофического, не оставляла Леську в последнее время ни на секунду. Внезапно в дальнем конце набережной послышался заполошный вой полицейских сирен и тревога взметнулась со дна души мутным облаком, хотя по всем прикидкам мальчишки сейчас должны были тихо-спокойно досиживать последние на сегодня лекции в своем колледже.
Повинуясь все тому же тягостному предчувствию, Леска выскочила из-за столика и заспешила туда, где мелькали тревожные огни, теперь она рассмотрела – кажется спасателей – и собиралась толпа.
Она уже почти бежала по набережной, когда удалось рассмотреть, что же там происходит, и коленки внезапно ослабели. На раскачиваемой ветром стреле старой парашютной вышки, давно закрытой на капремонт, висела, зацепившись за какой-то крюк, знакомая светлая куртка из выбеленной парусины. И висела не одна, а вместе с белым от испуга хозяином.

За полчаса до описываемых событий
Раздавшийся звонок был, как манна небесная. Правила в высшем колледже не включали одного – очень важного – в солнечную теплую весеннюю погоду все занятия должны быть строго запрещены. Под страхом исключения. Никаких конспектов, книжек, нудных преподов и курсовиков!
«Cтану ректором – напечатаю это в правилах красным цветом и жирным шрифтом» – подумал Кир и рассмеялся, представив себе, как вытягиваются лица у всей кафедры.
- Свобода, свобода, свобода – радостно пропел он. (последнюю пару неожиданно отменили)
- Данька, лови! – заорал он уже во всю мочь и крутанул перед лицом последнего свою сумку на длинном ремне. Да так, что в первой мгновение могло показаться - он ее бросает. Данька вздрогнул и автоматически выставил руки, чтобы защититься от летящего на него портфеля. В следующую секунду он ударил по нему кулаком, сердито отбрасывая его в сторону.
- Чё, совсем дурак, с башкой не дружишь? – Мальчишка в светлой парусиновой куртке вместо форменного пиджака попытался пнуть обидчика, но промахнулся.
Настроение было ни к чёрту. В отличие от товарищей, успешно перешедших в старшую ступень колледжа, Даньке переводные экзамены только предстояли, и пропущенные уроки и зачёты не добавляли ему уверенности в их успешной сдаче. А тут ещё этот...
- Башкой? Друг мой, что Вы такое говорите?! Как можете Вы употреблять столь грубые, низменные выражения?! - Ответствовал Кир, тоном Анетт Моисеевны – старой девы и выпендрежницы.
- Это же мо-вэ-тон! - продолжил он, уклоняясь от очередного выпада.
- Анфан террибль! - выругался Данька словами, которыми чаще всего его награждала училка по французскому. - Щас дождёшься у меня! – будучи в свои 16 лет самым младшим в квартете, Данька был самым задиристым.
- Же сви боимся! – Не растерялся собеседник. - В правом углу ринга всемирно известный французский боксер Даниил! - Кир дурашливо вскинул кулаки и запрыгал, изображая хук слева. - 18 выигранных боев только в этом сезоне!
- Хватит уже! – Алекс недовольно поморщился – опять Киру неймется. Самый серьезный и собранный из всей компании, он неодобрительно относился к вечным склокам, а то и дракам «младшего поколения». Хотя и привык уже, что без этого ни один день не обходится.
Макс усмехнулся чуть про себя и кивнул, соглашаясь с другом. Кир что-то разошелся, кажется, с Данькой они сегодня подерутся. Ну да не в первый раз. И не в последний.
- Правда, завязывайте, а, - примирительно сказал он, обращаясь ко всем и ни к кому конкретно. – Кто колы хочет?
Окрик старшего заставил Даньку утихомириться - получать по шее в такую жару страшно не хотелось.
- Я хочу, - буркнул он. - Ведро! И кое-кого в ней утопить! - он сердито зыркнул на Кира.
Кир похлопал себя по карманам, извлекая деньги.
- Я к тебе по ночам являться буду, – заявил он, пересчитывая мелочь. – И взывать к твоей совести, пока ты окончательно не исправишься. А ты у нас неисправим, значит, твои муки будут вечными…
- Ты если не заткнёшься, я СЕГОДНЯ к тебе ночью явлюсь, - пообещал недовольный собеседник.
- Кола – этт хорошооо, - согласился на мировую Рыжик. – Тока я ещё есть хочу. Когда ещё домой попадём.
- Да ну! Леська опять зелени накидает, - Данька поморщился. - Где она её берёт только! Я уже скоро ходить буду зелёным. – Махнул рукой самый младший и беспокойный член «банды». – И вообще, она сегодня поздно будет. Терпеть не могу, когда она задерживается! – Добавил он.
Усевшись за столиком в кафе, Данька запнул портфель под стол и всем своим видом дал понять, что прислуживать за столом старшим он не собирается. И так вечно ему за всем бегать приходится...
- Спасибо, - поблагодарил он Алекса за поставленный перед ним стакан. Залпом отпил половину и закашлялся от пузырьков.
- Ну-ка скажи, какая кислота входит в состав колы? – Рыжий никак не мог уняться.
- Фосфорная! - оживился Данька. - Я вчера в нете читал! Если кинуть в колу соду, она будет светиться, потому что там фосфор освобождается! Блин! - Данька со стуком поставил стакан на стол. - Мне кирдык! - объявил он собравшимся, открывая заседание "банды четырёх". - Василиса сказала, что мне зачёта не видать, как своих ушей, - он тяжко вздохнул и грустно добавил. - Опять Леська ругаться будет. Ну, не понимаю я эту химию! - он стукнул кулаком по столу. - Я чё, блин, Менделеев! Я вообще лётчиком буду! Нахрена мне эта химия! КИР! ОТВАЛИ! - рыкнул он в ответ на очередную каверзу рыжего и ударил того кулаком в плечо.
Алекс смотрел на все это представление со смиренным неодобрением, но не вмешивался. Так уж повелось «испокон веку», что эти двое жить друг без друга не могли и в то же самое время умудрялись насмерть разругаться и помириться на всю жизнь по десять раз на дню. Так что ничего необычного в нынешней перепалке не было. Погрызутся да помирятся, эка невидаль.
Макс вовсе поначалу не обратил внимания на возню «мелочи». Парни жутко бесились, стоило употребить это словечко по отношению к ним, особенно самый младший – Данька. Так что Макс, который вообще не любил ни с кем ссорится, и всегда был миротворцем в компании, только лениво шикнул на бузотеров.
- Что, с химией реально туго? - Как всегда добродушно спросил он. – Помочь? Или Алекса попроси, – глаза мальчишки смешливо прищурились – педантичность самого старшего в «банде» еще не перешла в занудность, но подбиралась уже близенько. – Кир, завязывай, я сказал!
- Всё-всё-все! - вскинул Кир руки в притворно примирительном жесте. – Возьмите себя в руки, Даниил Батькович. Таких нервных в летчики не берут. - Кир вдруг испуганно округлил глаза. – Данька, я же забыл…
- КИР! ЛУЧШЕ! ЗАТКНИСЬ! - Такие намёки всерьёз выводили Даньку из себя. НИКТО не имел права ставить его мечту под сомнение.
- А чё такого-то! - с самым невинным видом продолжал рыжий. – Я просто напоминаю. Ты вот в пилоты собираешься – молодец! А на боязнь высоты у тебя тренировок ещё не было. А вдруг ты высоты боишься?
- Может спорнём? – мрачно прорычал Данька.
- Смотри сюда, - Кир открыл портфель и достал оттуда потрёпанную книжку.
Данька приподнял бровь, читая название. В следующую секунду он рванулся вперёд, чтобы взять у Кира книжку. Однако Кир отдёрнул руку и упёрся Даньке в грудь.
- Спокуха! Сладкое надо заслужить, – он широко улыбнулся.
- Кир, дай! – взмолился Данька. И добавил совсем уж непривычное: - Пожалуйста.
- Дай уехал в Китай. Нужно ставить конкретные цели и их добиваться! – с умным видом изрёк Кир. – Видишь башню? – он ткнул пальцем в старую ржавую конструкцию у берега. – Залезешь наверх - получишь книжку. Заодно вестибулярный аппарат потренируешь.
Макс неодобрительно покачал головой:
- Делать вам нечего. Кир, да отдай ты ему. – Но больше никаких активных действий не предпринял. Тем более, что по набережной в этот момент проехала ТАКАЯ тачка! Помешанный на всем, что имеет хоть одно колесо, Макс не счел нужным отвлекаться на глупые игры малышни.
Через пару минут Данька вылетел из-под зонтика летнего кафе как из пушки выпущенный, бросив даже сумку, и устремился к поскрипывающей на ветру шаткой конструкции. Сегодня он действительно был на взводе, и каждая шпилька Кира точно попадала в цель, отчего парень бесился еще больше. А уж книжка…за ней Данька полез бы и в открытый космос, не то, что на эту ржавую этажерку-переростка.
Макс с Кириллом вышли следом, Алекс на минуту отстал, расплачиваясь у стойки и подхватывая с пола забытую сумку «шила в заднице». Мальчишки спокойно смотрели на стремительную Данькину пробежку к башне. Тот остановился возле первой опоры, чуть неуверенно потоптался, и… забрался на основание крана. Он глянул наверх. Ни фига себе! Высоты будущий покоритель небес не боялся, но лезть так высоко... Первую секцию Данька одолел легко. Вторая далась тяжелее, но тоже особых проблем не составила – не зря его тренер хвалит! Да и на вступительных экзаменах в лётное училище физподготовке уделяют немалое внимание.
Кир прищуренным взглядом проводил взъерошенного мальчишку, и достаточно громко пропел вслед:
- «Потому, потому что мы пилоты…» Делаем ставки, господа! Спорим, и до середины не долезет, - и тут же получил звонкий подзатыльник от потерявшего, наконец, терпение, Макса. – АЙ! Попрошу без рукоприкладства!
- Ты сегодня допросишься! – Макса обычно рассердить было трудно, но что-то в нарождающейся ситуации ему активно не нравилось, правда, он сам не мог понять, что именно. Он уже жалел, что не присмотрелся внимательнее, когда это началось.
В этот момент Алекс, наконец, догнал свою гоп-компанию и слегка удивился:
- А Данька где? Чё, совсем с глузду съехал! – он увидел Даньку, штурмующего башню. – Она ж под ним рассыплется! – самый старший и рассудительный из веселого квартета пока и в мыслях не держал, что кому-то может понадобиться доказывать всему свету и персонально одному рыжему гаду свою крутость.
В ответ Макс пожал плечами и пояснил:
- ДОСТАЛИ они меня. Один треплется, второй ведётся, – он еще раз прицельно глянул в сторону Кира, за неимением Даньки примеривая второй подзатыльник к рыжему загривку. – Да не боись. Сейчас вернётся. Давай им сегодня холодный душ устроим, а? – попросил Макс с деланным отчаянием на лице.
- Забились, – твёрдо кивнул Алекс.
- АЛЁ! Себе устраивайте, педагоги, бл... – возмутился Кир. Он внимательно следил за Данькиным восхождением. – Капитан сборной инвалидов… - проворчал он, отскакивая на всякий случай в сторону и косясь на Макса.
- Хана тебе, - обычно невозмутимый и спокойный Макс сегодня, похоже, всерьез намерился «намять холку» рыжему паразиту. Пока он пытался этого самого рыжего отловить для сего полезного дела, Алекс со всё возрастающей тревогой следил за Данькой.
- Бляха-муха! – воскликнул он. - Куда он лезет-то! Твою мать, совсем охренел! Он же наверх полез!
А Данька действительно и не думал останавливаться на второй перекладине, и уверенно, с упорством муравья на марше, полз по скрипучим железным балкам все выше.
- Да ладно... - Макс вовсе не был так уверен в своих словах - Сейчас спустится... – он оставил рыжего в покое и теперь тоже не отрывал от Даньки взгляда. – Ну, не такой же он дурак, - еще более неуверенно пробормотал он.
Обезопасивший свой затылок Кир глянул наверх, и прикалываться ему сразу расхотелось.
- Э! АЛЁ! Ладно, верюююууу! Давай обратно! Я ж пошутил, ты, придурок! Забирай книгу! – крикнул он во весь голос.
- Он не слышит, - Вот теперь Алекс всерьез испугался. – Мать твою, там же ветер! Он не слышит!!!
Наверху ветер действительно был гораздо сильнее, чем внизу. Данька глянул вниз. В принципе, можно было спокойно слезать. Но не таков был будущий воздушный асс. Он смело шагнул на балку стрелы, вытянутую далеко вперёд в сторону моря. Ветер начинал сдувать с ног, куртка развевалась позади и мешала продвигаться. Данька застегнул куртку и продолжил осторожно идти вперёд. Люди внизу казались мошками. Причём внизу его явно заметили. Люди показывали вверх, собралась небольшая толпа. Ему что-то кричали, но слов было не слышно.
- Идиот. Убьётся же, - Макс произнес это так, словно сам не хотел в такое верить.
Кир озадачено глянул на Алекса, на Макса, потом на Даньку, потом... потом в два прыжка подскочил к башне и уцепился за перекладину.
- СТОЯТЬ! - первым опомнился самый старший, живо подскакивая ко второму верхолазу, и успевая схватить того за пиджак. – Тебя там не хватало! Куда он лезет, твою мать! – Данькина, уже пугающе маленькая фигурка как раз уверенно переползала по башне к стреле, вытянутой в сторону моря над самым пирсом.
- Да пусти ты! Я его стащу! - Кир безуспешно задергался в стальных объятиях Алекса.
- КУДА ТЫ ЕГО СТАЩИШЬ! ЧТОБ ОБА НАВЕРНУЛИСЬ!? - Обычная миролюбивость сейчас Максу изменила, он тоже подбежал к самому подножию башни и схватил Кира за свободную полу пиджака.
Тут Данька добрался до основания стрелы и двинулся дальше.
- Ой, дурааак, ой, дебииил! - у Макса в момент пересохло во рту. Кир поднял голову кверху и замер на месте, растеряв враз все слова. Мысли, правда, остались, но метались они, как перепуганные овцы во время пожара
«Дол…ёб! Эквилибрист хренов! Надо было в «бубен» ему дать! Слезай… ну, хватит уже… пожалуйста… Я тебя дразнить не буду! НИКОГДА! Только слезь! Только бы знакомые в толпе не попались… ну, ты спустись только, «летчик»… я тебе первый врежу!»
Дойдя до края стрелы, Данька решил повеселить публику. Он крепко упёрся в балки ногами и поднял руки в победном жесте. Потом, разглядев внизу Кира, Данька показал на него пальцем, согнул левую руку в локте и хлопнул ладонью по согнутому локтю правой – ПОЛУЧИЛ? Однако хлопок получился слишком сильным. Данька покачнулся.
- Спасатели! - Алекс показал пальцем на толпу на пирсе и «мигалку» дежурной машины. – Ну, мы попали! Они сейчас за ним..!
Окончить фразу он не успел. Будущий «ахтунг в воздухе» решил поприветствовать благодарную публику. Потом пошатнулся… Мучительно длинное мгновение мир вокруг замер, а потом резко рванул с места в карьер: Данька покачнулся, взмахнул руками в воздухе, и…
Сначала он не почувствовал опасности и попытался ухватиться за одну из перекладин, но коварный ветер дунул чуть сильнее и до перекладины Данька попросту не дотянулся. Стараясь восстановить равновесие, Данька взмахнул в воздухе руками. Ноги в выходных ботинках соскользнули с балок. Данька зажмурился, в первый раз по-настоящему испугавшись. Пролетев едва ли полметра, он почувствовал, что кто-то схватил его за шиворот. Данька повис на воротнике полусвалившейся куртки.
- БЛ*ТЬ! – Он выругался и попытался дотянуться до хреновины, за которую зацепилась куртка. За жизнь Данька боролся как настоящий лётчик – хладнокровно и уверенно. Вода внизу придавала ему сил. Вот только спасительной катапульты и парашюта у него не было.

* * *

Леське, подоспевшей как раз к самому драматическому моменту высотной эпопеи вдруг показалось, что все это не на самом деле происходит, все это просто дурной сон, и надо только проснуться. Спасатель в оранжевом жилете уже почти дополз по шатким фермам до висящего на куртке мальчишки, когда ткань угрожающе затрещала, и…Олеся зажмурилась от ужаса, ослабевшие ноги подогнулись, и она почти рухнула на пыльный газон.
- НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ! - Кир мгновенно охрип от дикого крика. Он вцепился руками в основание башни и перед глазами у него поплыли цветные круги. Ему казалось, что из него выкачали весь воздух. Он все еще стоял, задрав голову, хотя наверху смотреть уже было не на что.
Посидев пару секунд, Олеся осознала – так еще страшнее. С неожиданной силой вскочив, девушка растолкала загораживающих обзор людей, и первые, на кого она натолкнулась, пробившись сквозь толпу, были Алекс, такой же бледный, как она сама, и окаменевший от страха Макс. Кир… - Леськины глаза заметались в поисках него и впились в тощую понурую фигурку возле самой башни.
Олеся боялась отвести взгляд от этих троих, боялась посмотреть туда, куда упал Данька. Голова кружилась, во рту было сухо и горько…

Треск ткани был последним, что Данька услышал. Потом он ухнул вниз. Мгновение приятной невесомости, резкое приближение воды. За секунду Данька, казалось, успел сосчитать все барашки на волнах. Разглядеть уж точно успел. Свист ветра в ушах сменился бульканьем. Данька обнаружил, что он погружается в воду в окружении огромного количества пузырьков. Он заработал руками и ногами, пытаясь выплыть на поверхность. Но в первые секунды инерция падения увлекала его вниз.
Потом руки почувствовали пустоту – он выплыл-таки на поверхность. Тут же несколько сильных рук ухватили его за всё сразу, и уже через секунду Данька, отплёвываясь и ошалело моргая, лежал на дне лодки спасателей.
- ТЫ СОВСЕМ ОХРЕНЕЛ, - заорал здоровенный мужик, добавив несколько особых выражений, которые спасателям по штату знать не полагалось. Он резко встряхнул Даньку.
- ТЫ ЧЁ, ДЯДЯ! – рыпнулся Данька.
- Я ТТЕ ДАМ ЩАС ДЯДЮ! – рявкнул спасатель. – Лежи и не рыпайся!
Данька вдруг почувствовал боль во всём теле. Болело между ног – в воду с такой высоты он вошёл ногами вперёд. Болела спина – фиг знает почему. А ещё почему-то болело ухо. Данька пощупал его и посмотрел на пальцы.
- У МЕНЯ КРОВЬ! – заорал он с перепугу, заставив всю бригаду ринуться к нему.

- Живой, тля! – вдруг крикнул кто-то над самым ухом Леськи, и толпа зашевелилась, пришла в движение и отдернулась в сторону, словно занавес. На образовавшемся пятачке пирса кашлял и возился мокрый с головы до ног Данила, рослый и тоже мокрый дядька в форме спасателя держал его за шиворот той самой куртки, а лицо у Даньки было в крови.
- В рубашке родился, паразит, – громко прокомментировал кто-то рядом. – У самого пирса упал, надо же!
«Живой!», - была первая Леськина мысль, от которой бешено застучало сердце. – «Боже, голову разбил!» - Была вторая, от которой то же самое сердце снова замерло.
Толпа качнулась в сторону и кто-то (кажется, Макс) увлек застывшего Кира за собой.
«Жив… значит будет летать… если…» Из водоворота мыслей Кира выдернуло лицо Олеси. Странно, но Кир этому совсем не удивился. Девушка метнулась к Даньке, и Кир успел заметить только её перепуганное, будто бумажное лицо.
«Я себя чувствую хуже, чем вы выглядите» - Киру откуда-то вспомнилась затасканная шутка. – «Интересно, я тоже сейчас так выгляжу?»

Данька, как во сне, наблюдал за подбегающими врачами, слышал вой сирены «скорой», как сквозь вату. Ему светили в глаза, куда-то несли, потом везли. Потом была скорая, Бледные от пережитого страха мальчишки на узкой скамейке у самого борта, эмоциональный дядька-бармен из летнего кафе, который, оказывается, слышал каждое слово и теперь охотно в десятый раз повторял все с самого начала, мокрый Данька с круглыми шалыми глазами – кажется, он сам еще толком не понял, что же произошло. Дюжий спасатель, забыл, что перед ним дама, и через слово поминал всех полоумных пацанов такими словами, что в другое время у Леськи бы уши точно завяли. Его громкие пояснения, на предмет того, что некоторым олухам просто фантастически везет – это надо ж было пролететь буквально в паре сантиметров от каменного края пирса и бултыхнуться в единственное глубокое место у всей набережной! Только ухо об камень и ободрал, парашютист ………й!
Даньку оперативно выгрузили в приемном покое, разрезали на нём одежду. Потом засунули в какую-то трещащую трубу…

Леську постепенно отпускал тот запредельный ужас, что ледяным панцирем сковал грудь и мешал дышать с того самого момента, как она увидела белую парусиновую куртку на стреле башни. Вот уже и врач успокаивающе гладил девушку по руке, объясняя, что пациент родился даже не в одной рубашке, а как минимум в двух – даже синяка ни одного нету, только и имеется, что царапина через все ухо.
И по мере того, как уходил этот ужас, его место занимало совсем другое чувство. В отличии от ледяного холода, оно было такое горячее, что в какой-то момент Олеся буквально чуть не задохнулась от подступившей к горлу смеси дикой злости пополам с кипящим бешенством. С трудом удерживая себя в руках, Леська сквозь зубы отправила троицу героев ловить такси, а сама занялась четвертым… покорителем небес.

 Отправлено: 20.12.17 21:47. Заголовок: Глава 2 Окончательно..

Глава 2
Окончательно Данька пришёл в себя уже в палате. Перед его кроватью стояла бледная Леська, ей что-то объяснял врач. За дверью маячили "братья".
- Ну, что, юноша, вам крупно повезло, - улыбнулся ему доктор. – Всё цело, повреждений нет. Можете переодеваться и отправляться домой. Рубашку оставьте на память, - он кивнул на Данькин "наряд", состоявший из одной застёгивающейся сзади рубашки, едва прикрывавшей попу.
- Так, а мою одежду… - Данька растерянно посмотрел на Леську. – Разрезали, - жалобно закончил он. – И ботинки тоже.
- Одевай. – Даньке в руки шлепнулись какие-то застиранные пижамные штаны. – И никто твои ботинки не резал, не выдумывай. Шевелись быстрее, дома поговорим.
Более не вступая ни в какие дискуссии, Леська промолчала до самого дома. В такси ощутимо потрескивал январский мороз ее злости, сменяясь опаляющим жаром сдерживаемого бешенства. Доставало даже до притулившейся на заднем сидении четверки. Те между собой тоже не переговаривались – атмосфера не располагала, да и усталость после пережитого навалилась. Кира и Даньку посадили рядом, между старшими, рыжий всю дорогу упорно смотрел в одну точку, прямо перед собой и молчал. Максим и Алекс смотрели каждый в свое окно, даже излишне внимательно.
Данька сидел в такси и теребил пальцы. Ну, попал! Ну, попал! Что же теперь будет! Леська злая, как собака. Старшие на него даже не посмотрели. Нет, Алекс посмотрел сочувственно, но ничего не сказал.
Предстоящая разборка дома его мало заботила. Леська, даже если вдруг выдерет, то не больно. У неё даже розог дома нет! Больше всего Даньку сейчас беспокоило, попадёт ли это дело в полицию. Одна такая отметка в личном деле, и летать он будет только на домашнем симуляторе. Ой, дураааааак! УБЬЮ КИРА! УБЬЮ НАФИГ!
Возле дома семейство выгрузилось из машины. Олеся молча отдала Алексу ключи и подтолкнула в сторону крыльца. Все по-прежнему молчали. Алекс отпер дверь и вошёл внутрь. Данька осторожно скинул у двери ботинки и упал на диван в гостиной. В голове был бардак, болело в тех же местах, хотя и поменьше. Ухо заклеили пластырем. В общем, он действительно легко отделался.
- Пацаны, - позвал Данька, поднимая голову с дивана. – Полиция там была, кто-нть видел?
- РОТ ЗАКРОЙ, ВЕРХОЛАЗ, БЛ*ТЬ! – самое удивительное, что нервы сдали не у бледно-зеленоватого непривычно тихого Кира, и даже не у Алекса, а у всегда доброжелательного и спокойного Макса. Его ярость на фоне обычного спокойствия была особенно пугающей. – ДЕБИЛ! ОБА! ДЕБИЛЫ! ТЫ ЖЕ УБИТЬСЯ МОГ, КРЕТИНА КУСОК, ТЫ ХОТЬ ЭТО ПОНИМАЕШЬ? А ТЫ? – Макс развернулся к притихшему рыжему. – ДОШУТИЛСЯ?

В первую минуту Данька ошарашено смотрел на Макса. За пять лет знакомства он впервые видел и СЛЫШАЛ Макса таким. Обычно Макс не утруждал себя излишними эмоциями. Казалось, что вывести его из равновесия мог только атомный взрыв, и то чисто физически. Вообще, ситуация была более чем непривычной. Обычно, когда после очередного залёта и очередной взбучки у завуча Данька приползал в их четырёхместную «берлогу», он знал, что найдёт сочувствие и понимание. Кир шёл за мокрым холодным полотенцем – остудить пострадавшие места, Макс доставал из крошечного холодильника что-нибудь холодное, обычно просто воду, но и этого было достаточно. На Алексе лежала самая тяжёлая задача – ещё до порки попытаться отмазать младшего. Иногда получалось «взять его на поруки» - тогда Данька просто выслушивал гневную и щедро сдобренную подзатыльниками проповедь. Но чаще удавалось лишь немного смягчить наказание.
Сегодня Данька снова залетел, но на этот раз ни сочувствия, ни понимания не встретил. ВСЕ были против него. И в следующую минуту Данька разозлился.
- ЧЁ ТЫ ОРЁШЬ! – злобно огрызнулся он, приподнимаясь на локте. Но злость тут же и прошла. – Без тебя тошно, - Данька снова упал на живот и отвернулся к стене.
В этот момент хлопнула дверь и разборки сами собой утихли, не начавшись. ЭТИ разборки. Другие, Леськины, были на подступах.
Кир хотел было возразить - "Я-то тут причем?! Это же не я на вышку полез». - Но тут в дверном проеме возникла Леся. - «Приветствуем Вас, Олеся-сан», - хотел было привычно подурачиться Кир, но наткнувшись на Лесин взгляд, промолчал и отвел глаза.
Олесе казалось, что больше разозлиться она не сможет. Некуда больше. Оказалось – еще как есть! Увидев всю компанию в гостиной, Леська почувствовала, что еще секунда, и она сама их поубивает, всех четверых. А начнет с неразлучной парочки – рыжего язвы и пустоголового олуха. Ну, держитесь, братцы-кролики, сами напросились. Только подумать, еще ведь пара сантиметров, и…прежний ужас еще не ушел далеко, мгновенно вызвав запоздалый озноб. А следом нахлынула такая усталость…словно вдруг из розетки выключили – сил не стало ни объясняться, ни что-то другое делать.
- Идите к себе, – тускло сказала она. – Завтра будем разговаривать, – и ушла в свою спальню.
Вечер прошёл невесело. В доме было тихо, Данька забрался в свою постель и от пережитого шока моментально провалился в сон.
Эту ночь Олеся не спала. Ко всему прочему от слез, за закрытой дверью и в подушку, дико разболелась голова. Пару раз Леська вставала, пробовала выпить чаю, таблетку, душ принять…бесполезно. Под дверью комнаты мальчишек видна была полоска света, но Леська словно не видела – точнее не хотела видеть.
Данька проснулся, когда в доме было уже темно и совершенно тихо. Все спали. Данька осторожно встал с кровати и пошёл по коридору. Проходя мимо Леськиной спальни он услышал лёгкий шорох, а потом всхлип. Даньке стало не по себе. Это ведь из-за него!
- Лесь, - пацан тихонько поскрёбся в дверь.
- Чего тебе. – Леська даже не попыталась сделать вид, что спит. Она была совсем не похожа на себя – бледная, с кругами под глазами, измученная какая-то.
- Давай поговорим? Я... Лесь, прости!
- Иди спать. Завтра обо всем поговорим. Я устала. - Она сказала это так холодно, что больше ничего не оставалось, как послушно отправиться восвояси...
Данька горестно вздохнул, потоптался на пороге спальни - Я пошёл... - неуверенно заявил он, всё ещё ожидая если не прощения, то разрешения хоть поговорить. Когда его не последовало, Данька с душераздирающим вздохом вышел из спальни.

На пороге комнаты мальчишек, в которой теперь тоже горел ночник, Даньку поджидал Алекс.
- Что шарашишься? – Мрачно спросил он. – Иди в постель, герой. Один только спать и можешь. Даже у рыжего совесть есть.
- Хочу и шарашусь… раскомандовался, – привычно огрызнулся Данька, пролезая мимо Алекса в дверной проем.
- Ну, что? - Макс на своей кровати шумно вздохнул и перестал делать вид, что спит. Сел и не менее мрачно, чем Алекс, посмотрела на ночного скитальца.
- Олеся плачет? - Это прозвучало скорее как утверждение, чем как вопрос. – Допрыгались... Надо было вам обоим в дыню треснуть. Одному чтоб не лез, куда не надо, а другому, чтоб не дразнился.
- Ну и дал бы. - в тон ему хмуро ответил Кир и тоже сел на кровати. Потом повернулся к Даньке: - Мир?
- Мир, - эхом отозвался Данька со своей постели. Он исподлобья смотрел на друзей и не знал, что еще сказать. Обычно и Макс, и Алекс первыми кидались защищать «младшенького» от любых неприятностей, да и Кир… если вспомнить. А сейчас двое старших смотрели на Даньку без всякого восторга, и даже Рыжий, только что сам предложивший мировое соглашение, выглядел не очень дружелюбно.
- Что делать будем? - спросил Кир, обращаясь ко всем сразу.
- Завтра извинюсь перед ней. – Решительно заявил Данька. - Не будет же она до конца жизни теперь злиться.
- Только перед ней? - вкрадчиво переспросил Макс.
Все трое вопросительно уставились на "младшенького". Данька на своей постели нахохлился. Извиняться он не любил. Но сейчас все острее чувствовал свою вину, тем более ребята никогда раньше так хмуро на него не смотрели. А, ведь, бывало всякое.
- Пацаны, я не хотел, - вздохнул он, наконец – Ну, дурак я, блин, ДУРАК! – он помолчал, а потом вдруг сменил тему на самую для него важную. – А, если, правда, в аттестационную комиссию сообщат? – Данька выглядел совсем несчастным.
Алекс передернул плечами и обернулся к Киру:
- Ты тоже хорош, вечно языком трепешь! Надо было его дразнить? – он кивнул на готового разреветься Даньку.
- Хорош... – покаянно вздохнул Рыжик. – Но он так злится прикольно, - Кир невольно осклабился.
- Вот дозлился бы на полметра в сторону, вместе бы и посмеялись! – рыкнул Алекс. - Смешно ему!
Кир еще раз горестно вздохнул в ответ и глянул на приятеля:
- Дань, страшно там наверху было?
- Нормально, - Данька пожал плечами.
- Тихо вы, романтики, тля! - грозным шёпотом прикрикнул на них Макс, шлепнув ладонью по деревянной спинке кровати. – Не о том базар! Что мы завтра Олесе скажем? Чтобы она нас обратно в интернат не отправила.
Кир и Данька, а за ними и Алекс вскинули головы и впились взглядами в Макса.
- А вы думаете, она о чём там думает сейчас? – ехидно и зло прошипел он.
- Не отправит, – в голосе Алекса проскользнула нотка неуверенности. – Надо только… Чтоб идиотами не казаться... Макс дело говорит. Может, наваляем этим? - он вопросительно посмотрел на второго старшего. – А утром покажем – типа, разобрались, больше не повторится.
- Э! Э! Э! ВЫ ЧЁ! – Кир подозрительно посмотрел на «старшеньких».
- Да не, это не поможет, - Макс отверг инициативу, не обращая внимания на протесты Кира. - Только хуже будет.
Не додумавшись ни до чего, мальчишки разбрелись по кроватям. Уже лежа в темноте, Кир шёпотом спросил Даньку:
- А как там все-таки? Страшно?
- Хорошо, - почти неслышно выдохнул Данька, глядя в потолок блестящими глазами.

Утром Олеся встала с кругами под глазами и все с той же головной болью. Зато и с четким представлением о том, что она будет делать дальше. За завтраком, которым она как обычно накормила свою ораву, девушка была непривычна холодна и с мальчишками без крайней необходимости не разговаривала вообще. С каждой минутой они чувствовали себя все больше «не в своей тарелке». Робкие попытки двух "Иксов" завести хоть какой-то разговор натыкались на стену холодноватого отчуждения. Даже Данька сидел, уткнувшись в свою чашку с хлопьями, а не выступал, как всегда по утрам. И с Киром не цапался.
Гнетущая тишина была прервана резким звонком.
- Алло. Здравствуйте. Да… – Лицо Алекса вытянулось и остальные буквально впились в него встревоженными взглядами - кто звонит: полиция? Из больницы? А может, из летной школы? Последнее предположение, конечно же, принадлежало Даньке. - Да, она дома… одну минуточку… - продолжил тем временем Алекс и протянул Лесе трубку – это тебя… из опекунского совета…
Все вздохнули с облегчением. Все, кроме Алекса и Леси. Они одни понимали, что может означать этот звонок..
Олеся взяла трубку и ушла с нею к себе в комнату. Не было ее всего несколько минут, но и эти минуты тянулись ужасно медленно. Но вот Леся вернулась, осмотрела «вверенный ей контингент» непроницаемым взглядом и велела:
- Меня вызывают в опекунский совет. Пока не вернусь - из дома ни ногой!
Как только за Леськой закрылась дверь, Алекс, задумчиво барабанящий пальцами по столу, оторвал взгляд от столаи мрачно произнес: - хреново дело!
- Че? - Вскинулся Данька, хотя и сам догадывался. что ничего хорошего не произошло.
- Раз в совет вызвали, значит могут решить, что Леська с нами не справляется. И если они так решат... то дорожка нам обратно в интернат... в лучшем случае...
Ответом была потрясенно-испуганная тишина. Первым опять подал голос Данька:
- Как это?! А в худшем?!
- Могут и по разным разбросать. Если в нашем свободных мест не окажется. - еще более мрачно закончил Алекс.
- то есть... совсем по разным? - глупо спросил пришибленно молчавший до этого Кир.
- Приехали... - вздохнул Макс. - Вернее, прилетели...
Все тяжело замолчали, переваривая услышанное.

Время до обеда тянулось бесконечно и уныло. Алекс пытался читать, Данька уселся за компьютер, Макс усадил Кира играть с собой в шахматы. Однако ни одно занятие толком не клеилось. Мальчишки то и дело вздыхали и тоскливо смотрели на часы. Они больше ничего не обсуждали, но чувствовали, что мысли у них крутятся вокруг одного и того же. Наконец Кир не выдержал:
- Ну куда она провалилась, три часа уже прошло…
- А ты думал, там в совете все бегом из-за нас бегать будут? – Мрачно съязвил Алекс.
Кир только вздохнул в ответ.
Вернулась Леся еще более расстроенная (хотя куда уж более…) Вошла, устало села в кресло и молчала.
- Лесь, – непривычно робко подал голос Алекс. – Что… тебе сказали?
- Ничего хорошего, – Леська устало вздохнула и прикрыла глаза. – Последнее китайское предупреждение. Всем понятно? – Она встала и скомандовала: - Все четверо, в мою спальню, - строгим, холодноватым и уверенным тоном.
Расспрашивать ее дальше никто не рискнул.

Зачем, интересно, в спальню? Рыжий обменялся непонимающими взглядами с Данькой, отодвинул шахматы и поднялся. В спальню, так в спальню. Старшие тоже непонимающе переглянулись – Леськин вид не предвещал ничего хорошего. Она была...усталая, грустная и решительная.
Началось в колхозе утро, мрачно подумал Данька. Щас будет... интересно, выдерет или просто нотацию прочитает? Вот уж что Леська делать умеет, так это читать нотации. Лучше б Алексу поручила. Тот по башке настучит, зато не так долго. Он нехотя поднялся с табуретки и пошёл вслед за всеми. Зато с интернатом пронесло

Леся отконвоировала гоп-компанию в просторную спальню с поистине титанических размеров кроватью. Меблировка прилагалась к дому, когда они въезжали, и этого монстра показалось дешевле не трогать, чем пытаться вытащить. Массивные спинки – резная у изголовья и основательная, закругленная валиком у изножья, довершали дизайн. Между изножьем кровати и окном оставалось достаточно много места, все четверо могли без помех выстроиться в линию – буде возникнет подобная необходимость. А вот сесть было некуда – почти игрушечный пуфик у зеркала не в счет, кресло недавно отдали в починку – надо было обновить обивочную ткань. А садиться на Леськину постель, тем более без приглашения, тем более сейчас…
Алекс окинул взглядом знакомую до мелочей обстановку и подтолкнул в спину «летчика»: проходи, мол. Под ложечкой тоскливо замирало. Не от страха – тот, настоящий страх прошел, когда живой-здоровый гаденыш вывалился из приемного покоя в своих нелепых линялых и коротких штанах от больничной пижамы. А сейчас было просто…плохо. Все утро тоскливо и муторно. В основном потому, что натыкаясь на стену Лесиной холодности, Алекс как никогда остро чувствовал – он ДОЛЖЕН был остановить двух безмозглых идиотов, пока еще не стало слишком поздно. И он МОГ это сделать, но…
Зачем надо было всем идти в Олесину спальню он даже не задумался.

Конечно, в линейку они не встали. Так, изобразили что-то вроде скульптурной группы «тоска» между спинкой кровати и окном. Тем более, что не один Алекс сейчас мучился чувством вины за то, что не остановил, проглядел, отвлекся, не счел опасной привычную грызню мальчишек. Что не стащил, наконец, на всю голову больного воздухоплавателя с вышки, пока была возможность – а ведь она была!
Данька сердито дёрнул плечами, освобождаясь от рук Алекса, и вошёл внутрь. Он ТЕРРПЕТЬ не мог эту комнату. Не спальня, а чёрте что. Кровать здоровая, а сидеть негде. Данька мрачно огляделся. Кровать – это нечто. Они бы тут все впятером поместились.
Олеся усталым взглядом окинула эту «композицию» и неторопливо, негромко начала говорить. Но что-то такое было в ее голосе…что всем стало знобко.
- Что на вас вчера нашло, меня не интересует. Я слышала вполне достаточно – свидетелей было море, молодцы! И память у них у всех замечательная. Я скажу, что САМА думаю и что собираюсь предпринять по этому поводу. Вы меня очень…разочаровали. Все. И мне больно…даже думать о том, что вы настолько…безответственные и равнодушные люди…
Она замолчала почти на минуту, пауза все длилась, тягостное напряжение ощутимо повисло в воздухе. Ребята усердно изучали что-то в комнате. Каждый свое. Алекс смотрел чуть в сторону – на стену, Макс тоже отвернулся - к окну, сам Кир рассматривал спинку кровати, Данька тоскливо озирался, понимая, что здесь придётся провести ещё очень много времени.
Олеся нарушила тишину, резко втянув воздух, и продолжила:
- Данила, ты хоть понимаешь, что будет, если отчет спасателей о вчерашнем инциденте попадет в твою характеристику? - Она посмотрела с такой укоризной, впору сквозь пол проваливаться.
Данька глаз так и не поднял.
- Ты, Кирилл. С тобой я даже говорить не хочу. Провокатор.
Кир часто заморгал. Он ожидал, что Леська будет его ругать, но такого... Мальчишка был задет за живое. Кир никогда никому этого не показывал, но Леся ему очень нравилась. Ему нравились ее пушистые взбалмошные волосы, нравилось, как она двигается, как говорит. И - глаза. Про такие говорят - глаза светятся. Только обычно это был мягкий теплый свет, а сейчас холодный и какой-то острый. Он испытывающе посмотрел на девушку, но та уже повернулась к старшим.
- А вы оба, старшие называется – ни Алекс, ни Макс, как и Данька, не смели поднять на Олесю глаз. – Я так радовалась, что хоть вы двое уже достаточно взрослые для того, чтобы думать головой. Я так рассчитывала, надеялась на вашу помощь, на ваши мозги, в конце концов – что вы сумеете удержать эту сладкую парочку хоть в чем-то. Зря надеялась.
Оба «Икса» скисли еще больше. Кир не замечал, но о его чувствах к Леське давно знала вся дружная четверка. А не говорили ничего потому, что полностью эти чувства разделяли.
В монологе вновь возникла пауза, на этот раз более короткая. Потом Олеся продолжила:
- А теперь о том, что я собираюсь по этому поводу сделать. Наказать вас мне придется, независимо от моего желания. Во-первых, для того, чтобы хоть как-то обезопасить от подобных происшествий в будущем, а во-вторых… чтобы никто не смог меня обвинить в том, что я с вами не справляюсь. Вчера вы мне доказали, что все четверо – безмозглые, безответственные, бессовестные мальчишки. Не думаете о последствиях своих поступков ни секунды! А стало быть, дорогие мои, и поступать я с вами буду соответственно.
Она снова замолчала, собираясь с мыслями и силами – предстояло самое неприятное.

 Отправлено: 20.12.17 21:51. Заголовок: Глава 3 - Все ниже п..

Глава 3
- Все ниже пояса снимайте и вперед – попами кверху вот сюда. – И она похлопала по деревянной спинке в изножье кровати. – В рядок, все четверо. Даю вам пять минут на подготовку. А я пока исправлю свое упущение – драть вас нечем, придется по соседям одалживаться.
Каждое Олесино слово падало в Алексу в душу, как камень и норовило вдавить в пол. Судя по виду, Макс чувствовал примерно то же самое. Его закушенная губа и отчаянные глаза говорили сами за себя. Но вот ее последние фразы…оба старших одновременно вскинули на нее глаза, полные шока и недоверия. Алекс залился малиновой зарей по самые уши, а Макс наоборот – еще больше побледнел. Но ничего спросить или сказать ребята не успели - Олеся уже вышла из комнаты.
- Она только пугает, – попытался сам себя убедить Макс, глядя Олесе вслед, а потом, невольно смещая взгляд на ту самую спинку кровати, куда велено было ложиться сняв…
- Сто пудов… - поспешил согласиться Алекс. - А если… Он не договорил – даже поднять глаза на своих же, на друзей не мог. Стало невыносимо стыдно. И жарко так.
Кир почти не слышал, что Леся говорила "иксам", в голове все крутились фразы: "Даже говорить не хочу…провокатор…» но когда Леся объявила о своих намерениях, его будто током тряхнуло. Он беспомощно обвел взглядом остальных. Но в ответ получал лишь такие же растерянные и испуганные взгляды.

Одалживаться действительно пришлось. Поблизости не оказалось ни одного подходящего растения. Все, что росло рядом с домом, Олеся забраковала – несерьезные какие-то веточки, сейчас нужно было что-то более крупнокалиберное. Чуть поколебавшись, она махнула рукой на зеленые насаждения и позвонила в соседскую дверь. За ней жила знакомая, хотя и не очень близко, девушка, тоже решившая взять под опеку двоих мальчишек из интерната.
- Кать, привет – решительно приступила с порога к делу Олеся. – Извини, пожалуйста, но мне очень нужна твоя помощь.
Хозяйка быстро посторонилась, пропуская гостью в дом и сочувственно закивала.
– Чем смогу, помогу. Слышала уже новости. Вы там как? Ты? Мальчишки? Вроде все обошлось?
- Слава богу, – с неприкрытым облегчением подтвердила Олеся, проходя в дом. – Чудом жив остался, паршивец. Кать, я к тебе вот чего. У тебя можно одолжить… что-то типа хорошей розги?
Сначала соседка опешила, а потом понимающе закивала:
– Конечно! Я понимаю… я бы и сама… а ну, брысь отсюда! – прикрикнула она на две любопытные физиономии, высунувшиеся из комнаты.
- Проходи, сейчас поищем что-нибудь! – Катя быстро сходила в кладовку и вернулась с высоким узким ведром, из которого торчал внушительный пук прутьев самой разной длины и толщины. Любопытные физиономии, не очень-то испугавшиеся Катиного «брыся», тут же исчезли, точно по волшебству.
- Вот, я ими обычно… пользуюсь. – Катя вытащила из ведра длинные и не очень толстые прутики.
Олеся отрицательно покачала головой. Ей сейчас было не до смущения – слишком много других чувств. Решительно забрав ведро с розгами из соседкиных рук, она поворошила весь пучок и прицельно вытянула самый толстый и длинный прут. Действительно серьезный прутик, почти трость, но очень гибкий – в чем Олеся убедилась, машинально взмахнув им в воздухе. Раздался короткий злой гул, почти взвизг.
- Это я на будущее запаслась, - улыбнулась соседка. – Я смотрю, ты серьезно настроена, – Катя сочувствующе покачала головой. Кому она сопереживала – осталось неясным.
- Ещё как серьезно, – согласилась Олеся. – Можно я этот возьму? Да? Спасибо, Кать, я потом забегу, ближе к вечеру.
- Олесь, погоди! – окликнула соседка. – У тебя есть… под ЭТОТ надо привязывать. Иначе не улежат. У тебя хоть есть, куда? – Катя посмотрела в растерянное лицо девушки и решительно кивнула. – Сейчас принесу. Мои сами лежат уже, а тебе пригодится, - через минуту она вернулась с двумя короткими легкими трубками серебристого цвета.
- Вот, смотри, они раскладываются, – пояснила Катя, нажимая на красный кружочек в основании трубки, и та послушно подросла в длину. – До двух с половиной метров написано… А вот сюда – она указала на синий кружок, нажимаешь…
После краткого инструктажа Олеся поблагодарила соседку и попрощалась.

Все так же решительно Олеся прошла короткое расстояние до дома прямо с трубками в одной руке и пугающе-внушительным прутом в другой, так и возникла на пороге своей спальни, держа его чуть на отлете – мокрые соленые капельки, то и дело срывающиеся с кончика розги неприятно холодили кожу.
С Леськиным появлением негромкий разговор тут же утих. За время ее отсутствия много сказать ребята не успели – ситуация была слишком невеселая. Только чуть отошедший от малиновой красноты Алекс безнадежно сказал:
- Ну, спасибо вам, младшенькие. Я уж и забыл, когда… - он не до говорил, было оглушающее стыдно. – Ладно, сам дурак. В следующий раз обоим врежу без разговоров… Сегодня переживём как-нибудь. Может попугает и успокоится.
- Да ясен пень, - выдавил из себя Кир, хотя вовсе не был в этом уверен. - Чё мы, мелкие? - и осекся, вспоминая, что Леся как раз назвала их «бестолковыми мальчишками», что в принципе одно и то же.

Олеся задерживалась, время тянулось невыносимо медленно. И чем дальше, тем больше мальчишкам удавалось убедить и себя и друг друга, что Леся точно не всерьез.
Однако, вот она Леся, и все надежды трещать по швам. Данька с ужасом посмотрел на прут у Леськи в руках. Где она его взяла-то! По вечерам изредка бывало, что улица наполнялась звуками воспитательной работы – из открытых окон слышались свист прута, шлепки ремня, вскрики и самые разнообразные обещания. Но звуков ЭТОГО прута слышно ТОЧНО не было. От такого начинали «петь» даже самые упрямые завсегдатаи завуческого кабинета.
Данька сполз с подоконника и встал на пол, тревожно косясь на прут. Из всей четвёрки "№2, повышенной строгости» пробовал только он, и в тот раз он приполз в "берлогу" только с помощью "братьев", а потом провалялся три дня в постели. Но тот прут был и потоньше и покороче. Данька с ужасом смотрел на розгу "№1, повышенной строгости". Длинные трубки Даньке были не знакомы, но оптимизма тоже не добавили. Больше всего беспокоил ещё один немаловажный факт. В интернате его пороли «специально обученные люди» - воспитатели, имеющие немалый опыт обращения с инструментами для порки. У Леськи опыта было немного ( если вообще был), а таким прутом можно было и покалечить…
- Дискуссионный клуб открыли? – мрачно прокомментировала Леся, оглядывая комнату.
Данька поверил первый из всех. Еще бы у него богатый опыт – невесело ухмыльнулся про себя Кир. Сам Кир был не столь искушенный, но и далеко не новичок. Ну, елы-палы, ну что за на… Только недавно прикалывались на тему «Леська хоть не порет!» Сглазили!
- Ты что, нас ЭТИМ… будешь? – спросил Данька хриплым дрожащим голосом. Эти вопросом он выражал всеобщие мысли.
- Нет, это я для украшения принесла, - язвительно ответила Олеся. - Именно ЭТИМ и именно буду. И если ровно через минуту вы не поснимаете все лишнее, БУДУ в двойном размере.
- Ты хоть раз пробовала? – Данька не на шутку испугался. - Им же убить можно!
- Не бойся, Дань, не убью. – Неожиданно серьезно и грустно ответила Олеся.
Теперь не поверить было трудно. И все же оставалась призрачная надежда, что Олеся передумает. Поэтому с приготовлениями никто не торопился. Кир все же взялся за пояс джинсов, но дальше этого дело не пошло.
- Олесь… - Казалось, что побледнеть сильнее нельзя, но Максу это удалось. – Ты… серьезно? – Он никак не мог поверить. В этот момент он даже не задумывался, насколько это может быть больно. Все его мысли были заняты другим – как это невыносимо стыдно!
- Абсолютно, – Леськины слова прозвучали жестче. – Шутки вчера в заливе утонули. Один языком мелет, второй лезет черте куда, а двое СТАРШИХ стоят и смотрят на это безобразие! Развлечение нашли! Шутки кончились когда наш бравый летчик двух сантиметров до могилы не долетел. И это в лучшем случае для него, а в худшем была бы инвалидная коляска на всю жизнь или вообще полный паралич. Вот хорошая жизнь бы была у нас у всех, а? И если вам кажется, что сейчас плохо – на минутку представьте, что тех двух сантиметров не было. Представили, где бы мы все сейчас находились, и что чувствовали? И уж ТОЧНО инвалидам никакие полеты не светят ни в каких ситуациях! Комиссии, аттестаты – это все, в конце концов, поправимо.
При этих словах Данька с надеждой посмотрел на Олесю. Поправимо!? Значит поправим!
- А вот перелом позвоночника – нет! - Олеся говорила непривычно жестко, но тихо: - Так что штаны долой и на спинку, без разговоров.

Перелом позвоночника, инвалидная коляска… Вот если бы ему сказали об этом вчера, когда он стоял там, под чертовой башней… он бы поверил сразу и безоговорочно. А сейчас во все это Киру не верилось, сейчас, когда Данька вот он, рядом, целый и невредимый. Ну не могло это случиться и все тут. Но укол совести Кир все же ощутил – ведь из-за его дразнилок Данька сделал то, что сделал… Хуже было другое – Олесин тон, ее холодный и вместе с тем измученный взгляд. Кир совсем понурился и теребил в руках невесть откуда взявшуюся обертку от конфеты.
Алекс почувствовал, что у него в буквальном смысле земля уходит из под ног. Он не мог даже представить себе – как вот он сейчас, при всех, при ЛЕСЕ! Снимет штаны и… а потом уляжется на эту спинку в такую унизительную, невозможную позу! У него были все основания, причем давно, полагать, что эта часть жизни окончательно и бесповоротно оставлена позади. С его серьезным и ответственным характером, он и раньше «залетал» исключительно редко. А в последние несколько лет и думать забыл, что такое порка. Особенно если не вспоминать ТОТ случай… о котором вся компания старались не вспоминать.
Смотреть на кого-то из «братства четырех» у Алекса не было никаких сил – взгляд словно прилип к полу. Ой, стыдобища… а еще сил не было на то, чтобы взять и сделать требуемое. Руки просто не слушались. И судя по всему, не у него одного сейчас была такая проблема. А хуже всего то, что сам себя Алекс давно признал виновным, и даже тени протеста не испытывал – только оглушающий стыд и робкую, вянущую с каждым мгновением надежду – это все не по правде.
У Макса дела обстояли похоже. Да провались она, эта тачка проклятая… засмотрелся, шумахер, блин! Но он все же нашел в себе силы оторвать взгляд от таких вдруг привлекательных и интересных прожилок на деревянном полу. Взглянул Олесе в лицо и безнадежно опустил голову. Нет, это не шутки, и не запугивания. Это всерьез. А еще этот краткий обмен взглядами позволил заметить и уместить в сознании тот самый прут, что девушка держала в руке. Заметить и словно издалека ужаснуться его размерам и толщине.
Данька был единственный, наверное, в комнате, чьи мысли были достаточно просты, хотя так же безрадостны. Его воспоминания о подобных мероприятиях были самыми свежими, а прут казался СТРАШНЫМ по-настоящему. А еще ему было на редкость мерзко от того, что…
- Ребят, чего ждем? – Леся, такая непривычно строгая, не сводила с мальчишек холодных и в то же время потухших глаз.
Пауза затягивалась. Все так же ни один не мог пересилить себя и сделать то, что любой нормальный мальчишка считает чуть не самым страшным позором в жизни.
Леся, видя что не смотря на каменную тяжесть ее слов, которые, наконец, кажется что-то прояснили в дубовых башках, разоблачаться никто не торопится, вдруг резко взмахнула рукой и с оглушительным в повисшей тишине с грохотом хватила принесенными трубками по подвернувшемуся не вовремя трюмо.
- ЖИВО, Я СКАЗАЛА! – Абсолютно незнакомым, полным силы голосом рявкнула она. – Или я вас сейчас сама раздену и уложу. – Добавила уже тише, но не менее жестко.

Алекс буквально подпрыгнул от резкого звука и окрика, вскинул на девушку в очередной раз полный неверия взгляд и с ужасом убедился: так и сделает. Нет, только не это! И он был не одинок в этом недоверии и последующем жутком прозрении.
У Кира сомнений и не было, его волновало другое – вдруг Леся решит, что он трусит? Она уже считает его провокатором и, наверное, не без оснований, но трусом… не бывать этому! Дрожащими руками он принялся сердито и неловко расстегивать застежку на штанах. Мог ли он еще вчера подумать, что будет вот так стоять перед Олесей? Ладно в интернате, там директор хоть мужик…
Его суетливое движение словно вдвинуло с места лавину. Все четверо стали как-то торопливо (и вместе с тем ОЧЕНЬ медленно) раздеваться, путаясь в застежках и штанинах. Ни на Олесю, на друг на друга они старательно не смотрели. Когда штаны были побеждены, Кир стал неуверенно оглядываться по сторонам - куда бы их?
Алекс весь, кажется по самые плечи, полыхал, как запрещающий сигнал светофора. Макс словно по контрасту – цветом скорее напоминал все тот же светофор, но на разрешающем знаке.
Данька справился быстрее всех, штаны он, не задумываясь, бросил на подоконник. После непродолжительной паузы туда же полетели и трусы. Благо ему посчастливилось достать утром из бельевого шкафа футболку, длина которой напоминала вчерашнюю больничную хламиду – как раз прикрывала все самое важное. Данька опустил голову и замер, искоса поглядывая - как там остальные?
Олеся наблюдала за сиим действом, не выказывая ни капли эмоций – и хорошо. Ее холодная отстраненность хоть с самом мизерной доле уменьшала накрывший мальчишек стыд.
Данькина футболка удостоилась не одного завистливого взгляда – рослым «Иксам» с бельевым шкафом сегодня повезло меньше. Футболку пришлось мучительно оттягивать вниз спереди. Сзади была стена, не страшно. Пока…
Кир не стал следовать Данькиному примеру, а сложил штаны на банкетку. Затем рывком стянул трусы и решительно направился к кровати, неестественно выпрямившись и глядя прямо перед собой. Хотя футболку спереди придерживал и он. У самой спинки Кир замедлился, собираясь с духом, потом также порывисто перегнулся через нее, выдохнул и закрыл глаза.
- И остальные поторопитесь… – Олеся кончиком прута легонько постучала по спинке. Надо сказать, подходила та идеально – шириной во всю гигантскую кровать, ровная, одинаковой высоты и с закругленным, на манер диванного валика верхом. Отменно полированное дерево тепло отсвечивало на изгибе светлого шпона.
- Прошу. И побыстрее – сколько можно тянуть, невыносимо. – Вдруг вырвалось у нее, но тут же «ящичек эмоций» снова плотно захлопнулся, и на лице девушки опять застыла холодная решимость.
Эта короткая оговорка не осталась незамеченной – три пары глаз вскинулись на девушку. Но сразу же разочарованно опустились обратно – в пол.
- Алекс, с того краю, укладывайся. Потом Макс, Кирилл и Данила. Кир, сдвинься ближе к середине.
И вот тут вдруг обнаружилась ужасная истина: даже снять штаны в присутствии друзей и красивой девушки оказалось не так трудно, как подойти, перегнуться и лечь, выставив на всеобщее обозрение голую…
А-а, провались все... пусть уж поскорее... Алекс в несколько широких шагов достиг кровати и быстро перегнулся в указанном месте.
И опять вслед за ним словно и остальным стало легче сделать то, что от них требовали. Данька, устроившийся вторым, даже почувствовал намек на облегчение, уткнувшись лицом в мягкое покрывало на Леськиной кровати. Так можно было хоть частично «спрятаться» - не смотреть, не видеть. Правда не чувствовать вот не получалось. Футболка предательски сползла по спине и теперь худенькую мальчишечью еще совсем попу ничего не прикрывало.
Кир весь покрылся колючими мурашками. Интересно, долго еще так лежать??? Чтобы отвлечься он легонько подтолкнул Данькину руку - прорвемся.
Данька поднял голову и впервые со вчерашнего дня глянул Киру прямо в лицо, даже улыбнулся краешком губ – благодарно.
И Кир на мгновение сделался прежний, подмигнул Даньке и процитировал:
- Идущие на смерть приветствуют тебя! - вышло, правда, совсем не так весело, как хотелось бы.
- Но пасаран! – подмигнул Данька в ответ.

Места хватило всем, между мальчишками еще и оставалось с полметра незанятой спинки. Леська осмотрела каждого, отметила отчаянно напряженную спину. Алекса – ему, кажется, труднее всех было справится с собой, обреченную какую-то расслабленность Макса, вздрагивание Кира и Данькины «прятки». И даже слабый, но такой многозначительный толчок одной руки о другую. В другой ситуации Леся наверное даже улыбнулась бы – молодцы мальчишки, друг друга не бросают. Но сейчас было не до улыбок.
Загадочная металлическая трубка , повинуясь ловким Леськиным пальцам, вытянулась на нужную длину и легла поперек постели прямо перед мальчишечьими лицами.
- Возьмитесь крепко обеими руками, - скомандовала Леся, и, дождавшись исполнения, нажала еще куда-то, - а теперь руки вытяните вперед. Дальше. Вот так. И держите.
Ничего не понявший Данька решил было палку отпустить и с ужасом обнаружил, что не может этого сделать - ладони словно накрепко приклеились к гладкой поверхности. На секунду его охватила паника, и он, как почти всегда, оглянулся в сторону самого близкого друга - Кира.
Ничто так не придает смелости, как страх того, кто рядом. Когда Даньке было страшно, Кир тут же забывал про собственный страх. Так было всегда. Недаром Данька считался у них младшеньким. Киру вдруг показалось, что ничего ужасного не случиться. Ну высекут, в первый раз что ли! Завтра уже и не вспомним. А эта странная трубка ваще делала процесс похожим на игру.
- Что это? Внедряем новейшие технологии? – голос Кира слегка подрагивал, но, скорее от возрастающего азарта, чем от страха.
- Прорвёмся, - сказал он Даньке так тихо, как мог, когда Олеся никак не отреагировала на его браваду - мы еще с тобой полетаем, братишка! Интересно, а Олеся Викторовна часто спортзал посещает? - И тут же вспомнил вдруг, что посещает – теннисный корт. Судя по Данькиным глазам, у того тоже с памятью было все в порядке.
А тем временем под ногами у мальчишек оказалась близняшка уже пленившей из ладони палки. Заставив каждого наступить на подкаченную прямо под ступни полосу, Леська и их лишила свободы передвижения - только и осталось, что переминаться с ноги на ногу на одном месте.
- Лесь… - Данька не выдержал и подал голос, – Ну, так-то зачем, а? Не убежим мы.
- Не убежите – согласила Олеся, берясь за прут и на пробу взмахивая им несколько раз в воздухе. – А еще не подставите под розгу того, по чему я бить не собираюсь. Мне совсем не хочется никого из вас покалечить. – Она вздохнула.
- Палку держите на вытянутых руках. Общаться мы с вами станем в несколько серий – кто сколько заслужил. Ну и начнем, как положено – по старшинству.
Сердце у Кира ухнуло. Чтобы не поддаваться панике он принялся насвистывать какую-то легкомысленную мелодию. Но и на этот раз внимания Олеси не удостоился.

Олеся подошла к тому краю кровати, ближе всего к которому лежал Алекс, подняла выше на невольно напрягшуюся спину мешавшую футболку. На крепкой мальчишечьей попе резким контрастом выделялся треугольник белой кожи – от плавок.
- Я хочу, чтобы ты запомнил. – Сказала она, занося розгу. - Ты самый старший. Моя самая большая надежда.
Вжжжик!!! Действительно, прут был…серьезным. Тяжелым, длинным, гибким. Он впился в напряженные ягодицы, как стая злющих дачных ос, выгнанных из гнезда – с таким же кровожадным гулом и непереносимым жаром.
- …и я очень прошу, чтобы ты относился к этому с должным вниманием, а не абы как. – Закончила Леся свою мысль после короткого, но от неожиданности – боль была невыносимая! – вполне ясного стона.
Алекс действительно не ожидал такого эффекта. Это было БОЛЬНО! Не больно, а именно БОЛЬНО – почти непереносимо. Поперек белого треугольника на попе начал проступать и угрожающе наливаться солидный рубец – как от полноценной трости, а не просто от розги.
- Иначе в следующий раз, пока ты по сторонам смотреть будешь… - Розга снова пришла в движение, второй рубец засветился бордовым, и более сдавленный – всеми силами – стон утонул в мягком покрывале - …кто-нибудь из них шею себе по-настоящему свернет. – Закончила Олеся мысль.
Кир похолодел. Если уж «железный Алекс» не может вытерпеть это молча...то как же они?! Так вот почему эти трубки чертовые! Он с трудом подавил в себе желание задергаться, освободиться, бежать отсюда куда подальше. - Ша! Спокойно! - Сказал рыжий мальчишка сам себе, ведь не забьет же до смерти. Обещала даже не покалечить. Блин! Как бы уши заткнуть!
Леськины спокойные, и даже, как будто, доброжелательные пояснения действовали, словно соль на открытую рану мальчишеской совести. Алекс и так готов был провалиться сквозь землю от стыда, а чувство вины и заслуженности наказания подливали масла в огонь.
Оставшиеся три удара до намеченных пяти Олеся выдала не менее сильно, с размеренными паузами и такими же спокойными пояснениями. С каждым ударом Алекс зарывался в покрывало лицом все глубже, вытянутые руки напрягались, но сделать ничего не могли – фактически все остальные мальчишки на кровати сейчас удерживали Алекса в таком растянутом положении. Каждый болезненный стон сопровождался резким рывком трубы.
Какой изверг эту трубу придумал? В какой-то момент Киру показалось, что он чувствует за Алекса, ощущает его боль. Господи, скорей бы это закончилось!
Осмотрев внимательно темнеющие с каждой секундой рубцы - от копчика до бедер, пять ровных почти параллельных полос, Олеся провела рукой по напряженной пояснице и уронила: - Пока хватит с тебя. Следующий.

Притихший, словно старающийся стать совсем незаметным, Макс, сразу напрягся. Следующим был он.
А Макса-то и в школе-то почти не пороли... подумалось Киру, - два - три раза перепадало за все время обучения, да и то не серьезно.
Точно такой же, как у Алекса треугольник белой кожи на месте плавок непроизвольно сжался. Макс несколько раз глубоко вздохнул и выдохнул, стараясь взять себя в руки и успокоиться.
На своем месте вдруг коротко шевельнулся Данька – до этого момента, он, кажется, даже не дышал.
- Лесь… Не надо их так сильно, ну пожалуйста! – Голос дрожал и прерывался.
- Сколько заслужили, Дань. Ни больше, ни меньше. – Ответила Леся и занесла розгу.
- Не дергайся, Даньк, бесполезно, - тихо-тихо проговорил Кир.
- Макс, я надеюсь, что в следующий раз ты все же найдешь в себе силы не пускать на самотек такие вещи. Ты ведь был рядом, ты все с самого начала видел. И не вмешался.– На этот раз девушка закончила мысль прежде, чем прут впился в дернувшиеся ягодицы. Макс, который вроде ждал, знал, что сейчас будет, все равно не успел сразу уткнуться лицом в кровать. Достаточно громкий вскрик только потом перешел в задавленное мычание. Труба опять резко дернулась. А Макс отчаянно вцепился зубами в ткань, чтобы не заорать от непереносимой боли в ужаленном месте и еще более непереносимого чувства вины и стыда.
Киру отчаянно захотелось просочиться под кровать и заодно потерять слух, хотя бы на время. В то же время его очень волновал вопрос - СКОЛЬКО ВСЕГО? Олеся не озвучила цифры, а спрашивать у нее он не стал бы ни за что на свете.
Больше Макс лица от покрывала не отрывал, и все равно его стоны звучали громче, чем пять минут назад стоны Алекса. Леся больше никаких поучений не произносила, просто секла – сильно и размеренно, давая мальчишке время отдышаться между ударами.
- Дань, как думаешь сколько раз госпожа «Снежная Королева» коснется нас своей... гм... волшебной палочкой? - Шутки давались теперь с бОльшим трудом, но молчать было хуже - одолевали мысли. Тем более, что его очередь неумолимо приближалась…

 Отправлено: 20.12.17 21:57. Заголовок: глава 4 Данька лежа..

глава 4

Данька лежал ни жив, ни мертв. В нем боролись два основных чувства – глубокое сострадание к друзьям, не раз защищавшим и утешавшим его во всяческих жизненных невзгодах, и банальный страх. Тут его мысли полностью совпадали с соседскими – Если «Иксы» так слышны – что ж с ним-то будет? А может, Леся будет сечь слабее? Ну, может же? Нет…он тут самый виноватый по-любому. Шутить ему не хотелось. Он облизал сухие губы и шепнул:
- У них по пять было…
- Ну да, пять... за один подход... весомо произнес Кирюха.
- Уж сколько заслужили. – Тяжело вздохнула Олеся, подходя и убирая с поясницы Кира полу футболки.
Перед тем, как приняться за рыжего, Олеся выдержала более долгую паузу, задумчиво изучая распростертое полуголое мальчишечье тело. Из всех четверых Кир был самым тонкокожим. И Леся очень тщательно, несколько раз примерилась, прежде чем стегнуть в первый раз.
- Чего она там рассматривает?! - Недовольно подумал рыжий и почти сразу ощутил движение розги в воздухе.
Розга низко рыкнула и впечаталась в голубоватую, непривычную к загару кожу, сразу же вспухшую толстым рубцом.
Кир успел закусить покрывало. Каким-то нечеловеческим образом ему удалось удержаться от крика и даже от стона. Дыхание на несколько секунд перехватило, а сзади расплывалась резкая боль, переходящая в противную и тупую. Кир шумно выдохнул и прерывисто задышал.
- С тобой у нас разговор будет долгий, – произнесла девушка без всякой радости: – Я очень многое хочу тебе сказать, Кир. Очень.
- А ГОВОРИЛИ, что не ХОТИТЕ со мной разговаривать – не удержался рыжий. «Говорили» вместо «говорила» прозвучало резко, почти грубо.
- Приходится, не все зависит от моего желания, – спокойно пояснила Леся. – Ты же не чужой мальчишка с улицы, с которым разошлась и забыла. Ты мой, родной. От этого вот только еще больнее.
Это был удар ниже пояса. Вся Кировская язвительная защита рушилась на глазах. Губы у него дрогнули. С этого момента он больше ничего не говорил вслух, только поспешно спрятал лицо между вытянутых рук (не хватало еще чтобы его кто-то увидел в этот момент!) и приготовился терпеть дальше. Удар не заставил себя ждать..
Леська осознавала: пока Кир злится, ему легче терпеть. А вот ПОНИМАТЬ и извлекать уроки - сложнее. И поэтому когда Кир растерянно моргнул, а потом спрятал лицо, она вздохнула с облегчением. И… продолжила воспитание.
Второй рубец пересек попу рыжего ровно на три сантиметра ниже первого, такой же яркий и выпуклый на бледной коже. И, тем не менее, Алекс, например, будь у него возможность сравнивать, без колебаний признал бы Кирюхину порку «облегченным вариантом». Все же Леся учитывала, что мальчишка младше, а кожа заметно тоньше. Что бы ни казалось со стороны - ей было совсем не все равно.
Кир сильно дернулся, но смолчал и на этот раз. Как же больно! Сколько еще? Сколько? Сколько??! Было бы известно количество, можно было бы сконцентрироваться на счете... впрочем, известна цифра пять... осталось, значит, еще три... он внутренне дрогнул.
- Поверь, мне не доставляет удовольствия общаться с вами ТАКИМ образом – Леська выделила слово «таким» интонацией. – И уж точно я предпочла бы ТАК ни с кем не разговаривать. Только выбора вы мне не оставили.
У Кира тоже было время отдышаться между ударами, не смотря на желание как можно скорее покончить с неприятной процедурой, Леся старалась дать своим мальчишкам возможность сохранять лицо столько, сколько смогут.
Третий удар заставил Кира выгнуться. Не выдержу! Больше не выдержу! - отчаянно подумал мальчишка два... всего два осталось...ЦЕЛЫХ ДВА!
И тут следующий удар застал его врасплох:
- Ахххмммммм - запоздало спохватился мальчишка. Руки на палке сжимались и разжимались так, что ногти впивались в ладони, но Кир этого совершенно не чувствовал. Все его чувства были сейчас там, куда приземлялась безжалостная «волшебная палочка».
Пятый стежок был, наверное, самым болючим. По самому низу ягодиц, пересекая обе, всего лишь чуть выше складочки между попой и бедрами. Мальчишка выгнулся и замычал сильнее. Ведь единожды вскрикнув, уже так трудно удержаться.
Леся опустила розгу:
- Отдохни. – Как и двум другим мальчишкам, уже получившим первую порцию, сказала Олеся, зачем-то опуская край Кирюхиной футболки на то место, с которого убрала его несколько минут назад, чтобы полностью обнажить «поле деятельности».
За ее спиной уже отдышавшийся Алекс что-то шепнул совершенно, кажется, безразличному к окружающему Максиму. Тот ожил и повернул голову в сторону Кира. Поймал его взгляд и одними губами спросил:
- Живой?
Кир кивнул и усмехнулся. Но вышла скорее гримаса, и он поспешил отвернуться. Боль уже немного потеснилась и на свободное место пришел стыд. Не выдержал все-таки! В следующую серию надо собраться, как следует. Следующую серию? Значит будет и следующая?!
"Отдохни", "Я очень многое хочу тебе сказать"... Когда Леся сказала эти фразы, Кир их не воспринял - не до того было. Зато сейчас они всплыли четко и безжалостно.
"Нет! Я не хочу! Не надо!" - завопил Кир про себя. Заерзавший рядом Данька заставил его отвлечься. Данькина очередь… Кир ощутил, как тот напрягся.
Ой, что щас будет! Данька поймал взгляд с противоположного края кровати. Смотревший на него Алекс ободряюще кивнул. И Данька опять подумал про то, что Алекс не смог смолчать. Даже допустим, Леська порола его сильнее… Но ведь Алекс тогда выдержал аж ДВЕ дюжины «третьим номером». Повезло ещё, что в 13 лет выписать ему второй и первый не могли. Именно тогда он и получил свое прозвище «Железный Икс». Офигеть! Неужели ТАК больно.
Макс тяжело дышал, упёршись лбом в покрывало. Кир тоже повернул к Даньке свое красное лицо. Держись, старик! - говорил его взгляд, но он, ещё не отошедший от первой дозы, тоже оптимизма не добавлял. Данька почувствовал, как Леська остановилась позади него. Особого стыда, в отличие от старших товарищей, он не испытывал – не первый раз он заголял зад для порки, и скорее всего не последний.
Данькину футболку даже убирать не пришлось – она сама по себе задралась чуть ли не до лопаток. Даже рядом с худющим, белокожим Киром Данькина смугловатая фигурка казалась…да просто жалко было его, поганца, хотя, ох как, заслуживал он того, что получит.
- Данила, вчера ты подверг опасности не только себя. – Сказала она распростертому кверху голой попой мальчишке. – Но и всех нас. Я хочу, чтобы ты хоть иногда думал не только о себе. Если голова тебе не помогает вовремя остановиться, может попа напомнит.
Больше не утруждая себя нотациями, Леська занесла розгу. Первый обжигающий укус пришелся как раз в середину ягодиц. Стегала девушка примерно с той же силой, что и Кира – слабее, чем «старшеньких».
Данька был самый младший, и, казалось бы, ему не надо доказывать, что он круче всех и выносливее всех. Но именно как младший он стремился превзойти «братьев» по обоим показателям. Поэтому орать, кричать, просить, верещать он не собирался. Никакая розга, никакая Леська не заставят его, ЕГО, будущего истребителя даже разжать губы. Данька почувствовал, как Леська замахнулась. Он во всём этом виноват, он за всех и получит. Он должен….
- ХХХА! – резко выкрикнул Данька, выгибая спину. Боль была просто оглушительная. ТАКОЙ порки эта попа ещё не получала. Данька вцепился в палку, ставшую проводником братской любви между мальчишками. – Ммммммм, больно… блин, - простонал, скрежеща зубами и стараясь сжать мышцы, чтобы уменьшить боль.
Словно волна покатилась по лежащим в самых неудобных позах мальчишкам от этого резкого вскрика, а потом тихого стона. Рывок палки, как и прежде, ясно давал почувствовать всей четверке, КАК все непросто. Алекс даже чуть приподнялся над кроватью, насколько позволяли удерживаемые трубой руки, чтобы с тревогой глянуть на Даньку и умоляюще – на Лесю.
Девушка ответила на его взгляд, отрицательно покачав головой. Данька эту порку заслужил, и он ее получит.
И все же она дала ему чуть больше времени на то, чтобы прийти в себя перед следующими двумя стежками, тоже разделенными паузой – на «отдышаться». Они улеглись на попу ровненько, на одинаковом расстоянии друг от друга – словно кто-то старательно разлиновывал белое бордовым.
От следующего удара Данька сначала коротко зарычал, а потом всё же не удержался и вскрикнул:
- МММММСССССССССС! Леськааа, - простонал он, выгибаясь от боли.
Едва отдышавшись, Данька получил третий удар:
- АААААЙЯЯЯЯЯССССССССССуууййййяяяя! – завыл герой-истребитель, прогибаясь и пытаясь вытянуть ноги, чтобы сжать ягодицы. – Больнаааассссссс! Ууухсссссссс! Оооой, как больнаааа! – Тяжело дыша, Данька уронил голову обратно на покрывало между вытянутых рук – самого маленького из четвёрки две палки растянули с вытянутыми руками и ногами. И Даньке приходилось тяжелее, чем остальным.
Впрочем, неудобство Даньку беспокоило меньше всего. Всего-то третий удар, а он уже не может сдержать крик. Ну, вообще НИКАК! Боль просто ужасная. Блин! Как это вообще можно выдержать! Как ВСЕ остальные это выдержали! Ещё два… в этой порции. Потом будет в сто раз хуже…
Леська конечно представляла, кто из ее четверки наименее терпеливый. Только легче от этого не было. – Ей так же неприятно было слышать Данькины вопли, как и его собратьям по несчастью – Алекс вон уже еле сдерживается. Даже Макс очнулся от своей летаргии и с тревогой следил за происходящим – насколько положение позволяло.
- Ноги ломать еще больнее – сказала Леська, занося розгу в четвертый раз. Короткий злобный гул, и новая полоска загорелась внизу вертящейся попы.
Слева от Даньки раздался еще один стон - Кирюхин. Кир попытался стукнуть кулаком по кровати, что естественно не получилось. Слышать, как кричит рядом Данька было выше его сил. Действительно, лучше уж самому получать!
- Не больнее! – только и успел выкрикнуть Данька до того, как «номер первый» хлестнул его в четвёртый раз:
– ААААААААААААААЙйсссссс!
Больше сдерживаться сил не было, и Данька позорно разревелся. Он старался проглотить слёзы и перестать быть слизняком и плаксой, но слёзы не желали униматься.
Вот теперь стало совсем…хреново. Другого слова и не подобрать. Тот же Алекс, если бы смог, сам бы с облегчением разревелся. Или подставил бы свою попу вместо Данькиной. Почему-то боль мелкого, которого так привычно было опекать, воспитывать и защищать, била сильнее, чем своя собственная.
Макс отвернулся от происходящего, смотрел теперь в сторону Алекса, положив голову на предплечье. Судя по его тоскливым глазам, муки «старшинства» не миновали и его.
Кир скрипнул зубами. В интернате его всегда наказывали одного и только сейчас стало понятно какой это был подарок. Там, в директорском кабинете ты отвечал только за себя и боролся только со своей болью. А тут… вроде бы передышка, да разве отдохнешь под такое! Данькины слезы просто душу вынимали. И ужасным было осознание, что ничего нельзя для него сейчас сделать: ни облегчить его участь, ни даже утешить… О том, что утешения вскоре могут понадобиться ему самому рыжий сейчас конечно не думал.
- Ошибаешься, Дань, больнее. – Леся старалась не вслушиваться в тяжелые Данькины рыдания.
- НЕТ! Ты же сама не знаешь! – громко возмущённо всхлипнул Данька. Его попа сжималась и разжималась – мальчишка старался справиться с болью.
- Знаю, Дань. – Лесин голос звучал уверенно. Она с самого начала понимала, что так будет, и была готова продолжить, не смотря ни на что. И продолжила: пятый вспухший бордовый шнур протянулся через складочку между попой и бедрами.
Данька изогнулся, приподняв четыре пары рук, протяжно закричал, а потом сдавленно заревел, спрятав лицо между локтями. Рёв быстро утих до тихого жалобного плача.
Очень захотелось Даньку пожалеть. Даже не смотря на то, что злость на него же еще не прошла. Это Лесе захотелось, а про остальных и говорить нечего. Не ожидавшие такого рывка мальчишки запоздало прижали палку к кровати и затихли, каждый пытался как-то справиться с обуревавшими его чувствами и не зареветь с Данькой хором.
- Отдыхай. – Лесина рука, словно это что-то меняло, подтянула уползшую к плечам Данькину футболку, прикрывая ею полосатую попу почти до половины.
Она отошла к окну и рассеяно посмотрела во двор. Ничего утешающего там видно не было, и Олеся снова вернулась к кровати, «украшенной» ее дорогим квартетом.
Данька немного пришёл в себя, и теперь его мучил стыд. Он единственный из всех разревелся, как девчонка, и разорался, как... как не знаю кто. Данька разозлился на себя. А самое главное, он втащил друзей, которых он привык считать братьями, в страшные неприятности. Если Кир ещё хоть как-то виноват (ГАД ПОЛЗУЧИЙ! НЕ МОГ КНИЖКУ ОТДАТЬ!), то «два икса» точно получают исключительно из-за его глупости. С этим нужно было срочно что-то делать. Данька решительно шмыгнул носом.
- Лесь, - позвал он, почувствовав, как вздрогнула палка под руками. Все взгляды устремились на него – чего там младшенькому опять неймётся. – Не надо больше… им, – поспешил добавить Данька. – Ну, я же один виноват. Я же сам полез. Не надо им больше! Я… сам.
- Тебе самому и так хватит – прозвучало в ответ совсем не весело. – Каждый получит, сколько заслужил, Дань. Не больше и не меньше.
Дождавшись относительной тишины в комнате, Олеся тяжело вздохнула и направилась к Алексу. Тот уже совсем пришел в себя, и теперь, услышав за спиной шаги, напрягся. Неужели сейчас будет продолжение? Будет…
Надо сказать, что тот ответственный подход к жизни, что всю жизнь помогал Алексу избежать неприятностей, теперь обернулся против него самого. Еще вчера, на набережной, а потом по дороге в больницу, изнывая от страха и неизвестности, самый старший из Олесиных мальчишек сумел убедить себя, что это именно он виноват больше всех. Ведь знал же, знал и Кирюхин ядовитый язык, и Данькину безголовую готовность в любую минуту сорваться из-за малейшей подначки. И не остановил, не заткнул, не стащил сразу. Теперь никакие объективные доводы, вроде того, что всю жизнь за ручку он ни Кира и Даньку водить не сможет, и что пора бы и своей головой научиться думать, не помогали. Он убедил себя, что пятью ударами дело не ограничится, потому что он заслужил гораздо больше. И что следующие пять будут прямо сейчас.
У Алекса было время подготовиться, и он напряженно ждал первого, такого нестерпимого стежка, сжимая зубы и вдавливаясь лицом в покрывало. Лесины шаги приблизились вплотную, и он не выдержал – чуть слышно застонал в покрывало.
И поэтому, наверное, был больше всех изумлен, когда Леся не осталась за спиной, а обошла кровать, теплыми пальцами обхватила сначала одно его запястье, потом другое, и «сняла» его руки с трубы.
- Все, Леш. – Тихо-тихо сказала она. – С тебя достаточно. Вставай. – Так его называла только Леська, и то очень редко – он раз и навсегда для всех был Алекс. И только для нее иногда Леш, Лешка, Лешенька.
Алекс, вдруг ощутил, что его больше ничего не держит. Он поднялся на ноги. Попа отозвалась тупой болью. Он ожидал, что Леська пойдёт освобождать остальных. Вместо этого она взяла его за руку и повернула к себе. Алекс чуть не взорвался на месте от резкого прилива крови к лицу. Она видит его… его… ДА ВСЕГО почти. Парень покраснел, как рак. Руки дёрнулись друг к другу и сложились внизу живота. От этого движения он смутился ещё больше и расцепил руки, позволив им упасть вдоль туловища.
Ещё СТРАШНО хотелось потереть попу. Отвыкла блин! А ведь когда-то он прославился на весь интернат, вытерпев без единого звука две дюжины ударов «третьим номером». Леська повлекла его в ванну. Алекс с тоской оглянулся на свои штаны, а заодно посмотрел на братьев. Зрелище душераздирающее. У всех на попах по пять отметин да каких! Максовы уже успели приобрести ярко-малиновый цвет, у светлокожего Рыжего вообще светились фиолетом. Одна Данькина попа, несмотря на вопли владельца, выглядела более-менее нормально… для мальчишки, получившего порку, естественно, - пять ровных двойных полосок и общая краснота.
Данька чуть шею не свернул, наблюдая, куда Леська уводит Алекса. Судя по всему, его больше наказывать не будет.
- Может вас всех сейчас отпустит, - предположил Данька, глядя на оставшихся товарищей по несчастью.
Леська увела Алекса в свою ванную комнату и закрыла за ними дверь. Там она отпустила руку парня, подтолкнула его к стеклянной кабинке душа:
- Залезай. Футболку только сними. И не дергайся ты, ну не убью я никого из них.
Алекс покраснел ЕЩЁ сильнее, но, стараясь не подавать вида, стащил футболку, каждой клеточкой мозга ощущая наготу ниже пояса, особенно спереди. Но даже стыд не мог помешать ему выполнять свои прямые обязанности – старшего брата и защитника квартета.
Алекс был гораздо осторожнее Даньки, и знал, что давить и возмущаться не стоит, особенно в таком деле, как спасение (в прямом смысле слова) задниц «братиков».
- Лесь, - он сделал над собой усилие, чтобы голос не дрожал. – Это правда… больно. Они уже запомнят. Точно. Надолго. Может, простишь остальное? А я им вечером… объясню ещё разок, а? - он посмотрел Леське в глаза.
- Леш, не надо, ладно – попросила Олеся, без сил присаживаясь на корзину для белья. – Мне и так нелегко, поверь. Не умрет никто из них от заслуженной порки. – Она в упор посмотрела Алексу в глаза. – Именно, что заслуженной. И если сейчас довести ее до конца, у меня будет, хотя бы надежда, что они не просто запомнят, но еще и ВСПОМНЯТ в следующий раз вовремя. Иди уже в душ, чудо ты мое заступническое.
Алекс шагнул в душ и нагнулся к кранам, попутно встав так, чтобы хоть немного скрыть всё, что хотелось скрыть. Почувствовав себя чуть увереннее за стеклянной перегородкой, он высунул голову из кабины:
- Лесь, может хоть Даньку отпустишь? – попросил он. – Ему и так досталось.
Увидев, как тяжело Леська опустилась на корзину для белья, Алекс вдруг увидел ещё один способ избавить друзей от такого сурового наказания.
- Устала? – участливо и вполне искренне спросил он. – А ты думала, наши воспы просто так деньги получают? – он сдержанно улыбнулся и попробовал все же чуточку схитрить: – Хочешь, я их сам допорю?
- Спасибо, не надо, - Невольно улыбнулась Леся, - я справлюсь. А ты мойся давай, заступник!
- Лесь, я их не выгораживаю, - серьезно сказал Алекс, – Правда, больно.
- Я знаю, - просто отозвалась Олеся, – Знаю, Леш.
Время, когда Алекс плескался за стеклянной дверкой душевой кабинки, Леся использовала, чтобы самой придти в себя. Она не ожидала, что будет так…трудно. Но долго киснуть она себе не позволила. Протянула большое полотенце и широкие боксерские трусы из белого шелка с синим кантом.
В Лесиной ванной было две двери – одна в ее спальню, а вторая в мастерскую – просторное помещение, почти пустое и светлое. Снова взяв Алекса за руку, Леська увлекла парня во вторую дверь. У окна в мастерской лежал здоровенный надувной матрас, застеленный пушистым коричневым пледом.
- Леш, ты тут отдохни и подожди остальных. – Леська вдруг приобняла Алекса за широкие плечи, поцеловала в щеку и подтолкнула внутрь комнаты. И ушла.
Алекс улёгся на матрас и закрыл глаза. Ну и денёк! Если выживут, дождусь, пока ж*пы заживут и САМ выдеру младшеньких! Им Леськина порка массажем покажется, Алекс скрежетнул зубами. Макс ещё тоже хорош! Куда он вообще смотрел! Опять небось на машины таращился! Ох, только бы Леська с ними полегче!

 Отправлено: 20.12.17 22:13. Заголовок: Глава 5 Как только ..

Глава 5

Как только дверь ванной комнаты закрылась, Макс подтянул руки с трубой поближе к груди и приподнялся над постелью, выворачивая голову. Но смотрел не на собственную пострадавшую «мадам сижу», а на Данькину, и потом на Кирюхину.
Руки Кира невольно потянулись за палкой - чтоб ее! Ужасно хотелось потереть пострадавшее место. Ну хоть перерыв получился и то хлеб.
- Макс, как думаешь, много еще?
- Ё… - только и сказал Макс. – Вот это мы молодцы, что влипли. – Теперь, в одной «связке» с младшенькими, Макс не стал напоминать кто, собственно, влипал, а кто попал «за компанию».
- Я вам торжественно обещаю, – сказал он секунду спустя, – В следующий раз при малейшем намеке получите в жбан, оба. И будет нам мир и покой во веки…хоть на какое-то время.
- Хха! – тут же откликнулся рыжий - думаешь, будет следующий раз. Если нас тут и вправду не запорют... то мы больше никогда! Правда, Дань?
Даньке вдруг пришла в голову ОЧЕНЬ несвоевременная мысль:
- ТЫ КНИЖКУ НЕ ПОТЕРЯЛ!? – в его глазах мелькнул неподдельный ужас.
- Кто о чём… - Макс, несмотря на их чудовищное положение, не смог сдержать улыбки.
Кир тут же сделал круглые глаза: - Книжка! Блин! Она же там, у башни осталась! Я ее тебе показывал, когда ты на верхатуре сидел, чтобы ты спустился! А потом... потом не помню куда она задевалась. Че я теперь в библиотеке скажу, это же редкость, ее только в читальном зале выдавали. Еле библиотекаршу упросил домой дать на один вечер...
Но, видя, что стало с Данькиным лицом, Кир хихикнул: - да пошутил я, Даныч, в сумке она...
Макс в отчаянии застонал, уткнувшись лицом в руки: - Горбатого в могилу, блин! Кир, я сам тебя убью!!!
- ГАД! - Данька отвернулся.
На рыжего будто сразу ушат холодной воды вылили.
- Дань, ну ты чего?! Это же просто шутка! - Кир сделал движение, чтобы тронуть Даньку за плечо, но чертова палка...
Повисла неловкая пауза.
Кир опешил. Данька вспыльчивый, факт, такого между ними еще не было.
Кир расстроено повернулся к Максу, но и здесь сочувствия не встретил...
- Действительно, мало тебе всыпали. – Тяжело вздохнул тот.
Помолчав, Данька принял ещё одно очень тяжёлое решение:
- Засунь себе свою книжку в ж...у, понял!
Кир сразу не нашелся, что ответить. Тяжелое предчувствие завладело им. Он знал Даньку сто лет и еще один день и, как бы сильно они не ссорились, мирились потом легко. Данька легко обижается, но он отходчивый. Сейчас же интонации Данькины Киру не понравились, совсем не понравились...
- Ладно, засуну... - как можно беззаботнее отозвался он. А потом, хошь, я тебе ее еще на выходные выпрошу? Ну, Дань... ну не злись!
Данька промолчал. Даже не повернулся.
Ладно, подумал про себя Кир, подуется-подуется и отойдет. Куда он денется с подводной лодки! Но беспокойство осталось. Смутное такое, гаденькое. В этот момент вернулась Олеся и Кир, который только что возмущался, где ее так долго носит, подумал, что вернулась она слишком быстро… Думы сразу приняли другое направление. Ничего еще не закончилось… Знал бы Кир НАСКОЛЬКО для него все не закончилось.

Вернуться в спальню было действительно тяжело. Полуголых «украшений» на кровати осталось только трое. И в то же время, поднять на их исполосованные уже попы розгу было труднее гораздо, чем в первый раз.
- А теперь продолжим разговор с вами. – Тяжело произнесла Олеся, снова беря в руки устрашающий прут. И направилась к крайней теперь композиции – к Максу.
Данька к этому моменту успел совсем успокоиться, но впереди ничего хорошего не видел. Он уже попадал в такую передрягу. Тогда их, трёх сопливых пятиклашек поймали с сигаретами. Влетело тогда неслабо, но хуже всего было стоять без штанов в углу и ждать своей очереди на следующую порцию розог. И каждая следующая «добавка» была больнее и страшнее предыдущей.
- Максим, я надеюсь, что ты запомнишь и вчерашний день, и сегодняшний накрепко. – Сказала девушка, подойдя вплотную. – В том числе и то, что не всегда твое миролюбие и нежелание вмешиваться идет на пользу. Ты был там все время, с самого начала и до конца, и ПОЗВОЛИЛ мальчишкам делать глупости. Очень опасные глупости.
Из всего квартета Максу было хуже всего. Он единственный мог ТОЧНО сказать, сколько раз в жизни его пороли – ТРИ! Это была четвёртая порка. Отличник, умница, рассудительный и спокойный мальчик не доставлял хлопот воспитателям, а они в ответ спускали ему с рук некоторые провинности, за которые тот же Данька огрёб бы пару десятков розог.
Лежать с голым задом перед девушкой Максу было невыносимо стыдно, особенно когда он почувствовал ветерок на тех местах, которые обычно воздухом не обдувались, и понял, что они не закрыли окно, и вся округа может слышать каждое слово и каждый удар страшной розги.
Сама порка тоже была не сахар. Непривычно и ОЧЕНЬ больно. Он смог сохранить хотя бы остатки достоинства во время первой порции, но дальше загадывать было сложно. Только бы выдержать. Хотя бы не орать.
Олеся примерилась, занесла розгу…Низко рыкнув, та впилась в подставленную попу наискось, перечеркивая прежние пять полосок.
- А-а-а! - Макс коротко вскрикнул. Он не ожидал, что будет ТАК больно. Что-то Олеся сделала по-другому, было гораздо больнее. Он резко вдохнул и с глухим рычанием-стоном выдохнул. Пальцы вцепились в палку так, что, если бы не удерживающее поле, он бы вырвал её из рук у остальных двух мальчишек. КАК это можно выдержать!
Пауза после первого стежка все длилась и длилась, а второго все не было и не было. Олеся почти не двигалась и Макс не мог ее даже слышать. А потом услышал – тихий щелчок розги обо что-то твердое и плоское: Олеся отложила прут. Приближающиеся шаги, и вдруг девушка наклонилась над все еще пересиливающим боль парнем. Как пятнадцать минут назад, она спокойно освободила его руки и придерживая за плечи, помогла подняться.
Макс разогнулся. Боль усилилась. Он поморщился и потёр там, где горело. В следующую секунду его накрыло с головой. Если Алекс хоть иногда демонстрировал голый зад окружающим, а один раз даже вынужден был голышом предстать перед всем интернатом, то Макс даже на диком пляже переодевался, завернувшись в полотенце. Из всех воспитанников только Макса Леська ни разу не видела «а натюрель». У парня зарделись уши. Он, так же, как и Алекс до него, тут же прикрылся руками.
- Я очень надеюсь на тебя, Макс. – Сказала Олеся. – Очень. Запомни это, пожалуйста.
В другое время Макс горячо заверил бы Леську, что больше такого никогда не повторится, но от смущения смог только пробормотать:
- Я запомнил.
Макс дёрнулся было в сторону брюк, но его повели в ванную. Он на автомате дошёл до душа, каждую миллисекунду ощущая свою ГОЛУЮ задницу, направленную в сторону Леськи, получил полотенце и шагнул в сторону душевой кабины.
- Только прямо в футболке в воду не лезь. – Серьезно попросила Леся. А сама встревожено покосилась на дверь в спальню. Перед тем, как вернуться в прошлый раз, она какое-то время постояла в ванной, собираясь с силами. Через приоткрытую чуть дверь все было прекрасно слышно…И теперь Лесе не хотелось оставлять Кира и Даньку наедине надолго.
У Макса покраснели и щёки тоже. Он быстро стащил футболку и юркнул в кабинку.

В мастерской Макса ждал распластанный на матрасе Алекс.
- Сколько? – лаконично спросил он.
Вместо ответа Макс вытянул вверх указательный палец.
- И всё? – он удивлённо поднял бровь.
- Мне хватило, - устало выдохнул Макс, опускаясь на живот рядом с Алексом.
- С боевым крещением! – по-доброму усмехнулся Алекс. – Розог ты у нас вроде ещё не пробовал.
- У НАС я бы их и дальше не попробовал, - Макс тоже ответил усмешкой. – А вот У ВАС... что ни день, то летающие лётчики. Оссподи, когда он уже поступит, а?
- Как они? – серьёзно спросил Алекс.
- Фиг знает, - Макс пожал плечами. – Мне один выдала и отпустила. Кир бузит.
- Что, прямо там!? – Алекс нахмурился. – Надо будет с ним поговорить.
- Когда ж*па заживёт, - кивнул Макс.


Леся убедилась, что получивший точно такие же широченный боксерские трусы, только с красной каемкой, Макс пристроился на матрас рядом с Алексом, улыбнулась мимолетно услышанному и без задержек вернулась в спальню.
Тянуть в этот раз она не стала, взяла прут и тщательно примерилась к самой белокожей попе в комнате. После случайно услышанного из ванной, жалеть ей Кира расхотелось. Совсем.
- Вернемся к нашим проблемам. – Суховато известила она. – с вами у меня разговор будет куда серьезнее и длиннее.
Данька тяжело вздохнул. После такой подлости от Кира ему было уже почти всё равно, что с ним будут делать. Скорее бы всё кончилось. И больше НИКОГДА не попадаться на его подлянки! Может, Макс с Алексом его простят... пусть даже отлупят...
Олеся, больше не утруждая себя словами, размахнулась и хлестко уложила очередную полосу между уже имеющимися на ягодицах рыжего-безмозглого-бессовестного.
- Ааммммм! - чуть не подпрыгнул Кир, этот раз был гораздо хуже, чем предыдущая пятерка. Вот тебе и собрался, вот тебе и выдержал без звука... может уже все? Может она его сейчас отпустит, как Макса? - Загорелся он надеждой. Но тут же осознал Олесину фразу "про разговор серьезнее и длиннее". Нет, не отпустит - окончательно понял он. А что значит "куда серьезнее"? А "куда длиннее" это сколько? Мысли прыгали в голове как мячики, пока Кир пытался хоть как-то выровнять дыхание и унять колотящееся сердце.
Олеся же, не без оснований сердитая на Кира всерьез, еще и паузы между стежками сократила, на собираясь особенно щадить свое рыжее сокровище. Второй и третий точно, словно по чертежу прилетели между предыдущими, спускаясь к низу ягодиц. Белая кожа стала наливаться болезненной краснотой уже и между багрово-фиолетовыми полосами.
-Ааааххххмммм! Ааааууууууу! ммммммм... - буквально взвыл мальчишка, выгибаясь в своих путах. Что же это? Неужели дальше еще хуже будет?! Больно! Больно! Больно!!! Ладони у него вспотели и мыслей с каждым стежком оставалось все меньше и делались они все беспорядочнее.
Попа стала вдруг независимой и судорожно сжималась-разжималась не подчиняясь хозяину.
- Это тебе, чтобы лучше запомнился сегодняшний день. – прокомментировала Леся, и снова занесла розгу над пляшущей «поверхностью». Низкий рык, и багрово-фиолетовый рубец ложится наискось между двумя нижними старыми следами, почти перечеркивая их.
- Аааааййййййй - Кир уже практически не сдерживался. Удержишься тут... боль даже не успевает стихнуть, как обрушивается новая волна, целая огненная лавина. Больно просто зверски! Верхняя трубка, не удерживаемая больше старшими, теперь ходила ходуном вместе с мальчиком. По щекам покатились крупные капли... Кир торопливо потерся лицом об покрывало. Его еще заботило, как он выглядит со стороны.
- Наверное, это ненормально. – Подумала Олеся. – Но сейчас мне его почти не жаль. Почти. Чем он думает, и думает ли вообще, в очередной раз отпуская на волю свой дурной язык. Их ссора с Данькой надолго, Олеся достаточно хорошо знала всех своих мальчишек, чтобы в этом не сомневаться.
Вчера он «просто пошутил», ради развлечения отправив Данилу на распроклятую эту вышку. И ничему его это не научило! Сегодня опять… Вот так, походя, «просто пошутил», ударив снова в Данькино самое больное место, да еще момент выбрал какой… «удачный».
Нет, Олеся знала, что Кир вовсе не хладнокровный подонок, развлекающийся за чужой счет. Но его нежелание хоть на секунду задуматься о последствиях, а потом уж давать волю языку и не всегда уместному чувству юмора, выводили ее из себя.
Именно поэтому пятый стежок вышел самым сильным за всю предыдущую порку. Точно наискось, через всю полосатую и красно-фиолетовую уже попу, с оттяжкой.
- ААААААААААААЙЙЙЙЙ - голос сорвался на визг и Киру показалось, что его плечи вырвались из суставов, так он дернулся. Если бы этот удар не был последним в серии, Кир бы уже, забыв о гордости просил, умолял о пощаде. Все его тело то и дело сотрясала крупная дрожь и дыхание стало прерывистым с частыми всхлипами.
Данька не пошевелился и даже не посмотрел на Кира, пока Леська обрабатывала его задницу во второй раз. Кир орал как резаный. СЛАБАК! Так ему и надо! Всё из-за него, гада!
За двумя дверьми в мастерской синхронно вздрогнули на своем матрасе двое «Иксов».
Алекс сжал кулаки, мучимый собственным бессилием. Голос Кира он конечно узнал, да и очередь была его.
- Сильнее она дерет, что ли? – От беспокойства и отчаянной жалости вопрос вышел хриплым, и мальчишка закашлялся.
- Угу. – подтвердил Макс, утыкаясь лбом в упругий матрасный бочок. – Б…я, ей богу легче было, когда самого. – В его душе негодование на придурка Кира позорно проиграло привычной жалости и стремлению защищать.
- Пять. – Все еще хрипловато сосчитал Алекс, услышав очередной, совсем уж отчаянный вопль. – Или это четыре?
Но больше никаких звуков не доносилось, стало понятно – Кир пока «отдыхает»
- Блин, сколько ж она им собирается того? – С тревогой спросил Макс, не поднимая при этом головы. Рука непроизвольно то и дело сама собой ныряла под нетугую резинку трусов – полосы от розги ныли и чесались неимоверно.
- Ну, может это последние были. – С надеждой ответил Алекс, словно в зеркале повторяя жест друга. – Теперь Данькина очередь…
- Отдыхай. – Леськина «почти жалость» опять подняла голову. Прекращать на этом Кирюхину порку она не собиралась, но отдышаться ему было необходимо. Слезы, которые мальчишка еще старался спрятать и отчаянные вопли говори о том, что порка ох как хорошо чувствуется, а вот насколько она усваивается…это другой вопрос.
Кирилл медленно приходил в себя. Передышка давала небольшое облегчение, но все же давала. Первой сознательной мыслью было то, что на этом все, ВСЕ! Если следовать логике, то следующим должны отвязать его. А Даньку? Он, конечно, виноват больше всех, но ведь он не выдержит еще две серии, это же ясно. Он и одну-то с трудом выдержал. Неужели Леська его еще тут оставит. Если так, он, Кир, будет спорить с ней до хрипоты, пока она не остановится. Пригрозит сбежать из дома, в конце-концов! На этом Кир немного успокоился и занялся своими насущными ощущениями. Ощущения были так себе… очень саднило сзади и то, что нельзя никак потереть совсем удручало. Кир заерзал на месте, пытаясь хоть движением мышц разогнать боль
- Руки вытяните. – Напомнила Олеся, сама обошла кровать и подтянула трубу дальше от изножия, опять заставляя парней вытянуться на «лобном месте». Потом она что-то там подкрутила, и труба вдруг стала в десятки раз тяжелее, чтобы ее сдвинуть теперь требовалось нешуточное усилие, тем более затруднительное из позиции «лежа, перегнувшись, попой вверх».
Данька поёжился. Потяжелевшая палка растянула его, как лягушку. Попа была на самом верху, ноги расставлены, всё на виду. А главное – впереди была «вторая серия». Данька был уверен, что ему достанется больше всех, ведь это он заварил эту кашу. Почувствовав Леську за спиной, он заёрзал, пытаясь найти новое удобное положение в этой растянутой позе.
Девушка вернулась на прежнее место, чуть сместившись в сторону Даньки. Осмотрела его красновато-полосатую пятую точку. На фоне этой всеобщей розовости след от плавок уже не так ярко выделялся на загорелом теле. Даньке предстояла «последняя серия» на сегодня, но сам он пока об этом не догадывался.
Вот его, Даньку, вопреки всякой логике, Леське было жалко почти до слез. Хотя почему вопреки – да, он балбес, да, глупости делает, головой не думает…но в любом своем проявлении Данила искренен до конца. Если что-то хорошее – то до небес, если попал – то не ноет – все честно, если друзьям помощь нужна – сделает даже невозможное. Если обида – то смертная, если дружба, то навсегда… и вчера она его чуть не потеряла.
Эта мысль вернула разыгравшуюся жалость в твердые берега справедливости. НАДО. Потому что хоть как-то нужно его удержать, хоть как-то защитить от самого себя.
- Приготовься. – Тихо сказала Леся, хотя никому из четверки она сегодня этого не говорила. – и потерпи...
Данька постарался расслабиться. Ещё ни разу это не помогало, но древняя байка про то, что «если расслабишься, не так больно», крепко сидела в головах интернатовских шалопаев. От Леськиного «потерпи» у него будто сил прибавилось. Он лбом притянул к себе покрывало, чтобы образовалась складка, и крепко закусил её.
Розга, злобно вжикнув, мелькнула в воздухе и аккуратная разлиновка на попе дополнилась еще одним – болезненно-вспухшим штрихом, сразу налившемся кровью и потемневшем.
- МММММРРРРРРРР! – гортанно зарычал Данька, извиваясь на высоком валике и кусая покрывало, как играющий бульдог. Он крутнул попой в одну сторону, потом в другую...
Пришлось подождать, пока тело успокоится и более-менее займет удобное положение. Вот Данькины паузы Олеся сокращать не стала. Но законов возмездия никто не отменял, даже сам Данила был с этим согласен. Поэтому следующий жгущий удар был сильнее предыдущего, к тому же попал совсем рядом с прежним пухлым рубчиком.
Розга хлестнула по тому же месту. Данька заорал во весь голос, но покрывало из зубов не выпустил, а потому крик вышел немного приглушённым. Загорелое тело снова затанцевало и закрутилось. Он попытался подтянуть к себе палку – когда руки внизу, порку терпеть проще. Куда там – не сдвинешь. Блиииииин! Когда же это кончится!!!
В другой комнате старшенькие невольно обратились в слух – звучные шлепки розги долетали сквозь неплотно прикрытые двери.
- Ты смотри-ка, а мелкий-то терпит! – уважительно кивнул Алекс.
- С таким-то опытом! – впервые за всё утро улыбнулся Макс. - Каждую неделю у Горыныча тренировался.
- Дань, это все еще не самое страшное. – сказала Олеся в паузе между розгами – пока он еще способен был слышать и понимать. – Не страшнее переломанных рук, ног и позвоночника. Не страшнее, чем остаться без неба НАВСЕГДА. Пожалуйста, помни об этом.
То ли у Даньки попа была поменьше, то ли просто ему так не везло, но следующие удары если и не легли в одно и то же место, «старые» следы хоть краешком да захватили. И секла Олеся, не смотря на всю свою жалость, не менее сильно. Ну что ты будешь еще делать, если мозги у него периодически заклинивает? И ладно бы в безопасном месте – так нет же! А потому надо сделать ВСЕ, чтобы ЭТУ вышку Данила запомнил на всю жизнь.
Данька и рад был бы ответить, но было страшно некогда – попа горела, как на сковородке без масла, палка никак не хотела подтягиваться ближе, а покрывало норовило вырваться из зубов. Поэтому Данька только усиленно закивал, а услышав последнюю фразу, так же рьяно замотал головой.
В таком напряжённом графике следующий удар застал Даньку врасплох. Пока мотал головой, он пропустил предупреждающий свист розги. Ягодицы рвануло болью так, что Данька заорал во всю мощь своих тренированных лёгких. Он запрокинулся, зубами потянув за собой покрывало. Когда импульс боли ослаб, из глаз хлынули слёзы, и Данька тихонько заскулил, вжимаясь в кровать.
Его обтянутая влажной футболкой спина вздымалась от тяжёлого дыхания, ягодицы непроизвольно подёргивались, а сам Данька отчаянно ревел.
А потом он вдруг с ужасом понял, что не помнит, какой это по счёту удар. Давненько с ним такого не случалось. Третий или четвёртый!? Хоть бы четвёртый! Не пятый точно - розга снова свистнула за спиной.
Данька снова закричал. Выгнул спину и приподнялся на пальцах ног над спинкой кровати. Тело превратилось в напряжённую дугу. Потом он упало обратно, будто сдулось. Всё ещё поскуливая от боли, Данька отцепился от покрывала и резко изогнулся и повернул голову - проверить, последний это был стежок или будут ещё. Он дикими глазами посмотрел на Леську. ЭТО БЫЛ ЧЕТВЁРТЫЙ! Данька без сил рухнул обратно и снова вцепился в почти насквозь прокушенное покрывало.
- Последний, Дань. – Леське уже хотелось хоть как-то облегчить мальчишке жизнь. Правила -правилами, но может… Нет. Если начала – надо идти до конца.
ПОСЛЕДНИЙ!!! Наконец-то! Данька, тяжело дыша и всхлипывая, уткнулся обратно в покрывало. Осталось вытерпеть ОДИН. Всего ОДИН!
Этот последний был словно под копирку срисован с предыдущих трех выпоротых поп. Длинный, косой, через обе половинки, кончиком под самое бедро. Рубец вздулся прямо на глазах, заметный даже на общем полосато-малиновом фоне.
Данька взвился, приподнявшись на руках и ногах. Он даже сдвинул немного неподъёмную палку и попытался согнуть ноги. С воем и рёвом Данька перекатился на один бок, потом на другой. Потом снова с одной стороны на другую.
Зато он был действительно ПОСЛЕДНИЙ! ПОСЛЕДНИЙ!!!!!!!! Данька перестал кататься по спинке кровати и замер на кровати, вздрагивая от рыданий и ненавидя себя за слабость.
Олеся с нескрываемым облегчением буквально отшвырнула чертов прут, и поспешила к Даньке. Села возле него на постель, стала растирать затекшие руки, быстро освободила их из металлического захвата.
- Ну все, Дань… Ну все уже. – У нее даже голос изменился. Она и раньше не рычала, а сейчас снова стала той ласковой и родной Лесей, которую мальчишка так любили. И даже наверное еще мягче – рыдающего мальчишку хотелось и пожалеть, и успокоить, и заверить, что больше никто на него не сердится.
Данька сердито шмыгнул носом. Что это ещё за фокусы, разревелся тут. Он быстро вытер мокрые глаза, а когда освободились руки, вытер щёки и нос. А потом непонятно почему взял и снова разревелся. Да что такое! Данька злился, остервенело вытирал глаза, но слёзы всё никак не унимались.
Леська сидела рядом, гладила, утешала, сама вытирала со щек мокрые дорожки, которые тут же появлялись снова, и тихонечко уговаривала:
- Ну все уже, ну Дань…хороший мой, все, все…
Постепенно слез стало меньше, Данька еще всхлипывал, часто и мокро дышал, но успокаивался.
С «лобного места» его пришлось поднимать. Так наревелся и наорался, так измучился за эти последние – гораздо более болезненные пять стежков, что заметно ослабел.
Поднявшись, Данька первым делом взялся за попу. Опыт сказался и здесь - он не вцепился в саднящие булочки всей пятернёй, а осторожно потёр сначала одну, потом другую и несколько раз с шипением приподнялся на носочки.
В ванную Даньку пришлось вести, поддерживая и направляя – ноги у мальчишки натуральным образом заплетались. Данька опёрся о Леську и послушно хромал за ней. НИ ФИГА СЕБЕ порочка! Давненько его под руки водить не приходилось.

 Отправлено: 20.12.17 22:32. Заголовок: Глава 6 Выведя Дани..

Глава 6

Выведя Данилу из спальни, Леся тщательно прикрыла за ними дверь, голоса сразу стали почти не слышны. Кир остался в комнате один – все так же растянутый в неудобной, стыдной, и болезненной позе.
В ванной Данька первым делом остановился у зеркала. Повернуться к нему по-человечески он не мог, но и того, чтобы было видно сбоку, ему хватило.
- Фига ты профи, - уважительно шмыгнул Данька. Потом виновато глянул на Леську. - Леееськ, - жалобно проныл он. – Ты больше же не злишься, а?
- Тьфу на тебя, паршивец, – поневоле рассмеялась Леська. – Профессионала нашел. Да глаза б мои на все это не глядели.
Потом она порывисто прижала Данькину лохматую влажную голову к груди и сказал:
- Конечно не злюсь, солнышко мое. Я только очень хочу, чтобы ты обещал мне, что больше никогда не станешь так рисковать. И Дань…Не хочется тебе этого говорить, я знаю, как для тебя важно все, что связано с небом…но пойми – никто ни когда не пустит за штурвал человека, не умеющего владеть собой и просчитывать свои поступки хоть чуть-чуть на будущее. Ты постарайся измениться, ладно?
- Леськ, ну ты не понимаешь! – даже голый, выпоротый и зарёванный Данька готов был вступить в спор, рискуя вернуться туда, за дверь спальни, обратно на трижды клятую кровать. А потом из него будто воздух выпустили: – Ладно, - грустно кивнул он. – Можно я... – Данька кивнул на душ, - водичкой холодной, а? Профи, - проворчал он, с озорной улыбкой глядя на Леську.
- Вот щас как шлепну прямо по красной попе! – В шутку пригрозила Леська, и даже сделала вид, что замахивается.
- Не-не-не-не-не-не-не-не-не, - Данька прогнулся и попытался увернуться. – Я ВСЁ понял! Молчу!
Конечно, Леська не шлепнула, наоборот, обхватила покрепче.
- Нужно, чучело ты мое.
- Ну, Лесяяя, ну, что за телячьи нежности! – забухтел Данька. – Ты блин реши, ты порешь или обнимаешь. А то то одно, то другое. У меня от тебя какой-нибудь комплекс разовьётся.
- Какой еще комплекс, чучело! – снова засмеялась Леська. – у тебя никаких комплексов сроду не заведется – сбегут от такого хозяина. Топай уже. Только слишком холодную воду не делай, не хватало еще, чтобы ты простудился. Прохладненькую, - она подтолкнула Даньку в сторону душа.
На этот раз обошлось без красных ушей – Данька был единственным, кто не стеснялся шастать по дому голышом даже в присутствии Леськи.
- Прохладненькой девочки моются! – решительно отрезал Данька, готовясь к очередной войне за «закаливание будущих лётчиков». – А если меня в Арктике собьют? Где я там душ искать буду?
Леська обернулась было за полотенцем, но потом передумала и пошла следом.
- Залезай, давай я сама тебя ополосну, – сказала она, снимая душ на гибком шланге с кронштейна.
- Ну что я, маленький что ли? – пробухтел Данька, вшагивая под душ и стискивая зубы – попа снова заболела, когда он поднял ногу. – Я и сам могу, – но сопротивляться не стал. – Тебе, так и быть, включу тёпленькую, - он открыл кран и поёжился - первой побежала холодная вода.
- Вот и славненько. – улыбнулась Леська, - Для меня так для меня. – Она отстранила Данькины руки от рычажка крана и сама отрегулировала воду – чуть прохладнее комнатной температуры.
- Разворачивайся, горе ты мое луковое. – скомандовала она. – Начнем с самого важного.
- Самое важное у меня ЗДЕСЬ! - Данька приставил палец ко лбу. – А там одни неприятности.
Однако дослушивать Данькины речи никто не собирался. Его развернули носом к стене.
- Ну, поосторожнее же, я же раненый лётчик! – хихикнул Данька. – Я попал в плен к врагам, они меня ТАК пытали. Смотри! – Данька нагнулся вперёд и выставил голую, отменно выпоротую попу. – Айссс, - он тут же разогнулся – попа пока была не готова к таким интенсивным упражнениям.
- Леська его выдрала или тортом накормила? – со смешком спросил Алекс, прислушиваясь к весёлому разговору в ванной.
- Щас придёт – проверим, - хохотнул Макс.
- Самое важное у него там, как же. – Усмехнулась Леська, бережно направляя несильную струю из душа на Данькину спину чуть повыше поясницы – чтобы вода свободно стекала по воспаленно-красной попе. – Самое дурное у тебя там, летчик-герой. Еще раз что-то подобное выкинешь – как праздник будешь сегодняшние «пытки» вспоминать. – Непонятным тоном, то ли серьезным, то ли шутливым предупредила Леська. – Ну не прыгай ты, чудо, так же больнее. Стой смирно. – Ее рука осторожно направляла прохладные струйки в самые пострадавшие местечки.
- Да не выкину я, сколько можно угрожать ребёнку! – пробухтел Данька. – Уйййю-ю-ю-юйййй, - зашипел Данька. – Леськаааа... щипетсяяяааа! - Данька завилял попой. - Правда щипется!
- Знаю, солнышко, ну потерпи. – Олеся тщательно обмывала сизо-бордовые полосы, которые сама недавно и оставила на тонкой незагорелой коже. – Сейчас легче станет, водичка-то прохладная. Перетерпи первую секундочку только.
- Я терплююююю, - вздохнул Данька. Он обернулся и выглянул из-под упёртой в коленку руки. – Леськ, ты где так пороть научилась, а? Я тте честно говорю, меня ещё ни разу так не драли. Даже в лагере!
- Ну у тебя и вопросы! – Леська с таким облегчением смеялась вместе с Данькой. На душе стало значительно легче от его жизнерадостности и непосредственности, не смотря на то, что для нее самое неприятное - разговор с Киром - было впереди. Но сейчас Леська об этом не думала, просто отдыхала душой.
- Дурное дело не хитрое. – ответила она на вопрос. – Чему там учиться. Это вам вот надо уроки брать где-то – как свою попу от неприятностей беречь.
Она закончила обмывать пострадавшее место, и подняла лейку душа к Данькиным плечам, ополаскивая спину, руки, шею.
- Не скажииииии! – протянул Данька, подставляя нужные части тела под прохладные струйки. – Нас Горыныч лупил ваще зашибись, но всё равно не так. У тебя круто получается, - похвалил Данька.
- Ну спасибо! Поворачивайся, знаток ты мой.
Данька разогнулся и повернулся к Леське. Он смущённо потупился, но прикрываться не стал.
- А тут-то что мыть? – хихикнул он.
- Что подвернется. – Хмыкнула Леська и пустила воду сильнее, а потом направила душ прямо на Данькину, еще носившую следы рыданий, физиономию.
- Ты тока аккуратнее, а то вдруг что-нибудь нужное подвернпффффрррр, - Даньку заткнули самым бесцеремонным образом.
– Рот закрой. – Улыбнулась она. – И умывайся.
Данька подставил мордень под воду и тщательно промыл глаза, потом умыл всё лицо.
- Видно, что ревел? – спросил он у Леськи.
- Не очень. – Дипломатично ответила Леся. – У вас у всех сейчас лица такие.
- Фига, она его моет там что ли? – озадаченно сказал Алекс, опять прислушиваясь к звукам из ванной. – И Данька не орет и не отбивается?
- Может того… сил нет? – предположил так же озадаченный Макс и даже обернулся, чтобы посмотреть на закрытую дверь.
- У кого сил нет? – усмехнулся Алекс. – Может, пригрозила?
- И он испугался? – в тон старшему спросил Макс.
- Ну, знаешь, после такой палки кто хочешь испугается! – твёрдо заявил Алекс.
- Да что-то не похоже, чтоб его там сильно заставляли, – Макс коротко засмеялся.
- Ну все, вылезай. – Леська закрыла воду и повесила душ на место. – стой не шлепай мокрыми ногами по полу! Вот сюда наступай. – Она бросила Даньке под ноги маленькое полотенце, а другое, большое и пушистое, накинула ему на плечи, сразу став растирать и сушить свое «луковое горе».
- Лесяяяяяя! Ну, что я, маленький что ли? - проныл Данька, нежась под мягким полотенцем. – Я сам могу! – но вылезать из-под её рук не торопился. Из всей четвёрки именно он больше всего оценил Леськину материнскую заботу и ласку. И ему в этом доме нравилось, пожалуй, больше всех остальных.
- Можешь. – согласилась Леська, вытирая ему спину и как можно аккуратнее промокая уже не такую бордовую попу – полосы стали выделяться еще ярче и рельефнее. Развернула лицом к себе, так же тщательно вытирая.
- Ну все. – сказала она, откладывая полотенце. – Шлепай к остальным. – и открыла дверь в мастерскую.
- Лееееесь, а штаны? – обиженно напомнил Данька.
- Нету. – Олеся виновато пожала плечами. – Таких широких у нас больше нет, а другие ты сейчас не наденешь…на, полотенце хоть возьми – Сегодня Леськин шкаф для полотенец нес существенные потери.
Вот теперь Данька покраснел. Надеть свои обычные трусики он бы сейчас точно не смог, а шорты остались в спальне. И возвращаться туда Даньке не хотелось.
- Лааадно уж, - вздохнул он, наматывая на узкие бёдра полотенце. – Я пошёл? – он вопросительно посмотрел на Леську.
- Иди уже, летчик-самолетчик. – Леська открыла перед Данилой дверь.
Оба старших подростка обернулись и посмотрели на Даньку.
- Нет, вы только посмотрите на эту счастливую морду! – с деланным возмущением произнёс Макс. – Ты с порки пришёл или из кондитерской! Тебя вообще пороли или только нас?
- Может добавим ему? - Алекс вальяжно повернулся на бок, обозревая младшенького. – А ну повернись! – он повертел указательным пальцем в воздухе.
Данька послушно повернулся и сдёрнул полотенце.
- Неслабо! – Макс удивлённо присвистнул, разглядывая красно-фиолетовые полосы на Данькиной попе.
- Учись, сынок! – задрал нос Данька.
- Да… ничё, сойдёт, - кивнул Алекс. – Айда сюда, - он мотнул головой, приглашая Даньку присоединиться к «матрасной вечеринке». Данька не заставил просить себя дважды. Он опустился на колени на край матраса и растянулся между старшими.
- Как там Кир? – спокойно спросил Алекс.
- Надеюсь, что плохо, - сердито отозвался Данька.
- Это с чего это? – Алекс строго сощурился. – Что опять не поделили? И главное ГДЕ и когда успели?
- Проехали, - буркнул Данька.
- Я тебе проеду сейчас! – рыкнул Алекс, отвешивая Даньке подзатыльник. – Я тебе не Леська, наваляю по шее – своих не узнаешь! Проехал он. Мы с тобой так проехали! Я у Горыныча три года не был, а из-за тебя опять огрёб!
- Да ладно, не трогай его, - лениво отозвался Макс. - Кир его снова с книжкой подколол.
- Чё, прям там? – Алекс не поверил своим ушам.
- Мхмм, - Макс кивнул.
- Да что там за книжка у тебя, что ты из-за неё так ж*пу рвёшь?! – сердито воскликнул Алекс.
- «МиГ-85. Устройство и техника пилотирования», - вздохнул Данька.
- Надо блин письмо коллективное написать в училище, чтоб его досрочно взяли, - сердито пробурчал Алекс. – А то я не доживу!
- Правда? – с надеждой спросил Данька.
- Лежи уже, Ахтунг! – Макс придавил Данькину голову к матрасу. Прозвище «Ахтунг» закрепилось за Данькой почти сразу после того, как все узнали про его мечту стать пилотом, а потом посмотрели древний фильм про Покрышкина.
- Ну, чё вы дерётесь? – жалобно проныл Данька. – Мне и так всыпали, а вы...
- Мало тебе всыпали, - проворчал Макс.
- Не мало, - Данька шмыгнул носом.
Леське ужасно не хотелось возвращаться в спальню, где все еще ждал ее Кир, а вместе с ним тяжелая, нерешенная пока проблема. Она машинально навела в ванной порядок, прислушиваясь к мальчишеским голосам за приоткрытой дверью, и улыбалась. За Даньку теперь можно быть спокойной.
- Не мало, не мало. – подтвердила она последние Данькины слова, входя в мастерскую и легко присаживаясь к мальчишками сбоку на матрас. – Надеюсь, на пользу. Дань, принесу я тебе вечером эту книжку.
Все три головы повернулись на Леськин голос. Данька никак не ожидал, что Леська всё слышала. Уж стучать на этого идиота Кира ему совсем не хотелось.
- Не надо, - мрачно отозвался Данька. – Мне от него вообще больше ничего не надо. Сам найду, – упрямо заявил он.
- Я вообще-то имела в виду, что у меня знакомая в библиотеке училища. – Сказала Леся, внимательно вглядываясь в Данькино сердитое лицо. Похоже, у Кира было гораздо больше проблем, чем он мог даже подумать… - Дань, в ЭТИ ваши дела я не вмешиваюсь. Просто помни – у него, как и у тебя иногда мозги отключаются, и если ты непойми что творишь, то он сам не понимает, что несет. Ну все, – Она вздохнула.. - Отдыхайте, братцы-акробатцы, а у меня еще осталось одно дело. Неприятное.
Она поднялась с матраса и ушла.

Когда Олеся стала отвязывать Даньку, Кир вздохнул с облегчением – скандалить не придется. А то, что она отвязала его первым и правильно, он вон как… а Кир подождет, ничего с ним не сделается. Он уже представлял себе, как входит к братьям, нарочито легкой походкой (ну, насколько получится) и бросает небрежно: «Ниче, жить будем», или «все пацаны, больше Леську на корт не пускаем, пусть лучше бегом занимается». Алекс и Макс конечно облегченно вздохнут, а Данька… Даньку он сегодня трогать точно не будет. Хотя полотенце для него намочить святое дело. Интересно, там чего-нибудь слышно было? Кир покосился на дверь, как будто это давало ответ на вопрос. Потом улегся поудобнее, если это можно так назвать и тут увидел открытое окно. Ешкин кот! Всему двору, значит было слышно… Ну чё там Леська застряла? Уже десятерых Данек можно было успокоить, помыть, накормить и спать уложить.
- Ну что, давай теперь разбираться с тобой. – Сказала Олеся, проходя в комнату и снова берясь за розгу.
- Не хочешь спросить, почему ты все еще здесь, один из всех?
Вопрос Кира озадачил. Впрочем, он довольно быстро догадался, что Леська с ним хочет поговорить наедине, она же намекала, что разговор будет длинный. Заговорить с Лесей после того, что произошло в этой комнате было непросто. Но, Рыжик подавил смущение и произнес: - Олесь, так очень неудобно разговаривать, отвязала бы меня уже…
И свой же голос показался ему чужим.
- Нет, Кир. - Каким-то тусклым голосом ответила Леся. - Отвязывать тебя рано. Мы с тобой еще не закончили.
Что значит не закончили?! Не может же быть… неет! Ничего не понимающий Кир вопросительно повернулся к девушке.
А ты так и не догадываешься? До тебя еще не дошло, что самая большая вина во всей этой истории - твоя? - Олеся, не выпуская розги, обошла кровать и села на постель так, чтобы видеть Лицо Кира.
Многое пронеслось в голове у Кира за одно короткое мгновение, пока Леся обходила кровать: самая большая вина … значит порка не окончена… вот почему не отвязала… вот почему последний… но… ПОЧЕМУ??? И тут же Кир почувствовал, как перехватывает горло. По негласному закону порка всегда шла по нарастающей… значит… Кир и представить себе не мог, что он сейчас получит удары, сильнее, чем был последний. Он вообще не мог себе представить, что получит сейчас ХОТЬ КАКИЕ-ТО УДАРЫ!!!! И все это после того, как он считал порку оконченной… Сказать Кир ничего не смог, но все его мысли были написаны у него на лице. И Леся читала их как в открытой книге.
- Это единственное, что тебя сейчас заботит? – Тихо, и как-то потерянно спросила она, – сколько еще достанется? А ПОЧЕМУ твоя вина самая большая ты не хочешь задуматься?
- По-чему? – дрогнувшим голосом спросил Кир, на большее сейчас он был неспособен, так убила его мысль о том, что порка продолжится.
- Это ты отправил Даньку туда. – Тихо сказала Леся, глядя в глаза Кира. - Ты прекрасно знал, что ради такой книжки он не только на вышку – в бассейн с крокодилами залезет. Знал? Знал. То, что эта конструкция небезопасна ты тоже прекрасно видел, разговоры о ее ветхости, о том, что все проржавело и упадет в один далеко не прекрасный момент ты не слышал? Слышал. Но тебе ЗАХОТЕЛОСЬ развлечься, и ты об этом просто не задумался, верно? Может ты скажешь, что не гнал его на самый верх? (Леська угадала верно, именно это Кир и собирался сказать) Или ты Даньку первый день знаешь, или забыл, на что он способен?
Кир аж рот приоткрыл. Все верно, все вроде сходится, но… но что-то не так, подвох тут какой-то… Однако он согласно кивнул и щеки его слегка порозовели.
- И что означает этот твой жест? – Безжалостно переспросила Леся. – Значит забыл и не знал?
- Нет, но... знал... но я тогда про это не думал...
Олесе вдруг изменила ее всегдашняя выдержка. - ах не дууумал? - Она не скрывала охватившего ее негодования. - а когда ты вообще думал? Вот поэтому, я даже говорить с тобой сначала не хотела. Противно было. Поэтому я назвала тебя провокатором. Знаешь, кто такой провокатор? Это тот, кто втравливает других в неприятности, сам тем временем оставаясь сухим и чистеньким. Как ты . Да-да, именно ты. Это ты все время подстрекаешь, подбиваешь Даньку на глупости. Это ты пользуешься им как игрушкой, как вещью. Для собственного развлечения! – Она резко выдохнула и замолчала.
Кир даже назад отпрянул от такого взрыва. Пока Олеся говорила, он недоверчиво качал головой – не может быть, чтобы все это про него… Но вот Олеся замолчала и повисла пауза. Кир все не мог поверить. Провокатор… втравливает в неприятности… для развлечения…
- Но я не хотел для Даньки неприятностей! – в отчаянии выкрикнул он. – просто так получилось… - звучало это глупо и как-то совсем по-детски, но больше Киру нечего было сказать в свое оправдание.
Кир призывал в адвокаты свою память. Ну не хотел же он, и в мыслях не было. Если бы «иксы» не удержали, он бы за ним влез! Точно влез бы. А с книжкой, ну сам не может понять как получилось… ведь взял-то он ее не для того, чтобы Даньку поддразнить! Он прекрасно знал, как Данька за этой книжкой охотится, вот и хотел обрадовать. Обрадовал, блин… Даже в кафе в тот злополучный день, доставая книжку он еще не знал, что сделает то, что сделал. Он доставал ее, чтобы отдать, просто отдать. Но тут какой-то чертик дернул его за язык и Кира понесло…
- Конечно не хотел. – Олеся продолжала абсолютно безжалостно. - Ты просто развлекался, верно? Ведь так легко воспользоваться тем, что у лучшего друга тормозов нет. Ты и пользуешься. Это ведь не в первый раз. Пользуешься, прекрасно зная, что Данька не может еще себя контролировать. Тебе ведь так ПРИКОЛЬНО наблюдать за ним, правда? Не твои слова? - Она все повышала и повышала голос, не в силах совладать с собой. - А ты никогда не задумывался, что в тот момент, когда ты ПРИКАЛЫВАЕШЬСЯ, Даньке вовсе не смешно? Что ему обидно, что он злится, выходит из себя – не самые приятные чувства, пусть и смотрятся с твоей точки зрения ПРИКОЛЬНО. – В третий раз повторила это слово Олеся.
Лесины слова звучали теперь резко, как пощечины. Лицо у мальчишки пошло пятнами. Он опустил голову и не мог больше заставить себя взглянуть Олесе в лицо. Возразить было нечего… вспомнилось, как недавно на этом самом месте отворачивался от него Данька со слезами на глазах. Опять из-за этой идиотской книжки! Хорошо, хоть Олеся этого не слышала! Киру стало жарко.
И ведь опять же… не хотел! Уже рот открыл, чтобы Даньке сказать – в порядке твоя книжка…
- Не хотел, не хотел…- передразнила совесть голосом Олеси, - не хотел, но сказал! Сказал, зная что за эту книжку…
– Но…- Кир терпел поражение по всем фронтам.
– Вообще создается впечатление, что тебя развлекает не только это, – продолжила девушка – а еще и возможность посмотреть, как глупый Данька с твоей подачи залетает в неприятности, а потом за них расплачивается. Или нет? Это тебе как раз не прикольно?
Не прикольно было смотреть как он падает с вышки, на которую ТЫ его отправил!
Красный, как помидор Кир закусил губу, чтобы не расплакаться.
Но Олесе этого показалось недостаточно. Кир не возражал, но понял ли он до конца?
- Тебе кажется, что сейчас плохо? Больно, неудобно, стыдно, вообще ужасно? И кажется, что хуже не бывает? А я тебе расскажу, как оно может быть – хуже.
Это если безголовый дружок, которого ты отправил в опасное место для собственного развлечения, падает на пару метров в стороне, на бетонный пирс. Падает, и ты понимаешь, что то, что там лежит – это уже не Данька. А его нет, и НИКОГДА больше не будет. И сейчас ты не здесь краснеешь, а в морге сидишь, ждешь, когда закрытый гроб выдадут! - Она постепенно повышала голос. – Нравится такая картинка? Вот это – действительно можно назвать ПЛОХО. Потому что исправить уже нельзя.
Олеся понимала, что говорит очень жестокие вещи. Но другого способа достучаться до Кира она не видела. Пусть хоть сейчас, вот так болезненно и страшно, но до него дойдет, что не всем в этой жизни можно шутить.
По мере того, как Леся говорила, глаза у мальчишки расширялись, а губы начали дрожать. Киру стало вдруг очень холодно, его бил озноб. Когда же Леся закончила, Кир уронил голову на руки и заплакал. Вначале тихо, потом все громче и громче…
Тут Олеся не выдержала – положила осточертевшую розгу на покрывало и легонечко стала гладить Кира по трясущимся плечам и спине.
- Нельзя играть людьми, Кирюш, – тихо сказала она. – Мы не развлечение, не способ прикольнуться. Мы живые, мы хрупкие. И в один прекрасный день можно так заиграться, что сломаемся – непоправимо и навсегда. Или мы сами, или наши чувства – самая горячая привязанность, самая крепкая дружба, самая искренняя любовь могут разбиться на части и все. Уже не склеишь и не вернешь. Но пока мы живы, еще хоть какая-то надежда остается, а вот если нет…как бы ты сам жил, Кир, как бы ты мог просыпаться каждое утро и знать, что Даньки – нашего неугомонного, несносного, такого нужного нам всем Даньки больше нет? И все потому, что ты неудачно пошутил…

 Отправлено: 20.12.17 22:52. Заголовок: Глава 7 Неожиданная..

Глава 7

Неожиданная ласка оказалась последней соломинкой, сломившей плотину. Вместо того, чтобы успокоиться, Кир зарыдал.
Зарыдал тяжело, со всхлипами, как рыдал только один раз за всю свою жизнь, когда потерял родителей и попал в интернат. Все тело содрогалось от рыданий, а душа разрывалась на части от запоздалого осознания, что он причинил боль самым близким своим людям: Лесе, Даньке, Алексу и Максу – всем… особенно Даньке – опять!
Кир вздрагивал от каждого ласкового прикосновения. Он каждой клеточкой ощущал, что она жалеет и любит его, и от этого было только хуже, потому что Кир, как никогда ясно понимал – он этого не достоин.
Олеся поняла, что больше не стоит пока ничего говорить. Пусть Кир выплеснет со слезами то, что сейчас мешает ему даже дышать. Да и сказала она уже все, что хотела. Тяжело было смотреть, как бьется в рыданиях всегда такой неунывающий Рыжик. Однако по-другому никак. Такие уроки всегда болезненны до крика, до слез, но и запоминаются на всю жизнь.
Лучше бы она ругалась! Кир вдруг так ясно увидел, не понял, а именно увидел, что не дразни он тогда Даньку ничего бы этого не было, НЕ-БЫ-ЛО! Значит… значит все из-за него… И даже «младшенький» Данька, которому тут пришлось труднее всех, имел мужество просить за остальных. А он лежит тут и сырость разводит, как девчонка! Надо было срочно что-то делать, иначе не видать ему больше уважения к себе, как своих ушей. За остальных он попросить уже не может, но… Кир вскинул на Лесю мокрое от слез лицо. Она все еще сидела на кровати усталая, расстроенная и все равно очень красивая. – Лесь… - сказал он тихо, но твердо, - продолжай… и сжал зубы, потому что больше всего сейчас боялся этого продолжения.
- Да, – коротко ответила Олеся. – Ты… я рада, что ты… все еще МОЙ Кир, что я в тебе не ошиблась… Девушка еще раз погладила Кира по спине и встала, забирая с постели ненавистную розгу. Странно, если вдуматься. Она была почти уверена, что именно ЭТО Кир и скажет, как только до него дойдет, наконец, что он натворил. И сейчас, не смотря на тяжесть того, что придется сделать, чувствовалось какое-то облегчение от того, что Кир повел себя так. Значит все еще будет хорошо.
- Приготовься, – сказала она как совсем недавно Даньке. Кир замер, и заметно напрягся. Леся с сомнением посмотрела на совершенно исполосованную уже попу, и выбрав наименее пострадавшее место, сильно хлестнула – вдоль обеих половинок.
Кир уже и не думал «держать марку» Но злость на себя и Лесина поддержка открыли у него второе дыхание. Когда первый свист прорезал воздух, он успел неожиданно для себя подумать: «За Алексаааааааа!» Вслух же получилось другое – ммммыыыыыххххааааамммммм! Мальчик рванулся вверх и тут же обессилено рухнул обратно. Мокрое от слез одеяло было прочно зажато зубами.
«За Максааааааааа» - ыыыыыыыыииииииииииххххх! Тело Киру сейчас не принадлежало, оно старалось увильнуть от жуткой, поглощающей боли. Выделывало замысловатые фигуры. Зато мысли были на удивление четкими. «так тебе и надо!» – с каким-то мрачным наслаждением думал Кир в перерыве между ударами.
Пока Кир решал для себя за кого он терпит следующий удар за Даньку или за Леську он его пропустил -ААААААААААААА! Следом за криком последовал стон досады. Дождавшись, пока тело вернется в позицию, он сосредоточился на ожидании следующего.
Олеся вдруг засомневалась – ну, может, хватит уже? Посмотрела на распластанного по кровати Кира и решила, что все же нет – дело стоит довести до конца. Ради него же самого. Она сознательно обрушила на парня небо, утопив его в чувстве вины, и теперь нужно было его оттуда вытаскивать. Пусть даже таким странным способом – поркой без поблажек. Так что четвертый все же был, такой же безжалостно-жгучий, не смотря на придержанную сознательно руку и далеко не такую силу. Разницы Кир сейчас все равно не ощутил - к попе даже просто притронуться было больно.
"Так тебе и надо!" "Так тебе и надо!" "Так тебе и наааааа" - АААААААААААххмммммммм! Кир мотал головой из стороны в сторону, спина и руки дрожали, что творилось в этот момент с его попой описать просто невозможно. "за Даньку!" - слезы катились по щекам, но он уже и не думал вытирать их.
Тяжело было слушать и его крики и судорожный плач. Олеся прекрасно понимала, что НИКТО бы в такой ситуации не сдержался, Кир как раз пытался еще что-то сделать. И чувствовать, что он уже больше НЕ МОЖЕТ сдержаться, было труднее всего.
Пятый, он по традиции самый болезненный. Но сейчас его даже делать таким не надо было специально. С каждым ударом боль сама по себе нарастала как волна, ширилась и как бы не смыла рыжего вовсе.
Поэтому-то Леся опять придержала руку, укладывая традиционный завершающий штрих наискосок через обе ягодицы – с другой стороны, чем в прошлый раз, словно рисуя Киру на попе болючую букву «Х».
Кир дернулся так, что не подкрути Леся палку, он улетел бы с ней назад. - ААААААААААЙЙЙЙЙИИИИИИ - Казалось, что мальчишка весь ушел в этот крик, покрывало уже давно было выпущено изо рта и не могло ничем помочь. Да Киру было уже все равно. Он уже не замечал таких вещей. Единственное, что еще смог он подумать уголком сознания, свободным от боли - "За Лесю!"
- Да твою мммать!!! – Алекс с такой силой врезал кулаком по матрасу, что всех троих подкинуло. Вопли из спальни резали по-живому. Данька втиснулся головой в матрас и закрыл уши руками. Макс просто отвернулся. Наконец все снова стихло. Оставалось только ждать…

Вот теперь можно было эту постылую палку и вовсе выкинуть. Олеся уже и не думала, что ее возвращать вообще-то надо, зашвырнула прут, не глядя куда-то в угол, и пошла успокаивать Кира. И сама успокаиваться – не помешало бы.
Снова присев на кровать, она очень осторожно отвела мокрые от слез и пота рыжие прядки с лица страдальца. Помолчала, давая Киру время придти в себя. Утешать его как Даньку она не стала, хотя хотелось и приласкать, и пожалеть. Но ей показалось, что Киру нужно другое. Поэтому она пока просто молча поглаживала потемневшие от влаги, сейчас почти каштановые вихры и ждала, когда Кир достаточно отойдет от дикой боли.
Какое-то время Кир лежал лицом вниз. Он почти не шевелился, только плечи продолжали подрагивать. Боль раскалывала мир пополам. И Кир находился в самом центре разлома. Прошло какое-то время, прежде чем мальчик ощутил на своей голове Лесины руки. Ее прикосновения пробивались через боль, как свет фонарика сквозь туман. Вставать не хотелось. Вообще не хотелось двигаться.
А Леська все сидела и ждала. Потом ни слова не говоря, одну за другой освободила Киру руки и с усилием отодвинула трубу подальше.
- Погоди… - сказала она, поднимаясь для того, чтобы и вторую убрать. – Вот так. – Она вернулась на кровать и села рядышком с Киром. – Не торопись, потихоньку. Полежи. – Она опять легонько провела ладонью по влажным волосам мальчишки.
Леся говорила с ним обычным тоном, как будто ничего не случилось. И Кир был благодарен ей за это. Он осторожно шевельнулся, попа мгновенно отозвалась. Потереть ее уже не хотелось, хотелось оторвать и выбросить.
Сколько он тут пролежал, интересно? Три часа? Трое суток? По ощущениям получалось, что не меньше.
Леська в который раз за день тяжело вздохнула, и стала растирать Киру затекшие от долгой фиксации руки и плечи. Ладони у него были холодные и влажные, а еще совсем бессильные. Леська засомневалась – сможет ли он вообще встать самостоятельно? Ей очень хотелось надеяться, что она не перегнула палку, потому что другого выхода у нее все равно не было.
- Ты как, чудо мое рыжее? – Спросила она, стараясь не пустить слезы в голос.
- Не знаю… пока еще… щаз выясним… - ответил Кир, приподнялся на руках и стал мееееедленно сползать назад. - Ввсссссс- остановился он на мгновение, затем продолжил свой такой непростой маршрут.
- Тихо-тихо! – Леська подскочила на кровати, обхватила и поддержала Кира за плечи. – Только не торопись. Торопиться нам теперь некуда… - Она сама почти не слышала, что бормочет. Кир выглядел откровенно паршиво – измученный, бледный, все еще непроизвольно вздрагивающий.
- Ничо, Лесь, я щаз... жить можно... - Надо же! Еще недавно (или очень давно?) Кир собирался произнести эту фразу, бравируя перед братьями...Он наконец распрямился, не сдержал стона и пошатнувшись, ухватился за Лесину руку.
- Ох, Кирюш… - Леська не выдержала, резко отвернулась и вытерла вдруг ставшую мокрой щеку о плечо. – Ну что это такое… за что оно нам? Все. – Она справилась с собой. – Дурень ты мой рыжий… очень больно? – вопрос был глупый, но почему-то не спросить не получилось.
- Никак нет. - Кир попытался улыбнуться, но улыбка вышла жалкой - просто затекло слегка... все.
- Ага, я вижу. – Леська поддерживала и направляла движения Кира, прекрасно понимая, как ему хочется поскорее уйти с этого места, не смотря на то, что сил просто нет, а двигаться зверски больно. – Ох, Кир… - Все еще удерживая его одной рукой, она на секунду отпустила другую и вытерла ладонью мокрые мальчишечьи щеки.
- Лесь... можно я... один пока... Кир жалобно посмотрел на нее и добавил, - не могу пока к ним... Конечно же, имелись ввиду братья. Нет, Кир вовсе не стеснялся своего состояния. Братья видели его во всяких видах.(хотя в таком, пожалуй, он был впервые), но смотреть сейчас им в глаза... нет, ему нужно было сначала привести в порядок свои чувства и мысли.
- Хорошо, я сама им скажу, чтобы не дергались. А то ведь они тебя ждут. – Сейчас Леська была готова выполнить почти любую просьбу рыжего. – Только все равно сначала надо в ванную. И обработать. А потом я тебя в комнату к вам отведу, ладно?
- Лесь, а нельзя сразу в комнату?
- Кир… - Леська запнулась, не зная, как сказать, но потом продолжила. – Прут-то соленый был. Если сейчас не смыть – до вечера жечь будет.
- Ну тогда идем, ох... "Надо же, как далеко, оказывается у нас в доме ванная..."
- Легко сказать, идем. – Леся закинула себе на плечо руку Кира и почти понесла его к ванной – тому только и оставалось, что ногами перебирать. И то это наверняка было… мягко скажем, неприятно.
Войдя и остановившись на кафельном полу, Леся нахмурилась. Загрузить Кира в душ нечего было даже и мечтать. Во-первых, сам он там ничего сделать не сможет, а Кир не Данька и просто помыть его как маленького не получится. Конечно, физического сопротивления ждать не стоит – не в том он состоянии. Но в том, что Кир будет категорически против, Олеся не сомневалась.
- Так…иди-ка сюда… - она, не отпуская Кира, потянула за ножку из угла легкий раскладной топчан. Тот радостно заскрежетал металлическими ножками по кафелю.
- Ох, нету... нннннн-нету мне покояяяя- полу-пропел полу-простонал Кир, погружая себя на топчан.
- Да уж, покой нам только снился. – Леська все же улыбнулась. – Особенно мне. Вас-то четверо, а я одна.

- Ну чего они там? – Хотя вопли затихли, все трое мальчишек в мастерской продолжали мучительно прислушиваться к происходящему. Настроение сегодня у всех у них, даже у уравновешенного Алекса, даже у флегматичного Макса, скакало непредсказуемо – то почти веселились, то снова ныряли в пучину отчаянья. Что уж про Даньку говорить. И даже сейчас Алекс остался самим собой – его рука ободряюще лежала не плече мелкого.
- Не понял… - Удивился Макс, услышав странный металлический скрежет из ванной.

Леська тем временем устроила Кира поудобнее, потом все же стащила с него совершенно мокрую майку и кинула ее к трем остальным в корзину.
- Горюшки вы мои, вот как вас теперь лечить. – Это она еще раз рассмотрела состояние кирюхиной попы. – Сейчас смоем.
Кир обмяк и не сопротивлялся. Было хорошо просто полежать и никуда не идти. Относительно хорошо, боль - то никто не отменял.
Лейку душа с горем пополам удалось дотянуть до пострадавшего места. То, что вода польется на пол – не страшно, в ванной есть слив – еще один плюс в пользу собственного дома.
Комнатной температуры струйки потекли сначала Киру на спину, и только потом начали спускаться к собственно месту, требующему омовения. Леська для начала направила лейку душа на самые крайние полоски – судя по Данькиным «ойкам», щипать будет чувствительно.
- Мммххх - Кир схватился за край топчана, - не обращай внимания. Лей. - это уже Олесе.
- Да лью, куда ж я от тебя денусь. – Леська уже увереннее направила воду на бордово-фиолетовую «композицию». Прохладные капельки побежали по рубцам, как по дорожкам, смывая соль от розги и пот, но и пощипывая вспухшую кожу.
- Вввсссс! - Кир чуть напрягся и втянул воздух сквозь сжатые зубы.
– Терпи-терпи-терпи!!! – Олеся успокаивающе положила руку ему на плечо. – Вот тааак, еще немножко…ну вот и все. – Наскоро ополоснула все остальное, просто проведя лейкой душа вдоль тела, и протянула руку, давая возможность опереться. – Вставай, горюшко.
Вот ведь как могут усложниться простые действия, которые обычно совершаешь даже не задумываясь. И все же вода немного взбодрила мальчишку, с топчана он встал гораздо быстрее, чем с кровати. Хоть и морщился при этом не меньше.
- Лесь, дай полотенце, а? прикрыться… И тут же вспыхнул красным ярче своих волос – вспомнил, что когда он шел в ванную полотенца на нем не было…
- Сейчас! – Леся дипломатично сделала вид, что ничего не заметила – не смущать же парня еще больше. Ндааа…сегодняшний день побил все рекорды потребления полотенец - в бельевом шкафу осталось только одно – зато самое большое. Можно было завернуться в него, как в тогу!
Леська накинула его Киру на плечи, оставив свободный край, которым тут же стала ловить стекающие с рыжих локонов капли. Потом пришла очередь плеч и рук, а ниже Леська спускаться не стала – и так от Кира можно было костер поджигать.
Кир прикрыл глаза и отдался на волю заботливых Леськиных рук. В нормальном состоянии он бы ни за что не позволил себя так вытирать - уже не мелкий! Но сейчас это было ему удивительно приятно и... нужно.
- Ну все, я смотрю ты ожил немножко, – сказала девушка наконец. – Слава богу… пойдем, я до вашей комнаты доведу, а остальные пока в мастерской побудут.
Потом они кое-как добрались до спальни - Кир осторожными шагами на негнущихся ногах. Там он улегся на свою кровать лицом вниз, прямо в полотенце. Неужели ВСЕ?! Нет, еще не все… что он скажет братьям? И… Даньке…

В мастерской все это время прислушивались и ждали. Вот зашумела вода, вот Леська что-то говорит, Кир вроде отвечает – слов было не разобрать. Потом все стихло и троица уже вот-вот ждала появления на пороге Кира, чтобы убедиться в том, что рыжий хоть относительно цел. Но звуки стихли совсем, шаги тоже.
- Не понял. – Еще раз повторил Максим. – Не нравится мне это…

Леська присела на край постели у изголовья и поправила подушку, чтобы Киру было удобнее.
- Рыжее чудовище. – Ласково сказала она, глядя, как он устраивается. – Как же я вас всех люблю!
Кир вздохнул. Чудовище? Да, чудовище... как же он мог так поступить? С Данькой, с которым он знаком с того самого дня, как попал в интернат. С Данькой, без которого и Кир уже не Кир…А Макс с Алексом… А Леся? Теперь, когда Кир немного успокоился, память принялась прокручивать некоторые моменты, как кинопленку:
«Может спорнём?..., …Кир, дай! Пожалуйста…» - это Данька, А вот и сам Кир: «Потому, потому что мы пилоты…, …и до середины не долезет… НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ!»,
«Мать твою, там же ветер!.., …Ну спасибо вам, «младшенькие»…» - Алекс,
«Олесь… ты, серьезно?» - Макс,
«Ну, я же один виноват. Не надо им больше! Я… сам.» - снова Данька
И все это щедро приправлено сдержанными стонами Алекса, короткими вскриками Макса и отчаянными воплями Даньки.
И, наконец, самое страшное - «Ты просто развлекался, верно?.., …вышки, на которую ТЫ его отправил!» Насколько по-другому все это выглядело теперь!
Кир не стал спрашивать у Леси, как спрашивал в детстве, заглядывая маме в глаза: «Мам, ты меня простила? Ты, ведь, правда, меня простила?» Он знал, что Леся его простила, по-другому и не могло быть.
- Лесь, как мне теперь? – вместо этого спросил он. И очень многое было в этом вопросе: как смотреть в глаза братьям, если так подвел их; как быть в ладу с самим собой и как вообще жить дальше, когда все так рухнуло?
- Будем просто жить дальше, – сказала Леся, которая прекрасно поняла, о чем именно спрашивает Кир. – Так, словно ничего не было. – Она наклонилась и поцеловала Кира во влажный еще лоб. – Взрослеть всегда больно, Кирюш. Но без этого никак. – Она помолчала и добавила: - Ты молодец, я горжусь тобой.
- Кир благодарно посмотрел на девушку. И выдохнул с облегчением: - Правда?
И в его взгляде, помимо благодарности, светилась робкая радость, смешанная с остатками, не ушедших еще переживаний, надежда и счастье от того, что есть у него такая вот Леся.
Сейчас Кир как никогда чувствовал, что они – СЕМЬЯ.
- Правда, – подтвердила Олеся, наклоняясь и, наконец, обнимая мальчишку крепко-крепко, как ей давно хотелось. Она поцеловала рыжую макушку, потом обе щеки, еще носящие заметные следы рыданий.
И, Кир, который терпеть не мог все эти "телячьи нежности" не отстранился. Только закрыл глаза и прижался щекой к Лесиной руке.
Несколько минут Леська так и сидела, чуть поглаживая Кира кончиками пальцев. Потом в который уже раз чмокнула рыжую макушку и отпустила парня.
- Надо тебе…надо мазью намазать. – Сказала она. – Иначе к вечеру еще хуже станет, а завтра так и вообще ходить не сможешь. – Леська встала, быстренько сходила до аптечки в прихожей и принесла тюбик заживляющего бальзама.
- Кирюш, я полотенце уберу. – Полуутвердительно произнесла девушка.
- Угу - согласился Кир. Теперь он лежал на животе и самое главное было прикрыто, а там... там Леся его сегодня уже столько видела...
Попа выглядела… ужасно. Впрочем, другого ожидать было бы странно. Вспухшие фиолетовые рубчики пересекались, и в местах пересечения кожа совсем истончилась, выступили капельки сукровицы. На общем бордовом фоне смотрелось очень болезненно.
Леська как можно осторожнее выдавила гусеницу прохладного крема прямо на самый страшный рубец. И стала легко, почти не касаясь, размазывать лекарство по коже.
Кир не издал ни звука, но спина мальчишки то и дело напрягалась, выдавая как ему больно.
- Я осторожненько. – Уверила его девушка и продолжила лечение. Когда пришлось смазывать те самые почти просеченные местечки, Леська чуть наклонилась и подула на больное место: - Так легче?
- Угу, - опять промычал Кир. - Уммм... Лесино лечение коснулось какого-то особо болезненного места.
- Все-все! – поспешила заверить его Олеся, распределяя бальзам по каждой полоске, – уже все! – Она действительно убрала тюбик и вытерла пальцы о полотенце. Потом встала, прошла к шкафу и достала из нее простыню, которой накрыла Кира по самые плечи.
- Вот так. Ты, может быть, поспишь? – спросила она, участливо заглядывая Киру в глаза. – Все же это не шуточки… или хочешь, я тебе попить принесу? – Чего-нибудь посущественнее она даже не упомянула, справедливо полагая, что аппетит от таких приключений пропадает надолго.
- Не знаю, попробую... - Кир не был уверен, что уснет сейчас. - Воды принеси пожалуйста. В самом деле, губы у Кира пересохли, горло болело от надрывных криков, даже голос немного осип. Так что немного влаги не помешает...
Леся кивнула и быстро обернулась со стаканом воды. Напоив мальчишку, она еще немножко посидела возле него, погладила подсохшие и ставшие дыбом – забавными гребешками – рыжие вихры.
- Отдыхай, «солнечный мальчик», теперь все будет хорошо. – У каждого из четверки было такое домашнее, почти тайное прозвище. Леська употребляла их очень редко, хотя сама когда-то и придумала, когда «три мушкетера и шило в попе» появились в ее парапланерном кружке при интернате.
- Лесь... посиди со мной еще... - Рыжий выглядел немного смущенным.
- Хорошо, – улыбнулась Леська. – Ты глаза закрывай и попробуй отдохнуть. А я тут посижу, с тобой.
Кир лег поудобнее. И вдруг, повинуясь порыву, взял Лесину руку в свои, совсем как маленький мальчик, берет перед сном мамину ручку. Это было для рыжего совсем уж нетипичным поступком.
Олеська едва удержалась, чтобы не разреветься. Господи, какие же они еще мальчишки на самом деле. Ну и что, что Кир за два года их знакомства вымахал с нее ростом, про «Иксов» и говорить нечего, Данька и то заметно подрос. Но это такое…внешнее.
Леся дождалась, пока Кир задремлет – его дыхание стало ровным и спокойным. Потом очень осторожно вытащила ладонь из под его пальцев. Она бы с удовольствием посидела с ним хоть до утра, но остальные трое тоже требовали внимания. Как-то они там?

 Отправлено: 20.12.17 23:05. Заголовок: Глава 8 Все три гол..

Глава 8

Все три головы повернулись на звук открываемой двери. Однако в дверь вошла только Леська.

- А где Рыжий? – тревожно спросил Данька. Макс и Алекс ограничились выжидающими взглядами.
- Живой твой рыжий. – Успокоила Олеся, проходя в комнату и с огромным облегчением устраиваясь в изголовье матраса – полулежа, оперевшись на локоть. Ну слава богу, она все же ошиблась, и Данька простил Кира раньше, чем тот простил сам себя. Хорошо…
- Просто понял он кое-что про себя, очень неприятное. – Серьезно рассказала она. – И теперь ему надо подумать. Он у себя в спальне. Ребят, да в порядке он, в порядке. Честное слово. – Леськины слова, кажется, чуть разрядили атмосферу. За их совместную жизнь мальчишки уже привыкли, что словам ее можно верить. И теперь вздохнули с нескрываемым облегчением.
- А ему есть чем думать-то? – наконец-то улыбнулся Макс. – Ты ему не все мозги отбила?
- Ну, если ты не заметил, головы ваши я как раз пальцем не тронула. – улыбнулась ему Леська. – Или ты намекаешь, что мозги у вас живут в другом месте? - потом она посерьезнела и добавила: - сильно ему досталось, очень. Но он молодец.
- А что он понял? – перебил Данька, серьёзно глядя на Леську.
- Что не все шутки так безобидны, как кажутся. – Леська поясняла негромко и размеренно, а сама в это время взялась легонько перебирать пальцами Данькину шевелюру. – Что шутить с безопасностью друзей не стоит. Что вообще-то надо думать головой, а не идти на поводу своего желания развлечься. Что развлекаться за чужой счет чревато прежде всего для него самого – так можно потерять не только друзей, но и себя.
- А почему он сюда не пришёл? – Данька упрямо вывернулся из-под Леськиной руки.
- Потому что он захотел побыть один и подумать. – Пояснила Олеся, легонечко шлепнув Даньку по затылку, чтобы не брыкался. - Ему стыдно перед вами. Понял, что в этой истории он зачинщик.
- Опомнился, - буркнул Макс.
- Да. – Согласилась Леська. – Ничего, зато теперь все будет хорошо. – Ее лицо осветилось теплой, такой «Леськиной» улыбкой, отразившейся в глазах и девушка щелкнула по носу сначала Макса, а потом и молчавшего Алекса.
- Вот такие вот дела, братцы кролики. – Она взъерошила Данькину макушку. – А вы сами тут как? Пришли в себя?
- Нормально, - Алекс пожал плечами. – У тебя неплохо получается, – засмеялся он чуть нервно.
- Лесь… а долго он там думать будет? – Тревога за Кира уменьшилась, но не прошла совсем.
Леська ободряюще похлопала его по плечу и отрицательно покачала головой: недолго.
Макс смущённо отвернулся. Ему в таких переделках бывать ещё не приходилось, и весь стыд и боль от порки до сих заставляли уши гореть жарким огнём.
- Вообще-то... - Данька обстоятельно растягивал слова. - Как все нормально избитые дети мы, конечно, не очень, - Данька мечтательно закатил глаза. Заверений, что рыжий в порядке ему оказалось достаточно. Раз Леська говорит – так и есть. Он ему и попозже по башке может настучать. Когда лично убедится, что тот живой-здоровый. Данька кивнул своим мыслям и хитро продолжил: - Но если нам принесут мороооооженого, пироооооженого и слааадкой газироооовки... То моооожет быть, нам будет немноооооожечко получше.
- А потом я буду лечить вас не только от последствия порки, но еще и от слипания попы. – Засмеялась Леська. – Вот морда нахальная! – Она поймала Даньку за нос и несколько раз несильно дернула. – Я-то думала, он компресс на пострадавшее место попросит, а ему газировку подавай!
- Не, ну, компресс-то само собой! Ай! - Данька сморщился и свёл глаза к защемлённому носу. – Почему у слодёдка хобот ддинный? - гундосым голосом произнёс он. – А пока компресс делаешь, заодно распорки поставишь, чтоб не слиплось!
Бедный Макс не знал, куда деваться от смущения. Данька, бесстыжая морда, так спокойно рассуждал о таких интимнейших вещах. Только компресса не хватало. Опять снимать трусы перед Леськой! Макс сначала побледнел от своих мыслей, потом покраснел, осознав, что сегодня она видела не только его попу.
Конечно, Леська это заметила. Кстати сказать, смущался не один только Макс, просто Алекс лучше умел держать себя в руках и старался отнестись ко всему философски.
- Сначала давайте с компрессом разберемся, а потом и про пирожные подумаем. – Сказала она, – я все приготовила, так что… Даньк, ты первый, тебе тут больше всего прилетело. – Начать с мелкого было хорошей идеей еще и потому, что его раскрепощенность положительно действовала на обстановку в целом, и помогала другим расслабиться.
Леська ненадолго встала, быстро принесла из ванной таз и три небольших полотенца.
Данька безропотно улёгся на матрас, деловито распихивая братьев.
- А ну, кыш, мелочь пузатая, - он повернулся на один бок и спихнул Макса на пол, потом повторил операцию с Алексом. – Не видите, тут медицинская эта… манипуляция... АЙ! АААЙ! ЛЕСЬКАААА! Они дерутся!
Леська только смеялась вместе со всеми, глядя на страшную месть «Иксов». Алекс живо скрутил вертлявого агрессора, зажал его шею под мышкой и отвешивал звонкие, хотя и совсем несильные щелбаны. – Я тте дам мелочь, – комментировал он каждый звучный щелк, – Я тте покажу манипуляцию!
Макс согласно кивал и придерживал барахтающегося – надо признать, довольно осторожно – «летчика».
- Ну, все, все! – Леська решительно «отобрала» Даньку у охотно отдавшего его Алекса, и вынула из таза холодное мокрое полотенце, пахнущее какими-то травами. – Ложись уже, чудо!
Данька вырвался из «лап агрессоров» и поднялся на колени, взъерошенный и раскрасневшийся.
- Леся! – возмущённо обратился он к воспитательнице. – Всыпь им ещё по столько же! – он надулся и сложил руки на груди. – Разве можно маленьких обижать? – он деловито шмыгнул носом.
- Убить засранца! - Алекс прыснул со смеху.
Макс снова покраснел. Даньке шуточки, а ему каждое упоминание о пережитом позоре сверлило дырку в мозгу.
- Ляг уже! – Алекс бесцеремонно уронил Даньку на матрас и прижал. – Можно начинать, доктор, – он со смехом кивнул Леське.
- Бедный я бедный, - горестно вздохнул Данька, заработав ещё один щелбан.
- Несчастный я несчастный, – поддержала Леська, отжимая полотенце в тазик и раскладывая его на подставленной попе. Полосы за время, прошедшее после порки, успели проступить ярче – потому что с самой попы частично сошла краснота.
- Никто меня не любит, не жалеет! – Продолжила девушка, за предплечья укладывая Даньку ровнее. – Никто газировки с мороженым не приносит! – Она не выдержала и опять засмеялась.
- А вам особое приглашение нужно? – Леська похлопала по матрасу рядом с Данькой. – Укладывайтесь, браты-акробаты.
- Я вообще САМЫЙ несчастный ребёнок на всём белом ССССССССССС... - Данька вытянулся в струнку и напрягся. Алекс автоматически прижал его к матрасу. – Щипетсяяааааа! – Данька заколотил ногами по пушистому пледу.
- Потерпи-потерпи, сейчас пройдет! – поспешила утешить его Леська, погладив по спине. – Зато завтра в школе сидеть сможешь нормально. Почти…
Алекс сделал вид, что он очень занят, удерживая ёрзающего Даньку. Макс снова покраснел. Вот прямо ТУТ и прямо ТАК снимать трусы опять.
- Лесь, да я переживу, всё нормально, - он постарался сказать это как можно спокойнее.
- Чё, стесняешься трусы снимать? – Данькина непосредственность иногда приводила Макса в очень агрессивное состояние. Например, сейчас ему очень захотелось придушить младшенького. – Да чё тут такого-то! Леська и так всё видела. Там особо и смотреть-то нечего!
Макс был благодарен Алексу за подзатыльник, выданный мелкому.
- Ай! – донеслось снизу. – За правду страдаю!
- Лежи уже, страдалец. – Леська снова поправила чуть сбившееся полотенце. – Э, але! Товарищи старшие, не откушу я вам ничего, честное слово! Укладывайтесь, живо!
- Лесь, мне не надо. – Решительно замотал головой Макс. – Оно и так не болит! – соврал он, отчаянно краснея.
- Макс, солнышко, давай так сделаем – я сейчас на секунду выйду, а вы с Алексом сами справитесь, лады? – Леська поставила таз так, чтобы обоим было легко дотянуться и поднялась на ноги. – я сейчас – ободряюще кивнула она мальчишкам и действительно вышла. Мальчишки наказаны более чем достаточно и мучить их стыдом лишний раз Лесе не хотелось вовсе.
- Макс, солнышко, - елейным голосом поддразнил Данька сгорающего от стыда Макса. - Ага, солнышко. На попе… вся светится. ДА ХВАТИТ МЕНЯ БИТЬ! – он обиженно потёр затылок. – Ты старший брат или какашка?
- Я два в одном, - Алекс показал Даньке кулак.

Просто так стоять за дверью было глупо. Леська решительно направилась на кухню, по дороге заглянув в мальчишечью спальню и убедившись, что там все в порядке. Перекусить рыжий сейчас вряд ли хотел, поэтому Леська быстро поставила на поднос только четыре стакана сока – для себя в том числе, достала так и не съеденные утром бутерброды, печенье, и, нагруженная провиантом вернулась в мастерскую.
- Это, конечно, не газировка с пирожными, – сказала она, входя. – Но все равно вкусно. Принимая во внимание вашу временную инвалидность один единственный раз позволяю свинство. - Поставила поднос у изголовья матраса так, чтобы все трое могли дотянуться, и быстро глянула, как там мальчишки справились с компрессами. Все в порядке, обе старшие попы были тщательно укрыты мокрыми полотенцами, как и младшая. Более того, кто-то из них догадался загнуть слишком длинный конец пледа и теперь все трое были укрыты им до самых поп.
Не смотря на произошедшие вчера и сегодня не самые приятные события, время за импровизированным ланчем они все провели весьма неплохо. Пили сок, жевали бутерброды, болтали – все было как обычно, за исключением компрессов на попах. Данька дурачился и получал то щелбан, то по шее – как обычно. Так прошло часа два. В конце-концов Леська решила, что мальчишки пришли в себя достаточно, чтобы самостоятельно добраться до своей комнаты. Она опять вышла, не желая их смущать, а потом и вовсе крикнула, что ей надо выйти на пять минут – вернуть соседке ее «инвентарь».

Ходить все равно было… неприятно, даже после компресса. Особенно Даньке. Но все равно он до своей комнаты добрался сам. Проходя через леськину спальню, каждый с нескрываемым отвращением хоть один взгляд кинул – на эту мерзкую кровать, неожиданно преподнесшую такой вот «сюрприз».
Макс первый подошел к двери в их спальню, на секунду замешкался, а потом тихонько приоткрыл дверь – все равно, даже не смотря на веру в Леськины слова, за Кира они все серьезно беспокоились.

Кир дремал и ему снилось, что он плывет по доисторическому морю. Почему доисторическому? Он и сам не знал. Просто чувствовал, что море именно доисторическое. И тут из глубины выныривает какое-то страшилище, похожее на самолет с чешуей, а вместо головы у него… книжка. Та самая! Кир в ужасе, он пытается плыть, но руки двигаются неохотно, тяжело. И вдруг прямо перед ним старая парашютная вышка. Кир ухватывается за перекладину и лезет, лезет, лезет вверх. А конца и не видно, вышка уходит за облака. И тут чудище подлетает к нему и говорит Данькиным голосом: Кирюх, ты чего, это же я! Я поступил в академию! Там все такие. От неожиданности руки у Кирюхи разжимаются, он падает вниз – прямо в море. И ударяется об него пятой точкой. Уй! Это больно…

Первым в дверь, отпихнув Маска, умудрился протиснуться Данька. О замер с открытым ртом – хотел что-то ляпнуть, но расторопный Макс быстро прикрыл ему рот ладошкой. И тоже застыл, глядя на переплетение фиолетового на бордовом. Алекс зашел следом и тоже молча уставился на пострадавшее место.
- Он там вообще живой? – шепотом спросил Макс в пространство.
- От неожиданности Кир дернулся - он все еще не был готов к встрече с братьями. - Уйй!- А попа вовсе не одобряла такую поспешность. – Мммммм - застонал он, пряча в подушку неловкость
- Че, так больно? – Встревожился Данька, поправляя собственное сползающее полотенце - боксеров ему так и не досталось. - Ни фигааассе… - Он со знанием дела изучил Кирову пятую точку. – Охренеть распинка! – Вынес он свой вердикт. – А че Леська тебе компресс не налепила? Это типа чтоб дольше болело?
- Да уж. – Вошедший следом Алекс поднял упавшую на пол простыню. – Рыжий, ты вообще как? – За несколько легкомысленными фразами каждый прятал нешуточную тревогу.
Кир молчал. Он вдруг понял, что он должен им сказать – здесь и сейчас. Он уже решил для себя, что именно он им скажет. Но решить одно, сказать – совсем другое…
- В порядке – ответил он на вопрос Алекса, не отрывая лица от подушки.
- А по виду не скажешь! – Вылез Данька и тут же получил от Макса подзатыльник.
- Засохни, - велел ему Алекс, поддерживая принятые меры. Повисла неловкая пауза, потом мальчишки стали расходиться к своим кроватям.
- Кир… - нерешительно позвал старший из «Иксов». – А, правда, компресс был?
Разговор шел не туда. Совсем не туда! Да при чем тут компрессы?!!
- Подождите! Я должен сказать! – голос Кира звучал хрипловато и вместе с тем резко.
Вообще-то такие вещи нужно было говорить стоя, ну, на крайняк, сидя. Но об этом сейчас и думать было нечего. Кир просто заставил себя повернуть лицо в сторону ребят (какой же трудной задачей это оказалось! ) Все, лица, как по команде, обернулись к нему. И на них не было ни тени упрека, только сочувствие и не прикрытое переживание за него – главного зачинщика. Того, кто втравил их во все эти неприятности.
- Я должен сказать… - уже тише повторил Кир, отводя взгляд в сторону.
Он на минуту замолк. Слова вдруг стали тяжелыми. Они застревали в горле, как колючие шарики.
Мальчишки молча ждали, давая Киру возможность высказаться. Даже Данька притих, внимательно глядя на друга. Макс примерно догадывался, что собирается сказать Кир.
И очень хотелось сказать – «да брось, Рыжий, все путем! - Но Макс промолчал, интуитивно улавливая, что для Рыжика это очень важно.
Злость на себя помогла Киру вытолкнуть первый «шарик». Остальное пошло легче. Говорил он медленно, тщательно подбирая слова: - я… я очень виноват перед вами. В том, что… что Данька полез на эту чертову вышку. – Тот, кто знал Кира, был бы изрядно удивлен такими «не кировскими» речами. - Я ведь книжку собирался так отдать. Три дня пыль в библиотеке за нее вытирал! Все представлял, как ты, Дань, обрадуешься… - Кир слабо улыбнулся, - а потом не знаю сам, как получилось… дурак! Улыбка угасла и Кир, уткнувшись в сгиб руки, всхлипнул. Но он быстро совладал с собой, резко провел рукой по глазам и продолжил:
- Прости меня, Дань… и вы, ребята … вам-то вообще ни за что…
Данька растерялся. Он неловко молчал, глядя на Кира большими глазами и не знал, что сказать. Для него все уже было ясно и пройдено – сам дурак и получил, Рыжий…тоже получил выше крыши за свои дебильские шуточки.
- Ты это… - Выдавил он. – Рыжий, ты че? Да забыли! Ты че! – Раньше Кир никогда не извинялся за свои подначки – в крайнем случае они дрались и тут же мирились.
Старшие тоже кивнули, молча подтверждая его слова, каждый из них понимал, что чувствует Кир. Но главным пострадавшим по их мнению был Данька, да и самым близким и важным для Кира было именно его прощение.
Какой-то камень свалился с души и Киру показалось, что ему даже дышать легче стало. И в то же время щипало в глазах . Кир улыбался, а слезы катились по щекам. Он смахивал их рукой, а они все катились и катились и Кир совершенно их не стеснялся - это были слезы облегчения.
- Ну ты блин, даешь, – сердитым голосом Данька прикрывал смятение чувств. – Совсем крыша, блин, едет! - Он подошел к кровати и обычным своим жестом пихнул Кира кулаком в плечо.
- Ты, Рыжий, не сомневайся, если что, я тебе сам в морду въеду. – Заверил Данька. – Аааахренеть денек! – подытожил он. - Леська, блин, дерет больнее Горыныча! – Он старательно менял тему.
- Штоо?! Да я твою физиономию тоже могу на прочность «пощупать»! – с нескрываемой радостью включился в игру Кир. Так скоро вернуть Кира в обычное состояние способен был только Данька.
- Да уж. – Хмыкнул Алекс, устраиваясь на своей постели, полулежа на боку. – Макс, разгони этих по кроватям, а то щас опять подерутся. – Говорил он нарочито несерьезным голосом – все хотелось побыстрее отвлечь Рыжего.

Они уже лежали по кроватям с выключенным светом. Закончился один из самых длинных в их, мальчишеской жизни дней. - Пацаны, а знаете, что я сегодня решил? – Спросил, вдруг, Кир у компании, - пожалуй, я тоже стану летчиком…

 Отправлено: 21.12.17 07:14. Заголовок: :sm36: ..

 Отправлено: 21.12.17 07:24. Заголовок: ПРиятно когда на фор..

ПРиятно когда на форуме появляются новые "звездочки".
Ладка так держать!

 Отправлено: 21.12.17 07:56. Заголовок: Спасибо за отзыв, оч..

Спасибо за отзыв, очень лестно

У истории есть альтернативный финал в котором Данька и Кир не помирились. Все это вылилось в еще один рассказ. Но, так как мне интересны в первую очередь отношения между героями, там тоже "очень много букаф". Хотя порка тоже имеется. В общем, если кому-нибудь интересно про это почитать, то я выложу.

 Отправлено: 21.12.17 08:27. Заголовок: :sm36: Рассказ хоро..

Рассказ хороший, но мальчишек жалко.

 Отправлено: 21.12.17 08:59. Заголовок: Татьяна пишет: Расс..

Татьяна пишет:

цитата:

Рассказ хороший, но мальчишек жалко

Жалко до ужаса! Спасибо за отзыв ))

 Отправлено: 21.12.17 09:06. Заголовок: Ладка пишет: Жалко ..

Ладка пишет:

цитата:

Жалко до ужаса! Спасибо за отзыв ))

Почему "до ужаса жалко"? За дело же получили ... Как иначе эту гоп-компанию держать в руках?

 Отправлено: 21.12.17 09:17. Заголовок: Маринка пишет: Поче..

Маринка пишет:

цитата:

Почему "до ужаса жалко"? За дело же получили ... Как иначе эту гоп-компанию держать в руках?

Так ведь одно другому не мешает. )))) Леське их тоже жалко, но это ее не останавливает.

 Отправлено: 22.12.17 22:00. Заголовок: Прекрасный текст, Ла..

Прекрасный текст, Ладка, спасибо большое!
Очень... "наш". Хишартско-лицейско-всяческий.

 Отправлено: 22.12.17 22:21. Заголовок: Хишарта и Лицей - fo..

Хишарта и Лицей - forever! Эх, золотое было времечко!

 Отправлено: 25.12.17 17:46. Заголовок: Леська....Данка (Дан..

Леська....Данка (Данька)....Уже знакомые персонажи....Ну десять лет уж точно....