Применение телесных наказаний в воспитании подростков - насилие или неприятная необходимость?

Cпортивный Специальный Интернат N 4.
Автор 1 Иван

Я сижу на скамейке у входа в здание "Образовательного Учреждения Cпортивный Специальный Интернат N 4". Мне сыро и холодно. Смеркается, хотя еще шести вечера нету - я сижу, разгребаю протекающими китайскими кроссовками листву и размышляю о мироустройстве.

Началось все неделю назад с драки. Он был наглый, мажористый, новичок в моей школе. Пришел в одинадцатый класс, я сам в десятом учусь только. Дело было в столовке. Он подошел к моему столу и говорит: "А ну сбрызнул отсюда, здесь я сижу". Я ответил, что ударю. Он засмеялся. И тогда я прокинул маваши-гери, как на тренировке в секции, как бил сто тысяч раз. Он морду сам под удар подставил, что ему закрыться стоило, а? Не закрылся и словно нарочно повернул голову, чтобы скользящий боковой удар мазанул прямо по лицу.

Как сейчас помню: кровь из разбитого носа капает на его белую рубашку. А он тыльной стороной ладони утирается. Я побежал к соседнему столу за салфетками, хотел помочь ему вытереть. Самое позорное, все подумали, что я убегаю. Меня физкультурник скрутил, поднялся шум. И я понял, что будет пипец. Но я не подозревал, какой он силы будет.

Сначала прикатила мамаша этого пижона. На спортивной бэхе, по ходу заехав фарой в клумбу с цветами. Сходу она заявила, что его сыночка хотят убить, а если не убить, то покалечить. И что просто так она это не оставит. Я сидел в учебной части и смотрел, как завуч с директрисой на пару отпаивают мамашу валерианкой. Через полчаса дамочка успокоилась, только громко фыркала в платочек. А потом заявился еще один хмырь. В блестящих туфлях, костюме, очки такие тоненькие, стеклышки с просветлением, желтенькая оправа. Я таких мужиков только в американских фильмах про мафию видел. Разложил какие-то бумажки на столе и стал так аккуратно и тихо говорить. Не повышает голос, а у меня реально душа в пятки уходит. Я сказал, что готов встать, руки опустить и пусть меня бьют как хотят. Защищаться не буду, говорю. Пусть меня сынок и отметелит. А адвокат очки снял, протер специальным платочком, поглядел через свет. И сказал, что принцип "Око за око" устарел. И что так просто я не отделаюсь. Выставили меня из школы в тот же день, припомнили и привод в милицию и взорванную в классе петарду.

А вот час назад этот хмырь собственнолично отвез меня на машине куда-то за город, мы проехали кольцевую и ехали еще километров 10. Долго ехали вокруг забора, потом стояли перед шлагбаумом, потом завернули куда-то в лес, тряслись по проселку и оказались рядом с облупленным трехэтажным зданием. Было оно из красного кирпича и почему-то навевало мысли о графе Дракуле. Если говорить строго, оно выглядело намного мрачнее, чем родовой замок вампира. Особенно готично оно выглядело в окружении облетевших черных деревьев.

Как сказал мой попутчик, это здание станет моим новый домом на ближайшие два года. Спортивная школа для самых одаренных, как он сказал. Ободряюще помахал мне ручкой и укатил. А я остался разгребать листья ногой в надежде, что на меня кто-то обратит внимание. Руки замерзли, черт... Вот возьму я и сдохну, замерзну, всем пофиг будет.

Так прошло полчаса, настроение мое опустилось ниже плинтуса, как в поле зрения появился мужчина. Он вышел из дверей этого самого интерната. Одет был в черные джинсы, черную водолазку и в черные легкие кроссовки. В руках папочка для бумаг.

- Здравствуй, Витька. Мне о тебе рассказали. Пошли, покажу интернат. Зовут меня Иван Сергеевич, я местный начальник. Царь и Бог.

У мужика явно была манька-величка, с таким видом он произнес последние слова. Я пожал плечами и пошел за мужиком. Зашли внутрь, здание выглядело всяко тоскливее, чем мои прежние школы. Людей не было вовсе, то ли уроки кончились, то ли еще что. Мужчина поймал мой подавленный взгляд и пожал плечами: "Воскресенье!" А потом он подвинул мне две пластиковые коробки.

-Одна для обуви, вторая для одежды. - Пояснил он.

Я вздохнул, стянул кроссы, поставил их в коробку. Пошевелил большим пальцем, вылезшим из дырявого носка. Иван Сергеевич поморщился и скомандовал.

- Носки тоже.

Я стянул и их, оставшись босиком на линоулеме.

- Куртка. Свитер.

Меня пробрала дрожь. Стою, шевелю пальцами ног, на голой груди гусиная кожа.

-Джинсы!

Я было заикнулся, но поймал взгляд мужика. Руки потянулись к ремню, я расстегнул его и стянул джинсы, кинув их в коробку. Так и остался стоять, в одних семейках.

-Лопоухий ты. Уши красные. - Мужчина потрогал рукой мое ухо. Я вскинулся.

-Ничего не лопоухий! - Голос предательски съехал.

-Значит, ногой заехал ему? Покажи, как.

Я затряс головой. Еще не хватало мне местному царю и богу с ноги в бубен пробить. Он стоит так, улыбается, руки по швам. А потом как скомандует: "удар!"
Я зажмурился и саданул с перепугу, закрыв глаза. Как по стенке бетонной пробил - мужчина в десятке сантиметров от головы мою стопу взял. В воздухе, тыльной стороной ладони. А потом пятку пальцами схватил, и я почувствовал себя как на дыбе.

-Хороший рукопашник, весь на рефлексах. Перворазрядник готовый. И растяжка хорошая. Горизонтальный шпагат вытянешь у меня через месяц.

У мужчины были горящие глаза, как у тигра. Он смотрел на меня секунд десять, и только когда я отвел взгляд, отпустил мою пятку.

-Трусы тоже в корзинку.

Не помню своих эмоций, помню холодок между булок. И как туго, до рези в животе, подтянулись яички. От свежего воздуха.

-Пошли в спортзал, покажешь, что еще умеешь.

Мужчина пошел спереди, не оглядываясь.

Спортзал был хороший, побогаче того, что был в моей школе. Мужчина взял мое запястье, сжал пальцами. Я дернулся.

- Спокойно. Пульс. - Мужчина подержал пальцы на моей руке секунд десять. - Под сотню, адреналин зашкаливает. Посмотрим, как будет после физики. Бегом.

Я почувствовал шлепок по заднице и побежал. Сначала неуклюже, спотыкаясь на ровном месте. Потом полетел - такое иногда бывает, когда ноги сами несут. Бегу я голый, ступнями по полу шлепаю, одна мысль, что мое хозяйство как у кобеля мотается. А член о живот лупит. Я намотал кругов 10, когда Иван Сергеевич поймал меня за руку и снова продержал несколько мгновений. Я кашлянул.

-Меньше ударов стало. Успокоился. Выносливый. Подмышки сухие. Только дыхалка ни к черту. Куришь?

Я кивнул головой. Мужик меня откровенно пугал. Я понял, что боюсь его.

-Теперь турник. Подтягивайся.

-Сколько надо? - Спросил я нерешительно, сплюнув на ладони.

-Скажу когда хватит.

Я принялся работать как сумасшедший. Сделал 10 раз, одиннадцатый был забракован, потому что подбородок не поднимал. Я сделал одиннадцатый по-честному, потом еще пять, потом еще три, потом два, болтая ногами и вытягивая шею. И остался висеть.

-Я больше не могу. - Услышал я жалостливый голос. Видимо, это был мой голос.

-Хорошо. - Иван Сергеевич был неожиданно миролюбив. Пойдем в раздевалку.

Меня задолбало ходить голым туда-сюда, но я промолчал и поплелся, растирая застывшие ладони. Мы зашли в раздевалку, я отпрянул назад, но остановился. Почувствовал на своих плечах ладони мужчины. Пальцы сжимали мои бицепсы как клещи.

- Смотри.

Я смотрел. На линолеуме стоял э... деревянный снаряд. Дайте я его опишу. Выглядел снаряд как обшитая фанерой выгнутая лавка. Сначала горизонтальная, потом подъем под колени, потом наклон вниз. Посередине дырка. Для причиндалов. Там, где ноги - там откидная доска, как ножные кандалы, с дырками для лодыжек. Широкие кожаные ремни с застежками - под колени, на поясницу. И спереди крепления для рук, вроде широких кожаных браслетов.

Рядом со снарядом стояло ведро, из него торчали длинные тонкие прутья. По полу были разбросаны куски этих же прутьев. Изломанные, изжеванные. Кусков было много. Эту картинку я впитывал долго, может минуту. Иван Сергеевич стоял сзади и сжимал мои плечи.

Потом он плавно перетек к ведру, вытащил прут, кинул мне. Я поймал его на лету.

- Сломай!

Я стал дергать, сгибать. Прут был скользкий, тяжелый.

-Он гибкий, как веревка. Задницу охватывает, сразу булку целиком. Ивовый прут, лоза. Корзины плетут.

Мужчина взял согнутый прут из моих рук. Завязал узлом, выбросил, взял еще одну розгу из ведра. Стеганул ей в воздухе. Леденящий душу свист, противный мокрый звук - розга разбросала в воздухе веер брызг, стеганула деревянную лавку, будто впилась в нее, потом отлипла. Мужчина стеганул так несколько раз по дереву, повторяя урок.

-Почти целая. Измочалилась чуть. Видишь, на полу куски лежат? О мальчишеские задницы излохматил их.

Я почувствовал, как подмышками стало мокро. Руки стали дрожать, а внизу живота мускулы сжались в комок. Заиграла противная резь в животе. Я повторил про себя: "излохматил их". Йода учитель, учитель Йода.

-Ложись! Кстати, я стеганул всего пять раз по лавке. А настоящая порка розгами начинается с полусотни.

Я прижался к стенке, ощущая кафель трясущимися ягодицами. Я наблюдал происходящее как бы со стороны. Один приступ уже был, когда я подтягивался. И вот теперь накатило по-полной. Наверное, это называется истерика.

-Ннне лягу! - Я услышал свои слова, и голос был противный, какой-то квакающий.

Я упирался пятками в кафель, брыкался, когда мужчина тянул меня к снаряду. Я не пытался его ударить. Думаю, если бы я пытался применить свои боевые навыки, то все закончилось бы за пару секунд. А так мы возились куда дольше.

Так или иначе, откидная доска прижала мои лодыжки, ремни перетянули ноги и поясницу. Голова смотрела вниз. Выпяченные и расставленные ягодицы венчали композицию.

Мужчина улыбнулся.

-Берсеркер! Укусить меня умудрился.

Я выматерился. Мужчина примирительным тоном спросил: "Считать удары будешь?"

-Нет! - Я думал, что получится гордый отказ, но ответ звучал как визг. - Запори меня, считать не буду!

- Как хочешь. - Боковым зрением я увидел, как мужчина пожал плечами. Расстегнул ремень, в одно движение вытащил его, полоса кожи зазмеилась в воздухе. - Высеку тебя, как мальчишку.

Раздался свист, удар. Огненный укус обжег задницу. И еще раз, и еще. Я кусал губы и плевался, рвался из ремней, лавка скрипела и качалась. Удары осыпали мою задницу, мускулы ног и зада конвульсивно сокращались. Потом все стихло - моя жопка еще дрожала и сжималась, но ремень уже не свистел.

- Считать удары будешь?

Я отрицательно замотал головой, закусывая губы и закрыв глаза. Запори меня, фашист, останусь живой - отомщу!

И веселуха пошла по-новой. Свист ремня, стежки, боль в ягодицах. А потом снова все остановилось.

- Считать удары будешь? - Я услышал спокойный голос воспитателя. - Настоящая порка розгами начинается с полусотни ударов.

- Да. - Злость ушла, осталась дрожь и слабость. Я подумал, что сдохну.

- О, сломался ковшик. - Сказал мужчина буднично. - Сейчас будешь рассказывать о себе. А потом розги со счетом.

- Порку получал?

- Да.

- От бати?

- Да.

-Ремень по голой? Когда в последний раз было?

-Ремень по голой. В последний раз в 14, я дома не ночевал два дня. То есть две ночи.

-Плакал?

- Тогда нет. Когда малой был, плакал. Я в третьем классе в магазине черепашек вместе с крысой украл, вот тогда...

- В зоомагазине?

-Неа! Это мутанты были. Зеленые черепашки ниньдзя... Они вместе с крысой. - Я почувствовал, что выгляжу идиотом, но остановить свой язык я не мог.

Мужчина шлепнул себя ремнем по ладони, я осекся. Он достал прут из ведра, махнул в воздухе, осыпав мои измученные ягодицы брызгами. Провел прутом от шеи до поясницы. Потом между ягодиц, по ногам, потом пощекотал босые ступни - пальцы на ногах сжались.

- Кстати, китайских мальчиков по пяткам секут. Эффективно и для русских. Впрочем, это мы потом попробуем.

Я почувствовал, как прут примерился к моей заднице, намечая место для удара. Потом раздался противный свист, потом я почувствовал легкое касание. Наверное, легкое касание раскаленным железным прутом так ощущается. А потом боль заполнила все сознание. И когда она схлынула, я услышал приказ.

- Считай!

-Ааааа! Раз!

- Не раз, а один. Нет такой цифры раз. Попробуем снова!

Удар, обжигающая боль, и я выкрикнул: "Один!" Розга полосовала мою беззащитную задницу. Я визжал, но считал. Цифры мелькали перед глазами, мне даже почудилось, что внутри головы у меня есть табло с изменяющимися красными цифрами. 2,3,4,5,6,7,8,9,10... Цифры были смыслом игры, и нужно было не сбиться, называя следующую.

Десять ударов. Я лежал, а в голове перекатывалась фраза мужика, что настоящая порка начинается с полусотни ударов. Он меня запорет. Просить бесполезно. Мужчина подошел, положил руку мне на задницу, шлепнул. А потом расстегнул ремни и откинул доску, зажимающую мои щиколотки.

Я сполз с лавки. Голова гудела, зад чувствовал себя так, словно я сидел на углях. Мужчина указал мне рукой на душевую.

- Бери мыло и мойся. И морду вымой, слезы да сопли.

Я провел рукой по щеке - ладонь была действительно мокрая и соленая, если попробовать ее языком.

- Я что, плакал? - Не нашел что умнее спросить.

- Это еще что! Ты по заднице проведи. Липко, жарко и мокро, да?

Там было действительно жарко и липко. И я боялся открыть глаза, чтобы посмотреть на ладонь. Но она была белой.

- Это не кровь, это пот. - Мужчина хмыкнул.

Я дернулся было в сторону душевой, но потом вопросительно посмотрел на мужчину.

- Настоящую порку ты тоже попробуешь. Ту, которая больше полусотни. Успеешь еще, ты тут надолго. - Мужчина ответил на незаданный мною вопрос.