Отправлено: 27.11.23 22:43. Заголовок: Субботняя крапива

— Кристинка, просыпайся, утро какое доброе!
Голос деда Матвея, заглушаемый куриным квохтаньем и звоном ведер, пробивался через рассохшуюся бревенчатую стену. Ответа не последовало.
«Васька уже устал глотку драть, окаянный, все тебя не добудится! — жмурясь от бьющего в глаза рассветного солнца, невысокий крепкий старичок вытащил из курятника сетку со свежими яйцами и, проходя мимо окна, постучал по закрытым ставням: — внучка, вставай!»
Послышался шорох снимаемого засова, и спустя мгновенье ставни распахнулись, залив комнату светом и явив миру лицо заспанной девочки со спутавшимися волосами. Окинув мутным взглядом пейзаж типичного деревенского дворика, она задержала взгляд на сетке с яйцами и наконец сфокусировала взор на дедушке, вставшего в дверях сеней и самого изучавшего ее укоризненно-насмешливыми глазами.
— Выспалась?
— Неа… — девочка зевнула и положила голову на подоконник, словно собралась вернуться в мир сновидений прямо на этом месте.
— Суббота сегодня, мне в город надо будет уехать скоро. Иди умывайся, яблонька тебя уже заждалась.
— Нееет… — послышался приглушенный подоконником стон.
— Давай-давай, раньше начнем — раньше на речку отпущу, — хихикнул дед, заходя в сени.
— Какая речка сегодня, смеешься? — обиженно прозвучало из глубины комнаты. Послышался плеск воды в раковине, и спустя минуту мимо разжигающего печь Матвея проплелась худенькая бледная фигурка в одной ночной рубашке, всем своим видом источающая недовольство. Пройдя в сени и не обращая внимания на копошащегося у печи дедушку, она одним движением сбросила платье через голову, оставшись в одном белье. Пристально изучив двор и улицу через приоткрытую дверь, она не менее расторопно сняла трусики и маечку, аккуратно сложила их на скамью поверх ночной рубашки, и, сняв с гвоздя веревку, крадучись выдвинулась в сторону высокой развесистой яблони посредине двора.
Закончив с печью, дед взял из шкафа секатор и направился вслед за внучкой. С красными от смущения щеками, та уже 10 минут стояла под яблоней, стараясь скрыться от редких уличных прохожих за стволом дерева — впрочем, местные были привычными к подобным картинам и не придавали им какого-то особого значения.
— Может не надо сегодня? В прошлый раз так больно было, и ребята смеялись! — попросила девочка без особой надежды на успех.
— Внучка, ты ведь знаешь, что постоянство — самое важное в профилактике, — приняв из рук Кристинки веревку, Матвей ловко перебросил ее через толстую ветку на высоте двух метров над землей. На одном конце уже была связана петля, куда девочка заранее просунула запястья, — каждую зиму ты болеешь по несколько раз, неужели тебе нравится лежать с температурой?
— Лучше уж с температурой лежать чем такое, — провожая взглядом шедшего в сторону сельского магазина Вовку с соседней улицы, Кристина попыталась сместиться за дерево, но дед Матвей потянул за другой конец веревки и стянул петлю, вытаскивая девочку обратно на всеобщее обозрение, — ну дедааа…
— Чепуху не говори, — продолжая тянуть конец, он остановился только когда внучка могла стоять лишь немного прогибаясь вперед, после чего принялся крепить хвост на специально вбитом крюке, — потом спасибо скажешь старику, когда перестанешь простывать каждый месяц!
Он провел рукой по дрогнувшей от внезапного прикосновения попе — никаких следов не осталось, кожа была ровной и упругой. Бедра, поясница, лопатки, живот, даже полупрозрачная кожа на боках — нигде не наблюдалось следов от подобной процедуры двухнедельной давности.
— Пальцы холодные-е-е-е! — Кристина попыталась увернуться на своей привязи, беспорядочно перебирая ногами, за что получила звонкий шлепок и сразу же утихла.
— Прекрати ерепениться и займи позицию! — велел Матвей, и, подхватив с земли секатор, направился на другой конец двора, в тенистые заросли крапивы. Сама же девочка приняла положенную для такого случая позу с раздвинутыми для опоры ногами и выпяченной попой, закрыла глаза и принялась ждать.

Услышав приближающиеся шаги, Кристина обернулась — и дернулась, увидев размеры приближающейся охапки крапивы, за которой торчали только плечи деда Матвея.
— Н-не надо столько… — на глазах у девочки выступили слезы.
— Внучка, ты же сама знаешь, что это полезно, — старик свалил свою ношу под дерево и присел рядом, отряхивая стебли от пыли и собирая в пучки одинакового размера, — считай, что это такое горькое лекарство. В прошлый раз же ты держалась молодцом, совсем как взрослая!
Отступив от разлетающихся вокруг деда листьев настолько далеко, насколько позволяла веревка, Кристина вспомнила позапрошлую субботу. Ну не объяснишь же взрослому, что в прошлый раз она сама по глупости разболтала подружке про «дедушкино лекарство», в результате чего за соседским забором разместилась целая делегация, преимущественно из мальчишек! Вот и пришлось ей молчать и терпеть из последних сил, чтобы не потерять лицо и сохранить авторитет «крутой городской девчонки»!
Подумав о зрителях, Кристинка окинула взглядом окрестности — и сердце у нее упало куда-то в район коленей: строго напротив нее, на завалинке у соседского дома, уже сидело трое мальчишек — в том числе и Вовка, с улыбкой на все лицо жующий только что купленный батон.
— Дедаааа… — девочка не знала как ей так встать, чтоб незваные наблюдатели увидели поменьше, а в идеале вообще ушли, — а можно лучше потом, или завтра…
— Встань ровно! — выбрав один из пучков, дед поднялся и взглянул в сторону, куда старалась больше не смотреть Кристина, но либо не заметил, либо не придал значения глядевшей на него во все глаза компании: — Опять не слушаешься?
Захныкав, девочка послушно развернулась лицом к дороге, послушно оттопыривая попку.
— Молодец, — удовлетворенно комментирует дедушка, — я начну аккуратно гладить, старайся терпеть как можно дольше, хорошо?
— У-угу, — еле сдерживая слёзки от переживаний ответила Кристина.
— Не дергайся, а то будет еще больнее. И рано плакать, успеешь еще сегодня.

Кристина всегда очень боялась этого момента, ощущая, что последние шансы как-то изменить ситуацию к лучшему испарились — и теперь остается только терпеть, стиснув зубы молчать назло злорадным мальчишкам, устроившимся на завалинке словно в партере театра. Что ж, раз уж для них это театр — то она на этом представлении будет лучшей из актрис.
Сначала девочка даже не поняла, что произошло — первое мгновение словно что-то холодное коснулось ягодиц. Почти сразу же на коже словно вспыхнул пожар, устремившийся вниз, огибая чувствительную складку на стыке с бедрами и разлившись по ним лавовым озером до самых колен. Будучи морально готовой к таким ощущениям, Кристина смогла удержать себя в руках и не шелохнуться, тогда как следящая волна пламени прокатилась уже по спине, широким фронтом накрывшая обе лопатки и сомкнувшаяся в районе копчика. Невольно передернув лопатками, она зажмурилась от едва терпимого жжения. В этот момент она представила себя пожарным, ценой собственной жизни, спасающей котят из горящего дома. Тем временем мысленный огонь распространялся дальше, воспламеняя кожу на боках, обугливая чувствительные области в районе подмышек.
Кристина негромко взвыла, пытаясь опустить натянутые руки.
— Терпи, внучка, — голос дедушки из-за спины казался очень далеким, — терпи, родная.
Легкий ветерок обдувал покрасневшую спину, покрывшийся гусиной кожей животик, лицо в испарине, искаженное гримасой, растрепавшиеся от бессильного мотания головой волосы. Он казался очень холодным, словно дул прямиком с арктических ледников, желая присоединиться к процессу закаливания, помочь дедушке сделать внучку здоровой и стойкой — но не в его силах было приглушить боль, раз за разом настигавшую девочку со всех сторон, не в его власти было замедлить танец боли худенького тельца.
Приоткрыв глаза, Кристина практически равнодушно отметила, что теперь за сценой наблюдают уже не трое, а практически десяток мальчишек и девочек, расположившихся кто где: на заборе, на рубочной колоде, на крыльце, даже на приставной лестнице кто-то пристроился — и все они неотрывно смотрели ей за спину. Проследив взгляд, она увидела возвращающегося с новым пучком деда Матвея.
— Выпрямись, — скомандовал он.
— Хватит, пожалуйста! — голос девочки задрожал, слезы прочертили дорожки на щеках, — мне очень больно, не надо там!
— Я верю в тебя, ты справишься!
Хорошо… — вспоминая как она это делала раньше, Кристина послушно изменила позу. Более не имея возможности скрывать от крапивы и чужих взглядов ничего, она чувствовала себя беззащитно как никогда раньше.
Теперь слезы катились не переставая, а каждое прикосновение жалящего растения к животу и груди сопровождалось шипением и стонами. Тратя последние силы на то, чтобы стоять ровно, девочка с рудом сдерживала вскрики, когда крапива красила бордовым чувствительную кожу между ног, негромко взвизгивая лишь когда пучок ненадолго задерживался посередине. Растеряв все иные чувства и эмоции кроме боли и стыда, в глубине души Кристина гордилась собой — она сумела выдержать такое испытание достойно, как истинная королева, и никто не посмеет заявить, что она слабачка!
Отбросив последний пучок, дедушка принялся осматривать кожу внучки, не понимая почему на зареванном лице поселилась довольная улыбка. Убедившись в отсутствии нетронутого места, поинтересовался, стараясь не глядеть в лицо:
— Как ты себя чувствуешь?
— Очень больно, но… все хорошо, — голосок дрожал, но в нем не чувствовалась больше обида и злость.
— Позагорай тогда с полчасика, пойду отдохну. Если что-то случится — кричи, я у окна буду.
Матвей заковылял в дом, оставив Кристинку остывать на привязи. В первые разы ее это возмущало (деда, что я тебе, корова какая-то?), но сейчас она уже знает, как больно ей будет сидеть или лежать дома — а здесь можно расслабиться, провиснув на веревке, плюс кожа обветрится и загорит немного.
Зрительский зал опустел — поняв, что больше ничего интересного не произойдет, большая часть ребят разбрелась по своим делам. Кристинка думала — что бы она делала, окажись у хоть кого-то телефон с камерой? Определенно она не стала бы кричать на всю улицу чтоб они перестали это делать, да и на то, что дед пойдет разбираться не было никаких надежд. Запоминать кто снимал и потом идти ругаться? Гиблое дело, так же, как и пытаться самой отобрать и удалить — к тому моменту как ее снимут с дерева видео уже десять раз может оказаться в Интернете, к тому же и за драку ей влетит так, что удаленное видео с лихвой компенсируется новым. Да и что бы изменилось от того, что ее увидит вся деревня? Ребята и так все расскажут.

Через 15 минут она уже полностью успокоилась, и даже боль поутихла. Переступая с ноги на ногу, Кристинка выглядывала в окнах силуэт дедушки, с нетерпением ожидая его возвращения — вслед за схлынувшим адреналином к ней вернулось чувство девичьего стыда, и каждая лишняя минута ее нахождения на улице в таком виде все сильнее вгоняло ее лицо в краску.
-Увидев возвращающегося Матвея, девочка выдохнула, зная, что процедура окончена и она вот-вот вернется в свою кровать.
— Ну что, солнце, заждалась? Больше не жжется? — еще подходя спросил дедушка.
— Всё еще жжёт, но уже полегче, — опуская руки с ослабевающей веревкой ответила Кристинка.
— Стой, не уходи, — дед поймал направившуюся в дом внучку за руку, — я понимаю, что тебе и так досталось, но так как мне скоро ехать, то субботнюю порку ты получишь не вечером, а сейчас.
— Дедааааа!!!
— Не спорь, быстрее начнем — быстрее закончим.
— Давай хотя бы завтра, пожалуйста-а-а!
— Ты так стойко держалась буквально полчаса назад, куда делась вся твоя смелость? Отправляйся в сарай, возьми там три розги.
— Так нечестно…
В сарае она нашла ведро с водой и торчащими прутиками, ею самой (для себя же) на неделе срезанными и замоченными. Вспоминая как она их резала, девочка торопливо пыталась выделить три самых тонких и коротких, но при свете одного лишь потолочного слухового окна это было очень непросто.
— Кристина, ты где там потерялась? Давай быстрее!
Выхватив наугад, девочка стремглав помчалась обратно, пока дедушка криками не перебудил всю округу.
К тому моменту он уже успел вытащить из сеней во двор скамью (почему-то вместе со сложенной на ней одеждой), прихватив из дома свернутое в рулон покрывало: — Располагайся!
— А зачем…
— Там переложить было некуда, а тут можешь под голову положить, чтоб не жестко было.
В отличие от крапивы, к которой приходилось каждый год привыкать заново, порку Кристина получала дважды в месяц круглый год и была к ней привычна. Со временем менялись позы, шлепанец сменился на ремень, который в теплые периоды сменялся на розги, росло предначертанное количество ударов, но неизменным оставался факт: каждую вторую субботу или иногда воскресенье ей было больно сидеть, а в понедельник — стыдно переодеваться перед тренировками. Поэтому без всяких сожалений она легла на скамью, поместив свернутое покрывало так чтоб попа возвышалась, и воспользовалась предоставленным удобством в виде подушки, предварительно завернув трусики и маечку вовнутрь — благо юный возраст и миниатюрная фигура позволяли максимально удобно лежать на ровной горизонтальной поверхности. Обхватив руками ножки скамьи, она кивнула — «я готова».

Сегодня ей было заметно больнее чем раньше: распухшая от крапивы попа болезненно реагировала на любое прикосновение, и резкие, хлесткие удары ивовым прутом вызывали боль даже сильнее чем от скакалки. Начиная с третьего удара она уже не стесняясь плакала, молотя ножками в воздухе и взвизгивая при особо сильных — но при этом не пытаясь встать, вцепившись мертвой хваткой в скамью. На изрядно поалевшей после крапиволечения коже взбухали новые и новые багровые полосы — не менее строго досталось и бедрам, поставив тем самым крест на возможности скрыть следы наказания под шортами или короткой юбкой. На тридцатом ударе порка завершилась.
Ты молодец, — дедушка погладил Кристинку по голове, — такая терпеливая стала!
А-ага… — тяжело дыша, девочка подняла зареванное лицо от импровизированной подушки, — все?
— Да, полежи чуть-чуть.
— Спасибо за наказание, я исправлюсь, — полу-заученно и полу-искренне сказала Кристина.
— Не сомневаюсь.
Отдышавшись, она встала и (пока никто не смотрит) ощупала болючие рубцы на попе — почему-то ей нравилось трогать эти горячие мягкие полоски. Затем расправила и надела маечку с залитой собственными слезами ночной сорочкой, решив даже не пробовать надевать трусики на пострадавшее сильнее всех место. Зажав их в кулак, она отправилась в дом и добравшись до кровати, рухнула на живот, практически сразу же уснув. Зашедший попрощаться перед дорогой дед Матвей вновь увидел счастливую улыбку на ее лице.