Отправлено: 13.10.22 21:57. Заголовок: Любовь к силе.

Пролог

цитата:

Адаптированная к тексту повести первая часть, рассказ "Сила любви". То, как всё выглядело, глазами главного героя, Максима.

Я хорошо помню тот мартовский день.

Тогда я учился в третьем классе. Школа ещё не успела приесться мне, и я ходил туда практически с удовольствием. Мне нравилось получать пятерки, нравилось отвечать у доски и весело носиться с друзьями на перемене. Не любил я разве что вставать по утрам, но это не отменяло того, что моя жизнь была легка и беззаботна.

До этого дня.

Началось всё с того, что Миша, уже тогда бывший главным заводилой в нашем классе, написал на доске матерное слово. Глупость, но многим она понравилась. Учительница, разумеется, это не оценила и устроила допрос, на котором, один из моих одноклассников, Лёша, радостно заложил виновника.

Разумеется, Миша решил мстить, и я, как его друг, не мог отказаться от участия. Мы подловили Лёшу в туалете на перемене и, окружив его, потребовали извинений. Он отказался и попытался прорвать кольцо, и тогда я толкнул его. Хорошо толкнул, он упал на спину, прямо на ранец, разбив свои очки.

Дальше была буря.

Родители Лёши устроили для виновников разборки. Помню, что я очень боялся полиции. Помню, как мой отец, всегда сохранявший непоколебимое спокойствие, заискивающе улыбался и просил обойтись без этого. Наконец, я помню, как Миша, размазывая слёзы по щекам, сваливал вину на меня. (Потом он долго и безрезультатно будет извиняться передо мной. Но до пятого класса мы так и не помиримся). Закончилось всё обещанием моих родителей выплатить пострадавшему семейству стоимость очков, и мы поехали домой.

Я ждал криков, привычных мне тогда угроз отобрать смартфон или оставить без подарков. Но гробовое молчание, висевшее в машине, пугало гораздо больше. Возможно, память обманывает меня, но мне кажется, уже тогда я чувствовал надвигающееся беду. Отец велел мне идти домой одному, сказав, что ему нужно поговорить с мамой, что ещё больше напугало меня.

У меня родился план как всё исправить. Нужно было лишь отдать родителям деньги за очки. К сожалению, моих накоплений на это не хватало, и я решил отказаться заодно и от конструктора на новый год. Помню, как несколько минут я колебался, думая о желанном подарке, но хорошие отношения с родителями я оценил дороже.

Вернулся отец один, без мамы. На мой вопрос, где она, он хмуро процедил, что нам нужно поговорить наедине. Мы прошли в мою комнату, и он сказал мне сесть на стул. Сев напротив, и глядя мне в глаза он произнёс:

- Ты ничего не хочешь мне сказать?

Я выдал ему свою заготовленную речь, про накопления и конструктор. Я действительно считал тогда, что это ему будет достаточно.

Повисла пауза. А после отец спросил:

- Максим, тебе ни капли не стыдно?

Этот вопрос мне зададут в дальнейшем ещё бессчетное число раз, но ни тогда, ни после, я так и пойму как правильно на него отвечать.

- Наверное, стыдно. – Сказал я в тот день. Это было неправдой, ведь я чувствовал лишь страх.

Отец молча сверлил меня взглядом. Может быть, это было игрой, а может, он действительно не сразу продумал свою речь.

- Я не узнаю тебя, сынок. Ты же всегда был таким… Добрым, сочувствующим. Ты ведь всегда всех жалел, и нищих, и котят… Что с тобой случилось? Ты травишь одноклассника, портишь его вещи, и с целой толпой нападаешь на него.

Сейчас я понимаю, что это была манипуляция в попытке вызвать раскаяние. Манипуляция неудачная, подобный уровень абстракций был слишком сложен для испуганного девятилетнего меня. Тогда я лишь ухватился за ложное обвинение:

- Я его не травил! Вообще, если хочешь знать, всё это дело подстроил Миша, просто я не стал об этом говорить в классе, потому что Миша мой друг. Ну, что мне было делать, пап, отказаться идти со всеми? Ты мне всегда говорил, что бросать друзей нельзя. – Последнюю фразу я выделил, в надежде защититься от папиного гнева его же словами.

Не помогло.

- Удивил ты меня, Максим. Неприятно удивил. Наверное, это моё упущение, что я слишком избаловал тебя. Мы с мамой договорились, что если я увижу, что ты раскаиваешься, что хотя бы немного сожалеешь о случившемся, то я не стану этого делать. Мне самому не хочется так поступать, но… прав был мой отчим, нельзя парня вырастить без ремня. Выпороть тебя мой отцовский долг.

Едва ли это было правдой. Я уверен, что отец выпорол бы меня, даже упади я в слезах на колени. В этом случае, он бы просто подвёл бы меня к тому, что я должен принять своё наказание, как расплату за свой проступок. Через это я тоже пройду, двумя годами позже.

До этого дня, родители ни разу не поднимали на меня руку. Меня ругали, лишали гаджетов и, когда-то давно, ещё ставили в угол. Но я рос не в вакууме и знал о таком наказании. О ремне говорили у нас в классе, пусть и без лишних подробностей, а моего лучшего друга, Илью, как-то раз выдрали прямо при мне. Он нахамил матери и та, несмотря на присутствие гостя, взяла ремень и несколько раз хлестнула своего непутевого сына. Тогда порка мне показалось скорее смешной, чем страшной, уж больно комично всё выглядело, хотя сам Илья и признавался, что это больно и ремня он побаивается.

Думаю, знай я о том, что мне предстоит на самом деле, я бы отреагировал куда эмоциональнее. Может быть, я попытался бы убежать, спрятался бы под стол или закатил бы истерику, но тогда я лишь произнес:

- Я бы попросил тебя не делать этого.

Мне было страшно, и всё-таки память об увиденном наказании успокаивала меня. Если через подобное постоянно проходят Илья и другие ребята, значит смогу и я. Из раздумий меня вывела фраза отца:

- Максим, если ты не подчинишься, мне придётся применить силу.

Его прошлую команду я пропустил мимо ушей.

- Что тебе нужно? – Спросил я. Отец кивнул на диван.

- Ложись на живот, лицом в подушку. Штаны нужно будет снять… как при уколе.

Это очень удивило меня. От Ильи не требовали ничего подобного! В этот момент я стал понимать, что что-то идёт не так, но требованию я подчинился и послушно лёг. Отец придавил меня рукой и начал бить.

Первые удары были слабыми, и я вытерпел их молча. Но дальше начался ад.

Боль, кошмарная боль заливала моё сознание. Я попробовал прикрыться руками, но отец перехватил их, прижав к спине. Я извивался, пытался перевернуться на спину, но увернуться от ремня в таком положении я не мог. Несколько новых стежков и я заорал:

- Папа, пусти, хватит!

Как ни странно, он разжал хватку. Но до конца было ещё далеко.

- Максим, держись руками за подушку и не отпускай её. Если ещё раз прикроешься, я добавлю ещё.

- Не надо, папа, пожалуйста! – Несмотря на сотрясавшие меня рыдания, я покорно вцепился в подушку. И снова пришла боль.

В голове у меня была лишь одна мысль: “Не отпускать подушку”. Я что-то кричал отцу, но что именно не помню. Скорее всего, это был поток каких-то маловразумительных просьб.

Порка закончилась, но моя истерика нет. Я лежал и рыдал, практически не замечая ничего вокруг. Как именно вернулась мама я не помню, но в какой-то момент я понял, что она сидит рядом и что-то говорит мне. Я не ответил ей, ведь она предала меня, оставив наедине с отцовским ремнем. В итоге, мама ушла, выключив свет и сказав мне спать.

Я всегда любил ночь. Мне нравилось лёжа в кровати о чём-то мечтать, строить планы на будущее и думать о любимых компьютерных играх. Тогда я тоже попытался переключиться на мысли об обожаемой мною стратегии, но произошедшее вновь и вновь всплывало у меня в голове.

Из раздумий меня вывели голоса родителей на кухне. Посчитав, что я заснул, они начали выяснять отношения.

- Олег, ты совсем что ли? Ты что вообще сделал с сыном?

- Мы же договорились. Я не хотел его наказывать, но Максим не высказал ни капли раскаяния.

- Мы не об этом договаривались! У мальчика вся попа в синяках! Я думала, ты ему дашь пару раз, а не изобьёшь по-зверски!

- Пары раз тут точно не хватило бы. Нужно было, чтобы он накрепко уяснил, что нельзя поступать. Запустили мы с тобой сына. Учится с каждым годом всё хуже и хуже, теперь ещё и это.

Я задумался о своём будущем.

Что со мной будет дальше? Будут ли меня ли наказывать таким образом и дальше?

Скорее всего, будут. Я вспомнил Сашу, одного из моих одноклассников, признавшихся, что ему дома “прилетает”, и как он плакал при каждой двойке. Если меня за двойки будут бить также как сегодня… Тут я содрогнулся от омерзения и пообещал самому себе, что не стану рыдать из-за оценок, как он.

(Это обещание я отчасти сдержал. Я действительно никогда не плакал в школе, лишь криво улыбался, давя слёзы. Но вот дома, или по дороге я часто плакал от страха и жалости к себе.)

Голоса родителей стали громче, и я поневоле снова стал вслушиваться в их разговор.

- Мы ведь договорились на берегу о нескольких вещах. - Ругался отец. – В частности, что ты не будешь мешать мне воспитывать сына. Ты соглашалась, что не хочешь растить безотцовщину. Меня отчим лупил гораздо сильнее, мне это пошло только на пользу. Мне бы и в голову не пришло разбивать кому-то в школе очки!
Голос у мамы был непривычно чужим:

- Я же тупая баба, куда мне понять тебя.

- Я не говорил такого…

- Тоже мне, нашёл авторитет! Ты будешь слушать эту… пьянь?

- Не смей так о нём говорить! Ты хоть знаешь, что он сделал для меня и мамы? Это ты всю жизнь как сыр в масле каталась, а мы с голоду умереть могли, если бы не он!

Мама заплакала.

В свои девять лет, я хорошо знал, что такое развод. Информацию я черпал от Ильи, чьи родители недавно развелись. При разводе родители ссорятся, разъезжаются и делят имущество - новости от моего друга звучали как сводки с фронта. Вот, папа забрал себе машину, вместо того чтобы продать её и поделить деньги пополам. А вот мама в ответ запрещает Илье общаться с папой, а он идёт в суд и требует составить график встреч с сыном. Это поселило во мне страх перед разводом родителей.

От Ильи я знал, что всё начинается с такой вот ругани.

- Ты хоть понимаешь, что теперь потерял ребенка? Максим не ты, он хрупкий и ранимый, как все дети сейчас. Он никогда не простит тебе того, что ты сделал с ним. Всё, те отношения, которые ты строил годами теперь рухнули. Сын тебя теперь ненавидит!

- Не преувеличивай.

- Ты вообще подходил к нему? Пробовал говорить с ним? Максим даже со мной теперь разговаривать не хочет! Он видит во мне предательницу, и правильно делает! Но я же не думала, что ты окажешься таким зверем!

После маминых слов я понял, что мне нужно делать. Я встал и пошёл на кухню:

- Не ругайтесь! – Я бросился отцу на шею. – Пап, я люблю тебя и совсем не ненавижу. Если ты меня снова накажешь, я на тебя совсем не обижусь!

Я не видел лицо отца в этот момент, но я уверен, что он улыбался.

Надо отдать ему должное, первое время он не зверствовал. Следующая порка состоялась только спустя полгода, когда я учился уже в четвертом классе. А потом была ещё, и ещё. Они были нечастыми, поначалу, и я старался просто не думать о них. Наверное, это была стадия отрицания.

В пятом классе темп был взвинчен и ремень стал обрушиваться на мою задницу по два-три раза в месяц. И вот тогда я по-настоящему взвыл.

Вначале я пытался просить отца о милости. Я плакал, изображал раскаяние, но это не помогало. Отец говорил, что если мне стыдно, то я должен принять боль, искупив тем самым свою вину. Это не примирило меня с порками, и я решил начать бороться.

Как ни странно, на мои попытки махать руками и ногами отец практически не обиделся и даже не запретил ходить на карате. Практически не заметив моих ударов, он без особых усилий стянул с меня штаны, зажал между ног и стал бить, особо не сдерживаясь. После чего, спокойно объяснил мне, что в следующий раз, вместо ремня он возьмёт скакалку.

Но даже после такого я не смирился совсем, перейдя от активной борьбы к саботажу. Я стал постоянно переворачиваться на спину, сползать с дивана и загораживаться руками, всё время при этом канюча и прося не бить меня больше. Отец и здесь не растерялся и вновь стал пороть меня, зажав между своих ног. В таком положении порка была ещё более болезненной, а ремень постоянно прилетал мне по ляжкам, из-за чего я всё время ходил с синяками на ногах. Получив так несколько раз, я попросил отца снова пороть меня на диване, пообещав больше не препятствовать наказанию.

Я смирился с судьбой и стал играть по правилам отца. Понемногу я привык к своим наказаниям, и даже стал находить в них какие-то плюсы. А началось всё с этого мартовского дня, когда я своими руками отдал себя во власть отцу.

Я много раз мысленно возвращался к тому дню.

Не сделай я этого, поменялась бы моя судьба?

Сейчас я думаю, что вряд ли. Я слишком хорошо знаю отца, чтобы понимать - он бы не отступился.

 Отправлено: 14.10.22 18:54. Заголовок: Очередной штрих, что..

Очередной штрих, что наличие т.н. особо не влияет на поведение ребенка, вроде бы к 5 классу их должно быть меньше, так нет, частота их многократно увеличилась ... Если не брать за основу развитие садистских наклонностей у отца, когда наказания и повод не требуется, то значит поведение мальчика стало просто не управляемым ...

 Отправлено: 14.10.22 22:29. Заголовок: Любовь к силе

Глава 1

Сын

“2/3”

Я тупо уставился на двойной листок, обильно испещренный красными помарками.

Надежда умирает последней, и я проверил каждую из них, не будет ли где-то учительской ошибки? Но похоже, что нет. Это была катастрофа.
Всю четверть я упорно трудился над русским языком, пытаясь вытянусь его на четверку. С большим трудом, но у меня получилось создать перевес в три лишние четверки, которые давали мне уверенность, что в четверти всё-таки будет хорошая оценка. Я даже мог позволить себе получить за итоговый диктант две тройки и всё равно получить четыре! Но увы.

Ненавижу русский язык.

До самого конца урока я пребывал в преотвратном настроении.

Не улучшилось оно и после объявления четвертных оценок. Я мрачно смотрел на радующихся одноклассников – большинство получили именно те отметки, которые и хотели. Для кого-то и тройка была успехом. Отвратительное настроение не помешало мне получить на последнем уроке, истории, ещё одну пятёрку. Это ровным счётом ничего не меняло, но, как ни странно, на душе стало чуточку легче. Всё-таки мы, люди, удивительные создания.

Выйдя из школы, я задумался над непростым выбором. Можно было сразу пойти домой, а можно прогулять до самого вечера. Подумав, я решил не тянуть. Пускай на итоговом результате это никак не скажется, но мне хотя бы не придётся долго страдать от тягостного ожидания. Срезав путь, я пошёл через гаражи, и увидел там парящего Илюху.

- Здорово! – Замахал он рукой.

Я подошёл. В ноздри ударил ядовито-сладкий запах.

- Это ещё что за гадость?

- Ягодный вкус! Хочешь попробовать?

Из одного вейпа? Как неэстетично.

- Пожалуй, откажусь.

- Боишься, что влетит?

Усмехается, зараза.

- Нет, просто не хочу.

- Ну, дело твоё. А чего ты такой мрачный? Небось, троек нахватал?

Догадался, ещё бы.

- Аж две штуки. Химия и русский.

- Влетит? – Понимающе спросил Илья.

- Влетит. – Вздохнул я. – У тебя-то самого как дела? Без троек или…

- Или. – Снова ухмыльнулся Илья. – Три четверки, одна пятерка, остальные тройки.

- Мать больше не лезла? – Задал я риторический вопрос.

- Куда там! Ремень отберу, делов-то. Она всё мужа грозится найти, типо твоего отца, чтобы если что он меня воспитывал. Но сам понимаешь…
Понимаю. Так и представляю себе очередь из желающих жениться на “разведенке” со взрослым прицепом, требующей, вдобавок, от будущего мужа участия в воспитании этого самого прицепа.

- В, общем, выражаю тебе своё глубокое сочувствие. Кроме шуток, Макс, если я могу чем-нибудь помочь, обращайся. Хочешь в гости к тебе схожу, до ночи просидим? А там, глядишь, остынет.

- Спасибо, но откажусь. Раньше сядешь, раньше выйдешь. – Философски заметил я. – В конце концов, боль, это всего лишь нервные импульсы, посылаемые в мозг. Не стоит придавать им преувеличенного значения.

Илья пожал плечами и обдал меня новой струей ягодного дыма.

- Ну не в мою же сторону! Всего уже прокурил, мне ж ещё и за это влетит! – Заорал я, полностью противореча прошлым словам. Илья рассмеялся.

- А как же твой любимый Ницше? Что нас не убивает, делает сильнее!

- Да пошёл ты…- Я деланно замахнулся кулаком, вызвав новые смешки.

- Не, я лучше тут постою ещё покурю!

Мы попрощались, и я побрел дальше к дому, прочь от довольного Ильи.

Со стороны наши отношения могли показаться почти враждебными, но на самом деле мы всё ещё были друзьями. Просто, когда я недавно рассказывал Илье про древнегреческих философов, его зацепило эпикурейство, прекрасно подходящее под его образ жизни. А вот стоицизм, так впечатливший меня, вызвал у него лишь насмешки, часть из которых он перенес на меня, как на защитника этого учения.

Полюбились мне стоики. Вы только послушайте эти строки:

“Властитель неба, мой отец, веди меня
Куда захочешь! Следую не мешкая,
На всё готовый. А не захочу — тогда
Со стонами идти придётся грешному,
Терпя всё то, что претерпел бы праведным.
Покорных рок ведёт, влечёт строптивого” (*)

Красота же!

Сейчас рок влёк строптивого меня прямиком к дому со скоростью резвой черепахи. Дорога, не считая разговора с Ильей, заняла раза в два больше обычного.

Последние сто метров были наиболее мучительны. Желание свернуть куда-нибудь в сторону и пойти шататься по улице было настолько сильным, что мне пришлось прибегнуть к крайнему средству. Я замурлыкал себе под нос Наутилуса:

“Видишь, там на горе, возвышается крест,
Под ним десяток солдат, повиси-ка на нём!
А когда надоест, возвращайся назад,
Гулять по воде, гулять по воде со мной!”

Песни хватило как раз до дома. Допев последние слова, я открыл дверь и зашёл. Конечно же, родители были тут.

- Мам, пап, я дома!

С порога спрашивать меня про оценки родители не стали. Уже хорошо, можно будет хотя бы спокойно переодеться. На кухню я вышел в домашнем.

- Голодный? – Поинтересовалась мама.

- Я в школе ел. – Я огляделся по сторонам и увидев творожники добавил. – Но от парочки творожников не откажусь!

Без особых церемоний, я схватил один из творожников со сковородки и откусил. Вкуснота!

- А как у тебя дела в школе? – Озвучил столь страшный для меня вопрос отец.

Я замер с куском творожника во рту. С усилием его проглотив, я выдал:

- Две тройки. Химия и… Русский.

- Что? У тебя же по русскому четверка выходила, мы вчера смотрели!

- Извини, пап. Так получилось.

Отец сурово посмотрел на меня. Потом на маму. Ему явно хотелось вытащить меня из кухни для “мужского разговора”, но присутствие мамы требовало от него дать возможность ведомому на казнь сыну съесть свой полдник. Впрочем, я не собирался злоупотреблять своим правом. Дожевав творожник, я отказался от чая и побрёл вслед за отцом в свою комнату. Именно в ней он обычно меня и наказывал. Комната у меня просторная: вещей мало, места много. Впрочем, без ритуального разговора, как обычно, не обойдётся. Так что мне было предложено сесть.

- Ну, рассказывай. – Потребовал отец.

- Мы на прошлом уроке писали диктант. За него мне поставили два и три. Поэтому и вышла тройка в четверти.

- Почему ты о нём не сказал?

Я неопределенно пожал плечами. Отец пристально смотрел на меня.

- Максим, я тебя мало порол?

Нет, не мало. Три раза мне влетело за эту четверть. Это только за русский, плюс, ещё один раз мне досталось за химию. Я не собирался сдавать по ней экзамен и отец относился к оценкам по ней лояльнее, но за серию из трех двоек подряд он мне всё-таки всыпал. И ещё дважды меня лупили за плохое поведение в школе. Итого, шесть порок за два месяца, частота даже выше средней.

- Да вроде нет.

- Тогда почему ты не учишь русский? Это так сложно? Может, тебе репетитора найти?

Репетитор… Я задумался. Многие одноклассники ходили к репетиторам по разным предметам. В этом есть смысл, когда нужно было что-то вне школьной программы, или когда в школе плохо дают материал. В остальных случаях, это просто бессмысленная трата денег.

Причём немаленьких. Хороший репетитор берет от тысячи до полутора за час. Считая, что в неделю нужно хотя бы два занятия, получаем около десятки в месяц. Не сказать, чтобы эти деньги были для нас неподъемными, но учитывая, что дела в отцовском бизнесе совсем плохи, десятка болезненно ударит по семейному бюджету.

Я всё ещё мог пойти на это, будь гарантия, что репетитор спасёт мою задницу от ремня. Но что-то мне подсказывает, что выйдет наоборот и отец мне будет спускать шкуру за каждую тройку.

- Пожалуй, не стоит впустую тратить деньги. Но ты можешь рассмотреть вариант материального поощрения меня за хорошие оценки. – Нагло ответил я.

В чём смысл этой дерзости? Не знаю. Подростковый возраст, наверное. Отец не оценил:

- Макс, я же серьезно предлагаю. Ты не маленький уже, должен сам понимать, что сдавать русский всё равно придётся. Это нужно не мне, не маме, а тебе, Максим. Понимаешь?

Я кивнул. По правде говоря, особого смысла в таких разговорах я не видел. После них всегда следовала порка, исключения можно было пересчитать по пальцам одной руки. Не припомню также, чтобы мои ответы как-то влияли на наказание. Я мог плакать, просить не бить меня и обещать исправиться, а мог вести себя как сейчас или даже ещё наглее. Результат был один и тот же.

- Про другие оценки сказать? – Спросил я и получив положительный ответ стал перечислять. – Из интересных тебе предметов, по обоим математикам пятёрки, по информатике пятёрка и по английскому четыре. Кроме русского, тройка вышла по химии, это я уже говорил. Литературу вытянул на четыре. – Похвастался я. – В остальном, сюрпризов нет, мы про эти оценки давно уже знали.

- Тут ты, конечно, молодец, Максим. – Сдержанно похвалил меня отец. – Кроме химии, но с ней ладно, она мне самому никогда не давалась. Сколько я с ней намучался в своё время! Так что тяни её на твердую тройку, спрашивать за это я не стану. Но вот с русским надо что-то делать, сынок. Ты и сам ведь это осознаешь, да?

Я согласился. Ну, вот и поговорили. Что же, отмучаюсь и всё.

- Но знаешь, мне кажется, ремень на тебя стал действовать куда слабее, чем раньше. Видимо, ты всё-таки вырос.
Ого, что-то новенькое. Неужели, мои мучения с сегодняшнего дня будут официально завершены?

Отец вышел из комнаты. Я проводил его задумчивым взглядом.

До каких пор отец собирается меня драть я не знал. Наиболее оптимистичным сроком я считал поступление в девятый класс. Пессимистичным, соответственно, было окончание школы. Но, похоже, что всё закончится уже сейчас.

Вернулся отец с ремнем. Новым, более широким и массивным.

- Офицерский ремень. – Презентовал мне он. – Смотри какую вещь для твоего воспитания купил! Цени, Максим!

Чем дольше живешь, тем больше понимаешь, что в этой реальности существуют только боль, страдание и тщетность. (**) Я тяжело вздохнул:

- Мне ложиться?

Отец кивнул, и я привычно улёгся на диван, заголив зад.

Ух! Если прошлый ремень больше обжигал, то от нового боль была тупая и более глубокая. Но если честно, не слишком впечатляет, терпеть, пожалуй, даже легче. Второй удар, третий… Блин, а боль усиливается! Кумулятивный эффект, так сказать. Титаническим усилием воли я выдержал ещё несколько ударов, намертво стиснув зубы. В глазах невольно появились слёзы. Всё, хватит с меня! Следующую вспышку боли я сопроводил громким криком.

- Пронимает? – Поинтересовались сверху.

- Угу. – Уныло отозвался я. Спасибо, папа, удружил с подарком.

Обычно я терпел молча несколько дольше.

Боль была запредельная. На очередном, не знаю каком по счёту ударе, я настолько перестал сдерживать себя, что оторвал руку и попробовал заслониться. Ничего из этого не вышло, отец оперативно перехватил её, и прижал к спине.

Хватка у него была железная. Мне до такой ещё очень далеко.

- Четыре штрафных удара. – Прозвучал приговор сверху. Эта неприятная новость лишь скользнула на границе сознания.

А вот похоже и концовочка. Паузы между ударами сократились до минимума. Я задёргался и, наверное, не держи меня отец сверху, я бы не удержался и перевернулся бы. Традиционные два удара по ногам и пауза. Вроде всё? А нет, мне же теперь штрафные полагаются. Чёрт-чёрт.

- Ну, хватит с тебя, пожалуй, на первый раз. – Усмехнулся папа. – Можешь вставать, штрафные я тебе прощаю.

Я натянул штаны и, кривясь от боли, поднялся. По щекам вовсю лились слёзы.

Позорненько. Прямо скажем.

- Получать теперь будешь этим ремнем. Учти, сегодня я тебя ещё пожалел, даже за то, что ты пытался закрыться не добавил.

- Полагаю, двойки мне теперь лучше не получать. – Я приподнял уголки губ, изображая улыбку.

- Именно. Советую, наконец, взяться за ум и начать нормально учить русский. Подумай над этим.

Отец вышел, а я, проводив его взглядом, и вправду задумался. Но не над русским, а над тем, что мне сегодня делать.

Тренировка сегодня отменяется. Сегодня борьба, а я и присесть-то могу с трудом, не то, что падать. Можно, конечно, к тренеру подойти, объяснить ситуацию и спокойно отрабатывать удары руками, но… Евгений Борисович, конечно, мужик понимающий, но снова видеть от него жалость, отказываться от предложений поговорить с отцом… Нет, нафиг. Лучше пропущу, а потренируюсь я и дома. Но это потом, а пока я просто почитаю. Я достал томик Достоевского и продолжил чтение. За этим благородным занятием меня и застала заглянувшая мама.

- Максим?

Я отложил книжку.

- Чего?

- Я там чай заварила, выпьешь, с творожниками? Или может тебе принести?

Мама всегда немного стеснялась, разговаривая со мной после порки. Чувствует за собой вину? Почему, казалось бы? Я никогда ей не жаловался и не просил у неё защиты.

- Я сейчас приду. – Улыбнулся я. – Одну минутку, дочитаю пару страниц.

Прочитав главу до конца, я вышел на кухню. Отец сидел там, и как ни в чём ни бывало пил чай. Действительно, а чего такого? Ну, подумаешь, выдрал сына-троечника.

Я налил себе чай и осторожно присел за стол. У родителей явно было какое-то молчаливое недопонимание, мать неодобрительно косилась на отца, но вслух ничего не говорила. Наверное, я слишком громко орал. Ну и ладно, пускай папа отдувается, не всё коту масленица. Намазав варенье на творожник, я принялся за еду.

- А ты Достоевского читаешь? – Поинтересовалась мама.

- Да, “Преступление и наказание”. Порекомендовали как полемизирующее с Ницше произведение.

- Достоевский разве не раньше Ницше писал? – Удивился папа.

- Раньше, но идея сверхчеловека гуляла в воздухе. Достоевский с ней спорил, а Ницше, наоборот, превознёс. Но, по-моему, Достоевский сжульничал.

- В каком смысле?

- Ну, смотри, пап. Вот у нас есть Раскольников, который считает себя сверхчеловеком. Чтобы доказать себе это, он идёт и убивает старушку. А потом, не выдерживая мук совести идёт и сдаётся властям. Так?

- Ну, плюс-минус.

- Но разве можно Раскольникова назвать сверхчеловеком? Что прежде всего выделяет сверхчеловека? Контроль над собой, над телом, над эмоциями и над разумом. Не знаю, как у Раскольникова было с физическим развитием, но ни эмоции, ни разум он не контролировал от слова совсем. Это первое. Второе, разве нужно сверхчеловеку кому-то что-то доказывать? Нет, как не надо льву доказывать, что он лев. Понадобись ему деньги, он убил бы ростовщицу, но не чтобы что-то доказать, а просто чтобы заработать. И уж точно, не подводил бы под это дело какие-то нелепые рассуждения про то, какое эта старушка мерзкая зло. И, наконец, если уж ему потребовались бы какие-то доказательства, разве нельзя было выбрать более достойную цель? Раскольников сравнивает себя с Наполеоном, но Наполеон стал самим собой не потому, что он бегал с топором за жадными ростовщицами. Он просто шёл к своей цели, не обращая внимания на окружающих, как не замечает возница раздавленных по дороге червей. Получается, что Достоевский ничего не доказал и не опроверг, а просто вывел соломенное чучело.
Отец улыбнулся и ответил:

- Ну, так Достоевский просто изобразил то, как будет выглядеть в действительности увлеченный подобными идеями человек. Он показал к чему они приводят.

- Но тогда он опроверг не саму идею сверхчеловека, а её последователей, причём недостойных.

- Подождите, - вмешалась мама, - я может чего-то не понимаю, но разве идея Достоевского не в том, что нельзя строить счастье большинства на несчастье немногих? Раскольников же что-то такое говорил, что, деньги ростовщицы можно было бы потратить на благое дело.
Мы с отцом синхронно посмотрели на маму слегка снисходительно.

- Галь, эта идея из “Карамазовых”. Для Раскольникова она была только прикрытием, в которое он, к тому же, же и сам особо не верил.

- Он же украденные деньги даже не пытался использовать. – Добавил я. – Спрятал под камень, они там и лежали до самого конца. Так, что насчёт того, что я сказал, пап?

- Ну, так идею опровергла сама жизнь. Вспомни, как закончил Ницше, лёжа в дурдоме. Он, писавший, “падающего толкни”, сам в итоге оказался полностью зависим от матери и сестры. А нацисткая Германия, построенная на его идеях, с треском проиграла Союзу. В современном же мире, подобные идеи никому уже и не придут в голову. Какой может быть сверхчеловек в мире эгалитаризма?

Поспорить с этими аргументами было трудно, и я согласно кивнул.

- Конечно, ты прав, папа. Теперь мы все одинаковые букашки, равные между собой. Хотя некоторые всё-таки немного равнее. – Я сделал глоток, допив чай. – Ладно, если никто не против, я пойду. Мам, помочь с посудой?

- Да иди, Господи, я помою.

Я направился к себе, а за моей спиной она тихо сказала папе:

- Олег, он такой умный парень. Может, тебе с ним помягче как-нибудь?

- Он потому и получает, что умный! Если бы я видел, что тройки по русскому это его максимум, разве стал бы его пороть? Он же отличником мог бы быть, если бы не ленился!

Интересная логика. Стоит ли мне рассмотреть это как аргумент в пользу того, чтобы забить на учёбу, прикинувшись тупым? Хах, пожалуй, не буду рисковать, мой зад такого может не выдержать!

На душе было прекрасно. Порка позади, а впереди каникулы и целое море приятного времяпрепровождения. К-а-а-а-а-й-ф! А ведь кого-то за тройки компа лишают!


(*)Стихотворение стоика Клеанфа
(**) Цитата из аниме "Наруто"

 Отправлено: 14.10.22 22:29. Заголовок: Sakh, у бати здесь с..

Sakh, у бати здесь свой интерес.

 Отправлено: 14.10.22 22:30. Заголовок: Глава 2 Боец Каник..

Глава 2

Боец

Каникулы прошли бестолково, но весело. За учебники я, конечно же, так и не брался.

Что же я делал? Играл в любимую, недавно обновленную, стратегию. Тренировался. Просто бездельничал. И гулял с пацанами.

Пару раз мы ходили в торговый центр. Ещё пару, собирались на квартире у Ильи, играть в приставку. И, наконец, как-то раз мы полезли на заброшку.

Зачем? Полагаю, об этом стоит спросить Мишу, подавшего такую идею. Для меня в этом не было никакого смысла, кроме, пожалуй, поддержания статуса. Не принято в нашем классе показывать трусость, так что пришлось лезть со всеми.

По всем законам жанра, что-то с нами должно было случиться. Или столкновение с бомжами, обитающими поблизости, или с сатанистами, поганящими стены перевернутыми пентаграммами, или, на худой конец, нас могли бы поймать менты, так что отцу пришлось бы вызволять своего непутевого сына, а после пороть его новым ремешком. Но ничего такого с нами не произошло. Оставив в качестве подтверждения своей крутости, пару надписей на стенах, мы благополучно вернулись и разошлись по домам.

Лучше бы в ТЦ сходили, честное слово.

На последнюю нашу каникулярную встречу Миша пришёл взволнованный.

- Беда, пацаны. У нас проблемный новенький.

Если верить Мише, новенький, Дима Маслов, стоял на учете за кражи и драки, а его отец и вовсе, сидел за тяжкие телесные. И, конечно, были все основания полагать, что в нашем классе он тут же начнет наводить свои порядки. Народ загудел, обсуждая, что делать с этой информацией.

Если почитать в интернете статьи о школьной иерархии, можно решить, что среднестатистический школьный класс выглядит следующим образом. Наверху стоит вожак, альфа, в нашем классе это будет, конечно, Миша. Помогают ему править беты, ближний круг друзей. Затем идут гаммы, шестёрки альфы, эпсилоны, серая масса, и в самом низу стоит омега, всеобщий изгой и объект для травли.
Когда в класс попадает новенький, у него есть два способа занять высокое место. Первый вариант, если он хочет стать бетой или гаммой, пытаться подружиться с альфой, и активно травить кого-то послабее. Второй, если он претендует на место альфы, свергнуть прошлого лидера. Оба варианта относительны безобидны для меня, не являющегося ни слабаком, ни альфой.

Какого моё место в этой иерархии? С одной стороны, я друг Миши, что ставит меня выше “серой массы”. Я достаточно силён, что играет мне на руку, но, с другой стороны, я не проявляю никаких лидерских качеств, что явно вычёркивает меня из списка бет. Значит, меня можно считать гаммой. Гаммой, который не рвётся выше, но при этом слишком твёрдо стоит на ногах, чтобы его можно было опустить ниже.
Падение статуса могло состояться гораздо раньше, три года назад, когда мы ходили в бассейн всем классом, и я был столь неосторожен, что появился там со следами отцовских внушений. Разумеется, это спровоцировало волну криков про битую жопу, на которую я обиделся и расплакался. Увы, поправить дело кулаками я тогда не мог.

От катастрофы меня спас Миша, быстро объяснивший насмешникам, что за это они сами быстро станут битыми.

С тех пор, хотя я особо и не скрывал факта наказаний, криков на этот счёт не было. Беззлобные дружеские шуточки не в счёт. Но завтра всё может измениться, если новенький решит выбрать своей целью меня.

В школу я шёл полный сомнений на свой счёт. Я намеревался сидеть первое время потише, надеясь, что Дима выберет себе какую-нибудь другую цель. В конце концов, у меня не было большого желания драться, хотя и готов был постоять за себя.

Вид Димы устрашал. Здоровый, на голову выше меня, коротко стриженный, он рыскал по сторонам, выбирая себе первую жертву.
Таковой стал Юра, которому не посчастливилось сидеть перед Димой. Почти весь урок, Дима тыкал в него иголкой, пока учительница не прогнала их обоих из класса. В коридоре, судя по вскрикам, Юре прилетела ещё пара плюх, после чего Дима решил продолжить поиски слабаков. Следующей мишенью стал Игорь, к которому Дима пристал на перемене. Он задел его плечом, а когда Игорь высказал своё недовольство, толкнул его, впечатав прямо в стену. Тут уже пришлось вмешаться Мише и столкновение переросло в серьёзную драку.
Миша был неплох, но силы были явно неравны. Надавав сопернику по лицу, Дима схватил его и повалил на пол, после чего, пару раз пнув ногой, с гордым видом направился к своей парте, по пути столкнув Мишины учебники на пол. Он явно чувствовал себя победителем. Классическая теория школьной иерархии говорила нам, что в классе появился новый лидер.

Но теория не всегда сходится с практикой.

На уроке я получил сообщение от Миши: “Макс, что делать?

Я предполагал такой вариант, и ответил почти сразу: “На перемене следуй за мной и не вмешивайся.”

Что же, хоть мне этого и не хочется, но придётся вмешаться. Хотя бы ради моей спокойной жизни.

Когда все покидали кабинет, я подошёл к Диме и сказал ему отойти для разговора. С гнусной ухмылкой он последовал за нами. Мы отошли в уголок поукромнее.

- Я так понимаю, что ты претендуешь на роль лидера. -Предположил я.

- Тебе-то чё? Радуйся, что я тебя не трогал. Пока.

- Мне то, что это место уже занято мной. – Безбожно соврал я. – И оттого, что ты избил пару слабаков, ничего не изменится.

Усмехнувшись, Дима потянулся ко мне, желая то ли схватить, то ли оттолкнуть.

Медленно.

Слишком медленно.

Сбив, подшаг, и мои пальцы замирают у его горла. Разрыв дистанции. Надеюсь, ему хватит выдержки, не кинуться на меня сразу же.

- Обычно, мы не деремся в школе. – Быстро говорю я, чтобы погасить агрессию. – После уроков встретимся у крыльца. Решим всё в гаражах, там обычно никого нет.

- Ты труп. – Пообещал мне Дима и ушёл.

Миша дёрнул меня за рукав.

- Ты спятил! Он же реально тебя убьёт!

- Едва ли. Уровень, который он показывал сегодня крайне невысок. Но ты прав, нам надо рассмотреть и вариант, что он победит меня. Маловероятно, но всё же возможно, да и в любом случае нужен будет ещё кто-то из наших. Никита сможет присутствовать?

- Хочешь избить его толпой?

- Наоборот, если он побьёт меня, нужно будет дать показания в школе и в полиции. И, соответственно, если он сам вдруг побежит жаловаться, нужно будет подтвердить, что никакой драки не было. Так что, попросишь Никиту или мне позвать Илью?

- Попрошу. – Буркнул Миша. – Но вряд ли он согласится. Одно дело присутствовать, а другое стучать ментам.

Я пожал плечами:

- Если откажется, позовём Илью.

Никита согласился.

Втроём мы стояли возле школьного крыльца, ожидая появления Димы.

А вот и он. Лёгок как на помине. Идёт, улыбается. Нехорошо так. Ещё бы, он видит перед собой слабака, которого будет сейчас опускать. Подошёл, покосился на Никиту с Мишей:

- А они здесь зачем?

- Свидетели твоей будущей победы. – Отозвался я. – К тому же, тебе ведь будет нужна свита? Не бойся, влезать в драку они не будут.

- Ещё я их испугаюсь. – Оскалился Дима, и мы пошли к гаражам.

- Вот здесь мы и деремся. – Я обвёл рукой пространство вокруг. – Камер тут нет, люди ходят нечасто. Очень удобное место. Только всё ценное лучше в рюкзак сложи. Мало ли, чтобы претензий потом ко мне не было, мол, смартфон разбил.

Смартфоны и карточки отправились по рюкзакам, и мы отошли обратно к дороге.

- Погнали что ли. – Ухмыльнулся я и поднял кулаки к лицу.

Мы начали кружить друг напротив друга.

Мой соперник выше меня и массивнее. Это даёт ему преимущество – он может бить с большой дистанции, а масса позволит ему бить сильнее и упростит борьбу. Значит, у меня есть два варианта. Либо бить ногами, либо срывать дистанцию.

Ногами бить не хотелось. Вокруг грязь, можно ненароком и поскользнутся. Оставим это на потом, а пока буду пытаться ловить его на контратаках и сокращать дистанцию.

Дима шагнул и ударил. Я дёрнулся назад, уходя из-под атаки. Он продолжил переть, размахивая руками.

Очень медленно.

Блок одновременно с контратакой.

Плохо ударил. Не подшагнул, кулак едва мазнул его подбородок.

Новая атака – на этот раз боковой. С лёгкостью блокирую и контратакую. На этот раз по всем правилам, c подшагом. Мой кулак впечатывается прямо в нос. Продолжаю движение, запрокидываю Диме голову и кидаю его на землю.

Нет, всё-таки он мне не соперник. Теперь главное не забить его раньше времени. Не будет того воспитательного эффекта.

Дима вскакивает и бросается на меня. Я уже не осторожничаю и встречаю его атаку ударом ноги в живот. Несильно, но с учетом его движения получается весьма болезненно. Вот так, пускай стережется. Дима и вправду стал осторожничать, держа дистанцию. Удар ногой, медленный и бестолковый. Принимаю его на бедро, практически не замечая. Серия ударов кулаками, с большой дистанции, мне даже нет нужды отходить назад. Давай, Дима, молоти воздух, быстрее устанешь. Ещё один удар ногой, такой же бестолковый, как и первый. Перехватываю ногу и кидаю Диму на землю.

Задумчиво произношу:

- Я поначалу думал взять тебя к себе в свиту. Но ты слишком плох.

Он сплюнул и сказал, тяжело дыша:

- Думаешь, ты настолько крут? Знаешь, сколько таких как ты, я ломал? Все вы сначала мните о себе невесть что, но как только я начинаю вас бить по-настоящему, вы падаете на колени и просите о пощаде.

Интересно.

- Думаешь, ты сможешь сломать меня?

- Легко. – Он поднял кулаки, готовясь к атаке.

А я, наоборот, опустил руки:

- Тогда покажи мне боль.

На меня вновь обрушиваются удары. В челюсть, под глаз. Я почти не защищаюсь, лишь двигаю корпусом, немного уходя с траектории атаки. Мир взрывается вспышками боли, а голова начинает гудеть. Пора заканчивать. Бросаюсь к Диме, входя в клинч, и снова толкаю его на землю, усаживаясь сверху.

- Не похоже, чтобы ты мог сломать меня. – Сказав это, я начинаю бить его по лицу.

Всё-таки, какой-то опыт драк у Димы был. Получаю пинок под зад, после чего он прижимается ко мне корпусом.

По классике, теперь он должен перевернуть меня, чтобы самому оказаться сверху. Но знания Димы о приёмах борьбы явно неполные, и он довольствуется лишь этой защитой. Зря. Бить его в таком положении неудобно, у моего кулака почти нет дистанции. Но дюймовый удар с кистевым сбросом штука неприятная.

Я начинаю планомерно бить его по носу. Он пытается отвечать мне ударами в бок, но его удары выходят лишь слабыми толчками. Дима прижимает своё лицо ко мне вплотную, но я лишь переключаюсь на его скулу.

- Перестань! – Кричит он.

Я поднимаюсь на ноги.

- Неужели всё? Это и есть твой уровень?

Дима едва не плачет.

- Тебе конец, мразь. Мы с друзьями тебя выследим и отмудохаем! Ходи теперь оглядывайся!

Он поднимается и идёт к рюкзаку. Но так просто отпускать его я не собираюсь.

- А ну-ка постой!

И он останавливается. Наверное, будь с ним его рюкзак, он бы рванул куда подальше, но оставить свои вещи у нас в руках он не мог.

- Мы ещё не закончили. – Спокойно говорю я. – Ты ведь ещё не всё мне сказал? Хочешь привести своих друзей? Если то, что ты показал мне сейчас и есть настоящий уровень, тебя и твоих дружков, то я справлюсь с вами без каких-то проблем. Это так не работает, Дима. Угрожая мне сейчас, ты лишь выставляешь себя на посмешище. Похоже, у нашего класса появился новый омежка для травли.

Он взревел и бросился на меня. Но теперь я уже не собирался сдерживаться и перешёл в атаку.

Я бил Диму выцеливая его нос, уже пострадавший раньше. Несколько ударов по нему, и он перешёл в глухую оборону, защищая лицо. Тогда я атаковал его ногу лоу-киками. Три удара по бедру, и Дима поменял стойку. Напрасно, теперь я мог легко бить его по внутренней стороне бедра, что было гораздо больнее. Два таких удара, подсечка, и Дима снова летит на землю.

- Всё, хватит! – Но я не собираюсь останавливаться. Я наклоняюсь к нему и хватаю за волосы, запрокидывая голову.

- Слушай меня внимательно. Ты больше не тронешь никого из нашего класса, понял? Не лезь ни к кому, ни на словах, ни упаси тебя Бог, с кулаками. Ты меня понял?

- Да! – Торопливо кричит Дима, захлебываясь рыданиями.

Очень хорошо. Наконец-то, боль обнажила его истинную сущность. Но так просто я его не отпущу.

- Ничего ты не понял. – Я снова бью его по носу. – Ты сейчас думаешь, что сможешь сбежать от драки со мной, и никто ничего тебе не сделает, так?

Конечно, сейчас думает лишь о том, как бы избежать боли. Но он обязательно подумал бы это после.

- Нет, я говорю правду!

- Не ври. – Снова добавляю по носу. – И слушай, что с тобой будет, если ты хоть кого-то тронешь. Ты станешь всеобщим изгоем. Твоя сила никого больше не испугает, потому что нашу драку я сделаю достоянием общественности. Никто не будет бояться тебя, Маслов. Тебя будут презирать и гнобить. Ты будешь регулярно обнаруживать свои вещи в мусорке. В твою тарелку с едой будут плевать, а на твою спину будут вешать табличку с надписью “пидор”. Ты решил пойти против всего класса, и наше возмездие тебе не понравиться. Теперь ты понял?

Ответом мне были лишь всхлипы. Слегка тряхнув Диму, я переспросил:

- Я не слышу, ты понял?

- Да!

- Хорошо. Если хочешь цепляться к кому-то, ищи жертву не из нашего класса. На другие мне плевать, за одним исключением. Илья Мальцев, из “8-Б”. Такой белобрысый паренёк в очках. Это мой друг. Если тронешь его, в школу лучше не приходи даже. Тебя тут будет ждать ад. Всё запомнил?

Дима закивал. Я поднялся.

- Ну всё, тогда мир. Первым я тебя трогать не буду. Пока ты соблюдаешь обозначенные правила, мне нет до тебя никакого дела. Пойдёмте, пацаны.

Я взял рюкзак, и мы пошли по дороге. Уходя, я всё-таки оглянулся на Диму. Он топал в противоположную сторону. Ладно, раз ходит, значит жить будет.

Никита и Миша молчали, косо поглядывая на меня. Их реакция мне не понравилась.

- Ну, как вам бой? – Шутливо спросил я.

- Макс, ты монстр. – Без тени шутки отозвался Никита.

- Это было настоящее окинавское карате. – Попробовал отшутиться я.

- Я даже не об этом. У тебя глаза как у убийцы. И то, как ты его бил в самом конце… Макс, я не могу с тобой больше дружить. Я боюсь тебя. Нельзя так ни с кем… Даже с хулиганами. Если что, я подтвержу, что ты ни с кем не дрался, как мы и договорились. Но больше не зови меня, Миш, если с тобой будет Макс. Я так не могу.

Он ушёл, оставив нас вдвоём.

- Что это было? – Спросил я у Миши.

- Ты страшный человек, Макс.

- Ты что, тоже меня боишься?

Миша покачал головой:

- Не тебя. За тебя. Я знал, что ты сильный, но, чтобы настолько… И плюс твоя жестокость…

- Миша, ну ты-то не дури. Мы восемь лет знакомы. Ты помнишь, что я хоть кого-нибудь пальцем тронул? Чёрт, да в школе эта драка у меня четвертая за всю мою жизнь, и то, если считать тот глупый случай с Лёшей, помнишь?

- Помню. – Миша пнул камешек, лежащий на дороге, и добавил. – Я всё помню. Спасибо тебе, Макс. Правда, спасибо, я не знаю, что бы мы без тебя могли бы сделать с этим новеньким.

Я пожал плечами:

- За мной был должок, помнишь, с бассейном?

Он покачал головой:

- Это мелочь, я просто защитил тебя по дружбе. А тут… ты сильно рисковал, и всё ради класса. Кстати, почему ты не сказал ему не трогать вообще никого?

- Потому что он не может ни к кому не цепляться. Поставишь слишком жёсткие рамки, и Дима обязательно сорвётся. Защитить всех я не смогу, да и не моя эта задача, будем честны. Хватит и того, что он будет вести себя прилично у нас в классе.

- Да, ты прав. Спасибо ещё раз.

Мы дошли до перекрестка. Миша протянул мне руку, чтобы попрощаться.

- Постой. – Сказал я. – Можешь мне купить влажные салфетки? Я хоть себя в порядок приведу, видишь, как измазался? Я пустой сейчас, потом отдам.

- Да, конечно, куплю. Пойдём.

Мы двинулись к ближайшему супермаркету. Миша шёл всё такой же угрюмый.

- Слушай, Макс, а ты не из-за отца стал таким?

- С чего ты так решил?

- Ну… - Он замялся. – Просто я вспомнил про бассейн. Тогда это казалось нам смешным, извини. Но у тебя же реально вся задница была в синяках. Это как-то чересчур. Тебя отец всё время так бьёт?

- Нет, что ты! Тогда я просто сопротивляться пытался. Обычно он слабее лупит.

- Всё равно, это чудовищно. Мы все как-то привыкли к тому, что тебя бьют дома, это был повод для шуток. Чёрт, да меня самого били, давно правда, но это было скорее унизительно, чем больно. А с тобой… Макс, это же ненормально, что тебя так бьют. Надо что-то с этим делать.

Миша, - Устало ответил я, - ну что ты с этим сделаешь? В полицию пойдёшь? Посадят отца, легче мне точно не станет. И потом, люблю я его. Он ведь не только бьёт меня, но и много чего хорошего делает. Короче, сложно тут всё. И не переживай ты так, я давно привык. Считай, судьба у меня такая.

- Значит, это плохая судьба, и нужно её исправлять. – Упрямо возразил мой друг.

- Уж какая есть. На фоне происходящего сейчас в мире, можно сказать, что всё совсем неплохо. Сам понимаешь, если есть крыша над головой, еда, тепло и тебя никто не бомбит, ты уже счастливчик.

- Как знаешь. – Отозвался Миша. – Но, если что придумаешь, скажи, я помогу чем смогу.

Он купил салфетки, и мы попрощались. Я как мог почистил грязь и направился к дому.

 Отправлено: 14.10.22 22:30. Заголовок: Глава 3 Мученик Дв..

Глава 3

Мученик

Дверь мне открыла мама. И, конечно, по моему побитому лицу она сразу всё поняла.

- Дрался?

- Мам, к нам новенький пришёл, хулиган законченный. У него отец сидит, сам он стоит на учёте за драки, и сразу же начал ко всем цепляться. Мне пришлось вмешаться, и мы подрались. – Видя панику в глазах мамы, я поспешил добавить. - Но теперь всё в порядке, мы просто надавали друг другу и он сказал, что ко мне не полезет.

- Может мне сходить к классной, написать жалобу?

- Да не надо. – Торопливо отказался я. – Я же сказал, мы помирились, и он обещал ко мне не докапываться. Если вдруг начнёт, я обязательно тебе скажу, и тогда будем принимать меры.

Мама успокоилась, и я уточнил:

- А папа дома? – Было удивительно, что он так и не вышел на разборки с сыном.

Мама махнула рукой:

- В комнате сидит, депрессия у него. С бизнесом проблемы.

- Понятно. – Кивнул я. Что ж, хорошая новость в том, что порка на сегодня явно отменялась. А вот с отцом стоило поговорить.

Я зашёл в родительскую комнату. Отец лежал на кровати, уткнувшись в смартфон.

- Привет, пап. – Я улыбнулся уголками губ, обозначая дружелюбие.

- Максим? Чего тебе?

Я подсел на край тахты.

- Плохо всё, да?

- Три месяца уже в убытках, в ноябре похоже снова выйдет минус. – Отец вздохнул. – И никаких надежд на улучшение, сначала пандемия, теперь это…Похоже, банкротится придётся.

- Ну, обанкротишься, разве это так страшно? – Осторожно начал я, - Жильё-то у нас не заберут?

- Машину продать придётся. Квартира нет, при нас. – Отец снова уткнулся в смартфон.

- Ну и ладно, всё равно, мы на ней не ездим почти. Пап, ну что ты так расстраиваешься? Мама работает, ты можешь тоже пока поработать где-то…

- Максим, я этот бизнес строил десять лет! И вот теперь мне всё бросить? Я не умею ничего, куда я работать пойду, курьером? Пиццу разносить в сорок лет?

- Не хочешь, не работай. – Примирительно сказал я. – Тогда я пойду, мне как раз четырнадцать есть. Себе на школьные обеды заработаю, и в семейный бюджет что-нибудь останется.

- А я буду сидеть на шее у жены и у сына! – Зло усмехнулся отец и, отложив смартфон, резко поднялся на ноги. – Лёша мне снился, сынок. Друг мой, в Чечне погиб. Видимо, пришло и моё время. На фронт я поеду, Макс. Как раз вас и обеспечу.

- Пап!

- Что, пап? Платят там нормально, а если убьют, то хоть компенсацию вам выплатят.

- Угу. – Мрачно ответил я. – А если тебя ранят? Вернёшься домой безногим инвалидом, и тогда точно до конца дней у нас на шее просидишь. Не дури, пап.

- Знаешь же куда ударить. – Прошипел отец, выскочил из комнаты и стал собираться.

- Ты куда? – Крикнула мама.

- К отчиму поеду.

- Опять бухать?

- Не бухать, а совета спросить. Он через Афган прошёл, может подскажет чего.

- Что это с ним? – Поинтересовался я у мамы, когда отец вышел.

- Нервы. Сам видишь, что у нас последнее время делается. – Мама вздохнула. – Сорок лет, а ведет себя как подросток. На фронт сбежать удумал, ишь… Я ему сбегу!

Вернулся отец поздно ночью и, конечно же, пьяный.

- Ну что? – Грозно вопросила мама. – Передумал?

- Передумал. – Отозвался он. Посмотрел на меня и спросил. – А ты почему не в кровати, Максим? В школу завтра.

- Потому что отца с попойки ждёт! – Крикнула мама.

Ругаться мне не хотелось и я примирительно сказал:

- Я уже иду спать.

- И только попробуй мне завтра двойку получить! – Раздалось мне вслед.

Раньше я таким отца не видел.

Двоек, впрочем, и не ожидалось. Четверть только-только началась, самостоятельных нет. Куда больше меня беспокоило поведение Димы. Успокоится ли он, или всё же решит пойти на обострение?

Волновался я напрасно, Дима был тихий. Похоже, вчерашний урок он усвоил как следует. Я бдительно наблюдал за ним первые четыре урока, но видя, что он не пытается ни к кому лезть, позволил себе расслабиться и погрузился в собственные мысли. Из раздумий меня вывел голос математички:

- Так-так, все достаём тетрадки и показываем домашнее задание.

Дети вокруг зашуршали тетрадями, показывая сделанные примеры. Я начал листать тетрадь, но вдруг замер, пораженный внезапной мыслью.

- Максим, где домашка? – Поинтересовалась учительница.

- Извините, пожалуйста. – Я опустил голову. – Я не сделал.

- Максим, я понимаю, что были каникулы, но правила есть правила. Получаешь двойку.

Учительница прошла, а Игорь, мой сосед ткнул меня в бок.

- Ты что, совсем идиот? – Зашептал мне он, – Почему на перемене не списал?

- Идиот. – Согласился я.

- И что теперь? От отца влетит?

Я вздохнул и промолчал.

На перемене меня тут же окружила стайка одноклассников, во главе с Мишей.

- Ты чего домашку-то не сделал? – Спросил он.

Я мрачно посмотрел на него и не стал отвечать.

- Влетит? – Потупившись поинтересовался Миша.

- Тебе-то что? – Не особо вежливо ответил я и покинул класс.

Далеко мне уйти не дали. По коридору, прямо ко мне, бежал Илья. Если он тоже заикнется про то, что мне дома влетит, двину, честное слово. И не посмотрю, что друг.

- Илья. Только не говори, что пришёл просто поздороваться.

- Макс, тут про тебя такое говорят! Ты вчера дрался с Димой, правда?

- Угу.

- И побил его?

- Угу.

- И заставил его оставить твой класс в покое?

- Угу. – В третий раз ответил я.

- А про другие классы ничего не сказал?

- Ничего. – Отозвался я.

- А про меня???

Я тяжело вздохнул:

- Илья, честное слово, ну что ты от меня хочешь? Я еле-еле побил его, и сказал первое, что пришло в голову. Про тебя забыл. Если что, жалуйся мне, проведу с ним отдельную беседу.

Илья фыркнул:

- Про класс вспомнил, а про лучшего друга забыл!

К счастью, звонок избавил меня от необходимости дальше продолжать этот разговор. Не то у меня было настроение, чтобы врать друзьям.

Последний урок, геометрия, длился, казалось, бесконечно долго. Единственное, что чуть-чуть скрасило моё ожидание, было то, что меня вызвали к доске решать задачу. Видимо, учительница решила дать не возможность реабилитироваться за позорную двойку. Что же, задачу я худо-бедно одолел и получил пятёрку. Которая, впрочем, едва ли меня спасёт.

После урока я поплёлся домой, проклиная свой идиотизм и надеясь, что отца не окажется дома, и что я смогу хотя бы внутренне подготовиться к предстоящей порке. Или хотя бы, что дома окажется заодно и мать, в присутствии который папа будет посдержаннее.

Конечно же, отец был дома. А мама нет. Судьба была ко мне немилосердна, как, впрочем, и всегда.

Отец был всё так же мрачен. Буркнув мне, что суп в холодильнике и я могу его разогреть, он снова пошёл к себе. Забавно, но похоже, что если я не стану ему говорить ни слова, то он и не узнает о мое двойке. Вряд ли у него есть настроение проверять мой электронный дневник.

Но ради чего тогда всё это затевалось? Я пошёл за ним.

- Пап, ты только не ругайся, хорошо? – Осторожно начал я.

- Что ещё?

- Я… вчера домашку не сделал, по алгебре. И мне двойку поставили.

Отец уставился на меня:

- И почему ты её не сделал?

- Вчера такой день был сложный. Сначала драка, потом с тобой… - Договорить я не успел.

- Один день! На один день мне стоило оставить тебя без присмотра, как ты тут же начал драться и получать двойки! – Взорвался отец и рванул к шкафу за ремнём. – Чего стоишь, в свою комнату, живо!

- Но, пап, насчёт драки… - Попытался вставить я слово, но отец, уже нашедший новый ремень, меня оборвал:

- Не тормози, мне тебя силой тащить?

Ладно-ладно, мне-то что? Хотя бы не будет лишних разговоров.

Я покорно поплёлся к своему дивану и, сняв, что положено, улёгся.

Бил отец сильно, видимо, почти не сдерживая руку, и не делая пауз. К счастью, продлилось это не слишком долго, отец, изменив традициям, даже не стал бить меня в конце по ногам.

- Из комнаты ни ногой! Вечером проверю уроки. Что-то не сделаешь, добавлю ещё! – Оставив мне это напутствие, отец вышел, хлопнув дверью.

Ничего не поделаешь. Полежав минут десять, чтобы успокоить нервы, я встал и пошёл делать домашку. Много времени это не заняло, и я рискнул подойти к двери.

- Пап, я всё сделал! – Крикнул я через дверь. – Можешь проверять.

Отец не ответил. Я решил добавить:

- Мне надо в туалет, я выхожу из комнаты. Если ты против, скажи.

Снова молчание. Видимо, запрет покидать комнату был всего лишь оборотом речи.

Сходив в туалет, я закрылся в ванной и полюбовался на себя в зеркале. Мда, синячища остались, будь здоров, неудивительно, что теперь каждое движение отдаётся болью. Видимо, придётся мазаться чем-нибудь, а то ходить мне с синяками добрую неделю. Ну да ладно, это всё мелочи. Главное, чтобы отец пришёл в норму.

Я вернулся к себе и просидел там до самого прихода мамы. Она пришла поздно, задержавшись на работе, но это не помешало ей тут же пойти готовить на кухню.

Отец, разумеется, был выше этой женской рутины.

Я осторожно вылез из комнаты на ужин.

- Максим, ещё пару минут, котлеты сейчас будут готовы.

- Я тут подожду. – Сказал я, садясь на стул.

Сел я неаккуратно, так что чуть не зашипел от боли. Мама это заметила:

- Макс, тебя папа сегодня наказал?

- Да! – Раздался отцовский крик. Батя, наконец, вышел из комнаты. – Устроил вчера драку, а сегодня не сделал домашку и притащил двойку!

- Драку? – Мама покосилась на отца. – Но Максим же защищался от этого хулигана.

- Угу. – Подтвердил я. – Кстати, Дима сегодня ни к кому не лез.

- Почему ты не сказал? – Спросил отец.

Я пожал плечами:

- Даже не знаю, может, потому что ты даже слушать меня не стал?

Мама внимательно посмотрела на отца. Тот замялся.

- Ну, ладно, ладно, но домашку-то ты не сделал, Максим? Или я и тут всё не так понял?

- Нет, тут всё правильно, по алгебре у меня двойка с формулировкой: “Нет д/з”. Виноват, спорить не буду. На завтра я, кстати, всё сделал, можешь проверить.

- Поем, гляну. – Важно кивнул отец, и мы сели ужинать.

- Ну что, Олег, - Обратилась мама к отцу, - Передумал соваться на войну?

- Да какая тут война. – Отец засмеялся и махнул рукой. – На один день сына оставить нельзя, чтобы он не перестал учиться.

- А с бизнесом что делать будешь?

- Побарахтаемся ещё. Если что, будем банкротиться. Я тут интересный вариант с работой нашёл. У нас в зале одного из тренеров на фронт замели, и ещё один срулил заграницу. Так что можно будет пристроиться сюда, на время, разумеется.

- А платят прилично? – Поинтересовался я.

- Не особо, но и нагрузки не так много. Вечером, по несколько часов в день, и за всё это можно получать тридцать-сорок тысяч. По крайней мере, на жизнь хватит. – Отец потрепал меня по голове. – Прорвёмся.

А после ужина я пошёл показывать домашку. Показав отцу письменные упражнения, я спросил, нужно ли мне рассказывать устные?

- Поверю на слово. – Отец выглядел немного смущенным. – Макс, я сегодня погорячился. Да и вчера тоже ляпнул, не подумав, насчёт двоек. Ты не обижаешься на меня?

- Ну, что ты, пап, как я могу? – Улыбнулся я ему.

Действительно, как? Я же люблю его.

На его месте я вёл бы себя так же, если не ещё хуже.

И, в конце концов, побитая задница небольшая цена за восстановление отцовской воли к власти.

 Отправлено: 15.10.22 20:01. Заголовок: Интересно, у многих ..

Интересно, у многих ли в 14 лет проверяют домашние задания? На моей памяти это а начальной школе завершилось, в средней если только что-то не получалось за помощью мог к родителям подойти и то редко ...
А так рассказ - разрыв шаблона у многих, порка мальчишки не делает его забитым, а вполне успешным, что в школе, что в спорте, что среди сверстников ...

 Отправлено: 15.10.22 20:59. Заголовок: Глава 4 Брат На сл..

Глава 4

Брат

На следующий день дела в школе были не очень.

Начать с того, что Диму хватило ненадолго. Уже сегодня он устроил в столовой драку с младшеклассником. Видимо, разуверившись в себе, решил атаковать совсем уж слабаков. Впрочем ладно, это уже не моё дело, пускай с ним разбирается директор. А вот то, что сидеть на стуле после вчерашней порки было весьма неудобно, создавало проблемы уже лично мне. Первые уроки я сдерживался, и сидел ровно, но к последнему уроку контроль был упущен, и я начал ёрзать. Конечно же, меня вызвали к доске. И разумеется, последним уроком была химия. Что я говорил насчёт судьбы?

С видом приговоренного на казнь я направился решать очередное бессмысленно-нелогичное химическое уравнение. Несмотря на отчаянные подсказки Миши, одолеть его я не смог.

Химичка начала орать, что я идиот, неспособный освоить простейшие вещи.

- Объяснять надо нормально, тогда и понимание будет. – Спокойно ответил я и к двойке добавилось ещё замечание в дневник.

На самом деле, по этому поводу я парился гораздо меньше, чем, возможно, следовало. Чтобы получить две порки подряд нужно было накосячить гораздо сильнее, чем просто получить двойку. Так что после уроков я с чистой совестью отправился тусить с народом и развлекался до самого вечера.

Вернувшись домой, я сразу понял, что сегодня наказывать меня точно не будут. В воздухе витал запах ссоры. Мама с обиженным видом суетилась на кухне.

- Мам, что такое?

- Пускай тебе отец объяснит.

Я пошёл к отцу.

- И что на этот раз такое случилось?

- Да у матери твоей блажь. – Махнул он рукой.

Мама наконец-то соизволила мне объяснить в чем дело:

- Максим, помнишь дядю Рому?

Я не помнил.

- Брат мой двоюродный. Оттуда. Ты маленький был, мы к ним в гости ездили. – Что-то такое смутное всплыло у меня в памяти, и я кивнул.

- Припоминаю.

- Сам он на фронте, мобилизовали, давно ещё, когда всё началось. А месяц назад у него жена погибла, при обстрелах. Сына его, Глеба, помнишь? Ему сейчас одиннадцать, он тогда совсем ещё младенец был. Глеб теперь в интернате, другой родни-то нету. Рома мне и предложил: “Оформи над ним опеку, пока я на фронте.” Он даже денег заплатить готов. А папа твой упёрся рогом, и ни в какую!

- Галя, ну что ты несёшь вообще! – Крикнул отец. – Как ты себе это представляешь? Ты этого ребенка вообще в глаза не видела! Деньги тьфу, ты документы попробуй оформи! Чужой ребенок в доме, да нам и втроём тут тесно. А если отца, не дай Бог убьют? Это же на всю жизнь!

Он оглянулся на меня, ища поддержки.

- Максим, ну ты хоть матери скажи! Куда сюда ещё одного ребенка?

Многие одинокие дети мечтают о брате или сестре. Они редко представляют, с чем им придётся столкнуться в действительности. Большая разница в возрасте взвалит на плечи старшего ребенка большой груз заботы и ответственности. Маленькая же, в свою очередь, делает старшего слишком уязвимым. Никто не будет с самого рождения младшего ребенка вести себя так, чтобы быть беспрекословным авторитетом. Если бы брат рос со мной с самого начала, он бы видел во мне лишь неудачника. Быть может, он жалел бы меня, но это не то, что мне нужно.

Этот случай в корне иной.

- Пап, проблемы с документами являются непреодолимыми?

- Ты тоже решил поддержать мать? – Изумился отец.

- Золотое правило этики гласит: Поступай с другими так, как ты хотел бы, чтобы поступали с тобой. Окажись я на месте Глеба, я бы предпочел жить в семье с дальними родственниками, а не в интернате.

- Максим, ты хоть понимаешь, что это ребенок, это не щенок? Что пути назад не будет? Тебе сейчас кажется, что это будет весело, но что ты скажешь, когда он начнёт доставлять тебе неудобства? Когда окажется, что твоя комната уже не только твоя, что он тоже хочет играть в компьютер? Родной-то брат может массу проблем доставить, а уж чужой...

Я пожал плечами. Аргументы отца показались мне слабыми.

-Ты спросил моё мнение, я его высказал. Спорить не буду, но по-другому я сказать не мог, уж извини.

- Вырастил, блин, себе на голову. – Проворчал отец.

Спор продолжался и весь следующий день. Я в него вмешался только один раз, когда разгоряченный отец кричал:

- Что там вообще за ребенок, откуда ты знаешь? Может у него посттравматический синдром, может он клептоман или ещё что похуже?

- Пап, чтобы ты, и не справился с одиннадцатилетним мальчиком? – Хмыкнул я.

Вскоре отец сдался.

Несколько недель родители носились со справками и документами. Поучаствовать пришлось даже мне – как оказалось, у меня в таких вопросах было право голоса, и я должен был подписать какое-то согласие. После этого осталось лишь пережить визит опеки с инспекцией жилищных условий.

- Макс, ты ведь понимаешь, что ни о каких семейных проблемах говорить нельзя? – Инструктировал меня отец. - Особенно, по поводу ремня, вообще ни слова.

- Я что, похож на идиота? – Недоуменно поинтересовался я в ответ.

Перед опекой отец распушил хвост. Он это умел, очаровательная обезоруживающая улыбка выходила у него совершенно естественной. У людей, мало знакомых с ним, складывалось впечатление, что перед ними милейший человек. Где им догадаться, что их очаровательный и вежливый собеседник два-три раза в месяц лупит сына ремнём, причём зачастую как бы не с тем же апломбом?

И это правильно, что нигде. Не их это дело.

Мы с мамой тоже старались соответствовать образу идеальный семьи. Когда меня чуть ли не с порога спросили, как я учусь, я улыбнулся и соврал, что без троек. Мама тут же вывалила на опеку кучу моих грамот, от похвального листа за хорошую учёбу в начальной школе, и до второго места на соревнованиях по ката. Опека добродушно покивала и пошла обследовать квартиру.

Честно говоря, я не думал, что с ней могут возникнуть проблемы. Квартира пускай и двушка, но просторная, с отличным ремонтом. Вся бытовая техника в наличии, холодильник ломится от еды. Чего ещё нужно-то? Но опека считала по-другому.

Предметом придирок стала моя комната, которую мне теперь предстояло делить с Глебом. Прежде всего, опеку возмутило отсутствие своей комнаты у опекаемого ребенка. Когда отец показал, что по метражу у Глеба будет вполне приличная площадь, опека продолжила прикапываться, теперь уже к столу для занятий.

- У детей будет один стол на двоих? Это может негативно сказать на учёбе, как вашего, так и приёмного ребенка.

- В моей комнате тоже есть письменный стол, на котором тоже можно учиться. – Возразил отец.

- Вы не работаете за ним дома?

- Не так часто, да и занимаю я его, в основном, довольно поздно. В крайнем случае, я могу поработать и на кухне, там хороший стол.
Интересно, в интернате у детей есть свои личные комнаты и столы? Я слушал их препирательства, сохраняя маску улыбчивого дружелюбия. Наконец, главная тётка решила обратиться ко мне:

- Максим, а ты что скажешь по этому поводу? У тебя ведь больше не останется личного пространства.

- О, ничего страшного, я думаю, что мы прекрасно поладим с Глебом, а места в комнате нам хватит и на двоих.

После моего веского слова, комиссия с грехом пополам согласилась, что жилищные условия подходят для оформления опеки и удалилась. Было забавно наблюдать, как улыбка на лице отца медленно тухла.

- Дармоеды. – Проворчал он. – На что только наши налоги уходят?

Ещё несколько дней ушли на выдачу разрешения.

Теперь оставалось только привезти Глеба в наш город. Родители уехали за ним рано утром, и планировали вернуться к вечеру, но из-за пробок в дороге и задержки в интернате, приехали они лишь ночью, когда я уже лёг спать. Зато мне разрешили не ходить завтра в школу, позволив находиться с Глебом наедине всё утро и первую половину дня. То, что нужно.

Я рано проснулся и сразу же посмотрел на стоящую у окна раскладушку. Там, раскинув руки и чему-то улыбаясь, спал черноволосый, немного смуглый мальчик. Одеяло едва укрывало его, Глеб явно любил брыкаться во сне. На моём лице непроизвольно обозначилась улыбка, которую я тут же подавил. Вот значит каков ты, Глеб.

Мы общались с ним несколько раз по видеосвязи, но это совсем не то.

Я тихо вышел из комнаты. Отец уже ушёл, а мать ещё только собиралась на работу.

- Проснулся? Глеб ещё спит?

- Ага.

- Я ночью сделала творожники, поедите их на завтрак. Покажешь Глебу квартиру, если он захочет погулять, сходишь с ним. Захочет поиграть на компьютере, дашь ему. Про маму и про войну его не спрашивай, но, если он сам начнет говорить об этом, выслушай. И не обижай его, ясно? – Мама грозно посмотрела на меня. – Он очень переживал насчёт тебя.

- Мам, ну что ты. – Обиженно сказал я. Она улыбнулась и поцеловала меня в щёку.

- И ещё, Максик, Глеб православный, не вздумай смеяться над ним или говорить, что “Бог умер”. И если он решит помолиться за папу или за маму, лучше присоединись к нему, хотя бы для вида. Я знаю, что ты атеист, но пойми, для него это как психотерапия.

Я кивнул. Вообще-то, я был агностиком, но мама вряд ли могла понять разницу.

- Всё, сынок, пока. Будь умницей.

Я вернулся в кровать, взял смартфон и стал читать на нём книжку, ожидая пробуждения Глеба. Ждать пришлось недолго, вскоре спящий ребенок поднялся и посмотрел на меня.

- Доброе утро. – Я дружелюбно улыбнулся. – Как спалось?

- Нормально. Ты ведь Максим, да? Можно мне в туалет?

Я немного удивился такому вопросу, но всё же ответил:

- Да, конечно, иди. Потом будем завтракать.

Перед завтраком я провёл для Глеба небольшую экскурсию по квартире. Хотя какая там экскурсия: Кухня, кладовка, да две комнаты.

Заметив, что Глеб засмотрелся на стоящий на полке истребитель, я решил предложить ему:

- Это мой конструктор, если он тебе нравится, я могу его подарить.

Глеб замотал головой:

- Не надо.

“Дурак!” – Обругал я себя. – “Он же буквально с линии фронта приехал.”

- У меня и мирная техника есть. – Сказал я. – Есть машинка на радиоуправлении. Хочешь посмотреть?

- Не надо. – Повторил Глеб. Я пожал плечами:

- Ну, как хочешь. Идём завтракать тогда.

- Тебе сколько творожников положить? – Поинтересовался я на кухне.

- Один.

- Так мало? – Удивился я. – Они вкусные, особенно с вареньем. Или ты не голодный?

- Ну, давай тогда три. – Решился Глеб.

Я положил ему творожники и налил чай. Глеб молча принялся за еду. Я задумчиво смотрел на него.

Он категорически не хотел идти на контакт. Почему?

- Спасибо, Максим. – Сказал Глеб, дожевав творожники.

- Наелся? У нас ещё мороженое есть, хочешь?

Глеб на мгновение оживился, но тут же сник.

- Нет, не надо. Ешь сам.

- Ну, как знаешь. Чем займёмся дальше? Хочешь поиграть на компьютере? Он у меня мощный, всё тянет. Я сам в основном в стратегии играю, но, если тебе могу установить любую игру, какую захочешь. Или можем пойти погулять, покажу тебе наш город.

- Максим, спасибо, но, если ты не против, я просто почитаю.

- Читай, конечно. – С деланным равнодушием согласился я. Глеб достал из своего рюкзачка простенькую читалку и ушёл на кухню читать.

Кажется, это был провал.

Я яростно мерял комнату шагами. Что я вообще о себе возомнил? Великий манипулятор, думал, что смогу мальчишку мгновенно к себе расположить. И что же? Глеб категорически не идёт на контакт! Отец, насколько же ты был прав, ребенок, это не щеночек, который к тебе привяжется сразу же, как ты его накормишь. И что мне теперь делать?

Я пытался убедить себя, что всё не так плохо, и что Глеб просто стесняется. Что он обязательно оттает и мне ещё удастся завоевать его расположение. Но эти рассуждения не улучшали паршивого настроения. Я попробовал помедитировать, но навязчивые мысли преследовали меня. Плюнув на всё, я сел играть в любимую стратегию, но даже она не могла увлечь меня.

Спустя несколько часов, показавшихся мне вечностью, в мою комнату раздался стук.

- Да, заходи!

Я с улыбкой посмотрел на вошедшего Глеба.

- Там в холодильнике есть суп. Он у нас на обед? Мне подогреть?

Я вскочил:

- Да я сам всё сделаю! – Начал я и осёкся, поймав взгляд Глеба.

- Максим, я не маленький, я всё понимаю. Тебе не надо со мной… так.

- И что ты понимаешь?

- Что ты меня ненавидишь.

Я засмеялся, почти неподдельно.

- Что ты такое говоришь?

- Я ведь понимаю, что я тут только мешаю. Пришёл, забрал половину комнаты. Из-за меня тебе грозят ремнём…

- Погоди, что ты несёшь? Кто тебе это сказал?

Всё оказалось совсем смешно и глупо одновременно. Глеб в машине запережевал, что я буду недоволен его приездом, а мама сказала, что если я буду его обижать, то отец мне всыпет. Мать года, утешила ребенка, называется… Неудивительно, что, заведомо зная о моих попытках притворяться, Глеб легко опознал мою фальшивую улыбку.

К тому же он познал слишком много боли, чтобы его можно было так легко обмануть. Я должен был это учитывать.

Я позволил улыбке сползти с моего лица. Возможно, так будет даже лучше, довольно утомительно строить из себя весёлого идиота.

- Ошибаешься, Глеб. Я тебя не ненавижу. Просто чтобы ты знал, когда родители спорили, брать тебя или нет, я поддержал маму, которая хотела тебя взять. Я не слишком привередлив в том, что касается бытового комфорта, и ты вряд ли доставишь мне много неудобств. Даже если, - Тут я чуть-чуть улыбнулся, - отец всыпет мне из-за тебя, поверь, я получал уже столько раз, что ещё одна порка мало что изменит. Живи спокойно и ни о чём не беспокойся.

Результат был неожиданным. Глеб заплакал.

- Ты чего? – Я подсел к нему. – Что-то случилось?

Он уткнулся мне в плечо.

- Папка давно не звонил, я боюсь он погиб.

Я понятия не имел как успокаивать плачущих детей и поэтому просто бормотал какие-то утешительные глупости:

- Всё будет нормально, с ним всё в порядке.

Понемногу Глеб затих. Всхлипнув напоследок ещё раз, он оторвался от моего плеча и посмотрел на меня.

- Ну что, пойдём обедать? – Спросил я.

- А можно на машину посмотреть, которая на управлении?

- Конечно!

Я полез в шкаф, где лежала моя коробка с давно уже забытыми игрушками. Оттуда я извлек машину и пульт к ней. Интересно, батарейки ещё работают? Я попробовал запустить её, и она поехала. Пульт я торжественно вручил Глебу: “На, рули!” Откровенно говоря, лично меня эта машина никогда не увлекала, мне больше нравилось запускать вертолёт. Но, похоже, Глеб был со мной не согласен.

Десять минут он носился по квартире, катая машинку туда-сюда. Глеб загонял машинку под кровати, объезжал ножки стульев и столов, а под конец, положив на пол одеяло, стал запускать её с кровати, как с трамплина. После он взял машинку и протянул мне.

- Можешь оставить себе. – Предложил я.

- Правда? – Недоверчиво спросил Глеб. – Она тебе точно не нужна?

- Два года её из ящика не доставал. Так что пользуйся.

Глеб просиял:

- Класс! А можно с ней на улице поиграть?

- Ты теперь её хозяин, так что решать тебе. Но сейчас сыро, она плохо будет ездить. Если хочешь, мы можем позапускать вертолёт. – С этими слова я достал игрушечный вертолётик.

Мальчик изумлённо уставился на него. Я запустил игрушку и вертолёт поднялся в воздух. Осторожно сделав пару кругов, я посадил его на кровать.

- С ним в квартире надо осторожно быть. – Сразу предупредил я. – Он легко разгоняется, и лопасти вращаются очень быстро. Лучше его запускать на улице, ему даже ветер нипочём.

- Но его мне, конечно, себе оставить нельзя. – Голос Глеба немного дрогнул. Он явно готовился к моему отказу, чтобы не разочаровываться. И он был прав, вертолётик мне было жаль. Запускать его было довольно забавно.

Многие презирают жизненные блага, но почти никто не способен ими поделиться.

- Почему нельзя? – Подчеркнуто равнодушно ответил я. - Забирай.

- Макс, я не знаю даже как тебя благодарить! Ты лучший! Ты мне теперь как брат! – Глеб смотрел на меня с обожанием.

Я поцокал языком, скрывая разочарование. Купить его любовь оказалось слишком уж легко. Пришлось напоминать, что ему лишь одиннадцать, и что в его возрасте я вёл себя и поглупее.

- Обедать пошли, братец.

Глеба прорвало. На меня вылился целый поток информации о его жизни. С кем он дружил, с кем враждовал, как у них постоянно бахало, как его забрали в интернат, как он там подрался с каким-то местным хулиганом и тот в отместку его запер в подвале, но Глеб ничуть не испугался, потому что уже привык к бомбоубежищам и вообразил, что сейчас идёт очередной налёт. Я не прерывал его, изредка кивая или переспрашивая что-то, чтобы обозначить интерес. Впрочем, давить из себя улыбку я больше не пытался, сохраняя каменное выражение лица. Наконец, наговорившись о прошлом, Глеб решил поинтересоваться и моей жизнью:

- А тебя папа сильно бьёт?

- Да, но я привык. А тебя родители били?

- Папка нет, а мама иногда лупила ремешком.

- Ну, мамы обычно несильно бьют. Ты сколько ударов за раз получал?

- Так, парочку, я обычно убегал сразу.

- Ну, это не считается. – Усмехнулся я. - Меня по всем правилам отец лупит: без штанов, и лёжа на кровати, так что особо не побегаешь. И уж точно не меньше пары десятков ремней выдаёт!

- Шутишь? – Недоверчиво уставился на меня Глеб.

- Вот ещё! Не веришь мне, спроси потом у папы, он подтвердит.

- И за что он тебя бьёт?

- По-всякому бывает. В основном, за учёбу, за тройки и двойки. За замечания в дневнике. Если его не слушаюсь. Иногда и просто придраться может, ну там, бардак в комнате или что-то в этом роде. Но это редко бывает.

Глеб насупился и замолчал.

- Ты чего, переживаешь?

- Угу.

- За меня или за себя, что тоже можешь получить?

- За нас обоих. – Дипломатично ответил он.

- За себя не волнуйся, что-нибудь придумаем. А я привычный. И потом, мне это идёт на пользу, так что всё в порядке.

- Что значит, на пользу? Ты бы по-другому не учился?

- Глеб, можно я отвечу вопросом на вопрос? Чего ты хочешь?

- Хочу? – Глеб задумался. – Чтобы папка выжил. Домой вернуться хочу. Чтобы война закончилась.

- Ты сейчас перечислил много вещей, но так и не ответил на мой вопрос. Чего хочешь именно ты? Зачем тебе возвращаться домой, и мирно жить с папой?

- Я… ну… - Глеб был озадачен. Я поспешил прийти ему на помощь.

- Необязательно отвечать сразу. Этот вопрос сложный, и касается самого главного, самопознания. Я смог ответить на него далеко не сразу.
- И чего же хочешь ты?

- Стать сверхчеловеком.

- Типо супергероя?

- Нет. – Поморщился я. – Супергероев выдумали люди на потеху публики, и они являются самыми обычными людьми с выдуманными суперсилами. Сверхчеловек отличается от обычного человека в первую очередь своим духом, своей абсолютной волей к власти. Также, совершенствует себя физически, эмоционально и умственно. Но стать им очень непросто, особенно в наши дни. Жизнь современного человека слишком размеренна и комфортна, чтобы он куда-то стремился. Ницше говорил: “То, что нас не убивает, делает сильнее”. Боль, которую мне причинял отец, помогла мне стать сильным. Не будь её, перед тобой бы сейчас сидел ничтожный хлюпик, такой же, каким я был пять лет назад.

- А без порки стать сверхчеловеком не получится?

Я рассмеялся:

- Получится, конечно. Вот ты, например, познал гораздо больше страданий чем я. Они могут как сломать тебя, так и, наоборот, сделать намного сильнее.

- Значит, чтобы стать сверхчеловеком нужно много страдать?

- Боль есть чистая форма проявления истины Бытия. – Процитировал я Хайдеггера. - Она помогает тебе познать самого себя, познать жизнь, познать истину. Постепенно количество перейдёт в качество, и ты станешь сверхчеловеком. Я, кстати, им ещё не стал, хотя и превосхожу большинство обывателей. По правде говоря, это путь длиной всю жизнь.

Кажется, Глеб впечатлился:

- И что мне нужно делать, чтобы стать сильнее?

- Начни с физического развития, это здорово тренирует волю. Попробуй поотжиматься. – Предложил я. – Давай, прямо тут.

Глеб послушно принял упор лёжа и начал отжиматься. Кривенько, технику ему совсем не ставили. Но это дело поправимое.

- Ниже. – Скомандовал я.

Сделав ещё несколько отжиманий, Глеб посмотрел на меня:

- Всё, я не могу больше.

- Ещё раз, через не могу. Давай, надо постоянно себя преодолевать.

Он опустился вниз и кое-как поднялся.

- Ещё раз.

На этот раз Глеб подняться не смог.

- Ну, для первого раза ничего, но тебе нужно будет много тренироваться. Смотри, как надо.

Пришла пора демонстрации, и я решил провести её эффектно. Отжавшись в быстром темпе десять раз, я начал отжиматься с хлопками. Потом, подпрыгнув в очередной раз, я приземлился на кисти рук, и начал отжиматься на них. В завершении, я продемонстрировал отжимания на пальцах.

- Вот это да! – Восхищенно смотрел на меня Глеб. – Я так не могу.

- Будешь стараться, научишься. – Улыбнулся я ему. – Но заниматься нужно будет каждый день. Ты можешь ходить со мной на карате, но и в остальные дни тоже нужно будет тренироваться дома. Ты готов к такому?

Глеб закивал. По его влюбленному взгляду я понял, что всё прошло отлично. Оставалось лишь одно, объяснить ему, о чём можно, а о чём нельзя говорить родителям. Но это можно будет сделать чуть позже.

- Хорошо, тогда начнём прямо сегодня. Пойдём гулять, там немного побегаем, а после будем запускать твой вертолёт, хорошо?

Конечно же, Глеб согласился.

Вечером, мой новоявленный брат восхищенно рассказывал маме обо мне:

- Максим такой сильный! Он двадцать раз подтянулся, а сколько раз он отжимался, я вообще сбился со счёта! А ещё мы запускали машинку, он мне её подарил, и вертолётик он мне тоже подарил, но мы его пока решили не запускать, потому что с ним нужно быть аккуратным…

Я довольно улыбался. Всё шло отлично.

Оставался лишь один вопрос: “Что будет с Глебом дальше?” Ведь если его отец выживет, то рано или поздно нам придётся расстаться и все мои усилия, вложенные в него, будут напрасны.

Теперь, когда между нами был эмоциональный контакт, я мог браться за карты.

“Роман Павлович Николаев. Что его ждёт на войне?”

Двойка мечей. Дьявол. Страшный суд. Вопросы вызывала лишь первая карта. Отцу Глеба предстоит тяжёлый выбор? Как бы то ни было, две другие карты ясно говорили о его судьбе.

Превосходно. Просто превосходно.

 Отправлено: 15.10.22 21:00. Заголовок: Глава 5 Наставник ..

Глава 5

Наставник

Троюродный брат радовал. Глеб послушно записался со мной на карате и уже назавтра мы вместе носились на тренировке. Я краем глаза поглядывал на него, не отлынивает ли? Вроде бы нет. Меня тренировка лишь взбодрила, а вот Глеб, вернувшись, сразу завалился на кровать.

- Устал? – Поинтересовался я.

- Ага, сейчас почитаю, и спать пойду.

- Ты домашку-то хоть сделал?

- Ой, нет, забыл. – Глеб пошёл делать уроки, а я только покачал головой. Попробовал бы я так про них забыть…

Домашку Глеб, не особо таясь, списывал с ГДЗ. По-хорошему, конечно, надо бы ему выговор сделать, но я пока что решил не вмешиваться. Если я завалю Глеба своими требованиями и придирками, он может и взбунтоваться. А учёба дело поправимое, особенно в пятом классе.

Четверг был самым унылым учебным днём. Семь уроков, если считать классный час, и каких – русский, литература, обществознание, история и биология. Разве что посередине втиснули физкультуру, на которой я отдыхал душой и телом.

Слушая краем уха зудение училки, я думал о Глебе. Как мне стоит дальше выстраивать с ним отношения? Он так пока и не попросился за компьютер, может сегодня попробовать самому предложить поиграть по что-то? Прежде всего, это может быть довольно весело, но есть ещё и польза, если я буду учить его чему-то даже столь незначительному, как правильно играть в какую-то игрушку, это может положительно сказаться на моём авторитете.

Ох, скукота. Литература что, длится бесконечно? Я в очередной раз обвёл глазами класс. Большинство учеников пялились в смартфоны, кто-то тихонько, а кто-то почти не таясь. Дима, например, вот уж кому все оценки до лампочки. Как только он ОГЭ сдавать будет через год?

Миша училку слушает внимательно. Ещё бы, статус отличника обязывает. И как он умудряется всё совмещать? Высокие социальные навыки, успехи в спорте и отличная учёба. Хотя… С последним, сказать по правде, учителя идут ему навстречу, натягивая некоторые оценки. Но всё равно, по большинству предметов у Миши честные пятёрки. Интересно, учись я также как он, что бы делал отец? Порол бы меня за четвёрки? Или стал бы постоянно прикапываться к виду моей комнаты?

Хах, забавно. Я снова обратил внимание на Машу, довольно заурядную девочку из нашего класса. Когда он думает, что я не вижу, она бросает на меня довольно интересные взгляды. Это уже не первый такое длится. Любовь? Как интересно…

Звонок… Уф, осталось только пережить классный час, и я дома!

По возвращению меня встретил радостный крик Глеба

- Максим! Папа позвонил!

Оказалось, что отец Глеба попал под артобстрел. Половина роты полегла там же, “двухсотыми” и “трёхсотыми”. Отцу Глеба повезло, он получил лишь пару осколков и сейчас отлёживался в госпитале.

- Папа сказал, он ещё две недели будет в больнице и поэтому ему ничего не грозит! И ещё он деньги отправил, тёте Гале.

- Рома сто тысяч послал. С ума сошёл, зачем так много? – Мама вздохнула. – Как будто ему самому там деньги не нужны.

- Папа просил передать, что ещё переведёт, как только ему заплатят. И ещё, сказал, чтобы вы тратили деньги не только на меня, но и на Максима! Максим, ты чего-нибудь хочешь?

- Ну… Мам, мне вроде куртка нужна на зиму? Купим?

- Надо, и тебе, и Глебу купить. И ботинки ещё нужны…

- А ещё, я на школьном конкурсе буду выступать с песней! – Снова влез Глеб.

- И что ты поёшь? – Полюбопытствовала мама.

- Кавалерийский марш. Папа эту песню очень любил!

Никто из нас такой не знал.

- А я могу прямо сейчас спеть! – Проинформировал Глеб и запел:

Вперед и с песней! –
Пусть бьется пыль из-под копыт.
Твоей невесте
На черта знать, что ты убит.
А медный крестик,
Что на прощанье даден был,
Твой медный крестик,
Небось, тебя не защитил.

На переправах
Нам не расседлывать коней,
Пускай направо –
Клубит дорога, а за ней –
Родные хаты,
Где сеют хлеб и платья шьют,
Родные хаты,
Где нас давно уже не ждут.

Походной рысью –
Все тише музыка подков
Кавалерийских
Погибших без вести полков.
Труба горниста
Нас отпоет за всех живых…
В небесных списках
Нет ни своих и ни чужих. (*)

Пел Глеб здорово, даже без музыки. Перед глазами непроизвольно появились картины кавалеристов, уходящих куда-то в обреченный поход…

- Глебушка, ты так хорошо поешь! – Восхитилась мама. – Ты занимался чем-то?

- Нет, только дома пел иногда. Папа на гитаре играл, а я ему подпевал.

- Знакомая песня. – Заметил отец. – Это гражданской войны?

Глеб пожал плечами.

- Не знаю. Но я её буду петь в школе на конкурсе, в следующий вторник. Может быть, вы придёте, посмотрите?

Мать с отцом переглянулись.

- Я не смогу, Глебушка. Работы много. – Осторожно сказала мама.

Глеб с надеждой посмотрел на меня. На моего отца он даже не расчитывал.

- Ну, я, пожалуй, что смогу. Во-сколько этот конкурс будет?

- Седьмым-восьмым уроком.

- У меня их во вторник пять. Погуляю минут сорок и схожу.

- Макс, ты лучший! Может, ты тогда и комп мне сейчас дашь?

- Сейчас, - Я выделил голосом это слово, - у нас будет тренировка. Ты не забыл, что мы договорились каждый день заниматься? Потом можешь и в комп поиграть. Пошли.

- Молодёжь, а нельзя и мне к вам присоединиться? – Полюбопытствовал отец.

- Наши каратисткие тренировки не для любителей тайского бокса. – Шутливо ответил я отцу.

- Это было давно и неправда. – В тон мне сказал отец. – Ну, да ладно, обойдусь и без вас. Скатаю сегодня в тренажёрку.

Глеба я сегодня решил сильно не гонять, в конце концов, он наверняка устал после вчерашнего. Поскольку вчера у нас было в основном ОФП, я решил сделать упор на растяжку. Сам я давно сидел на шпагате, и Глеба решил привести к тому же. Наша тренировка продлилась час. Обычно, я тренировался дольше, но на сегодня решил закончить, пожалев Глеба.

- На сегодня всё! Комп твой, Глеб, можешь играть. Что тебе поставить?

О, Мироздание.

Людей без недостатков не бывает.

Нет, я не надеялся подсадить Глеба на мои любимые стратегии “Параходов” и был морально готов к тому, что он выберет какой-то шутер. Я сам иногда в них играл, от старенького “UT”, в который ещё мой батя рубился и до последней “Колды” (унылая хрень). Но… “Майнкрафт”? Это на компе, способном потянуть любую игру?

Я переспросил. Может Глеб всё-таки хочет попробовать что-то другое?

Нет, ничего другого он пробовать не хотел.

Пришлось ставить “Майнкрафт” и спешно эвакуироваться на кухню, чтобы не видеть этого позора.

В пятницу я умудрился схлопотать две тройки по русскому. Ну, что же, значит мне дома предстоит порка. Я, без малого, месяц продержался без отцовских внушений.

Поскольку сегодня была тренировка, чистосердечное признание я решил отложить до вечера. Вечером, впрочем, признаваться не потребовалось, едва мы с Глебом вернулись с карате, отец поинтересовался у меня:

- Максим, ничего не хочешь мне рассказать?

- Ты про две тройки?

- Именно. Две тройки по русскому языку, Максим. Или, по-твоему, это такая ерунда, что об этом даже знать не стоит?

Я молчал. А что тут скажешь?

- Переодевайся и жди меня. Будем разговаривать по-мужски.

Кивнув, я направился к себе, но меня остановил голос Глеба:

- Дядя Олег, прости Максима, пожалуйста, он так много со мной возился, что не успел подготовиться как следует.

- Максим достаточно… - Начал отец, но тут вмешалась мама.

- Олег, ну правда, Максим столько бегал с Глебом, и окрестности показывал, и на тренировки его записывал, и с учёбой помогал. Он всё исправит!

На мгновенье отец потерял над собой контроль и смотрел на меня почти с ненавистью. Мне показалось, что сейчас он бросится и изобьёт меня прямо здесь. Но отец быстро справился с собой и вернул маску благодушия:

- Ну, что же, Максим, на этот раз у тебя есть время всё исправить. Без двух четвёрок по русскому не возвращайся. – Шутливо сказал он.

Я улыбнулся и кивнул в ответ.

- Полагаю, комп на сегодня твой. – Сказал я Глебу, когда мы остались с ним вдвоем. – Ты его точно заслужил.

Довольный Глеб уселся за компьютер.

- Ты опять в “Майнкрафт”? – Поинтересовался я.

- Ага.

Я скривился. Глеб засмеялся:

- “Max747” это не твой профиль? Я нашёл старые сохранения.

Ох. Вот чёрт.

- Мой. – Похоронным тоном ответил я. И, мы стали вместе строить дом в “Майнкрафте”.

Какой позор.

(*) Александр Щербина, "Кавалерийский марш "

 Отправлено: 15.10.22 21:00. Заголовок: Глава 5 Наставник ..

Во вторник, после уроков, я встретился с Глебом.

- Ну, что, погуляем до конкурса? – Предложил я.

Мы пошли во двор. Тут хватало турников, к которым я и направился.

- Чтобы не тратить время зря, сейчас будем подтягиваться. – Объявил я. Скинув ранец, я запрыгнул на турник. – Смотри, хват ты можешь выбирать любой…

Нашу тренировку бесцеремонно прервал проходивший мимо Дима. Заприметив меня, он направился к нам. Я спрыгнул с турника и вопросительно уставился на него: “Чего, мол, нужно?”

- Максим, это кто с тобой?

- Я его брат. – Заявил Глеб и подошёл ближе ко мне. Видимо, почувствовал опасность.

- Мы можем поговорить наедине?

- Хочешь сказать, говори при нём.

- Ладно. -Дима пожал плечами и опустил взгляд. – Классно вы меня тогда обманули.

- Ты о чём? – Удивился я.

- Да про то, что ты сказал, что типо главный тут. А реально главный у вас этот Миша.

- Выяснил, наконец. – Усмехнулся я. – Ну, и что это меняет?

- Да так… Я в толк взять не могу, на кой ты на него шестеришь?

- Мы с ним друзья, если ты об этом. Хочешь предложить мне на тебя, как ты выразился, “шестерить”?

- Наоборот. Ты мог бы сам стать главным. А я тебе помогу чем смогу.

- Интересно. – Я поднял бровь. – А мне-то это зачем?

- Ну как… Нас бы все боялись. Бабки могли бы трясти с лохов.

Я засмеялся.

- Бабки… Как ты мелко мыслишь, Дима. Ну, сколько ты с одноклассников стрясёшь? Двести рублей в день? И всё это за риск присесть на зону, или как минимум сильно испортить себе биографию? Может быть, тебе на это и всё равно, но я вот не горю желанием становиться на учёт. Кроме того, я не предаю друзей. А Миша мой друг. Так что можешь катиться к чёрту с такими предложениями.

Как ни странно, но Дима не обиделся. Или сделал вид, что не обиделся.

- А знаешь, мне по-другому показалось. Что тебе нравится причинять боль другим.

- Ты о недавнем инциденте? Разочарую тебя, но особой радости мне это не доставило. Ты много эмоций испытываешь, когда давишь тараканов? А сейчас я бы попросил тебя удалиться. Мне ещё надо показать моему брату как надо подтягиваться.

- Это не последний наш разговор. – Скривился Дима и ушёл.

Глеб проводил его взглядом.

- Это тот хулиган, которого ты побил?

- Да. Как видишь, он теперь решил переметнуться под моё начало. Или думал записать на диктофон какой-то компромат. – Я выключил запись на своём телефоне, которую на всякий случай параллельно вёл, во избежание эксцессов. – Но это вряд ли, не похож он на человека, думающего хотя бы на два шага вперед. Скорее всего, его предложение было тем, что оно и выглядело на первый взгляд.

- И что ты будешь теперь делать?

- Я? Ничего. Унижать одноклассников мне неинтересно, а Диму, пока он соблюдает мои правила, я трогать не буду. Хотя надо будет приглядеть за ним повнимательнее, а то вдруг ещё с кем-то попробует объединиться. Кстати, - Я покосился на Глеба, - Если он вдруг полезет к тебе тут же говори мне.

- Ха! Я и сам могу себя защитить.

- Глеб, он на две головы тебя выше и раза в два тяжелее. Не думаю, что ты с текущей подготовкой сможешь с ним справиться.

- Это ты зря, Макс. Я в интернате с Костей дрался, он тоже здоровый был! С хулиганами же главное нанести им неприемлемый ущерб, чтобы к тебе не лезли. Даже если ты сам пострадаешь, они связываться не захотят.

- Правильно мыслишь, Глеб. – Похвалил я его. – Но запомни, нет ничего зазорного в том, чтобы обратиться за помощью к своим. Так что, если ты подерешься с ним, потом сразу же говори мне.

- Хорошо. – Кивнул Глеб и прибавил, уже печальнее. – Жаль, что с родителями так нельзя.

- Как?

- Ну, подраться с ними, чтобы они тебя не били.

Любопытно. С чего бы Глебу поднимать эту тему? Натворил чего-то? Но с этим я разберусь позже.

- По-разному бывает. Илья, например, мой друг, как подрос стал у матери ремень отбирать.

- Он бил маму? – Изумился Глеб.

- Ну, не прямо бил, а просто хватал за руку. А чему ты так удивился?

- Ну… разве так можно? Чтобы с мамой… И что она сделала в ответ?

- Да ничего, подулась на него денёк и больше не трогала. Ладно, давай выдвигаться к школе, нам ещё места надо занять.

Конкурс был умеренно унылым. Классы от пятого по восьмой выставляли участников, которые пели и читали стихи. От нашего пошла Лиза со стихами собственного сочинения, такими же некрасивыми, как и она сама. Кроме самих участников сидели тут в основном родители, пришедшие полюбоваться на своих детишек. Интересно, выступай я, а не Глеб, мама с папой пришли бы посмотреть?

Глеб спел отлично. Виктор Борисович, наш физрук, аккомпанировал ему на гитаре, получилось просто здорово! Зал громко хлопал им, и у меня даже мелькнула надежда, что Глебу дадут какой-нибудь призовое место. Всё-таки пел он лучше большинства участников.
Ах, если бы. Моя наивность иногда не знает границ.

- В номинации за лучшую военную песню награждается 6-В класс за великолепное исполнение “Катюши”!

На сцену выбежала мелкая девчонка, на редкость посредственно исполнившая известную всем песню. Зал жидко похлопал, сидящий рядом со мной Глеб тоже изобразил аплодисменты.

- Не расстраивайся, ты всё равно спел лучше. – Шепнул я ему.

- В номинации “Лучшее хоровое исполнение” побеждает 7-А класс!

Вышли несколько девочек, вместе певших какую-то народную песню. Зал снова похлопал, а до меня стал доходить масштаб катастрофы.

- За лучшее стихотворение собственного сочинения награждается 8-А класс…

Да, чёрт возьми, я оказался прав. Они и вправду сделали по номинации для каждого класса.

Вот значит, как играет школа. Я горько усмехнулся. Решили, чтобы никого не обижать, наградить всех, чтобы не было проигравших? Увы, но, если нет проигравших, нет и победителей. В чём смысл стараться, если все получат одинаковую награду?

Глеба наградили грамотой за лучшую песню под гитару. Он искренне радовался, не понимая, что ему подсунули фальшивку.

Домой я возвращался в плохом настроении. Казалось бы, сущая мелочь, какой-то школьный конкурс. Но он вновь мне напомнил о том, да чего докатился наш мир. Что будет дальше? Соревнования по бегу на месте, чтобы никому не было обидно?

- Макс, а ты чего такой мрачный? – Поинтересовался у меня весело щебечущий Глеб.

- Я-то? Дома поговорим. Надо в магазин сходить, пойдёшь со мной?

Глеб пошёл. Болтать он перестал, о чём-то задумавшись.

- И о чём таком мрачном ты хотел рассказать? – Спросил Глеб, едва мы шагнули за порог.

- Я? – Притворно удивился я. - По-моему это ты мне что-то хочешь сказать.

- Разве? С чего ты взял?

- Ну, значит не мне, а сразу дяде Олегу. Колись, что ты такого учудил за эту неделю?

Глеб сразу погрустнел.

- Да так, ничего.

Я пожал плечами.

- Ну, не хочешь не говори.

Я сбросил ботинки и направился в ванную мыть руки, когда меня остановил ответ Глеба.

- У меня просто с учёбой проблемы. Сегодня сразу три двойки поставили.

- Три? За что?

- Да так… По математике я домашку с ГДЗ списал, а учительница стала меня по ней спрашивать и поставила двойку. И за проверочную ещё одну двойку поставила. А ещё на английском у нас было аудирование и там мне тоже двойку поставили. Только по музыке пятёрку обещали, за конкурс.

Я присвистнул.

- Ну, даешь, Глеб! Меня бы за такое точно бы выдрали.

- Ага. Я боюсь, меня вот тоже…

Вообще-то нет. Я отца хорошо понимаю, едва ли он так сделает.

Во-первых, сразу же бить за двойки ребенка, приехавшего с линии фронта… Свинство это. Для соблюдения минимальных приличий, нужно хотя бы какое-то время дать для исправления ситуации.

А во-вторых, как гласит восточная мудрость: даже большим ртом нужно откусывать постепенно. А то и подавиться можно. Слишком уж много у Глеба может найтись заступников. Мама, опека, которая на днях должна будет заявиться, его отец, да даже я. Я бы на месте отца сейчас даже ругаться бы не стал. Посочувствовал бы, помощь предложил. В следующий раз мог бы уже и нахмуриться, но так, чуть-чуть. И только через пару месяцев я бы уже завел бы разговор о каких-то наказаниях. Мол, я всё понимаю, Глебушек, тебе непросто, но учиться очень важно и, сам понимаешь, я буду вынужден принять меры, хотя мне этого и не хочется. И прочее бла-бла-бла.

Должен ли я предпринять контрмеры против отцовской стратегии? Я ещё не ответил для себя этот вопрос. Оба варианта имеют и свои плюсы, и свои минусы. Но в любом случае, здесь и сейчас мне нужно провести с Глебом серьёзный разговор.

- Это плохо. Очень плохо, Глеб, что ты боишься. Вне зависимости от того, станет ли отец тебя бить, страх, сковывающий тебя, это всегда плохо.

- Я понимаю. Но что мне делать, если страшно?

- Посмотреть в лицо страху. Ответить для себя на вопрос, чего именно ты боишься. И, плюнув на страх, вести себя наперекор ему. Подойди сегодня к отцу, и скажи ему о своих проблемах в учебе. И даже если у тебя внутри всё будет сжиматься от страха, смотри на отца уверенно и говорит твёрдо. Понял?

- Ага. – Без особого энтузиазма отозвался Глеб.

Он так и поступил сегодня, дождавшись, правда, на всякий случай, приезда мамы. Отец поцокал языком и сказал обращаться к нему, если понадобиться помощь. Даже предложил найти репетитора. Напрасно мама с лёгкой тревогой смотрела на него, отец прекрасно контролировал себя и свои желания. Я не просто так гордился им.

Глеб немного посветлел, но всё равно остаток вечера ходил задумчивым. Даже в свой “Майкфрафт” играл без особого энтузиазма.

Завтра, вернувшись со школы, я снова поднял эту тему:

- Глеб, ну чего ты так переживаешь? Ты молодец, подошёл, сказал. Видишь же, отец тебя не тронет, по крайней мере, в ближайшее время.

- Ага. Но мне всё равно страшно. Я… боюсь Макс.

- Ты? – Мне стало смешно. – Глеб, ты видел на порядок больше боли и страдания, чем я. Чего тебе бояться?

- Это другое. А вот так, когда тебя бьют…

По всей видимости, Глеб боялся не сколько самой боли, сколько неизвестности. Что с этим делать, я толком не знал.

С другой стороны, преодолевают ведь люди самый главный страх, страх смерти? Медитация, в ходе которой ты представляешь себе смерть во всех подробностях, помогает притупить ужас. Может быть, попробовать что-то подобное?

-Ну, смотри, Глеб. Я так понимаю, ты боишься сразу двух вещей. Порки и моего отца, так?

Глеб кивнул.

- Ну, самым простым способом было бы, что тебя выдрал кто-то, кого ты не боишься. – Улыбнулся я и заметив его тревожный взгляд поспешил добавить. – Глеб, не переживай, я не рассматриваю такой вариант, просто сказал об этом.

- А почему ты не рассматриваешь такой вариант? – Глеб уткнулся взглядом в пол. – Я согласен.

Ох… Я потерял дар речи.

Заманчиво. Очень. О подобном я и мечтать не мог.

Но… Риск очень велик.

- Ты ведь понимаешь, что это будет очень больно?

- Ага. Но ты ведь это пережил, значит смогу и я.

Я проклинал свой длинный язык. Думай, Максим, думай. Подобное может как увеличить власть, так и, наоборот, разрушить всё, что так долго строилось.

Что делать я не знал. Подобная ситуация слишком выбивалась из моего жизненного опыта.

Может быть, посмотреть на это с другой стороны? Какой из вариантов будет лучше для самого Глеба?

Если я откажусь, он так и продолжит томиться неизвестностью. С другой стороны, если я сейчас покажу ему боль, он поймёт, что в этом нет ничего ужасающего.

А поймёт ли?

Должен.

Он силён. В чём-то, намного сильнее меня.

Что же, я рискну.

Я взглянул на мнущегося и нерешительно посматривающего на меня Глеба и проговорил:

-Я могу, Глеб. Ты молодец, это смело. Но мы сразу же должны договориться о двух вещах. Первое, ты на меня не обижаешься. Как бы тебе ни было больно и обидно сейчас. И второе, пути назад не будет. Я доведу порку до конца, даже если мне придётся применить силу. Понимаешь, Глеб?

Он кивнул.

- Давай, Макс. Я не поверну назад.

Согласно Ницше, сверхчеловек проходит несколько стадий в своё развитии. Вначале, он идёт как верблюд, нагруженный чужими ценностями. После, он начинает отрицать всё, что разделял прежде, это стадия льва. И, наконец, переосмыслив свой жизненный опыт, он формирует свои собственные ценности.

Глеб сейчас был верблюдом. Или, вернее, верблюжонком. Верблюжонком, восхищающимся мной. Интересно, долго ли продлиться у него эта стадия, прежде чем он начнёт яростно спорить со мной во всём? Я с трудом подавил улыбку.

- Ну, что же, ты выбрал, Глеб. Возьми у родителей в шкафу ремень и принеси мне. Их там висит несколько, возьми коричневый.

Глеб кивнул и потопал брать ремень для своей же порки. Не знаю, зачем я так поступил. От меня никогда не требовали носить ремень.
Интересно, я смогу переплюнуть отца в жестокости?

Глеб тихонько скользнул обратно.

- Вот, Максим, этот? – Он протянул мне старый отцовский ремень.

- Да. – Я упёр взгляд ему в переносицу. – Теперь спусти штаны и ложись к себе на кровать, головой на подушку.

- Трусы тоже снять? – Спросил он, развязывая брюки.

Глеб не слишком меня стеснялся, пару раз он даже переодевался при мне, поэтому я не стал давать ему послаблений с этим и кивнул.

- Совсем можешь не раздеваться, просто спусти их до колен и ложись. Вот так. – Одобрительно сказал я. – Руками лучше за подушку держись.

Я с трудом сдерживал нахлынувшие эмоции. Хотелось одновременно много всего. И забить несчастного верблюжёнка до полусмерти и пожалеть его, не тронув и пальцем. Я выдохнул. Вот, какова она, власть.

- Если станет совсем тяжело, кричи: “Перерыв!”. Это обойдется тебе в несколько штрафных ударов, но передышку я тебе дам.

Глеб кивнул и поглубже зарылся в подушку, вцепившись в неё мёртвой хваткой. Мерзкие ощущения, мне ли не знать? Вот так вот лежать с голой задницей, ожидая начало скорой боли. Больше тянуть я не стал и, сложив ремень вдвое, ударил вполсилы. Глеб выдохнул и стиснул покрепче зубы. Вытерпел. Хорошо. Выждав паузу, я повторил удар. Глеб снова промолчал. Может, я слишком слабо бью? Попа Глеба начала краснеть. Нет, не похоже, что это слабые удары. Что же, продолжу в том же духе. В конце концов, передо мной совершенно не стоит задачи запороть ребенка.

Я бил, отсчитывая удары в уме. Десять. Одиннадцать. Двенадцать. Глеб глухо застонал. Тринадцать. Короткий вскрик. Вот мы похоже и подошли к его пределу. Четырнадцать. Новый крик, приглушенный подушкой. Вроде терпит, не закрывается и не переворачивается. Пятнадцать. Шестнадцать. Семнадцать. Крик стал громче. К нему добавились рыдания, пока что тихие. Хорошо, пора понемногу заканчивать. Ещё два удара, чуть сильнее прошлых.

- Глеб, ты там как, живой?

- Да. Всё?

- Почти. Осталось немножко. – Я лукавлю. Ему предстоят несколько сильных и быстрых ударов, которые я, подобно отцу, решил оставить на самый конец.

На всякий случай, я кладу руку ему на спину, чтобы не дать перевернуться. Так бить немного неудобно, но я делаю полноценный замах и бью, не сдерживая руку. И тут же повторяю процедуру ещё два раза.

Глеб кричит, крик переходит в неконтролируемые рыдания. Но не пытается ни перевернуться, ни хотя бы закрыться. Герой, для первого раза уж точно.

Отбрасываю ремень и подсаживаюсь рядышком:

- Всё, Глеб, теперь всё. – Осторожно глажу его по голове. – Всё закончилось, ты молодец, Глеб.

- Больно. – Он всхлипывает.

- Конечно, больно. Но разве в этом есть что-то ужасное? Что-то такое, чего стоило бы по-настоящему бояться?

Глеб мотает головой.

- Нет. Но дядя Олег ведь сильнее бьёт, да?

- Разве что чуть-чуть. Меня он поначалу бил также как я тебя сейчас. – Это если не враньё, то как минимум лукавство. Но сейчас мне важно успокоить Глеба. – С тобой он тоже зверствовать не будет. Ты, главное, запомни несколько правил. Первое, не спорь с отцом и не пытайся сопротивляться. Скажет тебе лечь, сразу же ложись, как сейчас. Второе, отец не любит, когда ты терпишь молча, так что лучше сразу начинай кричать. Но тут смотри, если ты сразу закричишь, то он тебя может для пробы ударить совсем слабо, чтобы проверить не делаешь ли ты это специально. Меня он так ловил пару раз, давно ещё. Так что лучше всего ориентируйся на свои чувства и просто не сдерживай крик. И, наконец, третье, попробуй расслабиться. Это тяжело, но это очень хорошая тренировка. Помнишь, что тренер на карате говорил, что нельзя зажиматься? Вот, здесь то же самое. Всё запомнил?

- Ага. А если я не хочу сразу кричать?

- Первый раз точно лучше не геройствуй. – Улыбнулся я. – Потом, если дело вдруг дойдёт до этого, то можешь попробовать какое-то время терпеть. Но тут уже смотри сам, отец тогда будет бить сильно и почти без пауз, а это тяжело терпеть. Кстати, забыл совсем, просить его прекратить в начале порки нельзя. Такое он на дух не переносит. Просто кричи или проси прощения, а просьбы закончить, озвучивай уже ближе к концу, когда совсем уже тяжело станет. Вот, как-то так. Всё, ладно, приводи себя в порядок и вставай, будем смотреть, что там у тебя с уроками не получается. Глядишь, помогу я тебе разобраться с ними.

Глеб подтянул штаны и направился в ванную умываться.

Что ж, похоже, что вмешиваться в отцовскую стратегию смысла нет. Порка сделает Глеба лишь сильнее, а заодно, глядишь, отец меньше будет лезть ко мне. Папе, кстати, надо будет сегодня выразить благодарность. Если он получает такой же удовольствие от наказаний, что и я, то его самоконтроль достоин восхищения. С другой стороны, у него есть подчиненные на работе, и он может утверждать свою власть за их счёт. Хотя вряд ли это сравнится с пережитым мною опытом.

Тут точно есть над чем подумать.

Вернулся Глеб, умытый и почти успокоившийся.

- Ну, что, за дело? Показывай, что вы там проходите.

Мы сели за стол и начали разбираться с его предметами. Начали с математики, по ней они проходили деление с остатком.

Через четверть часа вернулся отец. Рано! Однако, я сильно рисковал, вернись он чуть раньше и скрыть произошедшее было бы сложнее. Отец заглянул к нам в комнату:

- Ого, занимаетесь?

- Да, я решил помочь Глебу с учёбой.

- Похвально. А у самого-то как дела?

- Всё здорово, я ухитрился по русскому пять получить. Ну, и ещё по ОБЖ и физкультуре пятёрки получил.

- А если проверим? – Шутливо осведомился отец. И вроде улыбается, а от взгляда мороз пробегает по коже.

Нет, в его глазах, пожалуй, не ненависть. А голод. Вот она, воля к власти.

Извини, папа, но не сегодня.

- Проверяй. – Пожимаю плечами. – Всё точно так, как я и сказал.

- Круто. – Улыбка отца стала шире. Ничего его не берёт. Ну, и ладно. Улыбаюсь в ответ.

- Ага. Если ты не против, мы продолжим заниматься?

- Да, конечно. Моя помощь не нужна?

- Справимся, я думаю. – Улыбаюсь ещё шире.

Помогает отец в таких делах ужасно. Не потому, что не может разобраться в предмете, какое там! Пара минут времени, и он освоит тему хоть по физике, хоть по общагу, или хоть даже по химии. Вот только объяснить нормальным языком не сможет. Он вообще плохо объясняет, постоянно сбиваясь на малопонятные термины и злясь, когда его не понимают.

Последний раз, я обращался к нему за помощью в прошлом году на физике. Мы проходили тему веса, и она благополучно прошла мимо меня. Я сдуру попросил его помочь. Отца понесло: Законы Ньютона, всемирное тяготение, векторы и скаляры. Я, уже наученный горьким опытом, послушно кивнул, когда отец спросил всё ли я понял, и пошёл по новой читать учебник. Оказалось, что всё элементарно, вес – масса, умноженная на 9,8. Или на другое число, если дело происходит не на Земле. И всё, не надо ни векторов, ни сложных определений!

 Отправлено: 15.10.22 21:58. Заголовок: Sakh пишет: Интерес..

Sakh пишет:

цитата:

Интересно, у многих ли в 14 лет проверяют домашние задания? На моей памяти это а начальной школе завершилось, в средней если только что-то не получалось за помощью мог к родителям подойти и то редко ...

У меня до девятого класса домашку смотрели.

 Отправлено: 16.10.22 19:55. Заголовок: За Хайдеггера отдель..

За Хайдеггера отдельное спасибо!

 Отправлено: 16.10.22 19:55. Заголовок: Вот воспитает в брат..

Вот воспитает в братишке "сверхчеловека", а у того отец с фронта вернётся, тот ему и выложит не думая, что-почем ... Вот будет казус ...
А так это страшно, когда наши родственники от туда ещё 14-м бежали на время, их 8-летний пацаненок при шуме взлетающего пассажирского самолёта с аэродрома прятался в квартире по углам ...

 Отправлено: 16.10.22 20:49. Заголовок: allenax пишет: За Х..

allenax пишет:

цитата:

За Хайдеггера отдельное спасибо!

Пожалуйста.
Sakh пишет:

цитата:

Вот воспитает в братишке "сверхчеловека", а у того отец с фронта вернётся, тот ему и выложит не думая, что-почем ... Вот будет казус ...

Да, тут Максим, конечно, может встрять по полной. С другой стороны, сам он доверяет гаданиям и полагает, что отец Глеба умрёт или как минимум очень серьёзно пострадает. Да и Глеб, хоть и болтушка, но в его изложении Максим скорее предстанет героем, которого на руках надо носить(на спорт подсадил, с учёбой помогает, от батиного ремня защищает)

 Отправлено: 17.10.22 17:30. Заголовок: Kris пишет: предста..

Kris пишет:

цитата:

предстанет героем,

Вот-вот, "и меня воспитывает, делает сильнее" ... Бате это ещё ладно, по родственному разберутся, а вот когда опека начинает вопросы задавать, ребенок может проговорится ...
Да и в сюжете - после ремня сесть и заниматься сразу математикой, жестоко же, тут либо отлежаться нужно (как у старшего после первого наказания от отца), особенно для первого раза, либо наказание было более чем умеренное, что и на попке сидеть не больно и на душе легко (в пользу этого можно судить и по тому, что ребенок не закрывался руками, никто в этом возрасте впервые получая ремня не сможет не закрывать попку руками и не переворачиваться на бок или спину, никакая выдержка не заставит ребенка, которого до этого не пороли лежать ровно, если выдержал, значит и удары были не сильные) ... Но даже при этом отец, когда пришёл, что не видел, что у младшего глаза красные? Никакое умывание быстро не устранит последствие плача ...

 Отправлено: 17.10.22 19:37. Заголовок: Sakh пишет: Бате эт..

Sakh пишет:

цитата:

Бате это ещё ладно, по родственному разберутся, а вот когда опека начинает вопросы задавать, ребенок может проговорится ...

Незнакомым тёткам? Вряд ли с ними кто-то будет сильно откровенничать. Тем более, вопросы обычно задаются чисто формальные. Опека удостоверится, что ребенок выглядит прилично, что квартира не разгромлена, а опекуны не валяются в ванной пьяные, для галочки задаст пару вопросов и пойдёт себе дальше, возиться с проблемными семьями. Жалоб нет, значит всё в порядке.

цитата:

Но даже при этом отец, когда пришёл, что не видел, что у младшего глаза красные? Никакое умывание быстро не устранит последствие плача ...

Отец не отличается душевной чуткостью. Ну, даже если и плакал, чего такого? Сейчас-то не плачет, сидит занимается, значит всё в порядке.
Да и интересовался отец в этот момент явно не Глебом.

 Отправлено: 17.10.22 20:57. Заголовок: Глава 6 Клятва Сле..

Глава 6

Клятва

Следующая неделя прошла спокойно. Глеб стабильно радовал, с учёбой всё было отлично, а опека пришла и ушла, удовлетворившись коротким осмотром квартиры. После их визита я ждал, что отец начнёт искать поводы для моего наказания, но, как ни странно, пока что всё обходилось. Возможно, дело было в его выматывающем графике, когда он параллельно был занят и в бизнесе, и на новой работе, но ко мне отец не лез. Наконец, приближались каникулы, и можно было отдохнуть от надоевшей учёбы. Тем более, что планов у меня было громадьё.

Предпоследний учебный четверг был кошмарен. После унылых уроков на нас свалился длиннющий классный час, который тянулся уже битый час.

Нет, я всё понимаю, конец четверти, нужно обсудить всех проблемных учеников и вывалить на нас тонну бесполезной информации, но должны же быть какие-то рамки!

- Также, к приближающимся новогодним праздникам, нам нужно будет сделать стенгазету. Есть желающие этим заняться?

По классу прокатилась волна смешков. Дураков тут не было.

- А пятёрку поставят? – Неосторожно поинтересовалась Лена Алёшина.

- Пятёрку, Алёшина, за такое ставить не должны. Но поскольку, создание стенгазеты можно считать вашим общественным долгом, то я готова выставить вам пятёрку по своему родному обществознанию. Возьмёшься, Лена?

- Нет, у меня там твердая четвёрка. Смысла нет.

Классная притворно строго погрозила пальцем и задала вопрос про добровольцев повторно. Желающих по-прежнему не было.

- Жуков, - Обратилась классная к Мише, - может быть ты возьмёшься?

Миша согласился. Ну, что же, всё справедливо, раз школа тянет его в отличники, пускай и отдувается.

- Народ, кто мне поможет? – Спросил Миша. Я поднял руку. Не то, чтобы мне сильно нужна была эта пятёрка, но почему бы не помочь другу?

- Отлично! – Обрадовалась училка. – Вы справитесь вдвоём?

- Эм, можно мне тоже с вами? – Робко подняла руку Маша. Хаха, я даже догадываюсь, из-за чего она согласилась. Точнее, из-за кого.

- Миша, Маша и Максим. – Засмеялись с задней парты. – Назовите газету “МММ”.

Мы посмеялись забавному варианту и классный час наконец-то закончился. Нам вручили ватман и общие инструкции, что должно быть в газете. Я решил попробовать рискнуть и немного обнаглеть:

- Елизавета Ивановна, подскажите пожалуйста, вы же обществознание в 5-В ведёте?

- Да, а в чём дело?

- У меня там брат троюродный учится, Глеб Николаев. Я его тоже хочу привлечь. Может быть, вы лучше ему поставите пятёрку, а не мне?

Классная нахмурилась и задумалась о чём-то.

- А, вспомнила. Хороший мальчик, но учится не желает совершенно. Ну, ладно, привлекай его в работу, поставлю я ему пятёрку. Да и тебе тоже, работы у вас на всех хватит.

Делать стенгазету было решено у меня в квартире, и мы пошли к нашему дому.

- А этот Глеб, который твой троюродный брат, он с вами живёт? – Полюбопытствовала Маша.

- Ага, он оттуда. Отец на фронте, а мать погибла при обстрелах. Вот и оформили мы над ним опеку, теперь с нами живёт.

- Ох… И как он?

- Да в целом ничего, привык уже. Но, конечно, эту тему лучше лишний раз не поднимай.

Дома Глеб на пару с отцом чистили картошку.

- Так-так-так. – Поприветствовал нас папа. – А я-то надеялся, что Максим нам поможет с картошкой.

- Олег Сергеевич, мы можем начать без него. – Предложил Миша, но отец отказался.

- Да, ладно, управлюсь тут как-нибудь. Глеб, бросай картошку, мой руки и тоже иди к ребятам. Вы ведь, - он кивнул на ватман в руках Миши, - стенгазету делать будете?

Миша кивнул.

- Вот и работайте, не буду вам мешать.

Мне вдруг захотелось немного подшутить.

- Пап, а может ты фокус покажешь, с картошкой? Специально для народа?

- Ох, - Поморщился отец, - Мама узнает, что я картошку перевожу, меня съест. Ну, ладно, будет вам фокус. – Он склонился над картофелинами, выбирая подходящую.

- Что за фокус-то? – Зашептал Миша.

- Лондона читал? “Морской волк”?

- Нет…

- Вот, смотрите. – Отец взял некрупную картошку в руку и стал её сжимать. Несколько секунд усилий, его пальцы впились в картошку, и она разломилась на две части. – Только это не фокус, обычная сила рук. – Добавил он.

- Круто-та! – Восхитился Глеб. – Максим, а ты так можешь?

- Куда уж мне! – Засмеялся я. – Разве что ударом ладони может раскрошу.

- Не на нашей кухне! – Шутливо пригрозил мне отец, и мы ушли делать газету.

Работа была в самом разгаре, когда к нам снова заглянул отец.

- Так, молодёжь, я чайник вскипятил, может быть, сделаете перерыв, выпьете чай с печеньем? А то я убегаю скоро, а Максим вам даже простой воды предложить не догадается!

“Молодёжь” была не против, и мы переместились на кухню.

Отец превзошёл самого себя, всё время смеялся и шутил. Правда, впечатлить этим ему удалось только Машу, Миша лишь угрюмо смотрел на него и из вежливости обозначал улыбку. Зато девочка, похоже, была впечатлена.

- В наше-то время, у нас раздолье было, всё бумажное, и журнал и дневники. – Смеялся отец. – У нас треть класса по два дневника вела, один для учителя, а другой для родителей на подпись. Кого-то палили, и им потом влетало, но я действовал хитро и доставал его лишь время от времени. Вижу, что у отчима настроение плохое, даю ему на подпись фальшивку, а в настоящем рисую его подпись сам. А как он потом добреет, так я ему сую настоящий и говорю, мол, старые оценки проставили.

- Ну ты даёшь, пап! Мне ты такого не рассказывал!

- Так авторитет ронять не хочется! Ладно, чего уж, там, расскажу самую ужасную свою историю, про игровые автоматы.

- У отчима была получка, и он послал меня в магазин с крупной купюрой. Сдачу, естественно, сказал принести домой. А в те времена в магазинах стояли игровые автоматы, вокруг которых мы тогда постоянно липли. Слухи у нас ходили периодически, мол, есть какие-то счастливые игровые автоматы, когда якобы кто-то код вводит, и он начинает выигрыши всем раздавать. Чепуха полная, но мы верили, дураки были, что сказать… Так вот, я к магазину подхожу, а там пара моих приятелей, Коля, одноклассник мой, и Лёша, сосед, он на пару лет меня старше был. Так вот, они мне и говорят, что перед ними только что кто-то в одном из автоматов сорвали выигрыш. Ну, и решили мы от большого ума тоже попробовать поиграть. Разменял я купюру и давай гонять мелочь в автомат. Играем-играем, и как-то не заметили, как почти всё истратили. Никаких джекпотов, разумеется, не было. И вот тут я понимаю, что меня дома убьют… Друзья извиняются, конечно, но что тут сделаешь-то? Купили мы на оставшиеся деньги по мороженому и пошли. Думаем вместе, что делать? Рассказать правду? Не вариант. Сказать, что потерял? Тоже. Доходим мы до дома, я уже прощаюсь со всеми, готовлюсь идти на расправу. И тут Лёшке в голову идея пришла. Он мне и говорит: “А давай скажем, что тебя ограбили?” В те времена такое повсеместно происходило.

- Ну, значит, дал он мне пару раз по лицу, чтобы всё правдоподобно выглядело, и я побежал домой. Врываюсь, весь в слезах, кричу, что меня два каких-то подростка постарше ограбили. Отчим подорвался, мы с ним рванули искать выдуманных грабителей. Два часа по городу колесили, разумеется, не нашли никого. Поехали тогда на вокзал, он там всех расспрашивал, не видел ли кто этих подростков. Ближе к вечеру решил отчим идти в милицию. Я тогда перепугался, почему-то подумал, что там сразу раскусят моё враньё. Но что делать-то? Признаваться уже точно не вариант, так что я поплёлся с ним.

- И что, милиция не догадалась? – Поинтересовалась Маша.

- Да какое там! Выслушали меня, и давай мне фотографии местной шпаны показывать. Я, само собой, открещиваюсь, нет, не тот. Ну, показали мне возможных подозреваемых, и говорят, что раз не эти, то значит не из наших клиентов. Залётные какие-то, приехали и уехали, надо коллегам описания высылать. А ментам, конечно, самим этим заниматься неохота, дело-то очевидным висяком пахнет. Это сейчас везде камеры, можно найти человека легко, а тогда что ты тут сделаешь? Разве только свидетелей, наверное, можно было бы попробовать найти, только кто станет этим заниматься? Ну, и стали менты отчиму на мозги капать, мол, если вы сейчас заявление напишите, то меня будут постоянно дёргать на опознания. Представляете, говорят, прямо в школу будут приезжать и забирать меня, а заодно и отчима с работы будут вызывать, поскольку я несовершеннолетний и кто-то должен присутствовать со мной. Так что, вы лучше заявление не пишите, а мы неофициально у коллег информацию пробьём, и, если что узнаем с вами свяжемся. Ну, отчим и махнул рукой – что тут сделаешь? Хорошо хоть цел, а то ведь и голову проломить могли…

- А ты потом отчиму об этом не рассказал? – Спросил я.

- Сказал, уже взрослым, конечно. Он долго смеялся, говорил, что у него и в мыслях тогда не было, что я мог его обманывать. Так натурально врал. Ну, и добавил, что моё счастье, что я не спалился, потому что он бы мне точно шкуру спустил. Вот такие пироги, ребята. Ладно, допивайте чай, а мне пора уже убегать.
Со стенгазетой мы возились до позднего вечера. Работа настолько вымотала меня, что я решил отказаться от ежедневной тренировки.

- Но ведь ты сам сказал, что надо каждый день заниматься! – Возмутился Глеб.

- Ну, изредка можно и исключение сделать. Но если ты так хочешь, можешь самостоятельно потренироваться.
Я сел за комп играть в любимую стратегию, а Глеб приступил к разминке. Герой… Но всё же когда он закончил с растяжкой и перешёл к ударам с грозными каратистскими выкриками, я сказал ему, чтобы шёл в коридор и не мешал мне. Больше ничего не отвлекало меня от погружения в игру. Вот он, настоящий мир, где десятки и сотни сверхлюдей рвут на части планету, определяя судьбу человечества. Что может быть прекрасней борьбы людей за идеалы?

Я уверенно вёл к победе в гражданской войне одного из своих любимых варлордов, когда в соседней комнате раздался звон бьющегося стекла.

Глеб!

Я бросился туда. Глеб босиком стоял перед разбитым стеклянным шкафом и растерянно глядел на меня.

- Ты чем его? Ногой? – Он кивнул. – Не двигайся тут вокруг осколки!

Подняв его на руки, я вынес Глеба в коридор и внимательно осмотрел его ноги. Ни одной царапины. Чудеса.
- Глеб, а Глеб? – Вкрадчиво заговорил я. – Я тебе что сказал делать?

- Идти тренироваться в коридор. – Тихо ответил он.

- А что сделал ты? Пошёл в родительскую комнату?

- В коридоре пол грязный и я решил там потренироваться…

Бам! Я не сдержался и отвесил Глебу затрещину.

- Ты совсем идиот что ли? – Я схватил его за футболку и тряхнул. -Ты хоть знаешь, сколько это стекло стоит?

– Я сам толком не знал ценника и ляпнул наугад. – Этот шкаф родители за сто тысяч покупали! И теперь всё, нужен новый!

Глеб даже не пытался вырваться.

- Прости меня, Макс. – Пролепетал он.

Мой гнев немного схлынул, и я отпустил его.

– Мама будет в восторге, она обожала этот шкаф! Кретин малолетний, брысь в комнату, и не вылезай оттуда! Сейчас приберусь и поговорим.

Глеб шмыгнул ко мне, а я пошёл за веником. Запоздало я понял, что надо припахать его к работе, но звать его обратно было уже поздно, моя речь потеряла бы свой эффект.

Что же, хотя бы разрушения были не столь велики, стоящие за стеклом вещи не пострадали. Я убрал все крупные осколки, а после тщательно пропылесосил пол. Вроде всё. Теперь пора разбираться с Глебом. Я направился к себе в комнату.

Глеб, сопя собирал вещи в свой рюкзачок. Полюбовавшись этим зрелищем, я поинтересовался:

- Ты что делаешь?

- Возвращаюсь в интернат.

- С хрена ли? – Выпал я в осадок. Глеб раздраженно уставился на меня.

- Ты же сам сказал, что это был шкаф тёти Гали. За сто тысяч. Папа такое не потянет, у него последнее время с деньгами плохо.

Ну, вот, надо же было ляпнуть такое. Хотя… Шкаф точно был недешевым, помню, как отец всё ругался, что вся мебель нам в триста штук влетела.

- Ну, вычтем из того, что он уже прислал, там же столько и было.

- Это на моё содержание вперед выслали. И потом, всё равно, кому я тут нужен, бьющий мебель… Выгонит меня тётя Галя. А твой папа и рад будет, ему вообще до меня дела нет.

Мои эмоции уже вполне утихли. Я сразу же понял, что мне нужно делать и пошёл за своим ранцем.

- Что нужно с собой в интернат брать? – Невинно спросил я.

Глеб уставился на меня.

- А ты-то куда собрался?

- Вместе с тобой. Если родители тебя решат выгнать, пускай выгоняют и меня.

Ложь, проклятая ложь. Как я ненавижу врать своим. Не знай я твёрдо, что мои родители никогда не сдадут меня в детдом, я бы ни за что не выставил им подобный ультиматум.

- Тебе-то это зачем?

- Ты ведь сам говорил, что мы братья. Так что я теперь несу за тебя ответственность.

- Перестань, Макс. – Обреченно произнёс он. – Какие мы братья… Троюродные. Я так просто это говорил…

Моя растерянность длилась лишь несколько секунд. Открыв шкаф, я достал оттуда свой ножик, приставил его к краю ладони и надавил, разрезая кожу. Затем, я протянул его Глебу.

- Режь, где я. Не бойся, это безопасно.

Зачарованный Глеб молча принял нож и порезал себе руку. Я протянул свою окровавленную ладонь к его руке и соединил ранки.

- Всё, Глеб, теперь мы братья по крови. – Торжественно провозгласил я, забирая ножик. – Моя кровь течет в тебе, а твоя во мне. А по-простому, никуда ты теперь от меня не денешься, братишка. Интернат, значит интернат, поживём и там. Но я всё-таки думаю, что никто нас не выгонит. А шкаф всё равно сто тысяч не стоил, это я так ляпнул, на эмоциях. А уж стекло заменить, тысяч десять от силы будет. В крайнем случае, я из своих заплачу.

Глеб повалился на кровать и истерически захохотал. Смеялся он так долго, что я уже начал опасаться за его психику. После он вскочил и бросился ко мне на шею.

- Господи, спасибо! Не знаю, за что мне такое, но спасибо!

- Тише ты, прямо в ухо орёшь. – Улыбнулся я. – И вообще, ты рано обрадовался. Чую, выдерет нас отец…

- Ну и ладно. – Махнул рукой Глеб, блаженно улыбаясь. – Это всё пустяки… Погоди, ты сказал нас? Тебя-то за что?

- Ну да. Я же не доглядел за тобой, выгнал из комнаты, не проконтролировал твою тренировку.

- Ну и? Скажем, что ты погулять вышел, а я один был!

Конечно, Глеб был прав. Даже если отец заподозрит что-то неладное, доказательств у него не будет. Вот только, почему-то мне не хотелось врать. Совсем. А мысль о том, что меня выдерут на пару с Глебом, была скорее приятной.

Странно. Неужели, у обмена кровью есть какие-то мистические последствия, а не просто символический смысл?

В любом случае, следовать своим желаниям благо. Особенно, если они ещё и полезны делу.

- Да ладно тебе, Глеб, чего врать отцу? Пусть лупит нас обоих. Глядишь, - криво ухмыльнулся я, - тебе меньше достанется.

Он довольно кивнул. Потом улыбнулся ещё шире:

- Блин, а стрёмно что-то.

- Я в таких случаях песни пою, помогает. Попробуй.

Глеб как раз успел допеть свой “Кавалерийский марш”, когда раздался звонок в дверь. Идя открывать, я боялся и надеялся одновременно, что это будет отец, а не мать

Отец. Уставший. Даже не пытающийся играть подобие дружелюбия.

- Пап, у нас ЧП! – С порога выдал я.

- Ну, что ещё случилось, Максим?

- Я шкаф разбил. – Вышел в коридор Глеб. – Прости, дядя Олег…

Отец молча разулся и проследовал в свою комнату. Оценив масштаб разрушений, он бросил нам: “К себе, оба” и пошёл к ванной, мыть руки.

Брат (пожалуй, теперь я точно могу называть его так) сел на диван и шёпотом спросил:

- Сейчас драть будет?

- Сначала будет выносить мозг. -Так же тихо ответил я. - Ты всё помнишь, Глеб?

- Не сопротивляться, кричать и постараться расслабиться.

Я кивнул.

- Ты бы, кстати, разобрал бы свой рюкзак, а то спросит ещё…

- Ой! – Глеб подскочил к ранцу, и начал разбирать вещи.

Вошёл отец. Посмотрел на меня и на суетящегося Глеба.

- Итак, я слушаю. – Отец вопросительно поднял бровь.

- Дядь Олег, это всё случайно вышло. – Глеб поднялся, бросив недоразобранный рюкзак. – Понимаете… - От волнения он перешёл на “вы”, - То есть понимаешь, я начал тренироваться в комнате, тут, а Макс мне сказал идти в коридор. А я в другую комнату пошёл, чтобы ноги не пачкать, и, вот, случайно попал по шкафу.

- Так. А вещи зачем собрал?

- Просто Максим мне сказал, что этот шкаф очень дорогой и я подумал, что тетя Галя меня выгонит, и стал собираться обратно в интернат, а потом оказалось, что шкаф не такой уж и дорогой, и что меня никто не выгонит, только что ты нас, то есть меня, выдерешь ремнем. Вот.

- Максим, тебе есть что добавить? – Бесстрастно спросил отец.

Я замотал головой.

Отец подошёл к окну и забарабанил пальцами по подоконнику. Глеб с тревогой смотрел на него:

- Дядя Олег, вы же с тётей Галей меня не выгоните?

- А? Из-за шкафа-то? Да нет, конечно. – Рассеяно сказал отец. – Но что делать с тобой, Глеб, я не знаю.
Пожалуй, стоит набрать твоего отца.

- Не надо! Дядя Олег, пожалуйста, не надо звонить папе! Ему и так тяжело сейчас, а он ещё переживать за меня будет! Деньги мы с Максимом отдадим, если нужно.

- И Максима это устроит? Платить за твои выходки?

- Если нужно, пап, я заплачу.

- Как интересно. – Поднял бровь отец. – Но Глеб тоже должен получить наказание, иначе, боюсь, что урока он не выучит. Пускай Роман поговорит с ним. – Он вытащил смартфон и стал набирать номер.

“Аппарат абонента выключен или находиться вне зоны действия сети.” Отец раздраженно нажал отбой.

Глеб смотрел на меня. “Что мне делать, Максим?” – Вопрошал его взгляд.

“Посмотреть в лицо страху. Ответить для себя на вопрос, чего именно ты боишься. И, плюнув на страх, вести себя наперекор ему”, – Беззвучно напомнил я ему.

Сделай это, Глеб. Иначе ты никогда не победишь свой страх.

- Дядя Олег, - тихим, но твёрдым голосом заговорил мой брат по крови, - если бы стекло разбил Максим, что бы ты сделал?

- Выдрал бы ремнём. – Бесстрастно ответил отец.

- Тогда, и меня тоже надо… Ремнем. Чтобы, по справедливости...

Я горжусь тобой, братик. Твой ход, отец.

- Тебя пороли дома?

- Да, мама…

- Хорошо, Глеб. Получишь как Максим, ни больше, ни меньше.

Ты рискуешь, отец.

Роман Павлович, узнав об этом, сотрёт тебя в пыль.

На что ты рассчитываешь сейчас? Как и я, ты уверен, что он погибнет? Или ты думаешь, что Глеб не станет болтать?

Или… может быть, что ты вовсе не думаешь об этом? Здесь и сейчас тебя интересует лишь возможность унять свой голод?

Нет, я не верю в это. Ты всегда был слишком осторожен. Ты ведь просчитал всё на десять шагов вперёд, верно, папа? Просто это я чего-то не понимаю.

Глеб выдерживает отцовский взгляд и спокойно кивает.

- Максим, теперь насчёт тебя. Ты выгнал Глеба тренироваться в коридор. Почему?

- Я хотел спокойно поиграть на компьютере. – В отличии от Глеба, я опускаю голову. – Мне жаль, что всё так сложилось.

- Жаль? Ну ещё бы. – Усмехается отец. – А заранее включать голову ты не пробовал, а, Максим? Хоть немного просчитать всё наперед это что, так сложно?

Я молча созерцаю пол.

- Молчишь? Ну, ладно. Под ремнём сейчас запоёшь. Не хочешь думать головой, будешь отвечать задницей. – Отец вышел из комнаты.

Я поднимаю взгляд на побелевшего Глеба и показываю ему большой палец.

- Молодец, Глеб. – Успеваю я шепнуть ему перед тем, как отец возвращается с ремнём. Одним, старым. Пожалел меня, значит.

- Чего расселся, Максим, добавки захотел? Задницу оголил и лёг.

Ну, что же, укладываюсь и готовлюсь терпеть. Терпеть мне придётся долго.

Ни о чём не думать, держать фокус на боли. Отец, видя моё молчание, переходит от размеренного темпа к быстрому. Проклятие, ну как же это больно!

Я прикусываю руку, чтобы было проще сдерживать крик.

Щелчок. Ещё. Боль распределяется неравномерно, правой ягодице достаётся больше. Щёлк-щёлк. В глазах стоят слёзы. Нет, я так долго не вынесу, скоро начну орать!

Новый удар, теперь по ляжкам. Его я воспринимаю почти с облегчением, пускай хоть задница чуть отдохнет. Но после пары ударов снова приходится усилием воли душить крик – ногам слишком больно!
И снова мне прилетает по ягодицам. Папа, ну сколько можно-то? Тебе так нужно, чтобы я закричал, да? Ну, хорошо, я не буду упрямиться. Охотно верю, что ты можешь так продолжать до самой ночи. Я подаю голос.

- Аууу!

Ну, всё, я дал слабину, и меня прорывает. Теперь я отчаянно ору после каждого стежка ремня. Достойно выглядеть перед Глебом? Нет, я подумаю об этом после, когда моей заднице будет немного полегче. Ай!

Всё? Неужели действительно всё?

- Вставай, Максим. Глеб, твоя очередь. Если ты, конечно, не передумал.

Брат мотает головой и решительно направляется на моё место, на ходу развязывая штаны. Лёг. Вцепился в подушку. Скосил взгляд, то ли на меня, то ли на отца.

Папа, ты не ведь будешь с ним зверствовать, как со мной, правда?

Взмах рукой. Удар. Глеб дёргается, но молчит.

Эх, Глеб-Глеб. Что я тебя говорил?

Каждый новый стежок сильнее предыдущего. На пятом терпение Глеба кончается, и он начинает орать. Я сглатываю подступивший к горлу комок.

“Что хорошо? – Шепчу я себе под нос. – Всё, что повышает в человеке чувство власти, волю к власти, самую власть.” (*)

Глеб пытается закрыться, но отец ловко перехватывает его руки.

“Что дурно? - Всё, что происходит из слабости.”

От верещаний брата уже закладывает уши. Он вертится и сучит ногами, пытаясь спастись от жалящей боли.
Бесполезно. Его руки зажаты в тисках и вывернуться просто невозможно.

“Что есть счастье? - Чувство растущей власти, чувство преодолеваемого противодействия.”

- Дядя Олег, хватит, прошу!

Мольбы, обращенные к отцу, не оказывают никакого эффекта.

“Слабые и неудачники должны погибнуть: первое положение нашей любви к человеку.”

- Макс, помоги! Я не могу больше!

“И им должно ещё помочь в этом.”

Я не трогаюсь с места.

Два традиционных удара по ногам и отец отпускает Глеба. Тот рыдает навзрыд, даже не натянув штанов.

“Что вреднее всякого порока? - Деятельное сострадание ко всем неудачникам и слабым…”

Я сажусь на пол, отрабатывать дыхательные упражнения. Успокоиться Глеб должен сам.


(*) Здесь и далее цитаты из "Антихриста" Ницше.

 Отправлено: 17.10.22 22:18. Заголовок: То, что Максим "..

То, что Максим "в Теме" понятно было еще по первым главам, а вот про папу его ещё сомнение было. Теперь уже никаких сомнений - совершенно семейное наследственное пристрастие.

Надо полагать, Глеб от них не отстанет

---

 Отправлено: 18.10.22 17:56. Заголовок: Kris пишет: у бати ..

Kris пишет:

цитата:

у бати здесь свой интерес.

Само собой. Родительская строгость многим нравится. Мне тоже. Надо только чтобы папа был понимающим и не тупым. И поласкал немного после порки.

 Отправлено: 18.10.22 17:56. Заголовок: Реальное кормление д..

Реальное кормление демонов :(
Одна надежда, что младший не пойдет по их стопам, хотя ему и очень больно будет временами ...
(Уж за что и можно было бы дать ремня, так за то, что мелкий мог помещаться и сильно, но об этом взрослый же и не подумал ...)

 Отправлено: 18.10.22 18:53. Заголовок: Guran пишет: Надо п..

Guran пишет:

цитата:

Надо полагать, Глеб от них не отстанет

Sakh пишет:

цитата:

Одна надежда, что младший не пойдет по их стопам, хотя ему и очень больно будет временами ...

Ну, сразу три тематика на одно семейство будет многовато, так что по теории вероятности можно предположить, что Глеб "нормальный". Правда, не думаю, что это облегчит ему жизнь.

цитата:

Уж за что и можно было бы дать ремня, так за то, что мелкий мог помещаться и сильно, но об этом взрослый же и не подумал ...)

Не понял фразу, что значит, "мог помещаться"? Вы хотели сказать пораниться? Если так, то да, отцу, конечно, стоило упирать на это. И если что иметь потом железную отмазку от любых претензий - он заботился о жизни Глеба. Собственно, Максима и удивило, что отец пошёл настолько в лоб.

 Отправлено: 19.10.22 21:12. Заголовок: Сверхчеловек это, в..

Сверхчеловек [по-немецки "уберменш" (или "оберменш; и так можно)] это, вообще-то говоря, такой человек, который преодолевает все препятствия. Поскольку "Бог умер", надо, соответственно, всё уметь делать самому.
...Ницше считал Бога -- или, скорее, идею Бога -- всего лишь иллюзией ума. Она сковывает сознание. Она не даёт развиться. Избавься от неё (от этой идеи) -- и ты свободен, и ты сможешь всё.
...А, в принципе, зачем надо было убивать старуху-процентщицу? Да ещё потом и признаваться в этом властям?! То есть, какой смысл? Что ты в Бога не веришь? Ну так и сам Достоевский в Бога, по всей видимости, не верил -- так, понты на тему православия, которое, типа, самолучшее в мире.
Ницше вообще не интересует ни православие, ни католицизм, ни протестантизм. Он говорит на более глубоком уровне: о том, как всё в человеке превращается в Заратустру. Вот эта идея потрясает. Идея трагической красоты.

 Отправлено: 19.10.22 21:12. Заголовок: Kris пишет: Не пон..

Kris пишет:

цитата:

Не понял фразу,

Порезаться ..

 Отправлено: 22.10.22 14:26. Заголовок: Глава 7 Сверхчелове..

Глава 7

Сверхчеловек

Какое-то время Глеб ещё подвывает, но постепенно силы покидывают его и от безудержного плача остаются лишь всхлипы. Я поднимаюсь и бросаю взгляд на его пострадавшие места. Краснота, намечается пара небольших синяков. Ничего особенного.

- Оделся бы ты, Глеб. – Цежу ему. – А то разлёгся тут голышом.

Он натягивает треники. Лежит, сопит.

- Наврал ты мне, Макс. Дядя Олег вообще зверски бьёт.

- Вот как? – Присаживаюсь рядом. – А я тебе что говорил делать, а? Сразу начинать кричать. А что сделал ты? Решил в героя поиграть?

- А сам-то? Лежишь, молчишь. А я чем хуже?

Я достал из ящика припасенный шоколад и отломил несколько плиток.

- На, подкрепись. Достался ты на мою голову… братик.

- Уже жалеешь?

- Куда там! – Я улыбаюсь ему. – Ты классно держался, правда. В начале, когда ты с отцом говорил, так вообще супер была.

- Ага, только я от страха чуть не рухнул на пол. – Сообщил Глеб, уминая шоколад.

- Так не рухнул же. Постарайся в следующий раз так же.

- А будет и следующий раз?

- Да, будет, Глеб. И следующий и ещё за ним. – Я смотрю ему в глаза. – Боишься?

- Ага. Извини, Максим, ты будешь ругаться, я боюсь. Но я постараюсь держаться не хуже. И кричать буду поменьше.

- Молодец, Глеб. А теперь давай лучше о чём-нибудь более приятном подумаем. – Я достал ещё шоколад и дал Глебу. – Вот, например, что скоро новый год. Никакой учёбы, праздник, подарки. Ты бы чего хотел бы получить?

Глеб задумывается.

- Да я всё что хотел уже получил. – Выдаёт он. – Так что мне не надо ничего.

- Ты про машинку с вертолётом?

- Нет. – Засмеялся Глеб. – Я про тебя. Я когда мама погибла всё время был один. В интернате всем на тебя наплевать. И когда я сюда ехал, думал, что всем тоже пофиг будет. А ты оказался… таким.

- Каким?

- Идеальным. Я хочу быть как ты. Таким же сильным, умным, смелым.

- Знаешь, Максим, я вот что подумал. Когда война закончится, и папу отпустят, то мы ведь не сможем вернуться обратно к нам домой.

- Почему?

- У нас дом снаряд разрушил. Я тогда на улице был… В общем, нам всё равно нужно будет себе новую квартиру искать. Может быть, мне уговорить отца переехать в этот город? Я тогда смог бы с тобой каждый день видеться.

- Мы и в разных городах могли бы держать связь. – Возразил я. - По скайпу бы говорили, в гости ездили.

- Это не то, Макс. Я хочу жить с тобой и с папой. Ты ведь сам сказал, раз мы братья, значит должны жить вместе.

- Ты прав, Глеб. – Ответил я, разглядывая узор на занавеске. – Насчёт переезда ты хорошо придумал.
Зазвонил домофон. Я сбегал, открыл маме дверь и вернулся к Глебу.

- И всё-таки, чего ты хочешь на новый год? Может, какой-нибудь конструктор? Я твоём возрасте любил их собирать. Ещё можем, сходить в игровую зону у нас в ТРЦ. Мы иногда зависаем там с пацанами, только там дорого, часто не походишь. Но в честь праздника можем себе позволить.

- Мне ещё лыжи надо купить. – Вспомнил Глеб. – Они для физкультуры нужны будут.

- И лыжи тоже купим, только это ведь сложно назвать подарком. Если, конечно, ты не хочешь на них сам кататься.

- Ну, почему же, хочу.

За стенкой отец что-то начал рассказывать матери. Кажется, сейчас будет шумно.

Мама зашла к нам. Посмотрела на Глеба, лежащего на моей кровати и на меня, сидящего рядом с ним.

- Глебушек, ты как? – Она подошла к нему и наклонилась над моим братом. – Не поранился?

Глеб помотал головой.

- Олег тебя бил?

- Ага…

Мама погладила его по голове:

– Я с ним сейчас разберусь.

И она удалилась на разборки с отцом.

- Ты совсем что ли? Зачем ты ребенка избил?

Отец что-то негромко ответил.

- Да плевала я на этот шкаф! Что Рома на всё это скажет, а?

Ответ отца я не расслышал, но, кажется, там прозвучало моё имя.

- Это нашему лосю всё нипочем, а тут ребенок, сирота!

Глеб фыркнул.

- Про лося обидно было. – Заметил я. – Вообще, не подумал я, что мама так на твою защиту ринется. Возможно, всё-таки это была твоя последняя порка.

- А тебя и дальше будут бить?

- Конечно. Сам ведь слышал, мне всё нипочем…

- Несправедливо как-то.

Какой же он всё-таки наивный…

- Нет никакой справедливости, Глеб. – Усмехнулся я. - Есть только интересы людей, и сила, чтобы эти интересы отстаивать. А справедливость это лишь бредни, придуманные слабаками, чтобы дурить головы тем, кто сильнее. Вместо того, чтобы бороться за жизненные блага, они побираются, давя на жалость! Так что выброси всю эту чепуху из головы. Есть твои интересы, есть интересы близких тебе людей, а всё остальное не важно.

- Это что, получается, что можно делать всё что захочешь?

- Да, Глеб. “Ничто не истинно, всё дозволено” – слышал такую фразу? Её сказал Хассан Ас-Саббах, глава ассасинов, перед своей смертью. Но всегда нужно думать о последствиях, для себя, и для тех, кого ты считаешь своими. В одиночку человек слаб. Пустяковая травма может приковать его к постели на несколько недель. Для этого и нужны окружающие люди, близкий круг, кому ты можешь полностью доверять. Ты ведь православный, да? Знаешь, что сказал апостол Павел? “Все мне позволительно, но не все полезно; все мне позволительно, но ничто не должно обладать мною”.

- Может и знал. – Протянул Глеб. – Но подзабыл. Батюшка что-то такое говорил, вроде.

- Вот и плохо, что подзабыл. В христианстве есть немало правильных вещей, нужно только уметь их вычленять. В общем, не переживай на мой счёт. Давай лучше и дальше наши планы на будущее обсудим. Вот, например, тебе не надоел твой “Майнкрафт”? Может, попробуем ещё какую-нибудь игру скачать?

- Можно. – Согласился Глеб.

- Ну, наконец-то. – Рассмеялся я. – Надо будет присмотреть какой-нибудь шутер покруче. А то папа без малого двести штук на комп выкинул, а мы тут в “Майнкрафт” и в стратегии катаем. Расточительно как-то получается!

Мы проболтали с Глебом ещё целый час. Всё это время родители вяло переругивались за стенкой. Потом мама снова заглянула к нам.

- Мальчики, вы ужинать будете?

Глеб замотал головой.

- Спасибо, не надо. Я сейчас уже спать лягу.

Из солидарности, я тоже отказался. Да и, по правде говоря, есть мне не особо хотелось. Мы поочередно вымылись и улеглись по кроватям.

- Максим. – Тихонько позвал меня Глеб.

- Чего?

- Я всё равно рад, что мы теперь вместе. Даже если меня теперь каждый день будут бить.

- Каждый день не надо, ты так через пару дней взвоешь. Лучше уж раз в месяц, это хотя как-то терпимо.

- Хорошо всё-таки, что мы встретились. Я люблю папу и тебя.

- Спи давай, братец.

В темноте я почувствовал, как он улыбается.

- Ага.

Глеб вскоре заснул, а мне не спалось. Поворочавшись с бока на бок, и поняв, что я так и не усну, я взял смартфон и стал читать книжку.

Было уже совсем поздно. Глеб давно сонно сопел по соседству, мама в соседней комнате тоже уснула. В доме не спали только я и отец, работающий на кухне. Я встал и пошлёпал к нему. Он редактировал какие-то таблицы, а я подсел за стол.

- Как Глеб? – Поинтересовался он, не удостоив меня взглядом.

- Нормально, если ты об этом. Сейчас спит.

- Считаешь, что я не прав. – Полуутвердительно произнёс отец, по-прежнему созерцая экран.

- Правота - понятие очень расплывчатая и зависящая от нашей системы ценностей. В рамках гуманистической морали тебе безусловно стоило простить Глеба. Традиционная мораль, в свою очередь, вообще не ставит вопрос таким образом, потому что ты как глава семьи можешь делать всё, что тебе вздумается…

- Не играй словами, Максим. Считаешь, что я неправ, так и скажи.

Отец, ну почему ты иногда мыслишь так упрощенно?

- Ты не прав.

Какое-то время родитель молчал, что-то печатая.

- Хорошо, допустим, с Глебом я не прав. Но если бы шкаф разбил ты, я бы тебя выдрал, и намного сильнее. В этом случае, я бы тоже был неправ?

- Полагаю, если бы я был столь неосторожен, что стал бы тренироваться в твоей комнате и что-то разбил, то это безусловно заслуживало бы наказания.

- Тогда почему я неправ, наказав Глеба? Ему не три года, и он может нести ответственность наравне с тобой.

- Глеб не я. А я не Глеб.

Отец наконец-то оторвался от ноутбука и пристально посмотрел мне в глаза. Я привычно опустил взгляд.

- Интересно у тебя выходит, Максим. Кого ты считаешь человеком второго сорта – себя или его?

Что же, папа, если ты так хочешь, я могу говорить и на твоём языке.

- Ну при чём здесь сорта? Это для меня ты отец. А для Глеба ты просто малознакомый дядя Олег, которого он жутко боится. Когда приехал Глеб, ты даже не попытался наладить с ним контакт, как-то познакомиться с ним, узнать его поближе.

Отец уже открыл рот, чтобы сказать что-то резкое, но оборвался и сухо кинул мне:

- Продолжай.

- Я знаю, что ты хочешь сейчас сказать. Что ты работаешь на двух работах, и у тебя нет времени даже на себя и на свою родную семью, не то, что на чужого ребенка. Так?

- Форма никуда не годится, но суть ты передал. – Попался он в ловушку. Оставалось лишь захлопнуть её.
- Тогда зачем тебе вообще лезть в воспитание Глеба? Он разбил шкаф, так вычти эти деньги с его отца, делов-то? Ты в своём праве, никто тебя за такое не осудит. Возможно, Роман Николаевич решит за это оставить Глеба без подарков на новый год. Может, решит, что его сын не виноват, и просто компенсирует тебе затраты. В любом случае, это будет его решением, как родного отца, который и отвечает за воспитание Глеба.
Отец откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Понемногу его лицо смягчилось, а на лице появилась привычная дружелюбная гримаса.

- Ты прав, сынок. Мне действительно не стоило лезть в это дело. Да я бы и не стал, если бы Глеб не вылез со этим предложением… Добавь сюда то, что его мама воспитывала его ремнём; я решил, что для него это привычный метод.

- Видишь, пап, к чему привело твоё незнание? Мать никогда толком не била Глеба, он обычно просто убегал от неё. А ты посчитал, что его пороли, как ты меня.

Отец кивнул:

- Я только одного не могу понять, почему ты сразу не мог мне всё это изложить? Если не хотел говорить при Глебе, попросил бы меня переговорить со мной наедине.

- И ты бы решил, что я струсил и пытаюсь спастись от заслуженного ремня. – Усмехнулся я.

- Максим, я когда-то обвинял тебя в трусости? Помнишь, как ты весной попросил меня отложить твоё наказание из-за соревнований? И что, разве я стал говорить тебе, что ты трус? Напротив, я вовсе отменил его, чтобы ты спокойно мог выступить по своим ката. Ты смелый человек, Максим, этого у тебя не отнять. Я в этом убежден, можешь не переживать на мой счёт. Если у тебя есть возражения по поводу твоих наказаний, не молчи, а говори мне об этом. Как минимум, я тебя выслушаю.

- Хорошо, пап. – Согласно кивнул я.

- И ещё, Максим, начинай понемногу взрослеть. Самому-то не стыдно: ростом почти с меня вымахал, а получаешь как младшеклассник?

Странный вопрос. Бить меня ремнем – решение отца, за которое я никак не отвечаю сам. Моё решение и моя ответственность лишь в том, что я беспрекословно подчиняюсь ему. Может, отец намекает на то, что мне стоит дать ему отпор? Вряд ли. Тогда что я должен ему ответить?

- Стыдно, пап. – Наугад говорю я. – Но что поделать, как-то так оно всё выходит. Я постараюсь вести себя лучше.

- Тогда мир? – Улыбнулся мне отец. Я, хотя и не собирался с ним воевать, кивнул и улыбнулся в ответ, и он продолжил. - А мне, пожалуй, стоит завтра извиниться перед мальчиком и перед Ромой.

- Ты хочешь сказать об этом его отцу? Глеб был против. – Удивился я.

- Конечно. Я в любом случае должен это сделать. В таких вещах нельзя тихушничать, сам понимаешь…

- Но как он отреагирует на это? Он ведь может разозлиться…

- Как посчитает нужным, так и отреагирует. Это не обсуждается, Максим.

Я пожал плечами.

- Хорошо, пап. Я же не спорю.

- Ладно, сынок, иди спать, уже первый час ночи. А тебе завтра в школу.

- Это не всё, пап. Я тебе хотел сообщить ещё кое-что важное. Отец Глеба… Погибнет. Я делал расклад.

- Нашёл время сообщить об этом. – Скривился отец. – Я только-только на исповедь собрался съездить. Меня ж батюшка съест.

- Но это же не ты расклад делал, а я.

- Так это ещё хуже, ворчать будет, что я поощряю твои пагубные увлечения. Ладно, это мои проблемы, излагай давай.

- Я спросил о судьбе Романа Николаевича на войне. Ответом были три карты – “Двойка мечей”, “Дьявол” и “Страшный суд”.

- Так. У тебя же не Уэйт? Двойка мечей, в теории, тут может значить слепоту, если понимать её в смысле оракула. Хотя маловероятно, конечно. Возможно, это выбор между двумя вариантами, где один положительный, а другой отрицательный? “Суд” карта зловещая, но сама по себе необязательно негативная. Я бы уточнил, конечно.

- Ну, интуитивно мне тут было всё понятно. – Заметил я. – Потому и не стал уточнять. А “Суд” у меня всегда о чём-то плохом говорил, напомнить, на что он в прошлый раз выпадал?

- Можешь не напоминать. – Вздохнул отец. – За инвестиции обидно, конечно, ну да ладно. Эх, Глеб, бедный ребенок, конечно. В одиннадцать лет остаться круглым сиротой, вообще без какой-то родни… И вправду, надо будет навести к нему мосты. Может. – Криво улыбнулся отец. – Вместо пугающего дяди Олега стану просто дядей Олегом. Можешь рассказать мне о нём?

- Глеб… Свои для него всё. Полагаю, дело в потере близкого человека, из-за чего он очень сильно привязан к тем, кого считает своим ближним кругом. Сможешь в него войти, и станешь безусловным авторитетом.

- Я понял. Кстати, я надеюсь, ты не говорил Глебу о раскладе?

- И в мыслях не было. Ладно, я и вправду уже спать хочу, пойду, если ты не против.

Разговор с отцом оставил тягостное впечатление. Вернувшись к себе, я подошёл к окну и посмотрел на спящий город.

Почему ты не можешь быть честен со мной отец? Не потому ли, что ты нечестен с собой?

Нормально лгать чужим. Плохо лгать своим. Абсолютно недопустимо лгать себе.

А ты врёшь себе, отец.

Я посмотрел на спящего Глеба. Он, по своей привычке, уже скомкал одеяло и отпинал его куда-то вбок. Я подавил возникшее желание укрыть его. Пускай, спит так, как привык.

Люблю ли я этого мальчика, ставшего мне братом? Я не знаю. Да и что такое любовь?

Отец говорил мне, что любовь, это когда тебе будет больно, если этот человек погибнет. Будет ли мне больно, если Глеб умрёт? Я в деталях представил себе его смерть и кивнул: да, будет. Значит ли это, что я люблю Глеба?

Зайдём с другого конца. Если Глеб просто уедет к отцу, похоронив все мои планы на него, я почувствую боль? Да. Пожалуй, это будет ещё хуже.

Значит, всё в порядке. Глеб для меня лишь инструмент. Подобная любовь стала бы огромной слабостью.

Мысли обратно скользнули к отцу. Почему он лжёт себе?

Для людей важно выглядеть хорошими в собственных глазах. Отец не может признаться себе, что ему просто нравится бить меня и Глеба. Он вынужден придумывать себе бесконечные оправдания.

Это твоя слабость, отец. Недопустимая слабость.

Если ты не искоренишь её сам, возможно, что в будущем мне придётся помочь тебе. Это станет для тебя весьма болезненным уроком. “Боль - лучший учитель”, - так ты говорил, отец?

Я представил себе, как ломаю ему руку, спокойным голосом объясняя нашу общую природу, и не смог сдержать улыбку. Да, чёрт возьми, я хочу этого.

Нет. Нельзя увлекаться такими мыслями. Отец гораздо сильнее меня, и он помогает мне стать таким же сильным. Пока сохраняется этот статус-кво, я не стану ничего менять. Кроме того, возможно, что отец сможет преодолеть этот недостаток и сам.

Я не знаю, каким будет наше будущее. Слишком неясна сейчас обстановка в мире.

Может быть, всё наладится, и мы втроём станем развивать отцовский бизнес. Может, страну захлестнёт преступность, и мы организуем свою банду. Или напротив, пойдём поддерживать правопорядок в одном из осколков разваливающегося на части государства.

Но я точно уверен в одном: как бы не сложились обстоятельства, три сверхчеловека смогут занять своё законное место под солнцем.


Конец

 Отправлено: 23.10.22 12:45. Заголовок: Комментировать не бу..

Комментировать не буду, жалко мелкого, т.к. согласно истории на любого ассасина найдутся свои монголы, которые вырежут их по корень ...

 Отправлено: 23.10.22 13:52. Заголовок: Sakh пишет: Коммент..

Sakh пишет:

цитата:

Комментировать не буду, жалко мелкого, т.к. согласно истории на любого ассасина найдутся свои монголы, которые вырежут их по корень ...

А на любого синоби свой Ода Нобунага. Верно подмечено.

 Отправлено: 24.10.22 23:31. Заголовок: Маленькая ремарка - ..

Маленькая ремарка - младшему нравится Майнкрафт и это замечательно, не стрелялки, шутеры и т п., а вдумчивая, созидательная игра, требующая творческого и мышления, усидчивости и художественного вкуса ...

 Отправлено: 25.10.22 12:11. Заголовок: Sakh пишет: Маленьк..

Sakh пишет:

цитата:

Маленькая ремарка - младшему нравится Майнкрафт и это замечательно, не стрелялки, шутеры и т п., а вдумчивая, созидательная игра, требующая творческого и мышления, усидчивости и художественного вкуса ...

С "Майнкрафтом" была задумана линия, что Глеб играл в него дома, потому что у них очевидно был слабый компьютер, который не тянул никакие более требовательные игры. Эта игра напоминала ему о доме, поэтому он её выбрал её, а не шутеры. Ваш вариант тоже интересный, но я о нем не подумал, в детстве я играл во все подряд.

 Отправлено: 26.10.22 00:18. Заголовок: Kris пишет: не тяну..

Kris пишет:

цитата:

не тянул никакие более требовательные игры.

По поводу не требовательности я не соглашусь, когда мой младший "подсел" на него и моделировал реальные объекты (микрорайоны города) или выдумывал сам что-то, с последующим рендерингом и видео это занимало прилично времени на довольно мощном игровом ноутбуке ...

 Отправлено: 26.10.22 10:14. Заголовок: Sakh пишет: По пов..

Sakh пишет:

цитата:

По поводу не требовательности я не соглашусь, когда мой младший "подсел" на него и моделировал реальные объекты (микрорайоны города) или выдумывал сам что-то, с последующим рендерингом и видео это занимало прилично времени на довольно мощном игровом ноутбуке ...

Создание видео требовательный к железу процесс, это не то же самое, что просто игра. У самого "Майнкрафта" системные требования минимальны, даже если играть с плохо оптимизированными и довольно тяжёлыми модами.