Применение телесных наказаний в воспитании подростков - насилие или неприятная необходимость?

ПОНАЕХАЛИ

1
С самого начала лета у нас дома было нашествие гостей. Все родственники и знакомые куда-то разом ринулись в отпуска, в своих поездках делали пересадки в нашем городе, а то и просто приезжали по своим делам. И все, как сговорились, останавливались временно у нас.
- Ну, понаехали! – шутил отчим, встречая очередных визитеров.
Лица приезжих мелькали как в калейдоскопе, так что я многих и не запомнил, а кого-то и не знал.
Но некоторых забыть было просто невозможно, потому что это были близкие мне люди. О них и расскажу.
Недели полторы-две жил у нас Алексей. Хороший парень-студент, родственник из одного областного райцентра. Он учился на заочном в своем институте, в город приезжал два-три раза на сессии – им начитывали лекции, потом они сдавали экзамены. Учился он хорошо, зачеты и экзамены всегда сдавал досрочно, и уезжал домой до следующего раза.
Поселяли его всегда в моей комнате, где стоял диван, на котором я спал, и раскладывающееся кресло-кровать на случай приезда кого-либо из гостей. Вот на этом кресле Алексей и спал, хотя, я неизменно уступал ему свой диван, но он всегда отказывался. Человеком Алексей был добрым, веселым, ко мне относился хорошо, с ним всегда было о чем поговорить. Он часто шутил, помогал мне зимой с уроками, привозил мне книги, рассказывал много интересного.
Вот и сейчас он жил у нас, и скоро должен был закончить все дела и уехать на летние каникулы.
Но не успел Алексей еще уехать, как нам позвонила тетя Валя. Приезжает вместе с сыном Никитой, хочет походить по городским магазинам, закупить многое из того, чего у них в деревне нет.
Их приезду я тоже всегда радовался. С Никитой, моим двоюродным братом, мы были одногодки. Отношения у нас были хорошие. Каждый год с нетерпением ждали встречи друг с другом. Родных братьев у меня не было, мне их заменял двоюродный брат Никита. Его мать – тетя Валя – была женщиной хозяйственной, основательной, могла быть как серьезной, так и веселой. Отца у Никиты не было. У меня, впрочем, тоже – вместо отца теперь был отчим. А у Никиты и отчима не было. Им одним было бы тяжело, если бы не хорошая зарплата на работе у тети Вали. На жизнь хватало.
Приезжали они, как правило, раза два-три в год – и зимой, и летом (летом – обязательно), гостили несколько дней. Мы всегда были рады их встречать у нас. А вот сами почему-то никогда у них не бывали, хотя тетя Валя всякий раз приглашала приехать. Отчиму все время было некогда, матери почему-то не очень хотелось в деревню, а меня одного к ним в гости не отпускали.
И вот, сегодня они наконец-то приехали.

2
- Понаехали! – раздался в прихожей приветливый голос отчима.
На этот его возглас никто не обижался, все понимали, что он так шутит. Все знали наше гостеприимство.
Из прихожей в гостиную вошли тетя Валя и Никита. Как я был рад их приезду! Нам с Никитой не терпелось убежать на улицу, наговориться всласть, но было не вежливо так сразу оставить всю компанию.
За расспросами, у кого какие новости, тетя Валя вынимала из сумок гостинцы – банки с разным вареньем и маринованными грибами. Нам с отчимом вручила сверток с ворохом чего-то яркого, цветного. Я подумал: рубашки для лета? Но развернув, обнаружил, что это стопка пошитых тетей Валей семейных мужских трусов из тканей с орнаментом в виде огромных цветов самых невероятных расцветок. На трусах расцветали гигантские бирюзовые и бордовые розы, ярко-желтые подсолнухи, розовые пионы, или просто орнаменты в виде разноцветных трав и цветов на голубом, белом, сиреневом фоне… Ничего себе, очень «мужская» расцветка. Я хоть и недолюбливал черные и синие сатиновые трусы, которые я носил тогда, но все же предпочел бы их, поскольку однотонную расцветку считал более соответствующей брутальному мужскому стилю, чем расцветку «в цветуёчек».
- Те, которые больше размером, это Анатолию, поменьше – Славику, – пояснила тетя Валя.
Мать быстро разделила стопку на две части, мою отдала мне, заставив сказать спасибо, вторую показала отчиму и убрала в шкаф.
И мне, и отчиму трусы были явно велики – широкие и чуть ли не до колен, но тетя Валя сказала, что просторные лучше, чем тесные. А мать подтвердила что так и есть (она всегда лучше знала, что для меня будет лучше, и это страшно бесило меня), назвала трусы замечательным подарком, и что самое главное – красота какая! Действительно, красота неописуемая – аж глаза ломит. Еще тетя Валя сказала, что трусы великоваты, потому что сшиты как бы на вырост, так практичнее. Я тут же с тоской подумал: мне придется их всю жизнь носить? А отчиму в каком смысле «на вырост»?
За разговорами и делами день пролетел незаметно, наступил вечер.
Обычно на время приезда тети Вали с Никитой я уступал им свою комнату с диваном и раскладным креслом, а сам перебирался на диван в гостиную. Но в этот раз кресло-кровать пока еще занимал Алексей, и тетя Валя сказала, чтобы его не беспокоили, она отлично разместится в гостиной, а Никита может лечь со мной на диван, диван можно разложить, и всем хватит места.
Мы с Никитой были очень довольны, что впервые будем жить вместе в одной комнате. Алексея часто не было дома, а когда он появлялся, то ничуть нам не мешал, наоборот, с ним нам было вдвойне интересней.
Вечером разложили диван, застелили, и мы с Никитой расположились, но спать не хотелось. Алексей что-то читал, лёжа у себя, а мы вышли в лоджию и дотемна сидели там, пока к нам не заглянули взрослые и не велели немедленно ложиться. Алексей уже спал.
Мы разделись и легли, укрывшись легкими простынями – стояла жаркая погода. Когда мы раздевались, я увидел, что Никита был в красных плавках. А мне почему-то казалось, что Никита, должно быть, носит такие же трусы, какие привезла нам тетя Валя – в огромных тюльпанах и незабудках. Я же сам был в сатиновых черных трусах – мне покупали только такие, так как считалось, что именно свободные х/б трусы должен носить для здорового развития пацан в моем возрасте. Как в армии. Я бы не упомянул этот момент как несущественный, если бы Никита не посмеялся надо мной, уверяя, что он сам носит только плавки, как сейчас модно. А сатиновые трусы, мол, только в армии и остались, и вообще они давно устарели, и носить их чуть ли не позорно. Эти его слова, сказанные с легкой насмешкой, неприятно задели мое самолюбие. Я ж не виноват, что далеко не всегда сам выбираю одежду для себя.
Надо сказать, что за минувший год Никита заметно повзрослел, изменился. И в этот раз в нем появилось много такого, чего раньше не было, и я с любопытством и иногда с удивлением отмечал эти изменения в нем. От этого было странное ощущение, что нас в чем-то надо заново знакомить, что мы, так хорошо знавшие друг друга, оказывается, достаточно изменились, так что уже не столь близки и едины во мнениях. Иногда мы даже спорили о чем-то друг с другом, чего раньше никогда не бывало. Вот и сейчас Никита позволил себе подтрунивать надо мной из-за каких-то трусов, что меня неприятно удивило. И к сожалению, это было не единственное из того, что в нем появилось нового и что мне в нем не импонировало. Я задумался. Почему он стал так себя держать? Ведь не кичусь же я перед ним тем, что живу в большом городе, а он в какой-то деревне?

3
Не люблю ходить по магазинам, кроме спортивных товаров, книжных и тому подобных, где есть много чего интересного. Но с тетей Валей и Никитой пошел с удовольствием – и прогуляться, и пообщаться по дороге с Никитой.
И началось! С тетей Валей, оказалось, ходить было еще хуже, чем с моей матерью. Она не пропускала ни одного магазинчика, независимо от того, нужен он ей или нет, рассматривала цены, что-то спрашивала у консультантов. Иногда покупала разное: рулоны обоев, что-нибудь из одежды, кастрюлю-скороварку… Мы с Никитой уже до предела были нагружены сумками с покупками, да и у самой тети Вали уже обе руки были заняты. И куда ей столько? Никита пояснил, что здесь товары лучше, чем у них в деревне. Тем более, они покупают не только себе. Их соседи и знакомые дали им целый список того, что им надо привезти из города. Мне тетя Валя купила модную кепку – подарок за помощь.
Мы прочесали по жаре целый ряд магазинов, когда, наконец, стало ясно, что пора возвращаться.
По дороге на остановку Никита спросил меня:
- У тебя деньги есть?
Я выгреб мелочь, что была в кармане, и протянул ему.
- Я сейчас, только мороженого на всех куплю! - Крикнул он, и, оставив, рядом со мной свои сумки, куда-то умчался.
Вскоре прибежал, но без мороженого.
- Закончилось!
Оставшиеся не растраченными деньги мне он не вернул. Впрочем, я о них и не думал, только потом понял, почему он не вернул.
И мы двинулись дальше.
Мы с тетей Валей несли по две большие сумки, Никита – столько же, плюс рюкзак за плечами. Представляю, на кого мы были похожи со стороны!
Когда мы один за другим входили в прихожую, нагруженные сумками с покупками, Алексей как раз собирался куда-то ехать по своим делам. Столкнувшись с нами в дверях, он воскликнул:
- Караван с тюками товаров прибыл!
Сумок у нас действительно было много.

4
Было слишком жарко, и после похода по магазинам нас с Никитой отправили ополоснуться под душем. Первым пошел Никита, после него освежился под струями прохладной воды и я. Никита вышел из ванной в новеньких стильных плавках – сегодня выпросил у матери купить ему. А я – тоже в новых, похожих на клумбу, подаренных больших трусах - мать заставила надеть.
Нам сказали, что мы можем не одеваться, в такую жару дома можно ходить и в одних трусах. И я так и ходил в тот день, как разноцветная Жар-птица, сначала стесняясь, но вскоре быстро перестал зацикливаться на этом.
В моей комнате мы с Никитой уселись на диван, и Никита, загадочно улыбнувшись, достал из кармана висевших на стуле штанов пачку болгарских сигарет «БТ».
- Ух ты! – сказал я .
«БТ» («Булгартабак») среди всех болгарских сигарет считались самыми лучшими и потому были дорогими – стоили целых 40 копеек против обычных типа «Родопи», «Стюардесса», «Ту-134», «Опал» за 35 копеек. Ходила даже поговорка: кто покурит «БТ», тот не бросит курить никогда. Я, правда, ни разу не курил после того, как когда-то давно только попробовал папиросы «Прибой» и получил за это в тот же вечер первую настоящую порку ремнем. А Никита? Неужели начал?
- Пойдем в лоджию, - позвал он, доставая из распечатанной пачки пару сигарет, одну из которых протянул мне.
Я машинально взял сигарету, не зная, зачем всё это, и мы вышли, подставив голые бока под лучи палящего солнца.
- Алексей курит? – спросил Никита.
- Нет.
- Жаль, а то бы списали на него запах сигаретного дыма…
Ну да! Еще не хватало. У нас дома никто не курит. И сваливать всё на Алексея… Я с удивлением посмотрел на Никиту. Как он может так говорить?! Мне очень не понравился его тон, но я промолчал.
- Где ты взял «БТ»?
- Когда возвращались, помнишь, я сказал, что будто за мороженым пошел? На самом деле я заметил там табачный киоск и решил отовариться. У нас в деревне просто так не купишь. В сельмаге все продавцы тебя знают. Приходится старших парней просить, а они всегда требуют калым за работу. То сдачу себе оставят, то чуть ли не полпачки купленных сигарет себе отгребут.
Ах вот на что была истрачена моя мелочь! Мне её было не жалко, но мне не нужны были сигареты.
- Ты куришь? – поинтересовался я.
- Ну, так, немного. А то мать узнает, ругаться будет.
- Меня тоже не похвалят, поэтому я не курю, тем более, что вредно. Давай, не будем здесь курить.
Мы сидели с незажженными сигаретами в руках и болтали о всякой всячине, когда внезапно в лоджию вышел мой отчим.
- Так вот вы где!

5
Никита сразу незаметно выбросил свою сигарету из руки, которая у него была небрежно перекинута через ограждение лоджии. А куда было девать мне мою, которую я держал в опущенных между голыми коленями руках? В трусах карманов нет, и я просто зажал смятую сигарету в кулаке.
- Вот это ваше? – спросил отчим, показывая нам пачку «БТ».
- Нет… - растерянно ответил Никита.
- А чья? Алексей не курит, я тоже. Наши дамы - тем более. Из посторонних никто не заходил…
Воцарилось молчание. И надо же было Никите оставить пачку валяющейся на диване, где мы сидели!
- Ну-ка, идите сюда, - отчим пропустил нас в комнату, не сводя с нас глаз, следом зашел сам.
- Так чья это пачка? – строго спросил он снова, глядя по очереди на нас.
- Дядя Толя… - начал, было, Никита, но, видимо, не мог ничего придумать что говорить, и потому замолк.
Я молчал. А отчим, заглянув в пачку, заметил:
- Как раз двух сигарет не хватает.
- Дядя Толя, мы не курили! – заверил его Никита.
- Не успели? – усмехнулся отчим.
- Да нет, и не собирались, - простодушно соврал Никита.
- Знаю, что не курили, иначе бы от вас за версту табаком разило. Но собирались покурить, да? Неужели вот так, прямо здесь?
Он вопросительно посмотрел на нас, ожидая добровольного признания.
- А ты чего руки за спиной держишь? Ну-ка, покажи. – Велел он мне.
Я вытянул руки вперед – одну раскрытую пустую и вторую зажатую в кулак.
- А в кулаке что?
Опустив глаза, я разжал кулак. На ладони лежала сломанная и смятая сигарета.
- Ясно с вами все.
- Куда вы все спрятались? – В комнату вошла тетя Валя. - Окрошка готова. В такую жару только холодную окрошку и можно есть.
- Да вот… - Показал на нас отчим. – Расслабляемся, сигаретами побаловаться решили.
Он показал тете Вале пачку, потом смял ее и сунул мне в руку со сломанной сигаретой:
- Выкинь немедленно всю эту гадость в мусорное ведро.
- Это откуда у вас? – искренне удивилась тетя Валя.
- Мне вот тоже любопытно было бы знать, – добавил отчим.
- Никита, это ты? – негодующим тоном спросила тетя Валя.
- Нет… - понурив голову, ответил Никита.
- Неужели Слава? Да нет, не может быть! Это ты, Никитка, его учишь! Признавайся лучше! Мне еще раньше продавщица из продуктового говорила, что ты через старших парней сигареты покупаешь, да я не верила. Покуриваешь тайком? Я вот тебе покажу, как покуривать! Давно не получал?
- Что у вас за шум? – в комнату вошла мать.
- Да вот, двух табакурщиков с поличным задержали, - сыронизировал отчим.
Я повернулся, нервно сжал с бумажным хрустом в руке пачку, и пошел ее выбрасывать. Мать взглянула на мою руку с зашуршавшей пачкой, и ей пришлось поверить в невозможное.
- Наказать за это надо! Давно не пороли… – только и сказала она, ужаснувшись, и вышла из комнаты.
- Да, Вячеслав вполне этого добился, - ответил ей вдогонку отчим.
- Так это же мой Никитка, паршивец, его подбил! – растерянно произнесла тетя Валя. Ну, я ему задам. Это надо же так опозорить нас. В гостях!
- Оба виноваты, – строго и твердо сказал отчим. - Нечего Славку защищать. Он сейчас у меня ремня огребет.
Я уже вернулся в комнату и молча стоял в дверях.
- Трусы спускай, курильщик, - повернулся в мою сторону отчим, выдергивая из брюк ремень.
Я стоял, не шевелясь. Никита переменился в лице, побледнел.
- Анатолий, у тебя найдется еще один ремень? – решительно и серьезно спросила у отчима тетя Валя, – Я своему сейчас покажу, где раки-то зимуют. Ты у меня, Никитка, будешь знать как курить, других на это подбивать, да меня обманывать!
- В доме два мужика, как ремням не найтись? – заметил отчим.
Он подошел к шкафу, открыл дверку, на которой с внутренней стороны висели мои брючные ремни. Выбрал один из них, подал тете Вале.
- Никитка! - каким-то взвинченным голосом обратилась к нему тетя Валя, - ну-ка, заголяй задницу! Кому сказала? – и грозно щелкнула ремнем.
- Ну а ты чего ждешь? – строго спросил меня отчим. – Не слышал, как я тебе сказал спускать трусы?

6
Первым с обреченным видом снял с себя плавки Никита, оставшись полностью голышом перед всеми. Я и не думал, что тетя Валя для порки заставляет его снимать с себя всё, по крайней мере, ниже пояса. Он встал на колени перед диваном, навалившись на него грудью и руками, подставив, таким образом, зад для порки. Очевидно, что тетя Валя обычно порола его в этом положении. А какое занимать мне? Я подошел к сложенному креслу-кровати, на котором у нас спал Алексей, опустил пониже свои роскошные бирюзовые трусы с малиновыми розами, и перегнулся, выставив напоказ голые ягодицы. И, как это часто бывало, непроизвольно напрягся.
Никита тем временим уже прерывисто ревел, под аккомпанемент ритмичных шлепков ремня и отчитывавшего его голоса тети Вали.
Внезапно смачный щелчок ремня раздался сзади меня, и тотчас мою задницу припечатала боль от первого шлепка. Отчим в этот раз старался - крепко так прижигало ремнем. Я вертелся как мог, и тоже орал и ревел.
Впервые меня пороли не одного, а на пару с кем-то. Во время порки я, естественно, даже не думал об этом. Но позже, после того как нас уже наказали, мне пришла в голову мысль, показавшаяся мне немаловажной:
Вот, теперь мы с Никитой оба свидетели нашей одновременной порки. Отныне мы будем знать что-то такое друг о друге, что сделает нас то ли ближе, связанными общим воспоминанием о полученном наказании ремнем, то ли, наоборот, отдалит, заставит избегать друг друга как свидетелей позорного наказания поркой каждого из нас обоих на глазах друг у друга.
Как будет – покажет время. А пока в комнате раздавались щелчки двух ремней об наши с Никитой голые задницы, да наши мальчишечьи вопли.
После порки, стараясь друг на друга не смотреть, мы пошли умывать зареванные лица. Нас поставили в два разных угла комнаты и так мы стояли, как к обеду вдруг вернулся Алексей. Увидев нас, он сначала ничего не понял, но потом догадался и тактично заметил:
- Ничего, парни! С кем не бывает! Мне тоже от бати иногда ремнем прилетало в детстве. И ремнем, и в угол ставили, и гулять не пускали, и телевизор смотреть нельзя было. Да и не только мне доставалось. Всех хоть один раз в жизни да пороли. Больно? Ничего! До свадьбы заживет! Подумаешь – выпороли! Крепче спать будете.
И, чтобы не смущать нас, вышел. Хороший он парень!
Впрочем, через пару минут он снова вернулся, чтобы сообщить:
- Выходите, преступники, вы амнистированы! Обедать зовут.
Мы вышли из своих углов, потирая задницы руками. Глядя на нашу экипировку – узкие плавки Никиты и мои цветастые широкие и длинные трусы, Алексей весело заметил:
- Мини и макси снова в моде? Минимализм в сочетании с барокко?
С юмором парень, ничего не скажешь. Жаль, что сегодня после обеда ему уже надо уезжать домой. Нам он сказал не провожать его. И вправду, с поротыми задницами нам никуда не хотелось выходить.

7
Особенно трудно в тот день было Никите. Его узкие плавки натирали ему кожу на драной заднице, доставляя немало неудобств.
- Так надень свободные трусы!
- Я трусы не взял с собой. Только плавки.
А говорил, что у него нет трусов, потому что он не носит их, только плавки! Кого мы все время вот так мелко обманываем? Да у него, наверное, дома ничего, кроме трусов, пошитых тетей Валей, и нет. Не зря же просил ее купить ему плавки!
- Возьми мои. – предложил я.
- Давай!
Он заглянул в шкаф на полку с моими трусами и футболками. Подаренные трусы не тронул, а взял, не выбирая, самые простые сатиновые семейники свободного покроя. Переодевался в них он уже без своих ехидных насмешек над их старомодностью.
Когда собрались ложиться спать, передо мной снова встала дилемма: соединит или разъединит нас в конечном итоге эта порка? Заставит держаться вместе, сплоченными одним общим, пусть и негативным для нас, событием? Или будем прятать глаза и избегать общения, оттого что оба знаем про себя неприятную правду о том, что нас так позорно выпороли на глазах друг у друга?
Этот вопрос снова заставил меня задуматься, когда я стал стелить постель. Дело было в том, что Алексей уехал, кресло-кровать освободилось, и я уже мог лечь спать отдельно. А мог и по-прежнему – вместе с Никитой.
Будем лежать отдельно – вот первый шаг к тому, чтобы отдалиться друг от друга. Лечь вдвоем на один диван – как будто у нас всё так же, как и было.
На всякий случай я разложил диван, словно на двоих, постелил простынь, а сверху положил одну подушку и простынь укрываться только для Никиты. Стал разворачивать кресло-кровать.
- Зачем? – спросил Никита, который уже лег. Ложись лучше сюда, вдвоем как-то не так одиноко.
Я понял, что он, похоже, испытывает те же чувства. Взял свою подушку и простынь, которой укрывался, положил на диван с краю, улегся.

8
Да, дальнейшие события показали, что минувшая порка скорее сблизила нас. К тому же, кстати, посбивала кое с кого появившиеся некрасивые проблески зазнайства и спеси.
Через день, когда мы в жаркий полдень вернулись из очередной поездки по городу, нам снова напомнили, что неплохо бы принять освежающий душ.
Я не знал, что пока я выкладывал из сумки на кухне купленный по пути домой хлеб, Никита уже оккупировал ванную комнату. И я вошел в нее – дверь оказалась незапертой.
- Было открыто? – вздрогнув от неожиданности, неподдельно удивился стоявший голышом в ванне Никита. - Блин, это я у вас дома еще не привык ко всему, забыл про задвижку. У нас ванной-то комнаты нет, в бане моемся.
Я хотел выйти, но вдруг услышал:
- Залезай ко мне! – это Никита позвал меня.
И повернул кран. Брызнула освежающая тело вода.
- Эх, хорошо! – радовался Никита. – А у нас в деревне такого нет… блаженство!
Для меня это был еще один знак единения. Я разделся и залез к Никите. Мы поливали друг друга из лейки душа, брызгались и фыркали от воды, как купающиеся в реке дети, смеялись, пока в дверь ванной не постучали.
- Полотенца свои возьмите! – раздался голос отчима. – И трусы чистые.
Я повернул задвижку, приоткрыл дверь. Отчим заглянул к нам и повесил на крючки пару забытых нами полотенец и трусы. Он видел нас обоих, и ничего не сказал. Значит, и он не был против. А почему он должен был быть против? Здесь – всё точно так же как в бане – все голые, все моются, и никто никого не стесняется, никто никого и не думает рассматривать. Мы только состояние задниц друг у друга посмотрели.
Странно: отчим явно драл меня сильнее, но моя задница зажила быстрее, чем ягодицы с синяками у Никиты, которого порола тетя Валя. Наверное, отчим просто порол более умело.
После помывки Никита, как и я, снова без лишних слов надел чистые сатиновые трусы, принесенные нам отчимом из моего шкафа.

9
За обедом среди общего оживления тетя Валя вдруг предложила:
- А что если Слава поедет с нами к нам в гости? Погостит недельку-другую, а потом я его привезу, или вы приезжайте за ним, заодно тоже погостите.
Мать вечно боялась меня куда-то отпускать, как будто мне все еще пять лет, поэтому, скорее, была против. Сама она, типичная горожанка, не была любительницей выезжать, да еще в такую жару. А отчим был все время занят, поехать не смог бы, так что в любом случае меня отпустили бы только с тетей Валей и Никитой или не отпустили бы совсем. Мне ж идея поездки понравилась, я выжидающе замер.
- Пусть едет. – Вдруг сказал отчим. Поможет тебе с огородом там, еще с чем-нибудь. От работы его не освобождай, путь поработает там вместе со всеми, чем болтаться без дела здесь, в городе..
- Ура! – тихо крикнул Никита. – Поедем, Славка! Ты ж у нас еще не бывал! В лес будем ходить. Купаться будем. Ты плаваешь хорошо?
- Умею, - отвечал я, не зная – как там на взгляд Никиты хорошо или плохо я плаваю.
- Ну вот и отлично, - сказала тетя Валя.
- А в случае чего – не бойся наказывать его поркой, – продолжил отчим. – Только порка на него и действует, до поры до времени, правда. Сама видела, что не пороть его нельзя.
- Да зачем же я его стану пороть? Славик такой хороший мальчик…
- Вот потому и хороший, что получает регулярно. Без ремня пацану расти нельзя. Я сам порю его, и другим советую. Заслужил – получи. Не станешь наказывать – ты только избалуешь нам его, Валентина, а что нам потом с ним, избалованным, делать? А ты, Славка, слушайся тетю Валю, и если заслужишь наказание, то чтобы без фокусов у меня, а то если не от тети Вали, так от меня получишь, когда вернешься!
- Я буду слушаться, – пообещал я.
- Он будет хорошо себя вести, - добавила тетя Валя.
И, повернувшись ко мне, слегка нахмурилась и добавила:
- А то смотри, сам видел, что я тоже пороть умею. И не посмотрю, что гость, выпорю за милую душу, если что. Я все же твоя тетка, не чужой человек. А Никиту я тоже порю регулярно за его косяки, как и тебя дома порют.
Никита покраснел. Я тоже смутился. Вот зачем говорить при всех обо всем этом?
- Соберись сегодня с вечера, - сказала мать. - Завтра мы вас проводим.
- Я сам вас отвезу домой на машине, – сказал отчим тете Вале. - Как вы поедете с таким-то количеством сумок на электричке? А потом я за Славкой приеду. На сколько дней его забираешь?
- Созвонимся. Но на три дня и ехать не стоит. Дней 15-20. А то и весь месяц пусть гостит, – ответила тетя Валя.
Мы с Никитой переглянулись с довольным видом.

На следующий день мы выехали в деревню.
Впереди открывался новый для меня мир. Но это уже другая история.

2022