Применение телесных наказаний в воспитании подростков - насилие или неприятная необходимость?

- Лёша, почему ты уже месяц не ходил в универ? - Раздался позади меня громом папин голос. Чёрт, я не думал о том, что он узнает. Я развернулся к нему, стараясь не смотреть в глаза. - Я жду! - Первый раз видел папу таким рассерженным.
- С чего ты взял, я ходил!
- Правда? А почему в деканате говорят обратное? - Папа пристально смотрел на меня, от чего внутри становилось не по себе.
- Может они ошиблись? - Послышался голос Марты с кухни.
- Перестань его оправдывать, я не только от них знаю, что он там не был! У тебя и без универа есть ещё грешок! - Надеюсь, папа не узнал про машину. Пожалуйста, только не машина!!!
- Какой? - Я сделал изумлённый вид.
- Мне позвонили из сервиса и сказали, что ты разбил машину ровно месяц назад! - Твою мать!!! Только не это! Он же сейчас меня прибьёт.
- Ну подумаешь месяц не ходил - это же не год!
- Прекрати так разговаривать, - папа хлопнул ладонью по дверному косяку. - Я сейчас про машину спрашиваю, - краем глаза я заметил, как Марта выглянула к нам в коридор, после этого звука. Я опустил глаза и не знал, что ответить, бесцельно разглядывая пол в коридоре. - Ну-ка пошли поговорим, - папа взял меня под локоть, закрыв дверь в мою комнату на замок.
- А зачем ты закрыл дверь? - Вроде я и спросил нормальным голосом, но что со стороны, что внутри меня - всё звучало взволнованно.
- Чтобы у тебя не был соблазна слинять от разговора! Ну так что,- папа сел на диван, похлопав рядом, чтобы я присел. - Чем оправдаешь твоё поведение? - Я чувствовал, как в комнате становилось ужасно душно, хотя у меня было открыто окно, а ещё я чувствовал, как у меня запылали щёки, потому что оправданий я ещё придумать не успел, кроме того, что мне было лень. - Только не говори, что машина сама разбилась, а вместо тебя на пары ходил призрак, который боялся подать голос! - Блин, а ведь хорошая была идея. Я пожал плечами, продолжая избегать зрительного контакта.
- Ну у меня же нет проблем с оценками.
- Это пока нет! То, что я плачу деньги за учёбу не значит, что тебя не могут отчислить за пропуски.
- Да у нас половина группы не ходит!
- К счастью, это не мои дети, и меня мало интересует, что они там делают. Моё ребёнок - ты, а потому будь добр хотя бы придумать себе отмазку, если ты не позаботился об этом раньше, - я посмотрел на папу таким взглядом, будто его родительский авторитет для меня ничего не значит и закатил глаза.
- А тебе обязательно мне допрос устраивать? Неужели нельзя смириться с этим и не тратить своё время? - Только, когда я договаривал последние слова, я понял, что проиграл в игре с огнём и сейчас случится что-то страшное, потому что папин взгляд за одно мгновение стал волчьим, а лицо окрасилось гневной гримасой.
- Всё, Лёша, мне надоело! - Папа открыл мой шкаф и взял первый попавшийся ремень. Я мало представлял зачем, но начинал смутно догадываться, когда он сложил его вдвое и посмотрел на меня. Я замотал головой, начиная отползать назад по дивану.
- Не хочешь по-хорошему, значит придётся по-плохому. Иди сюда!
- Я не хочу! - Я смотрел на ремень, который гипнотизировал моё взгляд.
- Раньше надо было об этом думать. Не заставляй меня принуждать тебя! - Я нервно взглотнул, вжимаясь в диван. - Ты пять минут назад был намного смелее, чем сейчас! Куда же делась твоя храбрость?!
- Может не надо?.. - Прошептал я, продолжая слабо настаивать на своём.
- Нет уж, надо! Мне надоело твоё враньё! Раз ты уже взрослый и сам всё решаешь, то тогда ложись или я это сделаю за тебя, как за маленького ребёнка! - Я на ватных ногах поднялся с дивана, меня всего трясло, я даже чувствовал, как у меня подрагивали руки и как лицо становилось белее снега. Единственное, чему я сейчас был хоть как-то рад, так тому, что папа не делал всё это насильно, давая мне время смириться.
- Я сам...
- Хорошо! - Я с огромными глазами и с трясущимися коленками подошёл к подлокотнику, посмотрев на папу - он одобрительно кивнул, дожидаясь моих последующих действий.
- Может... - Я решил в последний раз попытать удачу.
- Не может! - Проговорил чуть раздражённо папа, нахмурившись. Я потёр ладонью бедро, смотря куда-то вперёд себя и глубоко задышал. Папа продолжал терпеливо дожидаться выполнения моего решения. Я услышал, как за дверью Марта ласкала Барни, и мне очень захотелось в этот момент тоже стать собакой, резвящейся по квартире, а не быть Лешей, который стоит тут, разрываемый стыдом и страхом. Папа меня даже никогда не шлёпал, а тут решил отлупить ремнём - почему? Но это я спросить уже побаивался. - Давай ты не будешь растягивать всё это на весь вечер! - Посмотрел с нисхождением на меня папа, но в его мимике всё ещё хорошо была заметна злость и раздражение. Я скуксился, будто собирался заплакать, и посмотрел на диван. Ну почему я не рассказал о машине раньше? Сейчас бы сидели на кухне, ели бы пиццу, и никто бы не устраивал показательных порок с моим участием. Я вздохнул, продолжая стоять, на что папа закатил глаза, всё ещё продолжая держать одной рукой ремень, приложив другую к щеке.
- Я тебя люблю! - Решил я в самый-самый последний раз воззвать к милосердию папино рассерженное сердце.
- Я тебя тоже люблю, но твоё наглое поведение уже порядком меня достало! - Я понял, что на прощение можно не рассчитывать, а потому опустился вперёд себя, перегнувшись через подлокотник. - Смело! - Вздохнул папа, подойдя ко мне.
Как только я услышал потрескивание ремня в его руке, то тут же зажмурился, словно он прямо с размаху сейчас долбанёт меня, но ничего не произошло. Папа неспешно переложил ремень в правую руку и замахнулся. Я поморщился, закусив губу, всё моё тело напряглось, как стальной канат, но как только ремень опустился на меня, то я тут же обмяк на подлокотнике, словно ничего страшного не произошло. Я думал, что это в сто раз больнее! Но расслабляться ещё было рано.
Первые два десятка ударов было больше неприятно, чем больно, но я видимо не раскусил всей прелести этого процесса, ведь, чем дольше это продолжалось, тем я сильнее начинал чувствовать ремень через джинсы и послевкусие от встречи с ним. Через пару хлопков я уже заерзал на месте и стал жмуриться каждый раз, когда ремень звонко опускался на меня. Задницу стало саднить и тянуть, словно я неудачно слетел с велосипеда, но если в падении с велосипеда был виноват я, то... то и в порке тоже, получается, виноват я, но соглашаться с этим мне пока что мало хотелось. Через пару мгновений я начал тихо постанывать на удары, стараясь не зацикливаться на свисте ремня.
- Не нравится? - Спросил абсолютно без самоутверждения и насмешки в голосе папа. Я замотал головой, начиная растягивать манжету толстовки. - Мне тоже не нравится этим заниматься, но ты по-хорошему слушать не хочешь! Поэтому взвывать к твоему благоразумию приходится такими методами...- Задница начинала гореть и неприятно соприкасаться с джинсами - я вообще думал, что меня будут пороть без них, но видимо, мне хоть с чем-то сегодня повезло. Наверное, если бы я лежал с голым задом, то орал бы уже на второй удар. - Вот расскажи мне, стоило ли обманывать целый месяц, чтобы сейчас за это так отвечать?
- Нет... ай! - Я зажмурился, когда ремень впечатался сильнее, чем до этого, и почувствовал, как у меня по щеке поползла слеза.
- А зачем ты так делал? Неужели я хоть раз тебя ругал из-за машины?
- Нет, - простонал я, пытаясь не заплакать. Толи папа решил, что хватит меня жалеть, толи потому что удары накладывались слой за слоем, но становилось все больнее и больнее, что сдерживать свою гордость и не реветь уже почти не было сил. - Просто я думал... я думал, что ты...- выговаривал я, стиснув зубы. - Будешь ругаться!
- Вроде, мы всегда мирно решали этот вопрос, разве не так? - Я закивал головой, вцепившись в подушку, лежавшую возле меня. - Ты меня очень расстраиваешь, когда начинаешь врать, вроде бы взрослый уже, чтобы прятаться от правды! - Я потянулся рукой к пораженному месту, но папа аккуратно вернул руку назад. Поражаюсь его спокойствию! Я недовольно простонал, вытерев слезы о подушку, и уткнувшись в неё, решил посмотреть, на сколько меня хватит, считая про себя удары. 17. Вот оно число поражения. Я заплакал, стараясь не сильно двигать задницей, потому что было уже ужасно больно. Казалось, что сейчас на ней можно было бы поджарить яичницу до золотистой корочки.
- Я больше не будуууу! - Провсхлиповал я, стараясь приподнять задницу так, чтобы уменьшить расстояние до ремня. Но ремень это, кажется, не интересовало и он продолжал с той же силой опускаться на меня. Я ловил себя на мысли, что уже начинаю подпрыгивать от ударов и сжиматься, слыша свист в воздухе. И откуда только у меня такой болючий ремень в шкафу? Но думать об этом у меня мало получалось. Как же больно! Мне кажется, у меня все уже синее там. Ещё эти дурацкие джинсы, как же больно они трут при ударе! - Ай! Ай! Ауууу! - Вскрикнул я, когда ремень хлопнул по мне с новой силой и закрыл задницу руками. - Не надо!
- Лёша! - Строго воскликнул папа.
- Ну пожаааааалуйста! Больно! - Я обернулся в слезах на папу, но на его лице не было ни капли согласия с этим.
- Убери руки назад! - Отчеканил каждое слово папа, смотря в ответ. Я заскулил, замотав головой. - Пожалуйста, не заставляй меня держать твои руки за спиной, тебе же будет больнее! - Я, воспользовавшись перерывом, потер задницу и всхлиповая вернул руки назад. Я думал, что она будет огненной, но джинсы были едва теплыми, и кроме моих слез нельзя было понять о том, что со мной происходило. Однако, я чувствовал, как у меня кололо по бокам и снизу, где уже задница переходила в ноги. И как я буду сидеть потом? Кошма-а-ар. И это я ещё уверял всех, что не больно! Папа вытер мне рукавом слезы и погладил по голове. - Я не хочу, чтобы ты плакал, но ты не оставил мне другого выбора, кроме как наказать тебя! Но ты же думал, что это всё закончится через 3 минуты? - 3 минуты? Прошло только 3 минуты? Я в шоке! Я думал, что прошло уже полчаса! Я вновь застонал, но теперь уже не от боли, а от огорчения, что не прошло даже и 10 минут, как это все началось. Интересно, а когда это все закончится, я, видимо, буду утопать в своих же слезах и соплях. Про задницу я вообще молчу. Видимо, к концу порки я её попросту лишусь!
- Надеял... ааался! Пож... ажалуйста, давай погов... оворим!
- Мы уже с тобой разговаривали, ты решил мне характер свой показать!
- АЙ! ААААЙ! - Я заплакал, ударив ладонью по дивану, почувствовав, до боли в голове, как у меня горели щеки и уши, но в тоже время, как с каждым свистом у меня леденели руки, и как тряслись коленки. - Я БОЛЬШЕ НЕ БУДУ! ПРАВДА!
- Откуда мне это знать? Ты уже окончательно заврался! И главное, я не понимаю, - тут папа припечатал мне со всей силы, от чего я закричал на всю комнату. - Как машина связана с учёбой? Ты что, голубых кровей, чтобы бояться спуститься в метро или что!
- ААААУУУ! БОЛЬНАААА!
- Потерпишь! - Я заревел сильнее, чем до этого, начав дёргаться из стороны в сторону. - Я сейчас держать тебя буду, если не успокоишься! - Папа резко опустил ремень несколько раз подряд, от чего я подпрыгнул.
- ХВА... АТИТ! Я БОЛЬШЕ ТА...АААААК НЕ БУДУУУ.... ААААА! ПА... ААААПААААА! - Я свалился с дивана на пол, рыдая схватившись за задницу.
- Без спектакля не можешь? Ну ничего, сейчас научишься! - Папа положил руку мне на спину, прижимая к полу, и начал лупить без остановки.
- Я БОООО....ОООЛЬШЕ ТААААК НЕ БУДУУУУ! ПРАВДААААА! Я БОЛЬШЕ НЕ БУУУ....УУУДУУУУ ВРАААТЬ... Я ВСЕГДА....ВСЕГ...АГДААА БУДУ В УНИВЕР ХОД...ОДИИИИИТЬ! ПРОСТИ МЕНЯЯЯЯ! ПАПАААА! ПАААА...АААПААА! - Мне казалось, что сейчас у меня просто взорвется зад от боли, и от того, сколько ударов ремнем на него осыпалось. Болела спина, ноги, конечно, болела невыносимо задница, и я извивался как червяк под ударами, но помогало мало, папин прицел был стопроцентным. А я ещё, когда-то задумывался, больно ли это, когда ремнем наказывают? Зачем вообще эти мысли мне лезли в голову! Это невыносимо! - МАРТААААА!
- Она тут не при чём! - Воскликнул папа, с силой шлепнув меня ремнём. - Это только наш с тобой разговор. Который пора бы начать. Когда ты собираешься убрать хвосты в универе? - Я что-то невнятно промычал в ответ, уткнувшись в ковёр. - Я не слышу!
- УУУУУ.... Я ВСЕЕЕЕ ИСПРАААА....АААААВЛЮ!
- Не сомневаюсь! Когда?
- ЗАВТРА! ПАААА....АПОЧКААА! Я ВСЕЕЕЕ КОНСПЕЕЕКТЫ ЗААА...ААААВТРА СДАААМ! ЧЕСТНОООО!
- Я тебе уже не верю! - Ремень предательски отплясывал на моей заднице всё новые пируэты даже не собираясь останавливаться.
- ЧЕСТНО.... ПА....ААААПААА, ЧЕСТ...ЕСТНООО! Я НЕ.... НЕЕЕ... НЕЕЕ БУДУ БОЛЬ...ОЛЬШЕ ОБМААА....ААААНЫВААААТЬ! И КУРИИИИТЬ НЕ БУУ...УУУУДУУУ! - Идиот. Полный идиот. Ну это точно папе было знать необязательно!
- Ты ещё и куришь? - Раздался строгий голос, от чего я затих, уткнувшись в рукав толстовки. - Лёша!
- Я больше не буду....- пропищал я, в надежде, что хоть за это мне не влетит.
- Снимай джинсы!
- НЕТ, НЕ НАДО! ПОЖАЛУЙСТА! - Я вцепился в них, как в самое дорогое, что у меня есть.
- Считаю до трёх!
- Я НЕ ХОЧУ! ПОЖАЛУЙСТА, НЕ НАДО! ПОЖАЛУЙСТА!
- Раз... два... два с половиной! - Я медленно начал стягивать джинсы. Только этого не хватало! Я и так тут еле лежу, ещё и без всего... Папа, ну за что? Ты же никогда меня не наказывал! А тут спустя 18 лет решил все разом выплеснуть? Я чувствовал себя ужасно, лежа с голой задницей - я был полностью обезоружен. Папа достягивал джинсы чуть ниже коленок и вновь взял в руки ремень. Я развернулся посмотреть на последствия, но не разглядев толком, разрыдался от того, что мне показалось, что у меня уже выступила кровь. - Прости, я не знал, что ты настолько повзрослел. Придётся наказывать тебя посерьёзнее! - Я плакал в ковёр, то и дело ныв о том, что это было в последний раз. Ну почему у меня такой болтливый язык? Неужели нельзя было промолчать, чтобы уже сейчас явно подходить к финишной прямой. Вечно все через задницу, так ещё теперь и поротую. - Я даже слышать не хочу, что ты больше не будешь! Сейчас одно не будешь, так сразу другое что-нибудь найдётся!
- Папочка, не надо! ПА....ААААА....ЖА...ЛУУУУЙ....СТАААААА!- Лучше бы я был в джинсах - это уже какие-то пытки!!! - ОСТАА...ААААНОВИИИИ...ИИИСЬ! У МЕНЯ ТАААМ КРОООООВЬ!
- Опять?
- Я НЕ ВРУУУУ!
- А то мне не видно, что у тебя тут! Ну и какие же сигареты ты любишь? - Меньше всего мне хотелось рассказывать об этом, лежа под ремнём.
- Электрооооные, - провыл я, когда ремень стал опускаться на меня чаще, чем до этого. Я стал вертеться и колотить ногами по полу, в попытке хоть как-то увернуться. Я чувствовал, как у меня намокли волосы и как к телу начинала прилипать мокрая толстовка, но это мало кого из нас двоих сейчас волновало.
- Да ты эстет! А то я смотрю, ни запаха, ни пепла - почти не попался!- Я несколько раз всхлиповал и начинал рыдать по новой, пока ремень безжалостно полосовал меня по синякам. - Ладно, вернёмся к парам, когда у тебя сессия?
- ЧЕРЕЕЕЕЗ МЕСЯЯЯЯ.... АААААЙ....ААААЦ!
- Если я через месяц, не дай бог, узнаю, что ты хоть одну пару прогулял! Я тебе обещаю, я тебя буду пороть так каждую неделю, пока ты все экзамены не сдашь не ниже четвёрки! Ты меня понял? - Я белугой заревел на всю квартиру, что казалось, меня можно было услышать и с улицы. - Я не слышу!
- ДАААААА! ПАПОЧ....ОЧКААА, ХВАТИИИИИТ! Я БООО...ЛЬШЕ НЕ БУУУДУУУ! Я БУУУД...УД...Д...УУУУ ХО...ОРОШОООО СЕБЯ ВЕСТИИИ... ЧЕСТ...ЕЕЕСТНО! Я ВСЕЕЕЕ ПО...ОООНЯЯЯЛ!
- Теперь машина! -Ну не-е-ет, я думал, что на этом все! Я же не вытерплю! У меня и так уже все тело превратилось в единую пульсацию, которая располагалась в горящей заднице. Я уже еле шевелился под папиной рукой, царапая ковер и из последних сил сжимая задницу перед ударом. - Тебе в голову приходила мысль о том, сколько будет стоить ремонт?
- Я ЗНААА....АААААЮ, ЧТО ДООО...ООО...ОРОГООО....ООООЙ! ААААЙ! НЕ НАДААААА! - Ремень вновь стал опускаться на меня без остановки. Я уже не знал, куда себя деть от боли и усталости, из-за пелены слёз я видел все не дальше своих вытянутых рук, постоянно текущий нос мешал нормально дышать, а с каждым ударом мой зад превращался в один большой синяк, который непонятно когда собирался пройти. Да ещё кто-то меня за язык потянул сказать, что я завтра поеду в универ -хорошо, если я вообще завтра встану, хотя я в этом вообще не уверен. - НУ ПОЖАЛУЙСТА.... НУ НА МИНУУУ... УТОЧКУУУУ ХОТЯЯЯ БЫ ОСТАНОВИИИИСЬ! МНЕ БООООЛЬНААААААА!
- Ладно, на минуточку я остановлюсь, при условии, что ты не будешь ничего трогать руками! - Я закивал головой, и папа остановился. Неужели я мог хоть спокойно отдышаться! Я закрыл глаза и начал жадно глотать воздух, вцепляясь в папину руку. Я знал, что он меня любит и что сегодня просто плохой день, но мне было так обидно, что этот плохой день вылился в такую болючую экзекуцию, что выть хотелось. Я зарылся в свои волосы, растирая слезы по щекам. Конечно же я уже забыл, что пообещал не трогать задницу руками, а потому со спокойной душой потянулся к ней. - Мы же договорились! - Папа взял меня за запястье и приложил руку к спине.
- Пожалуйста, прости! Прости! - Успел выговорить я, перед тем как опустившийся ремень вновь заставил меня кричать на весь дом.
- А зачем мне тебя прощать? Чтобы ты опять машины разбивал, на универ забил, здоровье свое гробил? Зачем тебе вообще родители нужны? Только чтобы ругаться? Между прочим, Марта тоже обижается на твои выходки, так что, скажи спасибо, что она их ещё способна терпеть!
- Я ИСПРАА...АААВЛЮСЬ! ПААААПОЧ...ОЧКАААААА, ЭТОГААААА БОЛЬ...ААААЛЬШЕ НИКОГДАААА НЕ ПАА...АААВТАААРИТЬСЯАААА! Я БОЛЬШЕ НИКОГДА-НИКОГДА ТАК НЕ БУУУУДУУУУУ! - Закричал я, сорвав голос. Теперь из меня выходил какой-то надрывный хрип, в перемешку со слезами. У меня ужасно горело лицо, беспрерывно текли сопли и слюни, и я уже просто надеялся на то, что папа сжалится. Потому что, то, как сильно у меня все болело просто уже молило пощаде! - ПРОСТИИИ! ПРОСТИИИ! Я БООО...ОЛЬШЕ НЕ ХОЧ...ОЧУУУУУ! МНЕЕАААААА, ПРААААВДАААА, ООООЧЕААААААНЬ БОЛЬНААААА!-Я заорал так, что мне казалось, никогда не кричал до этого, начав рыдая захлебываться слезами и колотить по полу ногами. Папа остановился и посмотрел на меня.- Я ПРАВ... АВ..АВ...АВДА НЕ БУ...УДУУУ БОЛЬШЕ НЕ... НЕЕЕЕ БУУ... УУДУУУ! - Но чем сильнее я пытался выговорить слово, тем хуже у меня это получалось, превращаясь в неконтролируемую истерику. Папа осмотрел меня с ног до головы и положил ремень на пол. Неужели это свершилось? Спасибо! Я думал, что порка никогда не закончится! Не знаю, что говорил папа, но в ушах у меня стоял шум от болезненности происходящего, а потому я мог только наугад покивать в ответ. Папа поднялся на ноги и осмотрев меня ещё раз вышел из комнаты.
Как только он скрылся за дверью, то сюда влетела Марта, обняв меня. Я ещё сильнее разрыдался у неё на плече, не понимая, нужно ли и у неё просить прощения.
- ПР...ПРААААСТИИИИ МЕ... ЕНЯЯЯ, ЗАААА ТО, ЧТ...ЧТ...ЧТОООО Я СЕБ...ЕЕЕЕБЯ ПЛ...ПЛ...ПЛОХААА ВЕД...Д...Д...ДУУУУ! - Но я решил перестраховаться.
- Чш-ш-ш-ш, перестань, всё хорошо! - Как же все ужасно болело! Я хотел поудобнее сесть, но ужасно защипало место, где зад переходит в ноги. Задницу жгло, как адскую сковородку, от чего я разрыдался ещё сильнее. В отражении зеркала я увидел, что задница была темно-синей с кровоподтёками снизу и по сторонам, всё вокруг синих синяков было фиолетовым и больно кололо при малейшем движении. - Очень больно? - Марта опустила свою ладонь чуть ниже моей поясницы, от чего я громко взвыл - мне казалось даже прикосновение пушинки было бы болезненным. - Прости, солнышко, прости! - Марта стала осторожно вытирать мои слёзы, целуя в щёку.
- У меня всё так болит, маааам! - Я судорожно всхлиповая, будто задыхаясь, посмотрел на неё. (Да, не обращайте внимания, что я зову её мамой, я 2 года назад решил её так назвать, и она, как оказалось, была этому несказанно рада тогда)
- Маленький мой! - Она прижала меня к себе, начав гладить по голове. - Вы сегодня с папой меня оба расстроили! Что там с машиной, все плохо? - Я замотал головой. -Лёшенька, ты должен понимать, что папа же не из-за неё ругается, он же за тебя переживает. Ты же нам ничего не рассказал, а вдруг ты в аварию попал или еще что-нибудь... Мы же волнуемся! Ты в универ не ходил, потому что думал, что папа заметит, что машины нет? - Я закивал головой, продолжая заливать слезами её плечо. - Сказал бы мне, я бы что-нибудь придумала!
- Я расс....сссс...терялся!
- Давай договоримся, что ты хотя бы мне будешь говорить, если что-то подобное, а то я не хочу больше таких вечеров, думаю, ты тоже! - Я закивал головой.
- Хор...ор...оршо... Про...осто я не думал, что па...апа так раз...озлится!
- Поверь мне, он сам не думал, но перестарался явно. Ты сильно на него обижаешься? - Я помотал головой.- Не может такого быть, чтобы ты, да не обижался! - Марта заулыбалась. - Прям ни капельки?
- Чуть-чууууть... - Я стоная уткнулся ей в шею, то и дело разглядывая задницу в зеркало - трагичное зрелище. - Мне ка... ажется, он не специальнооо...
- Конечно нет, вы, конечно, оба палку перегнули сегодня, но я точно знаю, что папа не хотел так сильно. Просто разозлился на тебя, потому что переживает, потому что любит тебя, и точно плохого не желает!
- Я знаааю...
- Я знала, что ты у меня умный мальчик, - она ласково гладила меня по спине, прислонив свою голову к моей. Так мы просидели несколько минут, пока я не начал икать от слёз. - Принести водички? - Я закивал головой. Марта аккуратно убрала от меня руки и положила на пол. - Сейчас вернусь,- и она вышла из комнаты. - Дима, ты совсем больной, ты что с ним сделал? У него всё синюшное там! - Воскликнула она, увидев сидящего на полу возле моей комнаты папу. - Что это? - Марта понюхала стакан с водой.
- Успокоительное, я уже второй стакан пью...
- Ты сколько сюда накапал?
- Много.
- Нет, ну, вы друг друга стоите! Один обманывает, другой таблетками объедается, как дала бы обоим, чтоб не повадно было! - Марта гневно фыркнула и опустилась рядом.
- Он меня ненавидит?
- Нет, тебе пока что повезло. Он пока что просто обижается,- папа виновато посмотрел на неё и через мгновение у него потекли слёзы по щекам. - Дим, ты чего?
- Я такой же как свой отец! - Прошептал папа, закрыв глаза. - Я пообещал себе, что никогда в жизни не трону своего ребёнка и пальцем, чтобы он никогда не испытал того, что делали со мной. А теперь получается... получается, я такой же садист, как и он. Я себя ненавижу...
- Прекрати, ты совершенно не такой! Ты просто сегодня не ужился со своей импульсивностью. Иди поговори с Лешей! - Папа замотал головой. - Что значит "нет"?
- Я боюсь.
- Чего?
- Я не знаю, как он ко мне теперь относится. Вдруг он больше мне не доверяет или вообще меня боится!
- Ну пока не зайдёшь, не узнаешь... Нет-нет-нет, это ты мне оставишь! - Воскликнула Марта, когда папа вновь потянулся к кружке. - А то потом ещё тебя пол ночи в чувства приводить! Давай, ты сам не прав, вот иди и извинись, не будешь же ты теперь собственного ребёнка избегать!
Не знаю, что там произошло за дверью, но в мою комнату папа уже зашёл в слезах. Он опустился рядом со мной на пол и погладил по спине, я же в это время чувствовал каждую полоску от ремня, которая больно пульсировала и щипала, а синяки и вовсе, как казалось, лишь становились горячее с каждой минутой.
- Лёшенька, ты как?
- Папа, почему ты плачешь? - Спросил я, услышав надломленный голос, и перестав мысленно считать синяки, продолжая лежать с закрытыми глазами на полу, уткнувшись головой в свои руки.
- Потому что мне стыдно, что мы не смогли договориться и всё так закончилось. Прости меня, я правда не хотел так сильно. Просто пойми, я за тебя переживаю, а ты такие выкрутасы устраиваешь. Я очень сильно за тебя переживаю, правда! Я всегда волнуюсь доехал ты или нет, всё ли хорошо у тебя. Сынок, я бы тебя никогда бы не стал ругать, за то, что ты разбил машину, с любым могло произойти тоже самое. Но я бы тебя не ругал, если бы ты мне сразу всё рассказал, но ты начал за меня придумывать всё. А на что я тогда должен опираться? На какие-то обрывки правды? Ты на моё место встань: я тебя защищать должен, а я толком ничего и не знаю! Конечно я злиться буду... И с универом, что за логика не ходить, потому что тебе надумалось, что я именно так отреагирую, а не по-другому. Видишь, к чему привели твои фантазии? Мы оба не правы, я, конечно, в большей степени, и я прошу у тебя за это прощения! Просто... просто я... - я почувствовал, что папа сейчас превратится в меня и зальётся слезами. - Просто я очень сильно боюсь потерять тебя!
- Как это, потерять меня? - Я посмотрел на него: папа заморгал, глубоко дыша, и отвёл взгляд. - Ну, пожалуйста, не плачь! Ну папочка! - Я уткнулся в его коленки, начиная понемногу понимать его состояние. Папа обнял меня, прижав к себе, и очень долго молчал, роняя слёзы на моё плечо. - Ты всё правильно сделал, я бы и дальше продолжал всё это скрывать и меня бы отчислили, и я бы, наверное, не смог поступить за границу, и вообще много бы чего пошло не так, если бы ты не узнал! - Вырвалось, неожиданно для меня, из моего рта.
- Нет, это всё неправильно. Я не должен был так импульсивно реагировать! Мне смотреть на тебя больно, не то, чтобы думать о том, какие положительные стороны здесь можно найти!
- Папочка, ты правда будешь меня каждую неделю наказывать? - Решил я воспользоваться моментом.
- Нет, конечно! И я надеюсь, что ты больше не будешь доводить меня до таких эксцессов, потому что всё зависит от тебя, -хотя мне кажется, эта фраза была произнесла больше для напуска усидчивости, чем для страха, потому что, я очень сомневаюсь, что такая порка когда-нибудь вообще повториться.
- Прости, что я тебя всегда подвожу...- Здесь уже, независимо от меня, у меня началась истерика по новой.- Папа, я вс...всегда буду хо...орошо себя вести, всег...гда...- Я зарёвывал папину футболку
- Всё-всё-всё, чшшшшш, всё закончилось! Не переживай так!- Папа облокотился на кровать, начав незаметно меня укачивать.- Давай больше не будем ссорится, хорошо?! - Я закивал головой, на что папа поцеловал меня в щёку, прижимая к себе. И мне было так спокойно в этих объятиях, потому что я чувствовал, что несмотря ни на какие наши скандалы, папа любит меня также, как и любил до этого, от чего мне казалось, что боль в заднице, как и моя обида, начинает потихоньку исчезать...
...Я проснулся через пару часов от желания сходить в туалет. Немного полежав и подумав дотерплю ли я до утра, я всё же решил через силу сходить. Медленно поднявшись на кровати, я посмотрел на задницу - она была вся синяя и распухла, но болела уже не так адски, как до этого. Чисто из интереса, я решил попробовать сесть, но тут же запрыгал по комнате, стараясь сбить боль от прикосновения. Видимо, самосохранение - не мой конёк. Я подошёл к зеркалу, став в полутьме комнаты разглядывать последствия - радовали они меня мало, и, видимо, ближайшую неделю моей любимой позой будет лежание на животе. Я вытащил из шкафа свободные шорты, но они еле-еле залезли на мой распухший зад, больно соприкасаясь с ним. Не думал, что катастрофа достигнет таких масштабов.
На кухне горел свет от чего я замедлился и прислушался к происходящему, едва слышно зайдя в уборную. Марта продолжала пилить на кухне папу за произошедшее, и, если не знать, что Марта моя мачеха, то выглядело бы это как обычный спор родителей, у которых разный взгляд на экстренные воспитательные меры. Но от того, что в нашей семье все было немножко по-другому, мне было вдвойне приятно, что я нужен не только папе, но и ей. Потому что, у меня никогда не было матери, нет, она была, но отказалась от меня ещё в роддоме, и папа с 19 лет растил меня один, поэтому, я могу поверить, что за 18 лет у него уже сдали нервы от родительства. Но когда человеку, нервы которого, ты за 2 года до этого, специально проверял на прочность, абсолютно на тебя не плевать, согласитесь, тоже вызывает теплоту в душе.