Отправлено: 11.10.20 23:33. Заголовок: ФК «Гермес» (Гильермо и Бьярни). Повесть. Автор Catpaw

ФК «Гермес» (Гильермо и Бьярни).
Повесть. Автор Catpaw

Глава 1

Бьярни Эльварсон почти бегом припустился в проход под трибуну. За ним, втянув голову в плечи, спешил Гильермо. Друзья покидали поле последними: все остальные игроки «Гермеса» уже скрылись в раздевалке, спасаясь от свиста и гневных выкриков болельщиков, разъяренных очередным поражением команды.

В глубине души Гильермо не мог с ними не согласиться. Учитывая деньги (в том числе и из их карманов), истраченные клубом на приобретение плеяды молодых талантов, начало чемпионата иначе как провалом было не назвать. Если первые неудачи еще списывались на несыгранность юных «звездочек», необходимость привыкнуть к незнакомой стране и новому чемпионату, то теперь, почти три месяца спустя, терпение болельщиков кончилось. Это понимали все, в том числе и руководство клуба.

Среди игроков ходили слухи, что взбешенный неудачами совет директоров всерьез отнесся к предложению тренера Дитера Хоффа в качестве воспитательной меры пороть нерадивых мальчишек розгами. Такая «палочная» практика применялась в клубе одной дальневосточной страны, где нынешний наставник «Гермеса» провел два года.

Как-то, изрядно приняв на вечеринке по случаю открытию сезона, «Капрал», как за глаза называли Хоффа, принялся живописать своим новым подопечным методы работы с молодыми игроками на Востоке. По его словам, от ударов бамбуковыми палками по спине и заднице там были избавлены только легионеры и несколько самых заслуженных игроков, остальные же регулярно ложились на скамью для порки и безропотно получали назначаемое тренерами число «горячих».

А игроков молодежного состава секли прямо на поле во время тренировок, на глазах у старших коллег и зрителей. Причем перед наказанием юношей обычно раздевали догола и далеко не сразу после его окончания разрешали прикрыть иссеченные до крови тела.

Сначала, по словам Хоффа, он стеснялся наблюдать за экзекуциями и уходил из раздевалки, когда его помощник брал в руки гибкую бамбуковую трость, но позже не только привык к свисту прута и сдавленным стонам жертв, но и сам несколько раз прошелся по обнаженным спинам и ягодицам провинившихся парней, оставляя на их смуглой коже узор из набухающих кровью рубцов.

К концу рассказа, высосав очередной бокал виски с содовой, старина Дитер заплетающимся языком пообещал восхищенным слушателям надрать им всем задницы, если после первого круга «Гермес» не будет идти в тройке лидеров. Тогда никто не воспринял эти пьяные угрозы всерьез, но теперь, когда после семи туров в активе команды было всего четыре очка, тот старый разговор не казался таким уж бредом.

Главная беда была в том, что Хофф, в общем то неплохой специалист, был начисто лишен педагогических талантов. Его методы, срабатывающие со зрелыми мастерами, не годились для команды, составленной из собственных и приобретенных по всему миру «звезд» из различных молодежных и юношеских сборных. Не умея найти общий язык с молодым поколением, тренер часто срывался на крик, обвиняя ребят в нежелании работать и противопоставляя их немногочисленным ветеранам, еще оставшимся в «Гермесе». В результате раздираемая склоками команда твердо делила предпоследнее место в турнирной таблице и не показывала той искрометной игры, которую ждали от нее владельцы подорожавших сезонных абонементов.

Скрывшись от продолжающих сыпаться с трибун оскорблений в «рукав» стадиона Бьярни и Гильермо понуро побрели к раздевалке, на ходу стаскивая мокрые от пота футболки. Торопиться выслушивать поток брани от разъяренного «Капрала» им вовсе не хотелось.

«Ну что, сосунки, надерет вам сегодня старина Дитер задницы?» – скучающий в коридоре охранник – явно не футбольный фанат – скалил зубы, не слишком расстроенный очередным поражением «Гермеса». Когда ребята проходили мимо, он слегка шлепнул Гили дубинкой по заду, но у молодого аргентинца не было сейчас желания вступать в обычную шутливую перепалку.

Переступив порог Бьярни замер как вкопанный, так что Гильермо налетел на исландца, ткнувшись носом ему между блестящих от пота лопаток. Привстав на цыпочки, парнишка глянул через плечо друга и увиденное заставило его удивленно присвистнуть. Посреди раздевалки стоял низкий массажный стол, а у его изголовья мокли в большом пластмассовом ведре не меньше тридцати тонких и длинных березовых прутьев. «Капрал» пока отсутствовал, но игроки все равно спешили побыстрей раздеться и проскользнуть в душевую. Многие при этом испуганно косились на угрожающую «композицию» в середине комнаты.

Протиснувшись мимо окаменевшего исландца, Гильер не спеша обошел вокруг столика, похлопал по его поверхности, как бы приветствуя старого знакомого. «Интересно, наш добрый «Капральчик» сам будет разукрашивать наши жопы, или поручит это почетное занятие кому-нибудь из этих гребаных «аборигенов»?» – вопрос оказался скорее риторическим, поскольку единственный слушатель Бьярни по-прежнему столбом стоял у порога как кролик на удава уставившись на ожидающие свою жертву розги.

Гильермо помахал ладонью перед глазами друга, а затем слегка оттянув хлопнул его по животу резинкой от трусов. Очнувшись, молодой голкипер поплелся в душ, на ходу стягивая с себя непослушными пальцами остатки одежды. Сочувственно посмотрев на его ссутуленную спину, аргентинец насвистывая быстро разделся догола и потрусил следом прихватив также и забытое другом полотенце.

В душевой стояла непривычная тишина. Слышался только плеск воды об обнаженные тела: ни обычной веселой перебранки, ни шутливых толчков и шлепков. Даже никогда не унывающий Роби Схипперс, главный заводила команды, со скуластой, смуглой физиономии которого никогда не сходила широкая, в тридцать два зуба, улыбка, был как никогда молчалив и подавлен.

Самого юного аргентинца перспектива быть выпоротым на глазах у всей команды вовсе не смущала. Он вырос в маленьком городке на границе с Парагваем. Вкалывавший с утра до ночи чтобы прокормить многодетное семейство, отец не имел ни сил, ни желания вести со своими чадами долгие воспитательные беседы. Как правило, вернувшись с работы, он собирал всех в большой комнате и, не тратя время на выслушивание оправданий, по очереди драл кожаным ремнем голые задницы всех провинившихся отпрысков обоего пола.

Гили, как самому строптивому и непоседливому, чаще чем другим доставалась основательная порция «горячих», порой удвоенная за сдавленные ругательства, вырывавшиеся у мальчишки после особенно болезненного удара по уже покрытому багровыми полосками телу. Именно с тех пор сохранилась у юноши привычка спать без трусов и только на животе, поскольку любое прикосновение ткани к жестоко исполосованным половинкам зада причиняла пострадавшему нестерпимую боль.

И позже, когда пятнадцатилетний Гильермо уже играл в Буэнос-Айресе за молодежный состав «Ривер Плейт», отец не упускал ни одного из нечастых приездов повзрослевшего сына, чтобы, спустив с восходящей «звездочки» джинсы, напомнить ему ощущения от опускающегося на голые полушария и ляжки не знающего снисхождения родительского ремня.

Сперва незнакомые с телесными наказаниями сверстники посмеивались над новичком, когда в душе их взору представали его сплошь покрытые пересекающимися припухшими рубцами ягодицы. У Гильермо не раз сжимались кулаки, когда какой-нибудь остряк под общий хохот с плоской шуточкой отвешивал ему крепкий шлепок или вытягивал мокрым полотенцем по еще не зажившему после отцовских уроков заду, но по мере того, как невысокий паренек из провинции сперва стал лидером среди сверстников, а затем уже в шестнадцать лет дебютировал в главной команде, насмешки полностью прекратились.

Себе Гильермо признавался (хотя никогда не согласился бы, скажи ему это кто-то другой), что именно благодаря суровым методам воспитания, он сперва не попал в одну из молодежных банд в родном городке, а потом избежал свойственной многим молодым талантам «звездной болезни». Папаша продолжал от случая к случаю драть своего взрослеющего отпрыска до девятнадцати лет, пока тот не подписал контракт с «Гермесом» и не оказался вне пределов досягаемости его тяжелой руки. Теперь, уже полгода прожив без родителя в богатой на соблазны Европе, юноша чувствовал, что невольно снизил требовательность к себе и в душе соглашался, что хорошая порка, пожалуй, ему не помешает.

Вообще, предстоящая экзекуция вызывала у Гили эмоции совсем другого, чем у его товарищей характера. Скользя взглядом по обнаженным телам парней, подставляющих то один, то другой бок под упругие струи воды, молодой полузащитник невольно представлял, как будут выглядеть эти гладкие спины, ягодицы, бедра густо покрытые пересекающимися ярко-красными рубцами...
Сейчас же юный аргентинец со стыдом понимал, что одна мысль о том, что он может стать свидетелем, как его закадычного друга разложат на массажном столике и начнут хлестать березовыми розгами по голой, беззащитной заднице, вызвала у него более быструю и сильную эрекцию, чем самая соблазнительная и умелая танцовщица в стриптиз-баре.

Пока Гильермо... поспешно ополаскивался под душем, футболисты с явной неохотой один за другим возвращались в раздевалку. По их виду ясно было, что они с радостью задержались бы в душе подольше, но нельзя же мыться часами! Одним из последних поплелся Бьярни и Гильер поспешил за ним, не успев даже обмотать бедра полотенцем.

Открывшаяся картина заставила его вовсе забыть о своей наготе и во все глаза уставиться на происходящее. Вокруг злополучного стола расположились массажист команды Юсуф, больше известный как «Турок», и двое ветеранов: Де Бук и Хейнце – все торе обнаженные по пояс, со скрученными жгутом полотенцами в руках. Рядом Хофф не спеша выбирал из ведра несколько гибких березовых прутьев.

Напротив этой группы стоял Роби, абсолютно голый, комкающий в руках шорты, которые он, должно быть, успел перед этим надеть. На побледневшем (насколько это было возможно при его шоколадной коже) лице парня не было и намека на его знаменитую белозубую улыбку. Остальные игроки, кто полуодетый, кто в одном полотенце вокруг талии, жались по стенам и явно тоже чувствовали себя не в своей тарелке. Все молчали. Пауза явно затягивалась.

Наконец герр Дитер выпрямился, выбрав три не очень длинных, но гибких и равных по длине прута. Повернувшись к переминающемуся с ноги на ногу юному Схипперсу, он молча указал на приготовленный для экзекуции стол. Роби не двинулся с места.
«Ну, давай, Робин. Не заставляй Карла и Петера – кивок в сторону Де Бука и Хейнце – тащить тебя силой», - Хофф как будто уговаривал упрямого ребенка принять горькое лекарство.

Коротко взглянув на охотно шагнувших к нему «ветеранов», молодой мулат двинулся вперед и, аккуратно положив на стул шорты, забрался на стол. Уже вытягиваясь во весь рост на животе, Роби кинул умоляющий взгляд на товарищей по команде – все отвели глаза – и безнадежно уткнулся носом в скрещенные руки. Сотни тонких косичек упали закрывая его лицо. «Турок» ухватил парнишку за щиколотки, а «Капрал» отступив на шаг коротко размахнулся и резко опустил вооруженную прутьями руку.

Тонко запели розги опускаясь на напрягшееся тело. Сперва казалось, что ничего не произошло: также неподвижно лежал на столе обнаженный Роби, также стоял, опустив пук розог «Капрал». Но через мгновение как будто судорога пробежала по голому телу паренька, голова его вскинулась, взметнув волну смоляно-черных косичек, ноги дернулись в железных тисках рук «Турка», на смуглых мускулистых ягодицах проступили три параллельные белые полоски.

Дитер снова отступил на шаг и с не меньшей силой хлестнул прутьями по спине, чуть ниже лопаток, затем по ягодицам … по ляжкам … и снова по заду. Этот последний удар, пришедшийся на самую чувствительную, нижнюю часть полушарий, у самого основания ног, вызвал у несчастного Роби первый глухой стон. Розги продолжали неспешно взлетать и стремительно, со свистом опускаться на дергающееся все сильнее стройное обнаженное тело двадцатилетнего нападающего «Гермеса».

Следы от ударов на гладкой шоколадной коже быстро темнели, наливались кровью, живот и бедра отрывались от стола, открывая вольным и невольным зрителям приличных размеров член и подтянувшиеся к паху яички паренька.

Гильермо сбился со счета, но количество ударов явно перевалило за тридцать. Теперь уже Роби вскрикивал после каждого взмаха орудия наказания в руках у Дитера, особенно когда розги впивались в хорошо обрисованные полушария юноши, принявшие на себя больше половины ударов. Кожа на ягодицах, изначально гладкая и упругая, теперь была густо покрыта малиновыми рубцами. Кое-где, на местах пересечений полосок, выступили первые капельки крови. Некоторые игроки не выдержав отворачивались не в силах больше смотреть на наказание.

Гильермо взглянул на Бьярни – тот снова будто окаменел, уставившись неподвижным взором на виляющую и подпрыгивающую в такт свисту розог голую жопу Роби.

Наконец, после толи пятидесятого, толи шестидесятого удара, тяжело дышащий тренер отбросил в сторону полностью измочаленные о молодую плоть прутья и сделал знак невозмутимому Юсуфу отпустить щиколотки выпоротого парня.

Несчастный Робин сполз со своего «эшафота» и, как был голышом, поплелся к своему шкафчику, одной рукой ощупывая располосованную до крови задницу, другой размазывая слезы по скулам и подбородку. Когда Гильер взъерошил его косички и незаметно чмокнул в мокрую щеку, темнокожий парнишка благодарно улыбнулся, но улыбка получилась на этот раз довольно кривая и неубедительная.

Очевидно посчитав, что на сегодня показательное наказание закончено, футболисты зашевелились, некоторые потянулись к одежде, но резкий окрик «Капрала» заставил их обернуться.

«Теперь ты, белоголовый», - проследив за указующим перстом Хоффа, Гили с замиранием сердца понял, что тот обращается к замершему у стены Бьярни.




https://zxcvbnm2771972.ucoz.ru/publ/fk_germes_gilermo_i_bjarni_povest_avtor_catpaw/1-1-0-6

_____________________________________________________________

 Отправлено: 11.10.20 23:48. Заголовок: Глава 2 «Теперь т..

Глава 2



«Теперь ты, белоголовый», - проследив за указующим перстом Хоффа, Гили с замиранием сердца понял, что тот обращается к замершему у стены Бьярни.

Заглянув в белое как мел лицо молодого исландца, Гильермо испугался, что его друг сейчас грохнется в обморок или, еще хуже, начнет умолять тренера отменить наказание. Для аргентинца такое малодушие означало бы конец их дружбы …

Он всегда презирал своего младшего братца Хавьера, который, будучи любимцем отца, без зазрения совести начинал хныкать и выпрашивать снисхождения после первых же соприкосновений ремня с его прыщавыми тощими половинками. При этом маленький паршивец по подлому закладывал старших братьев и сестер. Отец досадливо морщился, но действительно часто прощал Плаксу-Хави. Однако потом он, как будто стесняясь своей слабости, с еще большим рвением обрабатывал голые задницы других провинившихся.

Позже, зная, что упрямому Гили гордость никогда не позволит оспаривать свое, пусть даже несправедливое, наказание и в тайне завидуя его футбольным успехам, Хавьер стал специально навлекать на старшего брата отцовский гнев. Наведываясь из столицы домой, юноша с удивлением узнавал о себе массу сплетен, либо вообще не имеющих под собой оснований, либо полностью искажавших реальные события. К сожалению, стареющий дон Луис охотно верил этим «случайно услышанным» небылицам и в каждый приезд сына вместо ожидаемых теплых слов по поводу успешно развивающейся спортивной карьеры оголял пареньку зад и так обрабатывал оба полушария ремнем, что весь неблизкий обратный путь до Буэнос-Айреса тому приходилось проделывать стоя, даже если в рейсовом автобусе и были свободные места.

В свой последний визит в родной городок Гильермо практически случайно узнал о кознях младшего братца и обида на несправедливость ситуации толкнула его на то, чего он раньше избегал – откровенный разговор с отцом. Ни словом не упомянув о Хавьере, Гильер постарался только нарисовать родителю действительную картину своей жизни: что в клубе он пользуется уважением не только ровесников, но и старожилов, что в свои девятнадцать лет он стал игроком основы сборной и имеет заманчивое предложение из Европы, которое позволит всей семье перебраться в столицу и зажить той обеспеченной жизнью, о которой они так давно мечтали.

Дон Луис бесстрастно выслушал горячую исповедь сына и, не проронив ни звука, резко указал ему на знакомую кушетку. Внутри у юноши все оборвалось – он понял, что отец не поверил ни одному его слову и никакие споры и разъяснения ничего не изменят. Однако его уважение к человеку всю жизнь вкалывавшему как лошадь, чтобы поставить на ноги своих многочисленных отпрысков, была еще сильна и поэтому Гильер понуро поплелся к своему «эшафоту», на ходу расстегивая молнию на джинсах и, спуская их вместе с трусами до колен.

Однако на этот раз отец не взялся сразу за привычное орудие порки, а достал два ремешка потоньше. Одним он туго скрутил предплечья Гильермо за спиной, а другим примотал его ступни к спинке кушетки. Затем он ушел, оставив сына в томительном ожидании. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем скрипнула дверь и в комнате вновь послышались шаги. Приготовившись к неизбежной боли, Юноша вывернул шею, чтобы взглянуть отцу в глаза и встретился взглядом с ухмыляющимся во весь рот Хавьером. Шестнадцатилетний подонок стоял над его беспомощным обнаженным ниже пояса телом, похлопывая по ладони сложенным вдвое знакомым родительским ремнем.

«Что, удивлен? Да, братишка. Предок в последнее время сильно сдал и теперь доверяет мне так сказать загонять в крааль заблудших овец. Я уже драл и Джованни и Розу с Констанс, но, скажу откровенно, исполосовать твою суперзвездную жопу будет для меня высшим кайфом».

Гильермо зарычал от ярости, а мальчишка, пользуясь беспомощностью связанного брата, стал не спеша поглаживать и тискать его обнаженные полушария, отпуская скабрезные замечания, о том как, по его мнению, используют эту соблазнительную задницу после матчей футболисты «Ривер Плейт». ...

Можно было только догадываться, что еще входило в его намерения, но в этот момент на лестнице, за приоткрытой дверью, послышались шаги и тинэйджер как ужаленный отскочил от кушетки, спешно хватая отложенный в сторону ремень.
«Ты что, еще не начинал?» – только сейчас, после слов брата, Гильермо заметил, что отец тяжело дышит и выглядит еще более измотанным, чем обычно.
«Я … Извини … Ну, я просто хотел сперва поговорить … то есть объяснить …»
«Хави, я просил тебя высечь твоего непутевого брата, а не вести с ним душеспасительные беседы», - дон Луис тяжело опустился на стул в углу комнаты и замолчал.

«Да-да, конечно, папа. Я просто подумал …» – не договорив, мальчишка развернулся и что есть силы полоснул ремнем по оголенным ягодицам брата.
Гильермо казалось, что порка длилась целую вечность и никогда не кончится. Дело было даже не в физической боли, хотя его зад и ляжки приняли тогда на себя не менее семидесяти ударов, - в конце концов, у тщедушного Плаксы-Хави не было ни силы, ни наработанной многолетним опытом сноровки главы семейства. Просто порка, символизирующая собой суровое, но справедливое (пусть даже не всегда заслуженное) наказание, когда осуществлялась рукой отца, теперь, когда ремень был в руках лживого шестнадцатилетнего подонка, превратилась в заурядное издевательство.

Хавьер старался вовсю, сплошь покрывая все обнаженные части тела Гили от поясницы до колен ярко-красными, сливающимися друг с другом рубцами. Возможно, он догадывался (а может и знал), что другой возможности получить в свое полное распоряжение голую задницу восходящей звезды аргентинского футбола ему не представится. Сопляка раздражало, что он не может еще усилить унижение всегда презиравшего его старшего братца похабными комментариями или еще каким-нибудь изощренным образом.

Он специально начал затягивать интервалы между ударами и все чаще украдкой поглядывал на отца, надеясь, что тот оставит его наедине с его беспомощной жертвой. Однако глава семейства по-прежнему неподвижно сидел в своем углу, не прерывая затянувшейся экзекуции, но и не выказывая намерения уходить. В конце концов, затягивать порку уже было невозможно и, еще несколько раз вытянув Гильера по наиболее пострадавшим частям его пылающих половинок, Хави тяжело дыша отступил от кушетки и опустился на край письменного стола.

Тогда дон Луис медленно поднялся и стал не спеша развязывать путы, врезавшиеся в руки и щиколотки старшего сына. Показалось или нет парню, что в серых глазах отца мелькнула тень сожаления или даже понимания? В любом случае никто из них не сказал ни слова. Юноша, кривясь от прикосновения грубой ткани к воспаленной коже, натянул джинсы на свою исполосованную задницу и, не оборачиваясь, выскочил из комнаты. В тот же вечер он, ни с кем не прощаясь, вернулся в Буэнос-Айрес и там через неделю подписал контракт с «Гермесом».


… Медленно, словно преодолевая сопротивление вдруг сгустившегося до плотности воды воздуха, Бьярни оторвался от стенки и шагнул по направлению к ожидающему его ведру с розгами. Остановившись на полпути, юноша начал непослушными пальцами развязывать узел на полотенце, прикрывающим его бедра. Когда, наконец, ткань скользнула на пол, открывая два мускулистых полушария, покрытых гладкой упругой кожей, Гильермо ... поспешно прикрыл свое мужское достоинство рукой, в тоже время не отрывая взгляда от теперь уже полностью обнаженного тела своего светловолосого друга, которого помощники Хоффа раскладывали на массажном столе. Видимо опасаясь, что им даже вдвоем будет не просто справиться с почти двухметровым парнем, если он попытается вырваться во время порки, Де Бук и Хайнце накрепко притянули запястья молодого голкипера к ножкам, «Турок» навалился на ноги жертвы, прижимая их к поверхности стола. Подошел и тренер, уже со свежими розгами в руках.

«Три гола, Эльварсон, три гола!» – герр Дитер осуждающе покачал головой, продолжая выравнивать отобранные прутья, «Как ты думаешь, по двадцать пять «горячих» за каждый будет справедливо, а?» Бьярни молчал, невидящим взглядом уставившись стоящему перед ним Хайнце куда-то в район диафрагмы.
«Капрал» постоял еще пару секунд, как будто ожидая ответа, затем далеко отвел руку с розгами и со свистом полоснул ими по голым бедрам юноши, чуть ниже рефлекторно сжавшихся в ожидании удара ягодиц. Все тело молодого исландца вздрогнуло как от удара электрического тока, белокурая голова мотнулась из стороны в сторону, но он не издал ни звука. За первым ударом тут же последовал второй, затем третий, четвертый, пятый – каждый чуть выше другого они ложились сперва на стройные ляжки, затем на чуть раздвинутые половинки зада и на поясницу паренька. Дойдя до середины спины, тренер вновь спустился к своей самой любимой мишени и стал не спеша, с оттяжкой, обрабатывать жопу Бьярни, стараясь не пропустить ни одного сантиметра поверхности.

На молочно-белой коже юного потомка викингов малиновые полоски проступали гораздо отчетливей, чем на смуглом теле Роби. На поле Эльварсон обычно носил длинные, почти до колен, трусы и высокие гетры, а кепка с широким козырьком прикрывала от солнечных лучей лицо. Более того, к удивлению Гили, даже на пляже его друг обычно не снимал шортов и рубашки с длинным рукавом. Однажды, когда они уже достаточно сблизились, Бьярни объяснил ему, что его кожа плохо переносит ультрафиолет и вместо загара только краснеет и облезает. Но сейчас, приняв уже значительное количество розог, задница исландца потеряла свою обычную белизну и разукрасилась всеми оттенками красного, с проступающими уже кое-где на пересечении рубцов капельками крови.

... Молодой аргентинец испытывал ранее неведомые ему ощущения. Непрекращающегося аккомпанемент свиста прутьев, размеренно опускающихся на голое тело Бьярни, только усиливал наслаждение. «А ведь увидь меня сейчас папаша, он, пожалуй, утвердился бы в справедливости кое-чего из наговоров ублюдка Хави», – мелькнула вдруг внезапная мысль. Воспоминание об отце сразу отрезвило Гильермо и вернуло ему ощущение реальности... Гили ... бросил обеспокоенный взгляд на обнаженное тело растянутого на столе друга.

Увиденное заставило юношу вздрогнуть. Задница Бьярни выглядела ужасно. На обоих полушариях не осталось уже ни одного не задетого прутьями места. Кожа на них сделалась темно багровой, что еще больше контрастировало с молочной белизной почти не тронутых лопаток и икр исландца.
Теперь тренер намеренно стегал наискосок по уже отведавшим немало розог местам, причиняя парню нестерпимую боль. Гильер видел, что почти каждый новый удар оставляет на исхлестанных обнаженных половинках Эльварсона кровоточащие порезы и ранки.

В этот момент «Капрал» отбросил в сторону измочаленные о мускулистое молодое тело розги и юный аргентинец с облегчением подумал, что экзекуция уже подошла к концу, но подручные Хоффа не спешили освобождать жертву ожидая пока тот выберет в ведре новый пучок.

Гильермо перевел взгляд с всецело занятого этим важным занятием «коуча» на его получившего минутную передышку «пациента» и встретился взглядом со своим несчастным другом. Было в этих глазах что-то, что заставило паренька вздрогнуть. Дело было даже не в том, что впервые за время их знакомства глаза невозмутимого скандинава были полны слез. В них было отчаяние человека дошедшего до предела своего терпения. Гили вдруг понял, что для Бьярни почему-то жизненно важно не вскрикнуть, не запросить о пощаде, но он уже на грани своих возможностей стоически переносить боль. Что следующие несколько ударов все же сломают его волю и тогда случится что-то страшное, чего он, Гильермо Дэниел Рикардо Сегьерра, себе никогда не простит.

Как всегда, приняв решение Гильермо ринулся вперед стремительно и не задумываясь о возможных последствиях. «Послушайте, entrenador (как всегда, когда волновался Гили начинал вставлять испанские слова), может с него уже довольно, а? Ну, первый гол – ладно, может он и виноват, но ведь за него вы ему уже всыпали, правильно?». Хофф замер в неестественной позе, как будто его хватил паралич. Казалось, он был так поражен, как если бы с ним на тренировке заговорили футбольные ворота или сумка с мячами.

«А во втором, там «Большой Бук» лоханулся – промахнулся мимо мяча. (Де Бук одарил мальчишку ненавидящим взглядом). А в третьем – там я отдал неточную передачу и вышел один на…» – Гильер осекся, сообразив, что, кажется, сболтнул лишнего. «Влип… Вот влип!» – мелькнуло в голове, - «Ну почему со мной всегда так: хочешь кому-нибудь помочь, а влипаешь сам по самые… по самые уши!»



https://zxcvbnm2771972.ucoz.ru/publ/fk_germes_gilermo_i_bjarni_povest_avtor_catpaw_glava_2/1-1-0-7
____________________________________________

 Отправлено: 12.10.20 00:06. Заголовок: Глава 3. Видимо т..

Глава 3.


Видимо та же мысль пришла в голову и тренеру с его добровольн-ыми помощникам-и, потому что все трое хищно заухмылялись. Герр Дитер окинул смутившего-ся паренька оценивающи-м взглядом, от которого у того побежали мурашки по коже. Он отлично помнил точно такой же взгляд родителя, когда дон Луис прикидывал- количество- будущих соприкосно-вений своего ремня с голой задницей сына (и, как подозревал- Гили, каждый раз накидывал лишний десяток-другой за строптивос-ть).

«Ну и ладно! – молодой аргентинец- почувствов-ал, как накатывает- привычное по бесчисленн-ым отцовским поркам злое упрямство,- - Пусть хоть все оставшиеся- прутья о мою жопу обломают! Больше одной шкуры не сдерут».
В самом деле, уж ему-то чего бояться? Да его драли больше, чем всех присутству-ющих вместе взятых! А сейчас, тем более, есть за что: один единственн-ый гол за семь матчей, да и то с пенальти – просто позор. И это называется- «Гили-стрелок», лучший бомбардир последнего- чемпионата- Аргентины!- Да за это полагается- выдрать так, чтоб больно было даже подумать о том, что тебя посадят на скамейку запасных. И уж от него-то криков и стонов не дождутся – его задница еще и не такое видала. Вперед, Гили-бой! Покажи всем как принимают порку мальчишки из аргентинск-их прерий!

Заводя себя таким образом, юноша с внутренним- удовлетвор-ением почувствов-ал, как распрямляе-тся спина и бесследно исчезает предательс-кая дрожь в коленях. Он даже нашел в себе силы нахально ухмыльнуть-ся в довольное лицо Хайнце – своего заклятого врага среди «аборигено-в».

Вот уж кто точно был на вершине блаженства-, предвкушая- жестокую порку южноамерик-анского тинэйджера-. Петер так и не смог простить «этим понаехавши-м соплякам» потерю многолетне-го лидерства в «Гермесе». Он не только сам при любой возможност-и сыпал на молодежь часто несправедл-ивыми обвинениям-и, но и натравлива-л своего туповатого- дружка Де Бука.

И если другие предпочита-ли не связыватьс-я с желчным ветераном,- то острый на язык Гильермо никогда не спускал ему ни единого выпада. Пару раз лишь вмешательс-тво товарищей по команде не позволило их словесным перепалкам- перерасти в рукопашную-. И вот теперь Хайнце предвкушал- момент своего торжества:- вот-вот этого наглого щенка распластаю-т голым на кушетке и на глазах у всех заставят визжать от боли под ударами жгучих розог. Пока еще сосунок храбрится,- но посмотрим,- как он запоет, когда прутья со свистом запляшут на его беззащитны-х заднице и ляжках!

Все эти мысли легко читались на излучающем- злорадство- лице ветерана и заставляли- Гильера еще решительне-й стискивать- зубы. Уже из чистого упрямства юноша не стал дожидаться-, пока его разложат на массажном столе подобно его товарищам,- а сам перегнулся- через него, так что его голова и руки свесились с противопол-ожного края. Кушетка была низкой, и молодому аргентинцу- пришлось для устойчивос-ти предельно широко расставить- ноги. Только заняв позицию, Гили осознал, какой исключител-ьный вид открываетс-я коллегам по «Гермесу» между его раздвинуты-ми ягодицами и бедрами. Это не осталось незамеченн-ым и для его мучителей:- Хайнце с Де Буком довольно заржали.

Герр Дитер не разделил их веселья, однако проведя ладонью по голому заду Гильермо (паренек дернулся, когда пальцы коснулись его), удовлетвор-енно хмыкнул и кивнул массажисту-. «Турок» поспешил сменить позицию и железной хваткой стиснул запястья темноволос-ого юноши, притягивая- их к самому полу. Гили глубоко вздохнул и, вспоминая подзабытые- навыки, постарался- по возможност-и расслабить- мышцы ягодиц. Ожидание первого удара затягивало-сь и паренек попытался разглядеть-, чем занят его экзекутор,- однако неудобная точка обзора не позволяла ему увидеть ничего, кроме облаченных- в спортивные- брюки ног тренера.

* * * * *

А тем временем Дитер Хофф, не выпуская из рук свежего пучка розог, не спеша разминал ноющее плечо. Тщательная- обработка двух крепких молодых задниц потребовал-а от него немало усилий. Да и навыки порки за два года, прошедшие после возвращени-я в Европу оказались во многом утеряны. Но не только усталость заставляла- старину Дитера затягивать- начало наказания строптивог-о щенка. Одобритель-но разглядыва-я покрытые гладкой, без единого волоска, смуглой кожей аккуратные- полушария зада Гили, тренер предавался- приятным воспоминан-иям.

Теперь «Капралу» было даже смешно представит-ь, в какой шок его повергло, когда заглянув на тренировку- дубля, он увидел, как его местный коллега прямо на поле что есть мочи лупит бамбуковой- тростью по голой заднице склоненног-о паренька лет семнадцати-. Конечно, ему, как любому тренеру, доводилось- награждать- подзатыльн-иком «зазвездив-шего» юниора или крепким шлепком напутствов-ать выходящего- на замену игрока, но такое! Хофф в смятении скрылся под трибуну и долго не решался заговорить- с кем-либо об увиденной экзекуции. Лишь спустя несколько дней он как бы случайно упомянул об инциденте своему переводчик-у. Тот же не только не выразил удивления,- но подробно разъяснил наивному иностранцу-, что в его стране ни один молодой спортсмен не избегает знакомства- с розгой по пути к вершинам профессион-ального мастерства-. Окончатель-но сразило Хоффа то, что его помощники по основному составу в тайне от шефа тоже не упускают случая подкрепить- его наставлени-я десятком-другим жгучих аргументов-, а сами «пострадав-шие» игроки, не видят в таком обращении с их спинами и ягодицами ничего зазорного.

Надо заметить, что подобные новации тренировоч-ного процесса весьма заинтересо-вали «Капрала» и он стал все чаще захаживать- на занятия дубля. Не прошло и пары недель, как Герр Дитер и сам испытал гибкий бамбуковый- прут на голой заднице одного не слишком радивого юнца. Причем мальчишка,- похоже, был не столько расстроен выпавшей на его долю болезненно-й поркой, сколько польщен вниманием к своей персоне со стороны наставника- основы.

Это открытие так воодушевил-о Хоффа, что ближе к концу своего «правления-» он даже ввел в команде новое правило: перед уходом с тренировки- все юноши выстраивал-ись посреди поля в ряд и, упершись руками в колени, выставляли- для «оприходов-ания» свои ничем не прикрытые седалища. Хофф не торопясь шел вдоль шеренги, награждая каждую задницу нескольким-и весьма болезненны-ми отметинами-. Исключения- не делалось даже для тех, кто успел получить свою порцию «горячих» в ходе занятия.
Молодые футболисты- с нетерпение-м ждали неизбежной- боли, зная, что тренер любит отмечать парой дополнител-ьных ударов именно тех, кто приглянулс-я ему своим усердием и, соответств-енно, имел шансы проявить себя в основном составе. Эх, какие же славные были деньки!


Уже позже, вернувшись- на родину, «Капрал» не раз жалел о невозможно-сти использова-ть свой дальневост-очный опыт на практике. И вот когда в минувшее межсезонье- руководств-о клуба взяло курс на резкое омоложение- состава, тренер настоял на включение в контракты новобранце-в пункта, позволяюще-го ему использова-ть для повышения дисциплины- в команде любые методы воздействи-я.

Пара наиболее дотошных и юридически- подкованны-х новичков, правда, отказалась- из-за этого от перехода в «Гермес», однако большинств-о юных талантов из так называемог-о «третьего мира», для которых это были первые заграничны-е контракты,- были слишком впечатлены- «суммой прописью»,- чтобы вникать в «малозначи-тельные» детали трудового соглашения-.

Поначалу Герр Дитер и сам не верил, что ему позволят реализоват-ь подобные воспитател-ьные идеи на практике, но бедственно-е положение команды после прохождени-я трети турнирного- пути и возрастающ-ее давление со стороны разъяренны-х фанатов заставили совет директоров- всерьез задуматься- о действенно-сти подобных «нецивилиз-ованных» методов.

И сейчас, когда он разглядыва-л приготовив-шегося к порке юного аргентинца-, у Хоффа непроизвол-ьно возникали аналогии с его былыми азиатскими- подопечным-и.
«А ты, сосунок, пожалуй, знаешь, что такое порка, - усмехнулся- про себя тренер, - Что ж, тем лучше, значит с тобой можно не церемонить-ся».

* * * * *

Истомивший-ся в ожидании Гильер услышал свист рассекаемо-го прутьями воздуха и спустя мгновение на его беззащитны-й зад обрушился первый удар. Три гибких, тщательно вымоченных- лозы полоснули по обнаженном-у телу, впиваясь в кожу и расплескив-ая волны боли. Как будто на жопу плеснули кипятком! Парнишка рванулся так, что если бы не железная хватка массажиста-, слетел бы с кушетки. Неужели за полгода он так отвык от порки? Нет, ощущения вообще заметно отличались- от отцовского- ремня. Взрывы боли были острее и как бы проникали вглубь тела. Неужели порка розгами настолько болезненне-й? Ой-ой-ой, как же хреново!

Пучок прутьев раз за разом взлетал вверх и каждое его приземлени-е, казалось пареньку, сдирало полоску кожи с его судорожно сжимающихс-я половинок. В памяти всплыло, что его школьного приятеля Хуана отчим-полицейски-й тоже безжалостн-о драл розгами и после этих «наставите-льных бесед» мальчишка обычно два-три дня отлеживалс-я дома. Гили и его друзья, которые даже бравировал-и друг перед другом своими покрытыми синяками задницами,- снисходите-льно посмеивали-сь над ним, считая слабаком и рохлей.
Теперь, в процессе личного знакомства- с розгами, молодой аргентинец- проникался- все большим сочувствие-м к Хуану и благодарно-стью к собственно-му папаше, за то, что тот оставался твердым приверженц-ем старого доброго ремня.

Судорожно стискивая зубы после каждой новой вспышки боли на своей полыхающей- заднице, юноша мрачно прикидывал-, хватит ли у него воли перенести все наказание до конца как подобает мужчине, когда удары внезапно прекратили-сь. Гильермо удивленно закрутил головой: ведь даже если брать по максимуму ему досталось не больше полутора десятков «горячих». Причину подсказало- тяжелое дыхание тренера.
«Что, притомился-, «Капральчи-к»? На третью жопу подряд сил не хватает? – не без злорадства- подумал парень, - А меньше надо было с ветеранами- после игр пиво хлестать!»-

Ну что ж, ему этот перерыв тоже очень кстати: перевести дыхание и собрать силы перед продолжени-ем экзекуции. О том, что оно последует,- у юного хавбека не было ни малейших сомнений.
Однако передышка оказалась разочаровы-вающее короткой.

- Питер, Карл, - окликнул Хофф встрепенув-шихся «аборигено-в», - Парни, хватит баклуши бить! Всыпьте сопляку по первое число, а я пока отдышусь немножко.
Справа довольно заржал Де Бук. Слева эхом ответил его приятель. Гильер дернулся от омерзения. Ощущения были один в один, как в тот раз, когда папаша перепоручи-л драть его зад младшему братцу. И как будто специально-, чтобы усилить это пакостное чувство, широкая лапа Хайнце стиснула полушария юноши и прошлась по беззащитно-й ложбинке. «Caramba! Ну, что ему стоило закончить дело самому?!» - мнение Гили моментальн-о сменилось на прямо противопол-ожное.

Тем временем Хайнце подхватил,- брошенный Хоффом пучок розог, Де Бук получил сноровисто- связанный тренером новый, и оба заняли позиции по сторонам беспомощно-го нагого тела мальчишки. Порка возобновил-ась, но теперь прутья обрушивали-сь на вздрагиваю-щие ягодицы и ляжки провинивше-гося юниора уже с обеих сторон. На смуглом теле наливались- все новые и новые пунцовые рубцы. Они накладывал-ись на прежние – уже потемневши-е – полоски, кое-где уже просекая кожу до крови. Во все стороны летели измочаленн-ые кусочки коры.

Однако, не смотря на ускоривший-ся темп наказания и все более плачевное состояние своих полушарий и бедер, Гильер испытывал некоторое облегчение-: его добровольн-ым экзекутора-м явно не хватало опыта и сноровки в порке мальчишеск-их задниц – тех, что имелись в избытке у его отца и «Капрала». Ветераны широко размахивал-ись и хлестали что есть силы, но если и причиняли пареньку максимальн-ую боль, то только случайно. Куда большие страдания,- чем физическая- боль, молодому аргентинцу- причиняло осознание того, что его секут те, кто в не меньшей степени виноват в провалах команды.

Тем не менее, пожар на голых половинках- зада Гильермо разгорался- все сильнее и грозил перерасти в настоящее стихийное бедствие. И поскольку пожарных с брандспойт-ами и огнетушите-лями поблизости- не наблюдалос-ь, юноша испытал огромное облегчение-, когда Хайнце отшвырнул свой окончатель-но измочаленн-ый пучок розог. Прутья Де Бука еще продолжали- ложиться на его исхлестанн-ую вдоль и поперек задницу и Гили не заметил, как тренер отрицатель-но покачал головой в ответ на вопросител-ьный взгляд явно настроенно-го продолжить- наказание нахального- щенка аборигена. Заметив, что его дружок больше не участвует в истязании,- остановилс-я и «Большой Бук», а массажист ослабил железную хватку на запястьях парня.

Однако стойкому сыну аргентинск-их прерий не сразу удалось подняться со своего «эшафота». Когда же юноша наконец выпрямился-, то первое, что он увидел, была лучащаяся довольство-м рожа его злейшего врага. Хайнце злорадно скалил зубы, откровенно- выглядывая- на лице высеченног-о юнца признаки боли и страха. Это заставило Гильера растянуть губы в ответной ухмылке:
- Эй! Что, уже выдохся, старичок? Как жаль! А я только стал получать удовольств-ие…
- Не переживал,- Гили, сынок, - раздался из-за спины насмешливы-й голос «Капрала»,- - Это далеко не последнее твое свидание с розгами. Я буду драть вас, молокососо-в, без всякой жалости до тех пор, пока мы не войдем хотя бы в пятерку. А пока вы трое освобождае-тесь от тренировок- до четверга. Ползите домой зализывать- раны.

«Ага, как же, - упрямо думал Гильермо, ковыляя в угол к своему шкафчику, - Вот назло заявлюсь завтра на тренировку-. Хоть на карачках приползу. Хотя бы ради того, чтобы полюбовать-ся на ваши рожи, когда вы меня там увидите».
Конечно, каждое движение будет причинять резкую боль, но ему, мальчишке,- которого много лет секли за любую провинност-ь, к этому не привыкать. В конце концов в «Ривере» все знали, что из поездок домой Гильермо Сегьерра всегда возвращает-ся с фиолетовой- от отцовского- ремня задницей, и не считали это уважительн-ой причиной для пропуска занятий.

Приятели дожидались- молодого аргентинца- тут же, у шкафчиков. Бьярни сочувствен-но потрепал друга по голове (Гили с облегчение-м заметил, что на лицо исландца вернулся обычный румянец), а Роби приобнял голого паренька за талию и шепнул прямо в ухо:
- Что за бараны – так использова-ть твою шикарную жопу. Уж я бы точно нашел ей гораздо лучшее применение-…
Юноша только слегка пихнул беззастенч-ивого сына Суринама локтем в бок – обижаться на Схипперса,- как он давно убедился, было совершенно- бесполезно-.

Тренер с помощникам-и, закончив воспитание- нерадивой молодежи, не стали больше задерживат-ься на стадионе. Все остальные члены команды тоже поспешили,- как только представил-ась возможност-ь смыться из негостепри-имной раздевалки- от греха подальше. Лишь трое пострадавш-их мальчишек не спешили натягивать- одежду на исполосова-нные прутьями тела. Гильер долго с сомнением вертел в руках свои джинсы и, в конце концов, забросил их обратно на полку. Потом осторожно натянул на пылающий зад легкие спортивные- шорты. Поглядев на юного аргентинца-, Бьярни и Роби последовал-и его примеру. Потом все трое накинули на голое тело тренировоч-ные куртки и в таком полуодетом- виде потащились- по подтрибунн-ому коридору к выходу с арены. На проходной все тот же встреченны-й ими ранее у раздевалки- охранник лишь на мгновение оторвал взгляд от монитора и выпустил ребят под моросящий осенний дождик. Гили показалось-, что мимолетный- взгляд его был весьма ехидным, но он сразу же выбросил это из головы.


О том, чтобы сесть за руль при их состоянии задниц не могло быть и речи, так что живший в двух шагах от стадиона Схипперс, махнув друзьям рукой, захромал вниз по улице, а те в свою очередь потащились- к ближайшей стоянке такси. Водитель удивленно покосился на не по погоде легкий наряд молодых футболисто-в, но лишь пожал плечами и распахнул дверцу машины.
Двадцать минут на заднем сиденье такси превратили-сь для несчастных- юношей в нескончаем-ое продолжени-е недавней экзекуции,- но и это испытание наконец закончилос-ь, и друзья с облегчение-м ввалились в свою холостяцку-ю квартирку с видом на канал.

* * * * *

Поселиться- вместе было идеей Гильермо. Выросший в многолюдно-й семье, парень не представля-л себе, как можно жить в просторной- двухкомнат-ной квартире в одиночку. В родном городе он ютился в одной маленькой комнатушке- с тремя братьями, да и позже, в Буэнос Айресе, в целях экономии предпочел обосновать-ся на базе клуба. Так что как только у них с скандинавс-ким голкипером- зародилась- взаимная симпатия, Гильер предложил новому приятелю перебратьс-я к нему в арендованн-ую клубом квартиру. Бьярни принял идею без малейших колебаний. С тех пор дружба их только окрепла и ни один не пожалел о сделанном выборе. Правда, были некоторые сопутствую-щие обстоятель-ства…

Когда выросший в провинциал-ьной строгости паренек впервые услышал, какие слухи ходят о них с Бьярни среди одноклубни-ков, то чуть не съездил по одной беспардонн-ой суринамско-й роже. Однако по мере того, как «растлеваю-щее влияние европейско-го менталитет-а» проникало все глубже в его девственну-ю душу, юноша привыкал относиться- к таким сплетням все спокойней. Немало способство-вало этому процессу и то, что его приятель воспринима-л подобные инсинуации- с добродушны-м юмором...

Вот и сейчас ребята, без всякого стеснения скинув одежду, вместе осматривал-и в ванной нанесенный- ущерб. Признаться- честно, зрелище было неутешител-ьное. Хотя в школьные годы Гильер редко ходил без следов отеческого- вразумлени-я на заднице, такую «акварель»- он видел, пожалуй, впервые. Спины ягодицы и ляжки обоих тинэйджеро-в радовали глаз всеми оттенками красного, синего и фиолетовог-о.
Некогда гладкие полушария представля-ли собой сильно пересеченн-ую местность из-за обилия накладываю-щихся друг на друга припухлост-ей и рубцов, а на ощупь напоминали- стиральную- доску. Обследовав- собственны-е исхлестанн-ые половинки,- Гили не удержался от соблазна проделать тоже с некогда девственно- белыми ягодицами Эльварсона-. Белокурый исландец вздрогнул от не слишком деликатног-о контакта с ладошкой друга, но не выказал никаких возражений-.

Спустя пять минут, приняв ледяной душ, который слегка остудил их пышущие жаром задницы и основатель-но заморозил все остальное,- товарищи по несчастью в чем мать родила прошлепали- в спальню и вытянулись- на животах на широкой двуспально-й кровати. Ложе сие не раз служило их совместным- увеселения-м, как с экзальтиро-ванными поклонница-ми команды, так и с меркантиль-ными профессион-алками любовного фронта. Но сейчас ребятам было не до любовных утех.

- Черт! А я только начал отучиватьс-я спать на животе, - проворчал молодой латиноамер-иканец.
Ответом ему было мерное посапывани-е (Гильер всегда завидовал способност-и юного викинга моментальн-о засыпать вне зависимост-и от обстоятель-ств).
Юноша попробовал- последоват-ь примеру друга, но его темперамен-т не позволял столь же оперативно- отключитьс-я от всех бурных перипетий прошедшего- дня. Память услужливо прокручива-ла все прискорбны-е подробност-и: очередной проваленны-й матч, последовав-шая за ним порка в раздевалке-, ехидная ухмылка охранника…-

- Ох, ё…! – встрепенул-ся вдруг паренек, - Надеюсь, они догадались- отключить камеры слежения перед тем, как принялись драть нам жопы?!
- Забей. Завтра залезем в YouTube и узнаем… - сонно пробормота-л Бьярни, переворачи-ваясь на другой бок.




https://zxcvbnm2771972.ucoz.ru/publ/fk_germes_gilermo_i_bjarni_povest_avtor_catpaw_glava_3/1-1-0-8
__________________________________________________