Применение телесных наказаний в воспитании подростков - насилие или неприятная необходимость?

Нелегкая судьба. 🙂

На средней полке шкафа, развалившись и уткнувшись пряжкой в мягкую, пуховую шаль, мирно посапывая, дремал ремень. Ему снилось то счастливое время, когда его носили в брюках, и он мог много чего повидать. Или хотя бы услышать. В зимнее время обзор ему загораживала куртка. Он старался отыскать маленькую щелочку между пуговицей и смотреть на мир через нее.
Но потом, когда Петьке, сыну его хозяина, исполнилось 7 лет, его жизнь изменилась. Его вытащили из брюк и положили в шкаф.
Ремень сладко потянулся. Приятные сны перешли в воспоминания.
Но тут щелкнул замок входной двери, и послышались громкие шаги и бурчание.
- Вот и Петька из школы пришел,- подумал ремень. - Кроме него никто столько шума наделать не может.
Ремень стал смотреть в приоткрытую дверцу шкафа, чего там Петька так разбубнился. Дверь шкафа теперь постоянно была приоткрыта, к великому счастью любопытного ремня, после того, как Петька сломал ключ, и ему за это здорово влетело. Сначала от матери словесно, потом от отца. И влетело, конечно же им - ремнем. Тем самым, который теперь мог видеть со своей полки, что происходит в комнате.
- Ух, эта училка...- бормотал Петька. - Чего ко мне привязалась? На прошлом уроке к доске вызывала. И сегодня приспичило ей опять. А я что? Дурак что ли, учить два урока подряд?
Он, со злостью расстегнул портфель и вынул потрепанный дневник. Вздохнул и раскрыл его.
- Мало двойку поставила, так еще и замечание накатала своим размашистым почерком, красной ручкой.
Петька бросил дневник на стол.
Ремень, услышав про двойку и замечание, затрясся мелкой дрожью. Да так, что пряжка чуть не зазвенела.
Петька, тем временем, сбросил с себя школьную форму и пошел на кухню. Застучал ложкой о тарелку, уплетая приготовленный мамой обед.
- Что будет? Ох. Что же будет? - Не переставал трястись ремень.
Он дождался пока Петька покончит с обедом, в надежде, что тот, чтобы улучшить свою участь, сядет делать уроки. Но, вместо этого, Петька включил телевизор и стал смотреть какой-то приключенческий фильм.
- Что же он делает? - еще больше разволновался ремень. - Тебе, дурачок, уроки надо учить, а не телеки смотреть.
Ему казалось, что он крикнул об этом очень громко, но Петька, конечно, ничего не услышал. Потому что люди не могут слышать речь вещей. Ремень так сильно разволновался, что не удержался на полке и свалился вниз, громко звякнув пряжкой об пол.
Петька вздрогнул и вскочил с дивана. Подошел к шкафу и увидел на полу ремень.
- Надо же... Вывалился. Именно этот... Которым....
Петька поднял ремень.
- Ух, я бы тебя,- замахнулся Петька свободной рукой, сжав кулак.
- Чего меня-то? Я-то чего? Сам уроки не делаешь, а на меня вину сваливаешь. Уууу. - Ремень хотел показать язык, и звякнул своим железным язычком пряжки.
- Как живой. - Петька скрутил ремень и со злостью бросил его на полку в шкаф.
- Аааааа. Тьфу, неуч.- Мысленно погрозил ему кулаком ремень. - Вот придет отец с работы, он тебе покажет.
Петька снова вернулся к телевизору и не думая садиться за уроки. Так и заснул. Разбудил его шум открывающейся двери.
Петька аж подпрыгнул.
- Проспал!
Мальчик кинулся выключать телевизор. И быстро сел за стол, схватил первый попавшийся учебник и тетрадь, сделав вид, что делает уроки.
Отец прошел в комнату.
- Уроки делаешь? Молодец, сынок. Что в школе новенького? А это что такое?
Только тут Петька сообразил, что раскрытый дневник, брошенный им на стол, так и остался лежать, слегка заваленный учебниками. Конечно, он сразу привлек внимание отца.
- Это... Это. Нууу... - замялся Петька, не зная что ответить.
- Я уж и сам вижу, что это.
Отец достал дневник из под груды книг, внимательно посмотрел на оценку и не менее внимательно изучил замечание.
- Пап, я исправлю. Вот честное слово.
- Исправишь. Исправишь. Не сомневаюсь. После хорошей порции ремня.
Ремень в шкафу едва не лишился чувств. Он всегда надеялся, что когда-нибудь это произойдет. И ему удастся лишиться чувств, чтобы ничего этого не ощущать. А потом придти в себя, когда все уже закончится.
- Ну, пап, - конючил Петька. - Ну честно-причестно, все исправлю.
- Отец серьезно посмотрел на него и строгим, ледяным голосом произнес:
- Снимай штаны.
Ремень отчаянно начал закапываться в пушистую шаль.
- Ну спрячь, спрячь же меня, Пушистик.
- Да что толку? Все равно найдет. И меня только помнут.
- Может не найдет. Возьмет вон его, - ремень кивнул на своего более молодого соседа, висящего на дверце.
- А что? Я бы не против попробовать. Ох и укусил бы я этого оболтуса за попу. Ррррр.
- Вот глупенький. Не знаешь еще какого это. А это ведь...
Договорить он не успел. Дверцу шкафа резко открыл Петькин отец и схватил ремень.
- Аааааа, - закричал ремень и попытался кончиком схватиться за шаль Пушистика. Но не получилось, и он оказался в руке, которая сразу же с силой его сжала.
- Не тяни время. Живо. Я сказал снимай штаны и на диван, - приказал отец.
Петька грустно вздохнул и поплелся заплетающимися ногами к дивану. Отец тем временем накручивал на ладонь ремень. Свободный хвостик безвольно повис в воздухе. Ремень обреченно приготовился к неизбежному. Как и Петька. Который уже расстегнул штаны и умоляющим взглядом посмотрел на отца. Тот грозно смотрел на него сверху вниз. Петька еще раз вздохнул и спустил штаны с трусами к коленям. Упал на диван и замер, задержав дыхание.
Отец привычно замахнулся и резко ударил.
- Ааааа. - Это беззвучно заорал ремень. - Бооольнооо.
Петька только с шипением выдохнул.
- Ооой, мамочки. Фу - фу - фу, - пытался подуть на обожженный болью хвостик ремень.
Отец ударил еще несколько раз и принялся читать нотации сыну, о том как надо себя вести. Разумеется ни Петька ни ремень ничего не слышали. Вернее они слышали, но не воспринимали слова отца из-за боли, которая поглотила все вокруг и заняла все сознание. Ремень извивался больным хвостиком и надрывно кричал:
- Ооой. Не могууу больше. Когда же все закончится. Ну пожалейте же меняяяяя.
А отец снова принялся хлестать сына.
В конце порки Петька орал во весь голос и безудержно плакал. А ремень безвольно болтался в крепко сжимающей руке отца и только стонал.
- Понял? - крикнул отец.
Петька закачал головой. Произнести сейчас он ничего не мог. Но боясь, что отец не правильно поймет и продолжит пороть, поторопился сказать вслух, отчего получилось какое-то непонятное мычание.
- Уугу. Аада. Дааа. Всееее по... Поооняяя. Уууу.
- Пооонял. Поняяял, - в полузабытье зачем-то простонал ремень.
- Смотри у меня...
Отец схватил ремень за кончик, которым порол. И тот, как ужаленный, выкатив глаза, заорал, что было мочи. Отец спокойно свернул его и бросил в шкаф на полку.
- За что меня так? - принялся рыдать ремень. Больно очень. Пушистик, пожалей!
- Ну ладно. Ладно. Будет тебе... Иди сюда, накрою тебя мягким кончиком. Поспи. Все пройдет. Петьку вон за ухо и в угол поставили.
- Так ему и надо. Обормот. Его хоть за дело наказывают. А меня за что? Ну за что меня-то? Лежу здесь никого не трогаю. Теперь несколько дней хвостик будет болеть. Потом пройдет. А этот... Опять что-нибудь натворит. И все по-новой. Бедный я. Несчастный. Никто обо мне не думает.