Отправлено: 30.06.21 22:01. Заголовок: Уильям Кент Крюгер. "Эта ласковая земля".

Уильям Кент Крюгер

Эта ласковая земля

В годы Великой депрессии в США двенадцатилетний Одиссей О'Бэньон вместе со
старшим братом Альбертом проживает в школе-интернате для индейских детей, хотя
сами братья не индейцы.

<...>

Свободное время в Линкольнской школе было редкостью, и тот день не стал
исключением. Нас всех распределили на работу. Сенокос на полях Бледсо
завершился, но я получил другое неприятное назначение - полевые работы под
железным взглядом ДиМарко. Я не собирался работать на ДиМарко. Пока остальные
шли следом за Вольцем и мистером Грини в столовую, я ускользнул.

До разрушенной фермы Фростов было три мили. Добравшись туда, я увидел, что все
было так же, как мы оставили тем ужасным днем, - сплошные нетронутые руины.
Листья на вывороченных деревьях уже начали засыхать, стали коричневыми и
ломкими. Пикап так и лежал перевернутым и по-прежнему напоминал дохлую черепаху.
Я увидел кролика, грызущего молодые побеги в большом огороде миссис Фрост. Он
смотрел на меня и не пытался убежать. Ферму разрушило полностью, но меньше чем в
ста ярдах деревья вдоль реки остались нетронутыми.

Я спустился к козлам, на которых мистер Фрост всегда хранил каноэ. Крепкое
суденышко все еще лежало на месте, укрывая весла. Я сел на речной берег и
вспомнил свой последний раз здесь, последний хороший день. Если на похоронах,
играя "Шенандоа", я проронил несколько слез, то теперь плакал навзрыд. Я
ненавидел Альберта за его правоту. Нельзя было привязываться к миссис Фрост и
Эмми. Одна была мертва, и вторая, как мне казалось, тоже. Меня ужасала судьба
маленькой девочки, но что я мог сделать? В точности как с Билли Красным Рукавом.
Мне никогда не стать хорошим пастырем, как я хотел.

Я встал, вытер слезы, вернулся к разрушенному дому и начал разбирать обломки,
пытаясь отыскать то, за чем пришел. Я знал примерное место, до которого мне надо
было добраться, и почти всю вторую половину дня поднимал, двигал, ползал и
просеивал. Удирая из Линкольнской школы, я понимал, что шансы на успех этой
маленькой миссии невелики, но чем больше я копался в завалах, тем больше
отчаивался.

Я увидел покрытую пылью знакомую жестяную банку. Миссис Фрост хранила в ней
имбирное печенье. Я достал ее из-под обломков и открыл. Внутри еще оставалось
полдюжины печений. Они остались чистыми, без песка из-за плотно прилегающей
крышки. Я распихал их по карманам и продолжил поиски. Через пять минут я увидел
то, за чем пришел. Из-под куска кровельной балки торчал уголок серебряной рамки.
Чтобы добраться до нее, мне пришлось подлезать, вытаскивая обломки снизу. Я
осторожно вытащил рамку. Стекло разбилось, но фотография не повредилась. Я
вытащил ее, убрал за пазуху, вылез из развалин и пошел прочь.

Когда я вернулся в спальню, время уже близилось к ужину, и другие мальчики
умывались. Вольц увидел меня и быстро подошел.

- У тебя большие проблемы, Оди. ДиМарко вне себя от ярости. Он спустит с тебя
шкуру живьем. Куда ты сбежал?

- Мне надо было кое-что сделать, - сказал я.

Альберт и Моз вышли из душевой. Оба смотрели на меня так, будто миссис Фрост не
единственная, кого похоронят в этот день.

- Оди, ДиМарко ждал возможности разделаться с тобой, - сказал Альберт. - И,
проклятье, ты ему ее преподнес на блюдце. Где тебя носило?

- Следи за языком, - сделал Вольц замечение моему брату.

Моз выглядел испуганным и показал: "Он сдерет кожу с твоей спины, Оди".

- Мне плевать, - сказал я. - Это было важно.

Альберт схватил меня за плечо, впившись в него пальцами ничуть не слабее, чем
ДиМарко на днях.

- Где ты был? Что настолько важное?

Я не успел ответить, как услышал за спиной окрик ДиМарко:

- О'Бэньон!

Я достал фотографию, найденную в развалинах, и быстро сунул ее Альберту.

- Не дай ему ее увидеть.

Потом повернулся лицом к ДиМарко.

Он набросился как бык, и я клянусь, что доски пола дрожали. В правой руке он
держал знакомый всем кожаный ремень.

- Винсент, - начал Вольц.

- Финсент? - сказал ДиМарко, передразнивая немецкий акцент, и предупреждающе
поднял руку. - Ни слова, Герман. На этот раз он мой. - Он сграбастал меня за
воротник рубашки и потащил за собой. - Идемте, мистер.

- Я тоже пойду, - быстро сказал Вольц.

ДиМарко остановился и задумался. Я же был чертовски благодарен, потому что знал:
наедине ДиМарко наверняка сделает нечто намного ужаснее, чем просто выпорет.

- Хорошо, - сказал он. - Я хочу, чтобы все эти мальчики увидели, что бывает,
когда один из них нарушает правила. Снимай рубашку, О'Бэньон, и поворачивайся.

Я медленно расстегнул пуговицы, повернулся и отдал рубашку Мозу, который смотрел
на меня так, словно это его сейчас будут пороть. Я покачал головой и показал:
"Все нормально".

- Альберт и Моз, держите его, - сказал ДиМарко.

- Пожалуйста, не надо, - начал Альберт.

- Держите его или тоже получите ремня. А потом я возьмусь за других мальчиков.
Хотите, чтобы это легло на ваши плечи? Вы все знали, что будет именно так.

Это было правдой, потому и Вольц беспомощно стоял рядом, потому и Альберт взял
меня за одну руку, а Моз за другую, и я приготовился.

Меня пороли много раз, но никогда ДиМарко так не увлекался процессом, как в тот
день. Я пообещал себе, что не доставлю ему удовольствия и не издам ни звука, но
на третьем ударе все-таки вскрикнул и разразился слезами. ДиМарко дал мне еще
два безжалостных удара, а потом Вольц скомандовал:

- Хватит!

Я испытал облегчение, когда старый немец повел меня в тихую комнату вместе с
ДиМарко. Я боялся, что это не все наказания, которые были на уме у ДиМарко.

- Хорошо выспись, О'Бэньон, - сказал ДиМарко. - На завтра у меня для тебя особое
задание. Если думаешь, что сейчас тебе больно, то просто подожди. - Он
повернулся к Вольцу. - Не пытайся вмешаться, Герман. Клайд Брикман сказал мне
делать все необходимое, чтобы держать этого хулигана под контролем. Теперь он
мой.

- Навредишь этому мальчику еще сильнее, Винсент, и - мне плевать, если меня
уволят, - я изобью тебя до крови.

- Посмотрим еще, кто останется на ногах в конце, Герман. О'Бэньон, давай сюда
эту чертову гармонику.

Он уже так много отнял у меня: мое чувство собственного достоинства, твердую
решимость не сломаться, когда ремень снова и снова впивался мне в кожу, но
потерять гармонику было тяжелее всего.

- Посмотрим, - сказал Вольц.

- Герман, губная гармоника нужна Брикману. Он сказал, что они дошли до ручки с
О'Бэньоном. И послушай, ты, вшивый фриц, если думаешь прийти сюда посреди ночи
дать мальчишке еды или утешение, то подумай дважды. Потому что если ты это
сделаешь, я прослежу, чтобы Брикманы узнали о твоем большом секрете на карьере.
Ты потеряешь свое спиртное, свою работу и все хорошее, что ты, по твоему мнению,
делаешь для этих жалких мелких паразитов.

ДиМарко забрал мою гармонику, приложил к своим гнусным губам и выдул резкую
ноту. Потом закрыл и запер дверь.