Отправлено: 05.04.22 21:12. Заголовок: Александр Раевский. "Знакомство".

Знакомство

Александр Раевский

Из дневника Сашки Кузнецова.
Главному герою 10 лет.

О пользе порки

21 сентября 1966 года

Всю неделю не происходило ровным счетом ничего интересного, и тогда я
вспомнил о предложении училки описать что-нибудь такое, что меня сильно
волнует. Ну что может волновать пацана моего возраста сильнее, чем
угроза наказания или само наказание?

Этой весной сидели мы как-то с Сережкой на ящиках у нас на чердаке и с
уважением рассматривали бледную и тощую задницу Валерки, третьего нашего
друга. На ней пламенели свежие следы от ремня, подсчетом которых мы с
Сережкой как раз и занимались. У нас все время выходило шесть, а Валерка
горячился и настаивал на том, что их там должно быть семь.

Из уважения к другу, не предавшему товарищей, то есть нас с Серегой, мы
в конце концов согласились, что да, - пусть будет семь! Вчера мать
почуяла от него запах табака и пожаловалась отцу. Украденные Валеркой у
отца папиросы мы курили втроем, но застукали его одного и,
соответственно, влетело ему одному.

В отличии от нас с Валеркой, Сережку совсем не пороли. Ну почти
совсем... Только однажды я стал свидетелем того, как дядя Гриша - так
зовут Сережкиного папу - рассвирепел и Сережке тоже попало. Это случилось
чуть раньше. Где-то в конце января или в феврале. Не помню точно...

В тот день Сережка с родителями отправились погулять на высоком,
обрывистом берегу бухты Нагаево и, как обычно, прихватили с собой меня.
Взрослые углубились в свой разговор и перестали обращать на нас
внимания, а мы с Серым затеяли на спор кататься вниз с обрыва на
обломках толстого, белого, прочного, как пенопласт, наста. Соревновались
мы в том, чей кусок наста выдержит дольше.

Заметила нас тетя Ляля, Сережкина мать. Она махнула нам, подзывая к
себе, когда мы в очередной раз показались на краю обрыва.

Они оба, видимо, сильно перепугались, потому что, когда мы подошли, дядя
Гриша, не произнеся ни слова, яростно сопя, выдрал торчащий из снега
случайный кусок электрического провода, моментально скрутил его винтом
и, схватив Сережку за шиворот, начал его пороть.

Когда я смело встал на защиту друга и пискнул: "Вы не имеете права..." -
дядя Гриша яростно отшвырнул от себя Сережку, отчего тот кубарем полетел
в ближайший сугроб, и переключился на меня. Я тут же позабыл - на что
там дядя Гриша не имеет права.

По сравнению с ремнем по голой жопе, когда орешь от боли, а не от того,
что правила игры такие, когда наказуемый орет, давая понять, что он уже
давно осознал всю глубину своего падения и дальнейшее продолжение порки
- это просто бессмысленная трата сил и нервов, выглядели эти удары по
толстой шубе просто смехотворно!

Электрический провод свистел в воздухе, дядя Гриша рычал что-то
неразборчивое, слышались громкие хлопки провода по спине, но воспитательный
эффект оставался на нуле. Ватной подушкой и то было бы больнее!

Я, понятное дело, предупредительно орал в нужных местах, чтобы не
нарушать гармонию самого процесса, но думал при этом только о том, чтобы
не забыть позже расспросить Сережку, из предосторожности не вылезавшего
из своего сугроба, как все это выглядело со стороны.

- Шикарно выглядело! - подтвердил он, не отрывая взгляда от рук Валерки,
который тупым перочинным ножичком чистил свою рогатку, приводя ее в
товарный вид.

Валерка договорился с одним пацаном из соседнего двора обменять ее на
две порнографические карточки, выполненные в виде миниатюрных игральных
карт. Пацан этот сильно хотел заполучить Валеркину рогатку, хорошо
известную в наших трех дворах, поэтому великодушно разрешил выбрать две
любые карты из колоды.

Мы с Сережкой считали, что Валерка сильно продешевил. Рогатка у него
действительно превосходная - это всем хорошо известно. Даже непонятно,
как из таких кривых рук, как руки Валерки, могло выйти такое
совершенство? А карточки... Видели мы их. Мельком, но видели. Разглядеть
на них что-либо было столь же трудно, как читать пятую - "слепую" -
копию машинописной страницы.

Да и тетки на них были изображены какие-то жуткие. Обе толстые, весь низ
живота, от промежности и до пупка, покрыт буйным, вьющимся волосом, а
сверху свисают две огромные, как арбузы, сиськи. Ну чистые вурдалачки! У
меня мороз по спине пробежал, когда я их в руках у того пацана увидел.
Если бы в уголках этих карт не стояли буквы "Д", означающие, что мы
видим именно дам, то я бы и не знал, что думать.

- Шикарно выглядело! Вы оба скачете по снегу, ты орешь, как резаный, над
вами облако пыли из твоей шубы. Короче, бой быков! Коррида! - оживился Серега.

Он перевел взгляд на мою шубу.

- Слушай, а откуда в ней столько пыли?

- А я почем знаю? - ответил я, вежливо улыбаясь. - Никогда такой фигней
не интересовался.

И тут до меня кое-что дошло! Я даже хлопнул себя по лбу:

- А-а-а! Так вот, оказывается, в чем дело!... Вот почему мамка меня
сегодня утром похвалила. Говорит, я опрятным становлюсь, взрослеть,
значит, начал! Это она, наверно, подумала, что я шубу по собственной
инициативе выколотил! Ты дяде Грише передай, что я его благодарю.

- Передам.

- Нет, знаешь, ты не говори, что я его за шубу благодарю, а то он еще не
так поймет. Взрослые - они как-то странно все воспринимают. Скажи - я
благодарю его за науку! Да, именно так! И он доволен будет, и я в долгу
не останусь.

- Хорошо, так и передам.

Валерка оторвал глаза от рогатки, тоже посмотрел на мою шубу и хмуро сказал:

- А я вообще иногда пугаюсь, если его в этой шубе встречаю, когда он к
себе домой по лестнице карабкается. Особенно, если на этаже темно и лица
не видно. Молчит, пыхтит и карабкается... Б-р-р... Страшно! На лешего похож.

Не сговариваясь, мы три раза плюнули через левое плечо, после чего я возразил:

- Дураки вы сущеглупые! Это обычная крашенная овчина, только краска
выцвела немного неровно. Я вам уже сто раз объяснял! Неужели так трудно
запомнить? А чтобы по темноте не лазить, не нужно в собственном подъезде
по лампочкам из рогатки лупить. Для этого, слава Богу, другие подъезды
имеются. Серегу тоже раздражает твое упрямство. Правда же, Серега?

Сережка неопределенно хмыкнул, а я продолжил:

- Тебе, Валерка, в прошлом году, когда гланды удаляли, наверно, по
ошибке и часть мозга ампутировали. Он где-то там рядом с гландами.
Маленький такой, на грецкий орех похож. Я в энциклопедии картинку видел.
Знаешь, я бы на твоем месте жалобу в министерство здравоохранения написал,
чтобы этих врачей квартальных премии лишили. Ты попроси Сережкину мать
помочь жалобу грамотно составить. Она же у него врачиха. Я бы сам в качестве
диагноза написал - "частичная утеря мозга", но для министерства придется на
латыни формулировать. Она тебе поможет, ты ведь сильно пострадавший.

- Какие мы дураки? - с интересом переспросил Валерка, пропустив мимо
ушей мои слова про лампочки и гланды.

- Сущеглупые.

- Слушай, ты мне это запиши. Красивое слово, нужно запомнить.

Он задумчиво посмотрел на свою рогатку, сдул с нее какую-то
несуществующую пылинку, поднял на нас глаза и снисходительно обронил:

- Вообще-то, ваши родичи и понятия не имеют, что такое правильная порка.

Валерка самый старший в нашей компании, поэтому иногда позволяет себе
смотреть на нас вот так - немного свысока. Мы оба с интересом уставились
на него, ожидая продолжения, но Валерка замолчал и снова занялся
рогаткой. Серега не выдержал первым и спросил:

- Ну и что же это такое по-твоему?

- Настоящая порка должна начинаться с психологической подготовки, -
выговорив трудное слово, Валерка со значением посмотрел на нас.

Он любит красивые и сложные слова. Это его пунктик, и мы с Серегой с
пониманием относимся к этой его слабости. Плохо то, что новые для себя
слова Валерка иногда, для тренировки, вставляет куда попало. Помня об
этом, Сережка на всякий случай переспросил:

- Может, "с психической подготовки"?

- Можно начать и с психической... - легко согласился Валерка. - Тоже
должно неплохо получиться...

Он вздохнул, прежде чем продолжить.

- Мой отец, к примеру, всегда сначала топает ногами и пучит глаза. Они у
него от этого кровью наливаются. Знаете, как страшно?...

Он помолчал, видимо, вспоминая последнюю порку, и продолжил:

- Потом следует что-нибудь крикнуть, да погромче. Я помню, когда он
впервые заорал на меня: "Убью, сволочь!" - то чуть не обделался от
страха. Это уже после я привык. Сюда же входит яростное выдергивание
ремня из брюк, потом погоня за жертвой. Потом ее валят на пол,
вытряхивают из штанов, да так, чтобы пуговицы по всей квартире брызнули.
И только после всего этого начинается собственно порка.

- Подумаешь, прилетело ему пару раз по толстой шубе! - Валерка
презрительно фыркнул. - Ты наверняка даже не почувствовал ничего.

- Почему это не почувствовал? - запротестовал я. - Очень даже
почувствовал! Я почувствовал, как грубо попирается мое человеческое
достоинство! Не знаю даже, как мне с этим дальше жить.

Друзья на мои слова только презрительно усмехнулись. Валеркина семья
живет на последнем этаже нашего подъезда. Наши с Сережкой квартиры
располагаются этажом ниже. Звукоизоляция в доме приличная, все так
говорят, но тем не менее от воплей Валеркиного отца, когда он проводит
свою "психологическую подготовку", у нас обоих стынет кровь в жилах.

Мы с Серегой помолчали, прокручивая в головах только что описанный
сценарий, переглянулись, и он, почесывая за ухом пригревшегося у него на
коленях блохастого котенка, сочувственно спросил:

- Слушай, а чего он тебя так зверски лупит?

- Зверски? - удивился Валерка. - Да брось ты! Папка у меня, вообще-то,
добрый. Просто у него такое расстройство. Мамка говорит, что он с войны
вернулся психологически надломленным, и его до сих пор еще не отпустило.
И еще она говорит, что он очень впечатлительный.

Я немного подумал над его словами и сказал:

- Я бы на твоем месте не менял рогатку. Если он у тебя такой
впечатлительный, представь себе, что будет, если он эти фотки случайно
найдет и тех чудовищ на них увидит? Что, если он из-за этого
окончательно психологически сломается и, находясь под впечатлением, тебя
в окно выбросит. Я, к примеру, когда эти два мичуринских гибрида увидел,
тоже сильно психологически надломился и уже никогда, наверно, не стану
прежним. Ты не забыл, что вы живете на пятом этаже? Нам с Серегой будет
тебя не хватать, поверь!

Серега заржал, а Валерка усмехнулся:

- Не бэ! Что, я дурак, что ли, их дома хранить? Я их здесь, на чердаке,
припрячу. А хочешь, я их тебе отдам?

Валерка оживился. Видно было, что идея ему понравилась.

- Пусть у тебя дома хранятся, а мы с Серегой будем к тебе приходить и
смотреть, а?

Я только покрутил пальцем у виска.

- Ты, Валерка, завтра сбегай в ту больницу и спроси, может быть, они еще
не выбросили мозги вместе с гландами на помойку. Вдруг еще можно назад
пришить? А если скажут, что выбросили, сходи и сам в той помойке
поройся. Может быть, чайки его еще не склевали. Гланды не бери, бери
только мозг! Смотри, не перепутай! Если забыл, как гланды выглядят,
сейчас тебе Серега покажет. Они у него еще на месте.

- Серега, открой рот пошире! - обратился я к приятелю. - Сейчас этот
придурок будет твои гланды изучать. Заодно пусть посмотрит, что
происходит с зубами от слишком частого употребления шоколадных конфет. В
профилактических целях!

Серега открыл рот, но не широко, и спросил Валерку:

- Слушай, ты не помнишь, когда мы этому балаболу последний раз снег за
шиворот заталкивали? Мне кажется, пришло время повторить. Как вы
полагаете, коллега?

"Как вы полагаете, коллега?" - Нет, вы слышали это? Мы с Валеркой
грустно переглянулись. Вот умеют же некоторые красиво и культурно
выражаться! Регулярное и правильное воспитание да еще и в полной семье -
его ничем не заменишь!

Правда и материться Серега умеет, как никто другой. Он в этом деле
просто виртуоз! Сам Паганини, наверное, так не смог бы! Я такой красивый
мат только один раз в жизни слышал. Это было, когда в порту один грузчик
себе на ноги железный ящик с мороженной треской уронил. Я своими глазами
видел, как от его воплей чайки с неба в море камнем падали. Тоже
впечатлительные, наверно, как Валеркин папаша.

Валерка вздохнул:

- Это ты, Серега, потому такой нетерпеливый, что тебя дома никто не
цепляет. У тебя закалки нет. Попробовал бы ты хоть недельку пожить с
такой выдергой, как моя сеструха, так тебе бы Сашка образцом деликатности,
- снова этот значительный взгляд в нашу сторону, - и вежливости показался.

Я счел за благо больше не цеплять их. Они оба лбы здоровые. Серега на
год старше меня, а Валерка почти на два, но почему-то заповедь "не
обижать маленьких и слабых" усвоили еще не вполне твердо.

С тех пор я точно знаю одно, - если хочешь наказать пацана, одетого в
толстую шубу, за то, что он катается на кусках снежного наста с
50-метрового обрыва, не стоит тратить время на глупые эксперименты с
ремнем или электрическим проводом. Пусть провод даже будет скручен
вдвое. Нужно сразу браться за штакетник. Это гораздо убедительнее.

 Отправлено: 06.04.22 00:29. Заголовок: Неплохо, но слог изл..

Неплохо, но слог изложения не для мальчишек 10-12 лет, а как через призму взрослого человека ...
Вико пишет:

цитата:

Ну что может волновать пацана моего возраста сильнее, чем угроза наказания или само наказание?

Фраза интересная, действительно, кто и как в детстве относился к факту наказания себя, приятелей, либо описания сцен в книгах или фильмах?
Помнится в детстве читал и Ваньку Чехова и Детство Горького, и Том Сойер Марк Твена и в редко детских фильмах что-то такое проскакивало, но скорее не страшное, а смешное (Валерка, Ремка +), но за душу, так сказать, не брало ... Первый фильм, где переживал за ребёнка наверное было "Детство Тёмы ", то ли актер мальчик так сыграл правдоподобно, то ли что-то другое, но впервые почувствовал страх ребенка и боль, и что ничего уже сделать нельзя ...