Сообщение: 1711
Зарегистрирован: 28.01.13
Откуда: Россия, Новосибирск
Рейтинг:
4
Отправлено: 22.09.13 17:09. Заголовок: В. Крапивин. Журавленок и молнии
......
– У меня мама тоже добрая, – тихо отозвался Горька. – А отец, он… когда какой. Если настроение хорошее: "Айда, Горька, на рыбалку". Если что не так, скорее за ремень… Хорошо, если сгоряча за широкий возьмется, он только щелкает. А если всерьез, то как отстегнет узкий от портупеи… Знаешь, как режет… Журка не знал. Он этого никогда не испытывал. Бывало в раннем дошкольном детстве, что мама хлопнет слегка и отправит в угол. Но чтобы по-настоящему, ремнем, Журка и представить не мог. Он бы, наверно, сошел с ума, если бы с ним сделали такое. Даже если в какой-нибудь книге Журка натыкался на рассказ о таком жутком наказании, он мучился и старался поскорее проскочить эти страницы. И потом всегда пропускал их, если перечитывал книгу. А Горька, ничего, говорит про такое спокойно. С печалью, но вроде бы без смущения. Конечно, в темноте, ночью, когда рядом человек, с которым завязалась, кажется, первая ниточка дружбы, легче говорить откровенно. Видать, наболело у Горьки на душе, вот он и рассказывает. Но… нет, все равно не по себе от такого разговора. И чтобы изменить его, Журка спросил: – Твой отец военный? – Милиционер. Старшина… Он на ПМГ ездит. Машина такая с патрулем: передвижная милицейская группа. – Бандитов ловит? – Бывает, что и ловит, – равнодушно отозвался Горька. – Это же опасно… – Бывает и опасно, – все тем же голосом сказал Горька. – Один раз ему крепко вделали свинчаткой. Неделю лежал в больнице… Я в те дни был как вольная птица. Мама, если не при отце, меня зря не гоняет… – Он, видимо, спохватился и объяснил: – Рана-то не опасная была, только сотрясение, но не сильное… Ну что, спать будем, ага?
……
Дома Журка, не снимая грязных ботинок, прошел в свою комнату и бухнулся на диван. Лежал минут пятнадцать. Потом сжал зубы и заставил себя сесть за уроки. Открыл тетради и учебники. Даже начал писать упражнение по русскому. Но не смог. Лег на стол головой, охватил затылок и стал думать, что скажет отцу. А может быть, ничего не говорить? Нет, Журка знал, что не выдержит. Сколько горя накипело в душе за последние два часа. Жить дальше, будто ничего не случилось? Тут надо, чтобы нервы были, как стальные ванты на клиперах… Да и зачем притворяться?.. Только надо сказать спокойно: "Я думал, ты мне всегда правду говоришь, а ты…" Или сразу? "Эх ты! Значит, родному отцу верить нельзя, да?" Нет, тогда сразу сорвешься на слезы. Они и так у самого горла… А в общем-то не все ли равно? Исправить ничего уже нельзя… Отец пришел, когда за окнами темнело. Открыл дверь своим ключом. Щелкнул в большой комнате выключателем. Громко спросил: – Ты дома? – Дома, – полушепотом отозвался Журка. – А чего сидишь, как мышь? – Уроки учу… – В темноте-то? В очкарики захотел? Журка молча включил настольную лампу и стал ждать, когда отец войдет. Но тот не вошел. Шумно завозился в прихожей, расшнуровывая ботинки и натягивая тапочки. Потом сказал: – У мамы опять был. К субботе точно выпишут. "Это хорошо", – подумал Журка. Но это никак не спасало от беды, и он промолчал. Не дождавшись ответа, отец спросил: – Из еды что имеется? – То, что днем. На кухне… Журка услышал, как отец загремел крышками кастрюль. Кажется, рассердился: – Холодное же все! Разогреть не мог? Журка поднялся. У него замерло в душе оттого, что близился неизбежный разговор. Холодно стало. Он дернул лопатками, коротко вздохнул и пошел к кухонной двери. Встал у косяка. Отец зажигал газ. – Я не успел разогреть, – отчетливо сказал Журка. – Ты что же, сам-то ничего не ел? – с хмурым удивлением спросил отец. Поставил на горелку сковородку и начал крошить на ней холодную вареную картошку. – Нет, – отозвался Журка. – Мне было некогда. Не оборачиваясь, отец спросил с добродушной насмешкой: – Чем же это ты был занят? Небось, оставили после уроков двойку исправлять? – Нет, – сказал Журка негромко, но с нажимом. – После уроков я был в том магазине… куда ты сдал книгу. Равномерный стук ножа о сковородку на секунду прервался, и только. Застучав опять, отец небрежно спросил: – В каком это магазине? Чего ты плетешь? Но Журка уловил и сбой в стуке ножа, и неуверенность в отцовском голосе. На миг он пожалел отца. Но эта жалость тоже не могла ничего изменить. Журка помолчал и сказал устало: – Не надо, папа. Там же фамилия записана в журнале… Отец оставил в сковородке нож и повернулся. Выпрямился. Посмотрел на Журку – видно, что с усилием, – но через секунду сказал совсем легко, с усмешкой: – Ну и что теперь? Журка отвел глаза и горько проговорил: – А я не знаю… Сам не понимаю, что теперь делать. И подумал: "Вот и весь разговор. А что толку?" Но разговор был не весь. Отец вдруг шагнул на Журку: – Ну-ка, пойдем! Пойдем-пойдем… Журка, вздрогнув, отступил, и они оказались в большой комнате. – Смотри! – Отец показал на стоячее зеркало. – Оно было в магазине последнее! Я вытряхнул на него все до копейки! Нечем было заплатить грузчикам! Эти ребята поверили в долг до вечера… Где я должен был взять деньги?.. У тебя этих книг сотня, я выбрал самую ненужную, там одни чертежи да цифры! Ты же в ней все равно ни черта не смыслишь! – Смыслю, – тихо отозвался Журка и не стал смотреть на зеркало. Вовсе там не одни цифры. И не в этом дело… – А в чем? В чем?! – закричал отец, и Журка понял, что этим криком он нарочно распаляет себя, чтобы заглушить свой стыд. Чтобы получилось, будто не он, а Журка во всем виноват. Чтобы самому поверить в это до конца. – Ты не знаешь… – проговорил Журка. – Эту книгу, может, сам Нахимов читал. Она в тысячу раз дороже всякого зеркала… Да не деньгами дороже! – Тебе дороже! А другим?! А матери?! Ей причесаться негде было! А мне?.. О себе только думать привык! Живем как в сарае, а ты как… как пес: лег на эти книги брюхом и рычишь! Журка опять подумал, что все-все книги отдал бы за то, чтобы сейчас они с папой вдвоем жарили картошку и болтали о чем-нибудь веселом и пустяковом. Он даже чуть не сказал об этом, но было бесполезно. Отец стоял какой-то встрепанный. Чужой. На широких побледневших скулах выступили черные точки. Это были крупинки пороха: в детстве у отца взорвалась самодельная ракета, и порошинки навсегда въелись в кожу… – Вбил себе в голову всякий бред! – продолжал отец. – Нахимов!.. Из-за одной заплесневелой книжонки поднял крик! – Это ты кричишь! – сказал Журка. – Сам продал, а теперь кричишь… Я ведь спрашивал, а ты сказал "не брал"! – Да! Потому что связываться не хотел! Потому что знаю, какой бы ты поднял визг! Тебе что! На все наплевать! Мать в больнице, денег ни гроша, а ты… Вырастили детку! Двенадцати годов нет, а уже такой собственник! Куркуль… – А ты вор, – сказал Журка.
Он сразу ужаснулся. Никогда-никогда в жизни он ни маме, ни отцу не говорил ничего подобного. Просто в голову не могло прийти такое. И сейчас ему показалось, что эти слова что-то раскололи в его жизни. И в жизни отца… "Папочка, прости!" – хотел крикнуть он, только не смог выдавить ни словечка. А через несколько секунд страх ослабел, и вернулась обида. Словно Журка скользнул с одной волны и его подняла другая. Потому что никуда не денешься – был магазин, была та минута, когда он, Журка, убито смотрел на затоптанный пол с зеленым фантиком, а все смотрели на него… И все же он чувствовал, что сейчас опять случилось непоправимое. Опять ударила неслышная молния. Не мигая, Журка глядел на отца. А тот замер будто от заклинания. Только черные точки стали еще заметнее на побелевших скулах. И так было, кажется, долго. Вдруг отец сказал с яростным удивлением: – Ах ты… – И, взмахнув рукой, качнулся к Журке. Журка закрыл глаза. Но ничего не случилось. Журка опять посмотрел на отца. Тот стоял теперь прямой, со сжатыми губами и мерил сына медленным взглядом. У него были глаза с огромными – не черными, а какими-то красноватыми, похожими на темные вишни зрачками. Как ни странно, в этих зрачках мелькнула радость. И Журка чуткими, натянутыми почти до разрыва нервами тут же уловил причину этой радости. Отец теперь мог считать себя правым во всем! Подумаешь, какая-то книжка! Стоит ли о ней помнить, когда сын посмел сказать такое! Отец проглотил слюну, и по горлу у него прошелся тугой кадык. Ровным голосом отец произнес: – Докатились… Мой папаша меня за это удавил бы на месте… Ну ладно, ты не очень виноват, виновато домашнее воспитаньице. Это еще не поздно поправить. Он зачем-то сходил в коридор и щелкнул замком. Вернулся, задернул штору. Ослабевший и отчаявшийся Журка следил за ним, не двигаясь. Отец встал посреди комнаты, приподнял на животе свитер и деловито потянул из брючных петель пояс. Пояс тянулся медленно, он оказался очень длинным. Он был сплетен из разноцветных проводков. Красный проводок на самом конце лопнул и шевелился как живой. "Будто жало", – механически подумал Журка. И вдруг ахнул про себя: понял, что это, кажется, по правде. Он заметался в душе, но не шевельнулся. Если броситься куда-то, постараться убежать, если даже просто крикнуть "не надо", значит, показать, будто он поверил. Поверил, что это в самом деле может случиться с ним, с Журкой. А поверить в такой ужас было невозможно, лучше смерть. Отец, глядя в сторону, сложил пояс пополам и деревянно сказал: – Ну, чего стоишь? Сам до этого достукался. Снимай, что полагается, и иди сюда. У Журки от стыда заложило уши. Он криво улыбнулся дрогнувшим ртом и проговорил: – Еще чего… – Если будешь ерепениться – получишь вдвое, – скучным голосом предупредил отец. – Еще чего… – опять слабым голосом отозвался Журка. Отец широко шагнул к нему, схватил, поднял, сжал под мышкой. Часто дыша, начал рвать на нем пуговицы школьной формы… Тогда силы вернулись к Журке. Он рванулся. Он задергал руками и ногами. Закричал: – Ты что! Не надо! Не смей!.. Ты с ума сошел! Не имеешь права! Отец молчал. Он стискивал Журку, будто в капкане, а пальцы у него были быстрые и стальные. – Я маме скажу! – кричал Журка. – Я… в детский дом уйду! Пусти! Я в окно!.. Не смей!.. На миг он увидел себя в зеркале – расхлюстанного, с широким черным ртом, бьющегося так, что ноги превратились в размазанную по воздуху полосу. Было уже все равно, и Журка заорал: – Пусти! Гад! Пусти! Гад! И кричал эти слова, пока в своей комнате не ткнулся лицом в жесткую обшивку тахты. Отец швырнул его, сжал в кулаке его тонкие запястья и этим же кулаком уперся ему в поясницу. Словно поставили на Журку заостренный снизу телеграфный столб. Чтобы выбраться из-под этого столба, Журка задергал ногами и тут же ощутил невыносимо режущий удар. Он отчаянно вскрикнул. Зажмурился, ожидая следующего удара – и в тот же миг понял, что кричать нельзя. И новую боль встретил молча. Он закусил губу так, что солоно стало во рту. Нельзя кричать. Нельзя, нельзя, нельзя! Конечно, отец сильнее: он может скрутить, скомкать Журку, может исхлестать. А пусть попробует выжать хоть слабенький стон! Ну?! Домашнее воспитание? Не можешь, зверюга! Журка молчал, это была его последняя гордость. Багровые вспышки боли нахлестывали одна за другой, и он сам поражался, как может молча выносить эту боль. Но знал, что будет молчать, пока помнит себя. И когда стало совсем выше сил, подумал: "Хоть бы потерять сознание…" В этот миг все кончилось. Отец ушел, грохнув дверью. Журка лежал с минуту, изнемогая от боли, ожидая, когда она хоть немножко откатит, отпустит его. Потом вскочил… В перекошенной, кое-как застегнутой на редкие пуговицы форме он подошел к двери и грянул по ней ногой – чтобы вырваться, крикнуть отцу, как он его ненавидит, расколотить ненавистное зеркало и разнести все вокруг! Дверь была заперта. Журка плюнул на нее красной слюной и снова размахнулся ногой… И вдруг подумал: "К чему это?" Ну, крикнет, ну, разобьет. А потом? Что делать, как жить? Вместе с отцом? Вдвоем? Жить вместе после того, что было? Журка неторопливо и плотно засунул в дверную скобу ножку стула. Пусть попробует войти, если вздумает! Потом он, морщась от боли, влез на подоконник и стал отдирать полосы лейкопластыря, которыми мама уже закупорила окно на зиму. Отодрал, бросил на пол и тут заметил в углу притихшего, видимо, перепуганного Федота. – Котик ты мой, – сказал Журка. Сполз с подоконника и, беззвучно плача, наклонился над Федотом. Это было здесь единственное родное существо. И оставлять его Журка не имел права. Он вытряхнул на пол из портфеля учебники, скрутил из полос лейкопластыря шпагат и привязал его к ручке портфеля – как ремень походной сумки. В эту "вьючную суму" он посадил Федота. Кот не сопротивлялся. – Ты потерпи, миленький, – всхлипнув, сказал Журка и надел портфель через плечо. Потом отворил окно, достал из-за шкафа специальную длинную палку с крючком, подтянул ею с тополя веревку. Взял веревку в зубы и выбрался через подоконник на карниз. Стояли серовато-синие сумерки. Моросило. Сырой воздух охватил Журку, и он сразу понял, как холодно будет без плотной осенней куртки и без шапки. Но наплевать! Журка плотно взял веревку повыше узлов, а пояс надевать не стал. Лишняя возня – лишняя боль. Он примерился для прыжка. Прыгать с Федотом на боку будет труднее… Ладно, он все равно прыгнет! Не в этом дело… А в чем? Почему он замер? Потому что понял вдруг, как это дико. Он уходит из дома, из своего, родного. И не просто уходит, а как беглец. И не знает нисколечко, какая дальше у него будет жизнь. Еле стоит на такой высоте, в зябких сумерках, на узкой кирпичной кромке… "Мир такой просторный для всех, – вспомнилось ему, – большой и зеленый, а нам некуда идти…"
В эту сторону пойдешь — Горе и боль, В ту сторону пойдешь — Черная пустота. И мы бредем, бредем по самой кромке… «Куда же нам идти?..»
"К Ромке!" – неслышно отдалась под ним пустота. Словно кто-то снизу шепотом подсказал эту рифму. Такую простую и ясную мысль… "А что? – подумал Журка. – Головой вперед, и все". Вот тогда забегает отец!.. Что он скажет людям, которые соберутся внизу? И что скажет маме?.. Да, но мама-то не виновата. И у нее уже никогда не будет никого другого вместо Журки. Он же не маленький, знает, что из-за этого она сейчас и в больнице… Да и Федота жалко – тоже грохнется. Хотя его можно оставить на подоконнике… Но… если по правде говорить, такие мысли не всерьез. А если все-таки всерьез? Страшно, что ли? Нет, после того, что было, не очень страшно. Но зачем? Если бы знать, что после нашей жизни есть еще другой мир и там ждут тебя те, кого ты любил… Но такого мира нет. И Ромки нет… Ромка есть здесь – в памяти у Журки. Пока Журка живой. Значит, надо быть живым… Журка толкнулся и перелетел в развилку тополя.
Спускаться по стволу было трудно. Мешала боль. Мешал портфель с Федотом и суконная одежда, срывались жесткие подошвы ботинок. Это не летом… В метре от земли ботинки сорвались так неожиданно, что Журка полетел на землю. Вернее, в слякоть. Он упал на четвереньки и крепко заляпал брюки, ладони и лицо. Зато Федот ничуть не пострадал. При свете от нижних окон Журка попробовал счистить грязь. Но как ее счистишь? Он взял портфель с Федотом под мышку и, вздрагивая, переглатывая слезы и боль, вышел на улицу. Фонари горели неярко, прохожих было мало. Никто не остановился, не спросил, куда идет без пальто и шапки заляпанный грязью мальчишка с таким странным багажом. Видно, у каждого встречного хватало своих дел и беспокойств.
Отправлено: 01.11.13 18:29. Заголовок: LaNa пишет: Гертру..
LaNa пишет:
цитата:
Гертруду поперли из лагеря и работать вожатой в то лето нигде больше не разрешили. Зато осенью она сделалась каким-то чином в «Городской комиссии по делам детей и молодежи».
Блестящее решение. Как раз такие там и нужны. Которые заставляют себе подчиняться шантажом. "Вот, не донесёшь на друга - тебя выгонят из пионеров, не примут в комсомол, не поступишь в институт, не устроишься на хорошую работу - будешь дворником." Так подлецы подлецов и выращивают - размножаются почкованием.
Должны? Да, ничего они не должны. Может, ещё о наказании за дачу ложных показаний предупредишь или поклясться на Библии заставишь?
Нет, такие вещи не должны оставаться безнаказанными.Нужно было допросить детей.Ведь факт ее действий был выявлен.Детям-то оправдываться не в чем.А рассказать-они рассказали бы.
Скажу тебе честно, что большинство вряд ли. Те, которые не приучены ябедничать.
Не то говоришь, Света.Ябедничество-это друг на друга.Здесь имело место психологическое насилие над детьми. И принуждение доставлять боль друг другу. Это не то, что сама воспиталка стеганула за что-то, как нас в лагере тренер. Здесь более чем серьезный повод для разбирательства.
А на вожатую, учителя, родителя, более старшего или более младшего ребёнка не ябедничество? И в чём отличие тогда? В возрасте объекта ябедничества? Nikita-80 пишет:
цитата:
Здесь имело место психологическое насилие над детьми. И принуждение доставлять боль друг другу. Это не то, что сама воспиталка стеганула за что-то, как нас в лагере тренер. Здесь более чем серьезный повод для разбирательства.
Да я ж не говорю, что эта Гертруда идеал вожатого . Гнать её в шею надо подальше от детей. Но "допрашивать" детей и выуживать из них информацию о ней? Под угрозой неприятностей, что ли? А чем тогда такой "дознаватель" лучше Гертруды?
Отправлено: 01.11.13 21:26. Заголовок: По твоим рассуждения..
По твоим рассуждениям, Света, получается, что ребенок не должен ничего говорить , чтобы какой взрослый с ним не сделал.Сегодня промолчали, а завтра что она придумает? А если будет факт сексуального насилия-тоже "не ябедничать" из каких-то там геройских побуждений? Вообще-то сейчас родители часто немалые деньги платят за лагеря, и рассчитывают, что их дети там будут отдыхать в полном комфорте и безопасности. А допросить детей-это нормально Они не должны бояться говорить правду про то, что с ними произошло, отстаивать свои права.Особенно, когда им что-то сильно не нравится. Угроза тут неактуальна.Тут нужно доверие к какому-нибудь другому взрослому.А то у них сложится впечатление, что никому ничего нельзя говорить.И в серьезной ситуации они просто промолчат.
Отправлено: 01.11.13 21:48. Заголовок: Nikita-80 пишет: А ..
Nikita-80 пишет:
цитата:
А допросить детей-это нормально Они не должны бояться говорить правду про то, что с ними произошло, отстаивать свои права.Особенно, когда им что-то сильно не нравится. Угроза тут неактуальна.Тут нужно доверие к какому-нибудь другому взрослому.
Ты сам подумай, что говоришь. Допросить. И доверие. Как может быть доверие к тому, кто допрашивает? Вот этой девушке-вожатой, от которой идёт повествование, мальчик рассказал, потому что у него к ней было доверие. А почему оно было? Именно потому, что она его не допрашивала, а всегда была для него хорошей. А ты хочешь вызвать по одному к директору лагеря, посадить "дознавателя" и в официальной обстановке (может быть ещё под роспись?), чтобы тебе что-то рассказали? Ты совсем не знаешь психологию ребёнка в частности и человека вообще.
Отправлено: 01.11.13 21:57. Заголовок: Света, в психологии ..
Света, в психологии и в отношениях с детьми я знаю и понимаю гораздо больше тебя, уж поверь мне. И в психологии отношений с людьми вообще. Слово "допросить" используется между взрослыми, как и многие слова, не предназначенные для детских ушей. Разумеется с ребенком, а лучше сразу с группой детей поговорить по душам, причем не конкретно "в лоб" , а как бы издалека.Составить разговор так, что они сами все расскажут. А тебе с такой резкостью и прямолинейностью они вряд ли бы открылись.Побоялись бы твоей категоричности и твоих же обвинений в неком ябеднечестве.
Разумеется с ребенком, а лучше сразу с группой детей поговорить по душам, причем не конкретно "в лоб" , а как бы издалека.Составить разговор так, что они сами все расскажут
Тебе точно не расскажут. Они обман чувствуют, что ты "по душам" прикидываешься, ловушки ставишь. А мне уже такие вещи рассказывают мои ученики, что родителям точно не расскажут. Потому, что я не прикидываюсь, а дети очень чувствительны ко лжи. И не "допрашиваю", мне сами рассказывают, без моего желания даже. Мне это не надо, а они рассказывают, потому что доверяют и не видят лжи во мне.
Отправлено: 01.11.13 22:07. Заголовок: Мне мои дети рассказ..
Мне мои дети рассказывают все.И потом-это надо тем, пострадавшим детям.А администрации скандал раздувать не надо, так что , как правило, подобные вещи стараются замять. И зачем им "ловушки", когда они будут только рады помощи и защите? Ведь не их же в чем-то обвиняют! И , извини, не очень понял, где у тебя ученики? Ты разве сейчас преподаешь?
Мне это не надо, а они рассказывают, потому что доверяют и не видят лжи во мне.
Вот именно-тебе этого не надо.А в данной ситуации это надо выяснить. Чтобы защитить их от произвола, неужели тебе этого не понять? Потом есть специальные психологи, которые опрашивают детей, пострадавших от взрослых (но тут более серьезные ситуации, конечно).И часто ребенок и рад бы все рассказать, но не знает, как и с чего начать.Вот тут и надо ему помочь и главное убедить его, что сам он ни в чем не виноват и что его никто ни в чем не упрекнет.
Это ты так думаешь . Наши родители тоже думали, что всё о нас знают. Nikita-80 пишет:
цитата:
И зачем им "ловушки", когда они будут только рады помощи и защиты? Ведь не их же в чем-то обвиняют!
А разговор "не в лоб", но с желанием, что-то вызнать - это и есть ловушка. И почему ты думааешь, что они нуждаются в такой защите со стороны людей, которым они не верят. А доверие за полчаса не заслужишь. Вот той вожатой доверились. Мне тоже доверяют. Я знаю, что 12-летний йосик влюблён в Лейлу, а та не очень обращает на него внимание. Думаешь, родителям такие вещи докладывают? Да, я уже три месяца веду занятия в шахматном клубе Тель-Авива с подающими надежды детьми. Группа спортивного совершенствования. Неофициально и бесплатно. В свободное от работы время. Набираюсь опыта тренерской работы.
Отправлено: 01.11.13 22:21. Заголовок: Nikita-80 пишет: И ..
Nikita-80 пишет:
цитата:
И часто ребенок и рад бы все рассказать, но не знает, как и с чего начать.
Он знает с чего начать, но сделает это только с человеком, которому доверяет. А доверять тому, кто с милой улыбкой поговорив о том-сём начинает задавать вопросы с подвохами, вряд ли сможет. Может случайно проболтаться. Но потом от этого откажется. Nikita-80 пишет:
цитата:
Потом есть специальные психологи, которые опрашивают детей, пострадавших от взрослых (но тут более серьезные ситуации, конечно
Отправлено: 01.11.13 22:23. Заголовок: Да здесь не надо бол..
Да здесь не надо большого доверия.Здесь нужно убедить ребенка, что он имеет право на защиту.Это разговор о произволе педагога , а не о чем-то очень интимном.Просто спросить-было такое или нет.Можно и в присутствии родителей. А кто в кого влюблен-это и я знаю.И мой папа знал, с кем у меня роман.Кого я люблю, а с кем просто встречаюсь.Что здесь такого?. Скрытый текст
И как это Йосик в Лейлу влюблен? Он-еврей, как я понимаю, а она, скорее, мусульманка.
Вот чем больше будешь убеждать, тем больше стена будет между вами.
Это ерунда.Человека вообще убедить в чем либо достаточно легко, а уж ребенка тем более.Надо знать подход. Svetka-Bekky пишет:
цитата:
А вот хуже этого ничего не придумаешь. Любой замкнётся и будет всё отрицать.
А что ему отрицать-то? Он ни в чем не виноват.И при нормальных отношениях дети не постесняются родителей. Svetka-Bekky пишет:
цитата:
Ну и болтун же ты. Да ещё одну любишь, а с другой просто встречаешься. Одновременно что ли? И в каком возрасте?
Это просто особые отношения между близкими людьми, но тебе этого не понять, так что и не вникай. Было по-разному-и так и этак.В возрасте, разумеется юном, с 14 до брака. Svetka-Bekky пишет:
цитата:
Ну и что из этого? Ты не смог бы влюбиться в мусульманку или еврейку? Или буддистку-кришнаитку какую?
Влюбиться бы-вряд ли...Хотя возможно.Но отношения строить не стал бы. И речь-то не обо мне, а о том, что надо защищать детей от произвола воспитателей.Вот и все.
Это ерунда.Человека вообще убедить в чем либо достаточно легко, а уж ребенка тем более.Надо знать подход.
Да, ты похоже считаешь себя великим психологом Nikita-80 пишет:
цитата:
Влюбиться бы-вряд ли...Хотя возможно.Но отношения строить не стал бы.
А если любишь? Неужели для тебя важны национальность или вероисповедание? Nikita-80 пишет:
цитата:
И речь-то не обо мне, а о том, что надо защищать детей от произвола воспитателей.Вот и все.
Вот для этого и нужны не "дознаватели" с подходами и убеждениями, а люди, которым дети могли бы доверять и без всяких "допросов" сами рассказали бы. Как та вожатая, от которой идёт повествование.
Да, я вообще грешу высоким мнением о себе. Svetka-Bekky пишет:
цитата:
А если любишь? Неужели для тебя важны национальность или вероисповедание?
А где я ее могу полюбить? И потом, в целом важно.Это разный менталитет, разные культуры.И вероисповедание важно. Svetka-Bekky пишет:
цитата:
Вот для этого и нужны не "дознаватели" с подходами и убеждениями, а люди, которым дети могли бы доверять и без всяких "допросов" сами рассказали бы. Как та вожатая, от которой идёт повествование.
Это просто особые отношения между близкими людьми, но тебе этого не понять, так что и не вникай.
А я не пойму, как, например, в 10 лет я прибегаю к маме и сообщаю: "мы сегодня на Бугор ездили, ППШ нашли". И как бы я потом ребятам в глаза смотрела? Или в 15: "Мама, я сегодня с Лёнькой по-французски целовалась" Nikita-80 пишет:
цитата:
А где я ее могу полюбить? И потом, в целом важно.Это разный менталитет, разные культуры.И вероисповедание важно.
Хочешь сказать, что в Питере не евреек, мусульманок или буддисток? И, неужели, когда любишь, о менталитете думаешь? И какое значение имеет вероисповедание? Неужели и об этом думаешь? Тогда, значит, не любишь. Nikita-80 пишет:
цитата:
Но она ничего не добилась толком.
А почему? Потому, что не хотели, чтобы она чего-то добилась. Также и "дознаватель" правдами-неправдами вытянувший что-то из детей, в данном случае ничего не добился бы. Если он, конечно, не прокурор.
А я не пойму, как, например, в 10 лет я прибегаю к маме и сообщаю: "мы сегодня на Бугор ездили, ППШ нашли". И как бы я потом ребятам в глаза смотрела? Или в 15: "Мама, я сегодня с Лёнькой по-французски целовалась"
Передергиваешь, Света. Если что-то хочешь скрыть, куда ездили и что нашли-этого не расскажешь.Я рассказывал далеко не все, если не считал это нужным. А про личную жизнь, так родитель и не спросит-как это было, куда, где и сколько. Имеется ввиду, что может знать просто о твоих связях и чувствах.Если я звоню и говорю, что у ...ночую, то ему понятно, что не просто потому , что домой лень ехать,И может спросить, какие у меня с ней отношения.Но это дома, конечно. Svetka-Bekky пишет:
цитата:
Хочешщь сказать, что в Питере не евреек, мусульманок или буддисток? И, неужели, когда любишь, о менталитете думаешь? И какое значение имеет вероисповедание? Неужели и об этом думаешь? Тогда, значит, не любишь.
Питер-многонациональный город.Только где я могу встретить буддистку и с какой целью? Евреи-это отдельный разговор.Они имели "советский "менталитет , и их родным языком был русский. А мусульмане и женятся на своих, и это правильно. Потом-где и как я могу полюбить девушку одной из этих религий? Что нас объединит? И зачем? Я и сам четырех кровей и мне этого добра достаточно.Наслушался в детстве и от папы, и от бабушки, и от тех бабушки и дедушки.Со своим человеком легче найти общий язык.Потом, как мы венчаться будем? И зачем мне чужие обычаи? Потом-внешность.У меня определенный вкус.Под него не подойдут эти девушки.
Svetka-Bekky пишет:
цитата:
А почему? Потому, что не хотели, чтобы она чего-то добилась
Конечно, не хотели.Только начальство не хотело.Кому нужен такой скандал? Мы похоже, опять зафлудили ветку.Уж и нац.вопрос затронули.
Все даты в формате GMT
1 час. Хитов сегодня: 1424
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
Они что арестованные что ли? Или военнопленные? Может ещё пытки применить? 
. Гнать её в шею надо подальше от детей. Но "допрашивать" детей и выуживать из них информацию о ней? Под угрозой неприятностей, что ли? А чем тогда такой "дознаватель" лучше Гертруды? 
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума
