Этот случай очень хорошо запечатлился в моей памяти, потому что уже тогда, в 10 лет, я осознал, что поступил очень низко, гадко и глупо.
По соседству с нашей дачей поселилась новая семья-мать, бабушка, мальчик-ровесник и его младшая сестра.В том возрасте я плохо понимал, что такое больные дети, как они выглядят, но эта семилетняя девочка сразу показалась мне очень странной.С ее братом Лешкой мы сразу подружились.Его мама была всегда рада видеть меня у них дома или на участке.С Лешкой мы придумывали разные игры, а его сестра все время стояла рядом и с равнодушным видом смотрела на нас.
Я поинтересовался у друга, что это с ней.Лешка пояснил, что она больная от рождения, мало что понимает и не говорит.Мы не обращали на нее внимания, да это ей и не надо было.
В этот период я жил на даче то с няней, то бабушка соглашалась со мной посидеть, так как мачеха с братиком были по какой-то очередной путевке "Мать и дитя".
Папа иногда появлялся, но именно он объяснил мне, что Нина (так звали девочку) больна, и ее ни в коем случае нельзя обижать.И вообще, что это наши новые соседи, купившие недавно эту дачу.Я обычно старался вообще никого не обижать, поэтому папины слова прозвучали для меня очередным наставлением, которым я не придал никакого большого значения.
Но однажды произошло то, чего я совсем не ожидал ни от Лешки, ни от себя.Мы как-то глупо с ним поссорились из-за какой-то ерунды, он стал говорить мне всякие гадости. Почему-то сказал что-то плохое про мачеху, якобы она меня совсем не любит и не взяла с собой на отдых.Было понятно, что это глупые пересуды его матери и бабки, потому что Иришка, как называл ее папа, меня любила, путевка была на двоих, а в скором времени я собирался с папой в Литву.
Словесная перепалка, в которой я упомянул, что его сестра вообще дебилка и уродина, закончилась дракой.Лешка достаточно сильно пнул меня ногой в живот и специально сломал мою коллекционную машинку, привезенную дедушкой из Германии.Я ударил его кулаком в лицо, и тут мой взгляд упал на Нину, которая стояла рядом и, ничего не понимая, смотрела на нас.
Не знаю, какая злость нашла на меня, но я ладонью наотмашь ударил ее по лицу, она упала и завопила каким-то неестественным страшным голосом. Я очень испугался своего поступка, попытался ее поднять.На ее крик из дома выбежала мать, оттолкнула меня, взяла на руки Нину и понесла в дом.Я ушел к себе на участок и на вопросы няни о произошедшем уклончиво ответил, что мы просто подрались с Лешкой.
Дело шло к вечеру, и до утра я никуда не выходил из дома:думал и о мачехе, и о машинке, о Лешке и, конечно, о Нинке, которая была ни в чем не виновата, ничего не понимала, а я так жутко поступил с ней.Хотя в душе была обида на всю их семью за их глупые пересуды.
На следующий день приехал папа, и Лешкина мать, завидев его машину, направилась сразу к нему.Я слышал, что она говорила обо мне, принесла грязное Нинкино платье, в котором она упала в недавнюю лужу, потом бабушка подскочила с самой Нинкой и стала что-то показывать на ее лице.
" Неужели синяк, я же ладошкой",-меня бросило в дрожь, когда я вспомнил, что ударил ее сильно и почти у глаза.
Душа у меня ушла в пятки, когда я представил себе, какое разбирательство сейчас начнется:все на меня набросятся, будут во всем обвинять, а я вряд ли смогу оправдаться.
Но соседи ушли к себе, папа стоял на улице, о чем-то думая.Няня вышла его встречать, забрала какие-то сумки, и они о чем-то говорили.Я остался в своей комнате, сделав вид, что читаю книгу.Тут вошел папа с таким видом, что я невольно встал, готовый к очень неприятному разговору.
-Ты что вытворяешь?Ты что, с ума сошел?Совсем ничего не соображаешь?-папа даже не поздоровался со мной.
-Лешка первый начал,-буркнул я.
-А при чем тут Лешка?!Я не про него спрашиваю!!!Ты кого ударил?!Ты видел ее лицо?!
-А что с ее лицом?Я не хотел...-мне стало ужасно стыдно перед папой.Только приехал, и сразу разборки.
-Она инвалид и не поправится никогда!А ты...Неизвестно, каким бы ты мог родиться! Здесь только бога благодарить надо!Мерзавец, да как ты мог!-папа распалялся все больше и больше.
Мне стало настолько плохо, что я хотел выбежать из комнаты, но передо мной стоял папа, да и глупо это было бы.
И тут я увидел, как папины руки прикоснулись к пряжке ремня и медленно стали ее расстегивать.Я понял, что сейчас произойдет, но мне было так стыдно, что я не посмел как-то оправдываться и о чем-то просить.
Я почти параллельно с действиями папы расстегнул пуговицу на шортах.
-Да, правильно ты все понимаешь, Никита, за такие вещи пороть надо!-провозгласил папа уже с ремнем в руке.
Я стянул шорты с трусами и плюхнулся на кровать.Во время порки я даже не пытался просить прощения, умолять прекратить, заверять, что я так не буду больше делать и тому подобное.Была только естественная реакция на боль-крик, слезы, и еще чувство стыда и раскаяния, которое у меня редко присутствовало при порке, так как обычно я не совершал ничего такого постыдного.
Через пару дней мы с Лешкой помирились, а еще через неделю мы с папой уехали в Литву, а потом на юг.Так что тесное общение с ним продолжилось только следующим летом.
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума
