Отправлено: 27.06.07 22:55. Заголовок: Выпавшие из детства? Часть 1 - Часть 2

Выпавшие из детства?(Часть 1)

Психология Норин написал "Исследование, основанное на анализе результатов анкетирования, проведенного год назад на этом сайте. Часть первая включает в себя обзор психологической литературы, затрагивающей тему причин возникновения спанкинг-фетиша.
Для интересующихся психологией и желающих разобраться в себе.

Огромная благодарность выражается Гугеноту, Micl`у за участие, неоценимую помощь и поддержку в осуществлении этого проекта. Отдельная благодарность Bunny of the Satan за квалифицированную помощь в переводе.Благодарю всех участников анкетирования, без правдивых ответов которых данная работа вряд ли бы состоялась.

Вместо введения

«Выпавшие из детства» - именно так была озаглавлена чрезвычайно заинтересовавшая меня небольшая заметка – письмо, опубликованное на страницах газеты «Крутой Мен», попавшей мне в руки где-то в конце 90-х. Один товарищ, автор послания, писал о том, что хотел бы наладить контакт с автором другого, ранее опубликованного в «КМ» письма, в котором другой молодой человек рассказывал о субъективном опыте перенесенных в детстве порок, определивших навсегда его предпочтения. Так впервые подтвердились мои предположения, что я не один, что есть еще люди, подобные мне, для которых оказался столь близок образ puer sub ferula. Примерно с того времени началось победоносное шествие Интернета по нашей стране, докатившееся до самых до окраин и способствовавшее созданию различных тематических сетевых сообществ. В одно такое сообщество, организованное в русскоязычной группе на Yahoo, я имел удачу войти, и, в общем-то, с этого периода началась моя жизнь тематического «виртуала».

Среди множества тем, острых дискуссий, яростных споров и даже скандалов, происходивших в этой группе и зачастую не имевших никакого отношения к теме, собравшей ее участников, обсуждался вопрос о врожденности/ приобретенности этих самых тематических пристрастий. Кто-то писал о том, что таким родился, кто-то вспоминал какие-то обстоятельства своей жизни и утверждал обратное, кто-то, например, как я, сомневался и в том и в другом, а большинство просто молчаливо взирало на все это со стороны.

Идея создания библиотеки психологических исследований, касающихся темы возникновения спанкинг-фетиша, родилась у меня давно. Был период в моей жизни, когда моим увлечением было чтение психологической литературы, только появившихся в стране переводов произведений классиков западной психологии. Конкретно о теме влияния телесных наказаний на формирование специфических пристрастий в детском возрасте там писалось мало, но очень много говорилось о том, что особенности психологии человека всегда определяются какими-то факторами личной жизни, а истоки происхождения отклонений следует искать в детстве.

Позднее в Интернете мне удалось найти и работы современных зарубежных психологов, посвященные в основном теме психологии адептов BDSM, и некоторые, очень редкие статьи, касающиеся формирования фетишизма спанкинга. Такая редкость мне кажется весьма удивительной в сравнении с наличием просто немыслимого, огромного количества зарубежных сайтов, форумов и прочих сетевых ресурсов, посвященных взрослому спанкингу, что говорит о соразмерном по масштабу спросе.

Хотя зачастую исследовательские работы написаны профессиональными психиатрами и психологами и основываются на изучении психологии реальных людей, страдающих (иначе, зачем они обратились за помощью) от своих фантазий, такие работы все же имеют свои недостатки. И главными из этих недостатков является чрезмерный объективизм, малая репрезентативность, привязанность к теоретической схеме или сформировавшемуся мнению. Поэтому предлагаемая работа, хотя и не претендует в силу признаваемого дилетантизма на статус академического исследования, все же позволяет взглянуть на вопрос интроспективно, «изнутри» и это делает ее возможно даже уникальной в своем роде и для своего времени.


Тема в психологической литературе, XIX- первая половина XX вв.


Из тьмы средневековья и древних времен известны нам розга, кнут и плеть, снискавшие себе печальную славу классического средства принуждения, воспитания и наказания. Также давно были замечены специфические наклонности людей, проявляющиеся в их способности извлекать из порки чувственное удовольствие (хотя этому обстоятельству, и не предавалось сильно негативного значения). Зачастую виной тому мог быть жизненный опыт. Первая глава, посвященная детству в ставшей знаменитой книге Ллойда Демоза «Психоистория» начинается следующими словами: «История детства - это кошмар, от которого мы только недавно стали пробуждаться. Чем глубже в историю - тем меньше заботы о детях и тем больше у ребенка вероятность быть убитым, брошенным, избитым, терроризированным и сексуально оскорбленным». Демозу вторит известный историк секса Рэй Теннехилл считающий, что кроме Индии и некоторых племенных сообществ, во всех странах и во все времена с детьми обращались с такой жестокостью, какая в наши дни была бы почти преступной. «Очевидно, - делает вывод Теннехилл, - что между теми, кто орудовал розгой, были существенные различия: если мальчика порола молодая няня или воспитательница, относительно которой у него могли возникать сексуальные фантазии, или школьный учитель, которого он боготворил в отроческом возрасте, то вполне вероятно, что во взрослой жизни он мог продолжать считать бичевание мощным возбуждающим средством».

Лишь Новое время с его всеобщей секуляризацией, смягчением нравов и рациональным подходом увидело в таком предпочтении иную сторону - проблему, отклонение от нормы, объект для изучения. Стали широко известны де Сад и Мазох, замечен эпизодом своей «Исповеди» Руссо. Общественное мнение, отдав дань туманному бастиону суровости и консерватизма, нарекло названием «английский порок» распространившееся в салонах викторианской эпохи увлечение эротической флагелляцией. В этом смысле закономерно, что конец викторианской эпохи был ознаменован появлением канонического труда Д.Г. Бертрама (д-р Купер) «История розги», в котором исследовался с древних времен феномен флагелляции и описывались как характерные для своего времени десятки случаев людского пристрастия к ее активной и пассивной форме. Этот же период был ознаменован коренным пересмотром взглядов на телесное наказание.

Со второй половины 19 века либерализм и гуманизация общественной жизни заставили требовать изгнания розги из школы и всеобщей отмены телесного наказания. В это же время получает развитие новая наука – психология. Теперь мнения прогрессивной общественности подкрепляются выводами ученых-психологов. Так, группа известных европейских психиатров выступила с требованием немедленно отменить в школах наказания розгами. Австрийский психоневролог Рихард фон Крафт-Эбинг писал: «Наказание розгами вызывает у мальчика первые порывы полового влечения и побуждает к мастурбации». По мнению ученого, раздражение нервов седалищной области при сечении розгами несло в себе вероятность неправильного закрепления полового чувства. Опасность вызывало и простое наблюдение за процедурой наказания: «С садистским стремлением, при котором отсутствует сознательное представление об объекте, мы, очевидно, имеем дело там, где мальчики, присутствуя при наказании своих сверстников, приходят тотчас же в половое возбуждение, причем эти впечатления определяют всю их дальнейшую половую жизнь». Крафт-Эбинг подкрепил свои выводы многими примерами из своей клинической практики, приведенными в опубликованной в 1886 году и ставшей скандально знаменитой книге «Половая психопатия». Как известно, в этой работе впервые были определены и описаны такие явления как садизм и мазохизм, а также было указано на их взаимосвязь.

На протяжении нескольких лет между Крафт-Эбингом и французским психологом Альфредом Бине шла дискуссия по вопросу происхождения фетишей. Бине подчеркивал роль случайных ассоциативных связей, в то время как Крафт-Эбинг, а позднее и немецкий психиатр Альберт Молль выступали в пользу конституциональной предрасположенности. Так, в споре с Бине, Крафт-Эбинг признал неудовлетворительным объяснение случая Руссо с точки зрения теории «ассоциации идей», указывая на врожденные содержания, на предрасположенность, которая могла быть пробуждена ситуацией бичевания.

Это были важнейшие выводы для своего времени. Таким образом, применительно к нашей теме обозначили себя два направления в теоретических исследованиях, одно из которых акцентировало роль «научения», означающего включение внешнего стимула в эротическую память, а другое задалось целью поиска предрасположенности. С этого момента, мы можем говорить о начале подлинно научного осмысления явления. При этом остался открытым вопрос о природе предрасположенности: врожденная ли она, зависит ли от наследственности, опыта индивида, ранних переживаний детства, условий его воспитания и проч.?

Попытка дать ответ на эти вопросы, была сделана родоначальником психоанализа Зигмундом Фрейдом. Так, «поразительная частота», с которой встречалась фантазия на тему битья детей у пациентов, определила появление работы «Ребенка бьют»(1919). Применение аналитического метода позволило ученому проследить эволюцию этой фантазии, показать изменение ее в процессе прохождения по нескольким стадиям развития индивида, увидеть отличия ее содержания у мужчин и у женщин, обнаружить многие интересные общие и частные детали. Фрейд сразу же констатировал, что появление такой фантазии происходит в очень ранний период, до начала посещений школы, где встреча с учителем, наказывающим учеников, лишь вновь пробуждает или усиливает ее. Опыт получения телесного наказания дома также не имел значения в этом случае. Несмотря на переживание связанного с восприятием сцены порки возбуждения, будущие пациенты психоаналитика всегда относились к происходящему с осуждением, сопереживали наказываемому. В дальнейшем автоэротическое удовлетворение шло с помощью фантазии, переживаемой исключительно в мыслях.

К другим характерным особенностям фантазии относилась такая деталь как - «маленького ребенка бьют по голой попе», а также то, что «избиваемые дети – почти всегда мальчики в фантазиях как девочек, так и мальчиков». Было обращено внимание и на отстраненность в ряде случаев фантазирующего от избиения, наблюдение за действием «со стороны», хотя для фантазии была характерна пластичность в плане изменения ролей и деталей.

Фрейд попытался объяснить происхождение фантазий своих пациентов с точки зрения теории Эдипова комплекса. В качестве ключевого в данном случае фактора он выделил отцовский образ. Для девочек появление фантазии «ребенка бьёт отец» являлось результатом регрессии от фантазии «отец любит меня»: «Это избиение – встреча сознания вины и эротики; оно есть не только кара за запретное генитальное отношение, но и регрессивное его замещение, и из этого последнего источника черпает оно то либидинозное возбуждение, которое отныне плотно с ним смыкается и находит разрядку в актах онанизма. Только в этом и заключается сущность мазохизма».

В случае мужской фантазии отец также играл ключевую роль. «У девочки бессознательная мазохистская фантазия идет от нормальной эдиповской установки, у мальчика - от извращенной, избирающей объектом любви отца». Причем даже если в мужской фантазии избивающим лицом была мать, это означало лишь, замещение отца, с помощью чего происходило избегание гомосексуальности.

Фрейд признает недостаточность описания различия между фантазиями битья обоих полов, оговариваясь: «…но не предпринимаю попытки распутать все эти сложности, проследив их зависимость от других факторов, потому что не считаю исчерпывающим сам материал наблюдения». Действительно, материал для исследования ему предоставили всего 6 пациентов (четверо женщин и двое мужчин), обратившихся к нему по поводу иных психических недугов. Интересно, что имел в виду Фрейд, написав: «Кроме того, с фантазиями битья у мужчин связана другая тема, которую в настоящей статье я хотел бы обойти»?

Очевидно, что данная проблема, если и не поставила в тупик, то сильно озадачила основоположника психоанализа. Психоаналитическая методология была впервые применена по отношению к таким случаям, и это принесло значительные теоретические результаты, прежде всего, указавшие на значимость в такой ситуации отцовского образа. Однако объяснение лишь только с помощью теории Эдипова комплекса сильно ограничило анализ, не дав должного объяснения характерным особенностям фантазии, которая даже не получила более точного обозначения, указывающего на привязанность к идее флагелляции.

Фрейд считал, что все сексуальные вариации, которые он называл извращениями, коренятся в особенностях детского развития и представляют собой остановку или возвращение к его пройденным этапам. Во многом эти выводы, базирующиеся на дезонтогенетической концепции, определили границы дальнейшего теоретического поиска, причем анализ девиаций, связанных с поркой крайне редко шел отдельным путем, будучи по определению навсегда привязан к садомазохизму.

У Фрейда были широкие взгляды на садомазохизм, в том смысле, что он утверждал наличие состояний от "нормально" до "экстремально" садистских, и такую же градацию для мазохистов. Он ассоциировал мужчин с внешним, агрессивным, доминирующим, садистским типом сексуальности, а женщин с чувствительным, сабмиссивным, мазохистским типом. И только когда эти нормальные импульсы становятся преувеличенными, их можно причислить к "извращениям".

Карл-Густав Юнг, другой столп мировой психологической мысли, относит садомазохистские расстройства к разряду «комплексов» - относительно независимых по отношению к нашему эго психических содержаний. Важным примером в теории комплексов для Юнга явился следующий случай: «Молодая женщина не терпит, чтобы выбивали пыль из ее пальто. Эта странная реакция объясняется тем, что она имеет склонность к мазохизму, которая возникла вследствие того, что в детстве отец часто бил ее розгами по ягодицам, что вызывало у нее состояние сексуального возбуждения. Поэтому все, что хотя бы отчасти напоминает наказание розгами, вызывает в ней, в виде реакции, взрыв настоящей ярости, которая быстро переходит в сексуальное возбуждение и мастурбацию. Когда я однажды, по довольно незначительному поводу, сказал ей: "Вы просто должны повиноваться" - она впала в сильное сексуальное возбуждение».

Вскоре термин «садомазохизм» стали употреблять по отношению к структуре личности, находя характерные проявления в индивидуальной, социальной и политической жизни. Эрих Фромм связывает мазохизм с чувством одиночества и отсутствием ощущения значимости. Интересно, что Фромм считал, что индивид, страдающий садомазохизмом в половой сфере, не подвержен садомазохизму моральному – явлению столь характерному для современного западного общества.


Современное состояние, вторая половина XX- начало XXI вв.


Западные и американские ученые с 50-х годов прошлого столетия практически вывели садомазохизм не только из психиатрии, но и из медицины вообще, оставив медицине лишь грубую патологию. Традиционная психиатрия считала все сексуальные девиации болезнями. Современная медицинская сексология полагает, что это не так. Если девиация не причиняет особых неудобств ни самому субъекту, ни окружающим его людям, ее стали рассматривать просто как индивидуальную особенность.

Ранние психоаналитики, ориентированные на психологию влечений, объясняли подобное поведение лишь симптоматическим образом - тем, что в данном случае мы имеем дело с невротическими симптомами. За ними они видели типичные эдиповы влечения ребенка в отношении матери и отца, а именно инцестуозные и сопернические желания. Возможно подобная «эдипова теория» перверсий и сейчас во многих случаях соответствует действительности.

Теперь же современные психоаналитики стремятся показать значимость доэдиповых конфликтов, происходящих из более раннего детского возраста и играющих, однако, не менее важную роль в возникновении перверсивного поведения. Истоки мазохизма ищут в так называемом критическом периоде идентификации с полом, который приходится на 18-й месяц, а позднее на 4-5 год жизни. Именно тогда «кастрационная» тревожность, нарушение связи с матерью, ощущение вины, пробуждаемое родителями, могут благоприятствовать развитию мазохистских тенденций. Известный психоаналитик Эйдельберг описал ряд таких механизмов и разновидностей мазохизма, увязывая их с нарушениями идентификации с полом, переживаниями раннего детства (например, с чувством удовольствия, возникающим во время физического наказания родителями), моральным ощущением своей малоценности (в таком случае мазохизм проявляется в подсознательном восприятии кары и унижения как чего-то вполне заслуженного).

Продолжить тему, поднятую Фрейдом в работе «Ребенка бьют», взялись американские психоаналитики супруги Новик. Они много лет профессионально занимались анализом детских психических отклонений, основываясь на теоретической базе классического психоанализа. В 1972 году Новик публикуют работу «Фантазии битья у детей», в которой писали, что существуют два вида подобных фантазий - «нормальная переходная» и "фиксированная фантазия". Переходная фантазия чаще обнаруживаемая у девочек, обычно спонтанно видоизменялась и без особого труда могла быть подвергнута интерпретации, «тогда как фиксированная фантазия становилась перманентным фокусом психосексуальной жизни ребенка, и часто годы интерпретативной работы не оказывали на нее влияния».

Если переходная фантазия была характерна только для определенного периода развития девочек, была легко заменяема и стираема из памяти, то в случае фиксированной фантазии речь, как правило, шла о серьезном отклонении. Суммируя опыт всех терапевтов имевших дело с такими случаями, Новик видят корень таких отклонений в нарушении отношений мать-ребенок, в период младенчества и кормления. Депрессивность матери, недостаток тактильных связей, ласк, отчужденность, все это приводило к развитию симптома «поиска боли» у младенцев, таким образом, адаптировавшихся к патологической ситуации. «Возможно, - пишут Новик, - что растянутые периоды дискомфорта и неудовлетворенности, переживаемые в младенчестве всеми детьми с фантазиями об избиении, могут преждевременно нарушать их нормальную стадию всемогущества. Эти дети могут слишком скоро осознать свою зависимость от матерей, глубоко чувствовать свою неспособность влиять на сферу социальных контактов».

К характерным психологическим чертам детей с фантазиями об избиениях, исследователи относили диссоциацию личности, представлениями о собственном всемогуществе рядом с ощущением одиночества и жалкой никчемности. Как правило, у таких детей был высокий интеллект, они хорошо учились в школе, но отставали в психоэмоциональном развитии. Для их внутреннего мира были характерны примитивные агрессивные устремления, фантазии о нападении и контрнападении, эти дети часто входили в конфликт со сверстниками. «Кажется, что потребность в боли является центральной в личности таких пациентов», - пишут Новик.

Для этих случаев была характерна нездоровая зависимость от матерей, которая зачастую оставалась в силе и после взросления: «Матери детей в нашей группе противились независимости и реагировали на нормальные притязания как на атаку. Эти дети потерпели крушение в борьбе за автономию и чувствовали, что их матери нуждаются в них только как в беспомощных анальных объектах». Отношение к матери играло важнейшую роль в процессе формирования механизма мазохистской перверсии в возрасте 2,5-4 лет. « Именно на этой стадии развития ранее использование тодлером (т.е. ребенком 2-4 лет-Н.) своего Я для восстановления гомеостаза соединяется с материнской экстернализацией, что и создает механизм обращения агрессии против себя. Мы обнаружили, что все дети в нашей выборке обращались с собственной агрессией, посредством отрицания любых знаков враждебности между ними и их матерями, и сражались за поддержание идеализированного образа матери как любящего и совершенного».

Роль отца в семье ребенка с фиксированной фантазией об избиении как правило была мала. Отца в семье по каким-либо причинам не было вообще, либо его влияние в семье было мало. В то же время матери, наоборот, все были описаны как властные, доминирующие женщины, которые более или менее явно управляли жизнью семьи.

Однако в фантазии об избиении бьющим обычно был отец, хотя, как правило, реально наказывала в такой семье всегда мать. Новик объяснили это заменой реального материнского образа на образ отца во имя сохранения «идеальных» взаимоотношений с матерью: « Здесь мы видим смещение агрессии с более пугающего, но более важного, первичного объекта на отца». Из материала исследуемых детей, Новик стало очевидно, что избивающий в фантазии представлял «желанного, идеального отца, сильного мужчину, который бы контролировал и ограничивал исполнение всемогущих, либидинальных и деструктивных желаний». Отцы всех этих пациентов были особенно неспособны быть сильными, защищающими объектами для идентификации. В фантазии избивающий был отцом или его заместителем, который всегда был могущественной, уверенной фигурой, наказывающей ребенка часто для того, чтобы удержать его от удовлетворения запрещенного желания.

Таким образом, супруги Новик не только дали детальное подтверждение тезису Фрейда о значении отцовского образа для формирования фантазии об избиении, но и на фактическом материале показали, какую огромную роль в этом играет дефицит отцовского отношения, компенсацией для которого идет выстраивание представления об «идеальной» фигуре отца. Это, наряду с описанием возрастной симптоматики и специфики сохраненных доэдиповых связей со «сверх могущественной» матерью можно считать важнейшими результатами данной работы. Однако чисто практическая клиническая направленность исследований, к сожалению, не позволила Новик воспользоваться его результатами для теоретического поиска. Ученые так и не вышли за рамки объяснительной схемы Фрейда.

С 70-х годов психологи стали проявлять интерес к СМ-сообществам крупных городов. Стали рассылаться опросники членам СМ клубов и людям, дающим объявления в СМ журналах. Спенглер, затем Мозер и Левит проводили исследования, основанные на опросниках. Роберт Столлер в 1980-ых использовал "этнографический" метод опроса людей, практикующих СМ.

Благодаря этим исследованиям было установлено, что люди, практикующие СМ, очень разнятся между собой и в социальном и в психологическом плане, многие из них успешны и уважаемы в обществе, имеют хорошее образование. Это навело психологов на мысль о пересмотре взглядов на многие фетиши, вплоть до исключения самих диагнозов «фетишизм», «трансвестизм», «садизм» и «мазохизм» из списка заболеваний. Так, норвежский психолог Одд Райерзол пишет: «Нет никаких причин полагать, что процент психозов или расстройств среди них (людей, приверженных СМ-Н.) больше, чем среди остального населения… СМ же - вполне здоровое решение, особенно по сравнению с навязчивыми маниакальными расстройствами».

Современные методы, выйдя за границу прежнего подхода, основанного на патологических случаях, позволили разглядеть в проблематике формирования СМ-наклонностей роль не только психологических, но и иных факторов. На основании своих этнографических исследований 80-ых и более поздних годов Роберт Столлер, выделяет биологические и культурные факторы, оказывающие не меньшее влияние. К биологическим факторам он относит разный уровень чувствительности частей тела у различных людей, влияющий на «эротический стиль», генетические «врожденные ограничения», влияющие на формирование склонностей и большую предрасположенность к фетишизму у мужчин по сравнению с женщинами. К культурным фактором Столлер отнес конкретно-исторические условия, например: "... когда средневековая церковь считала флагелляцию благочестивым занятием, у мазохистов была прекрасная возможность получить удовольствие без чувства вины, что теперь невозможно, потому как нынешняя церковь считает мазохизм извращением", и влияния социальной среды, назвав, к примеру, моду на «извращенные эротические игры».

Вместе с тем, как и другие психоаналитики, Столлер считает травму одним из важнейших факторов. Он уделяет даже большее внимание, нежели врачи с традиционными взглядами, вопросу о том, как именно и при каких обстоятельствах травма влияет на дальнейшую жизнь человека. Почему некоторые люди начинают интересоваться СМ, а другие нет, при одинаковых травмах? Размышляя над данными своих этнографических исследований и практики психоанализа, Столлер делает поистине революционный вывод о том, что люди, практикующие сознательные и добровольные игры, "не большие невротики, чем все мы", в то время как "несознательные СМ-еры" обнаруживают гораздо более серьезные повреждения психики и (в худших случаях) психозы. Как видим здесь мнение Столлера созвучно упомянутым выше взглядам Эриха Фромма. Кроме того, Столлер называет среди значимых психодинамических факторов страх "перевоплощения" у мальчиков, появляющийся в случае трудностей отделения от матери. Он утверждает, что "страх перевоплощения" может быть основой многих извращений, например, фетишизма, вуаеризма и СМ.

Помимо психоаналитической концепции определенное развитие в данной проблематике получила и теория «обучения», основывающаяся на «парадигме Павлова» и бихевиористических концепциях. Розенхам и Селигман (Rosenhan and Seligman, 1995 ) представляют поведенческий взгляд на сексуальные отклонения. Они полагают, что условный стимул (УС) сочетается с безусловным стимулом (БС) (стимуляция гениталий) и безусловной реакцией (БР) (сексуальное удовольствие). Мастурбация в данном случае служит инструментом, закрепляющим перверсивное поведение. Вопрос о том, почему одни люди будут мастурбировать, представляя УС, а другие нет, и почему объектами сексуальных отклонений становятся предметы очень узкого круга, они объясняют достаточно туманно, используя термин «предрасположенность». Эта "предрасположенность", по их мнению, скорее всего биологически встроена и характерна для вида.

Джон Мани - один из самых авторитетных и известных сексологов, когда-либо писавших о происхождении сексуальных отклонений. В основе его взглядов лежат и теории психоанализа, и теория обучения. Особый интерес вызывает теория «карты любви», разработанная Джоном Мани. Под "картой любви" Мани подразумевает: "динамически развивающееся представление об идеальном любовнике, идеальном романе, идеальном сексуально-эротическом поведении - воображаемом или претворяемом в жизнь с партнером - существующее в данный момент времени в мозгу человека." (Мани, 1998) "Карта любви" человека предположительно так же индивидуальна, как и его отпечатки пальцев. "Карта любви" человека с сексуальными отклонениями может быть нарушена.

"Карты любви" могут быть нарушены по разным причинам, например - если родители вмешиваются в сексуальное развитие ребенка. Мани утверждает, что сексуальные отклонения отсутствуют как факт в тех обществах, где не накладывается запретов на сексуально-эротическое развитие детей. С другой стороны, он подчеркивает важность влияния, оказываемого наследственностью и окружающей средой, на развитие сексуальных отклонений. Наследственность может быть не только генетической, но и представлять собой гормональное влияние во внутриматочной среде.

 Отправлено: 27.06.07 23:00. Заголовок: Продолжение.

В этой связи следует упомянуть и концепцию трансперсональной психологии С. Грофа, основанную на изучении переживаний человека в состоянии выхода за пределы собственного сознания под воздействием наркотических препаратов, а позднее при помощи методики так называемого холотропного дыхания. Эти опыты указали на значимость для человека бессознательных перинатальных воспоминаний, связанных с жизнью в утробе матери и травмой рождения. Тяжелое, длительное или патологическое протекание родов на фазе прохождения ребенка по родовому каналу (БПМ-3- по терминологии Грофа-Н.) способно привести к разнообразным соматическим (гипертония, мигрень, тики) и психопатологическим отклонениям: мазохизм, садизм, некрофилия, фетиши, гомосексуализм, склонность к самоубийству, агрессивность. Агрессивность крайних степеней связана с трудным процессом рождения как реакция на чрезмерную физическую и эмоциональную боль, удушье и угрозу жизни. Подобная жестокость по отношению к животному на воле привела бы его к вспышкам ярости и двигательной буре. А у ребенка, зажатого в узком пространстве родового канала, нет способа вывести поток эмоциональных и моторных импульсов, так как он не может двигаться, сопротивляться, выйти из ситуации и даже кричать. Поэтому предполагается, что огромный запас агрессивных импульсов и общего напряжения будет оставаться внутри организма в ожидании высвобождения. На конечной стадии родов плод может испытывать непосредственный контакт с такими биологическими материалами, как кровь, слизь, околоплодная жидкость, моча. Во время сеансов самоисследования, помимо истинных, реальных ощущений разных аспектов борьбы в родовом канале, человек может испытывать и символически-эмоциональные переживания: элементы титанической борьбы, образы стихийных бедствий, войн, схваток с дикими животными, столкновение с огнем, кровавые жертвоприношения, сильное сексуальное возбуждение, агрессию и пр.

Соответственно исцеление, как полагает Гроф и его единомышленники, возможно при помощи моделирования при помощи психотерапевта исходной стрессовой ситуации во всей ее полноте и с полным осознанием; когда природа и интенсивность сознательного переживания в точности совпадут с бессознательным травматическим опытом.

В течение всего 20 века гуманистические и либеральные взгляды все больше утверждали себя в сферах образования и воспитания. В 1960-х годах произошел перелом: так называемая проективно-репрессивная модель воспитания стала усиленно замещаться моделью либерально-диалогической. Известные ученые Бенджамин Спок и Жан Пиаже создали нерепрессивную диалогическую педагогику, направленную на помощь в развитии внутреннего потенциала растущей личности. Репрессивные методы воспитания в основном ушли из школ, да и из семей.

Неоднократно проводившиеся в разных странах исследования психологов дали однозначное заключение, что шлепки, порка и побои оборачиваются агрессивным, неуправляемым поведением детей. Телесные наказания были заклеймены и изгнаны из школ большинства стран мира, за исключением некоторых штатов «библейского пояса» на юге США и ряда стран Азии и Африки. Встречающиеся изредка эксцессы вызывают большой общественный резонанс и незамедлительные действия со стороны властей. В законодательстве большинства государств мира предусмотрен запрет на применение любого насилия по отношению к ребенку со стороны родителей. В развитых странах существует интенсивный общественный контроль за неблагополучными в этом отношении семьями, в отношении замеченных в рукоприкладстве родителей или опекунов применяются санкции вплоть до тюремного заключения.

Однако результаты такой либерализации оказались не совсем такими, как ожидалось. Запад увидел торжество деструктивного гедонизма: половую распущенность, наркоманию, ранний алкоголизм, асоциальный образ жизни молодежи, ложные идеалы криминала и бунта, рост насилия на улицах и в школах. Западное общество, пережившее сексуальную революцию, конфликт поколений и бунтарство 60-70-х, смирившись с вседозволенностью и неуправляемостью молодежи, уже в 80-е научилось не только управлять этой стихией тонкими методами, но и получать от этого прибыль, пестуя потребительские инстинкты посредством масс-медиа, индустрии развлечений, кино, музыки, рекламы и моды.

На этом фоне, в 90-е годы произошел возврат консервативных взглядов, с апелляцией к ценностям семьи и порядку, традициям и моральным устоям. Некоторую реабилитацию получили телесные наказания. Определенное разочарование во всемогуществе либерально-гуманистического воспитания привело к появлению знаковой фигуры доктора Добсона, чьи книги о воспитании стали бестселлером 90-х. Доктор Добсон откровенно выступил за реставрацию традиционной репрессивной модели воспитания, а его книги полны конкретных советов по применению физических наказаний, которые, по его мнению, надо начинать с 6-тимесячного возраста. Усилился голос многих консервативных педагогов и проповедников различных конфессий, ратующих за «удержание детей от греха» с палкой в руке и «любовью в сердце».

При всей строгости законов и жесткости контроля за соблюдением прав ребенка в западных странах, по крайней мере, шлепки, все еще применяются в воспитании, особенно детей в возрасте до 5-6 лет. Согласно недавнему опросу в США до 82% опрошенных мужчин допускают применение шлепков в воспитании, 73% шлепают или будут шлепать своих детей, 39% считают возможным применять при наказании ремни, весла, линейки, не ограничиваясь шлепком ладони - такие цифре заставляют задуматься.

И все же, к концу 20 века порка вытесняется за грань общепринятого и разумного, в своем классическом виде она становится рудиментом в жизни и в воспитании, напоминание о котором может быть встречено зачастую только в кино или литературе. В связи с этим должны были пойти на убыль и сексуальные отклонения типа флагеллантизма или спанк-фетиша. Однако клубов и сообществ любителей порки не стало меньше, а по некоторым мнениям, табуирование - запрет телесных наказаний, их уход как явления из реальной жизни, усилил этот специфический интерес. Во всяком случае, в условиях бурного развития компьютерных технологий и Интернет наблюдается тенденция к увеличению количества тематических сообществ. Новые условия дают возможность оценить массовость спанкинга – сексуальной и эротической практики.

Американский психолог Крис Дуган впервые в психологической литературе выделил вопрос возникновения спанкинг-фетиша в отдельную тему из общей проблематики психологии садомазохизма. В работе «В чем причины спанкинг-фетиша?» (1996) Дуган выдвинул гипотезу, согласно которой главным условием возникновения этой девиации является психогенетическая предрасположенность, особого рода нервная чувствительность, своеобразная организация мозговых аллелей, проявляющаяся в специфической реакции на шлепки в раннем детском возрасте. По мнению ученого, в душе ребенка шлепки вызывают гнев и ненависть по отношению к наказывающему родителю. Поскольку ребенок любит своих родителей негативные эмоции подавляются и затем находят разрядку либо на пути девиантного, агрессивного поведения по отношению к сверстникам, либо, во втором случае в виде фетишизации и эротизации шлепков. Если первый вид реакции характерен для импульсивных, экстравертивных детей, то второй более подходит для темперамента интровертов, «застенчивых» детей, боящихся потерять расположение родителей. Как правило, тайные фантазии этих вторых детей, зачастую связанные с мастурбацией порождают глубокий комплекс вины, накладывают отпечаток на весь характер.

Заключения Дугана строились на психоаналитической концепции «травмы» и на постулатах теории «обучения». Этот уже устоявшийся комбинированный подход, привел автора к закономерному идеологическому выводу: «Я думаю, что вероятность пусть даже относительно одного ребёнка, вырасти фетишистом спанкинга - серьезное основание для того, чтобы не шлепать детей». Однако логические построения Дугана несут в себе вполне очевидное противоречие: послушных, «хороших» детей, из которых в основном и вырастают, по его мнению, спанкинг-фетишисты, в раннем возрасте не шлепают вообще либо шлепают очень редко. Во всяком случае, намного реже буйных и непослушных детей, из которых такие девианты вырастают реже. Вместе с тем исследование Дугана строилось на изучении членов только что появившихся интернет-сообществ любителей спанкинга, и такие черты характера как застенчивость и неуверенность в себе действительно были отмечены как распространенные в этой среде. Принимая во внимание этот факт можно предположить, что дальнейшие поиски ответа на вопрос о происхождении предрасположенности к спанкинг-фетишу следует искать в особенностях нервно-психической конституции людей, известных в психологии как интроверты.

Другие взгляды

На сайте сторонников умеренного использования шлепков в воспитании spankwithlove были собраны все точки зрения по вопросу: является ли спанкофилия врожденным или приобретенным свойством. Помимо идущих со времен Крафт-Эбинга и Фрейда чисто психологических теорий «травмы», «эротизации», предрасположенности и «научения», существует еще и немало гипотез, указывающих на психофизические и нейропсихологические аспекты формирования девиации.

Шлепанье ягодиц – второстепенной сексуальной зоны, их близость к гениталиям, может привести к первым эротическим переживаниям в детстве, что может вылиться в сексуальное отклонение. Другой причиной может стать физическая боль, вызывающая приток эндорфинов, который некоторые индивидуумы могут испытать как приятное ощущение, сравнимое с эффектом определенных наркотиков. В этом случае ребенок, которого шлепали сильно и часто (результатом чего является частый, интенсивной приток эндорфинов), может "пристраститься" к шлепанью, связав это позднее не только с приятными, но и с эротическими чувствами. Вместе с тем вы не найдете ни одного фетишиста пинков под зад, хотя такое действие тоже распространено в культуре и удар ногой также может вызвать не меньший приток эндорфинов. Видимо всё-таки дело в «наказывающем» аспекте шлепка, произведенного рукой или избранным для этой цели предметом.

Некоторые исследователи антропогенеза, обратили внимание на сходство акта предоставления ягодиц для шлепанья с позой, которую женская особь обезьяны принимает для совокупления. Также среди приматов такая поза означает признание одной особью доминирующего положения другой. Процитируем отрывок из нашумевшей в свое время книги зоолога Десмонда Морриса «Голая обезьяна»:

«Что касается переключения внимания противника на вопросы секса, то это происходит всякий раз, когда более слабая особь (мужского или женского пола) принимает «женскую» позу в присутствии доминирующей особи (самца или самки) в контексте агрессии, а не в сугубо сексуальном. Явление это широко распространено, но специфический вариант принятия женской позы, когда в качестве умиротворяющего жеста подставляется крестцовая часть, фактически исчез. Он сохранился в основном в качестве наказания школьников, где ритмические удары розгами заменили ритмические движения таза доминирующего самца (книга вышла в свет в 1967 г. – Н.)). Вряд ли школьные учителя стали бы продолжать такую практику, если бы отдавали себе отчет, что, но сути, они осуществляют c учениками имевшую место у первобытных приматов форму ритуальной копуляции. Они могли бы наказывать школьников и без того, чтобы заставлять их принимать позу покорной самки. (Показательно, что школьниц почти никогда так не порют — сексуальный характер такого наказания был бы очевиден.) Один ученый, наделенный воображением, предположил, что школьников заставляют снимать штаны и подвергают их наказанию не для того, чтобы усилить боль, а чтобы позволить доминирующему взрослому наблюдать, как краснеют ягодицы, что так живо напоминает о приливе крови у самки примата, доведенной «до кондиции». Как бы там ни было, но ясно, что этот ритуал оказался неудачным в качестве умиротворительного приема. Чем больше злосчастный школьник подспудно сексуально возбуждает самца, тем более вероятно, что ритуал будет продолжаться, и, поскольку ритмические движения таза символически превратились в ритмические удары тростью, страдания жертвы оказываются напрасными. Прямую агрессию удалось переключить на сексуальную, но этот вид агрессии символически превратился в физическую».

Таким образом, наше прошлое, связанное с приматами, запечатлело в человеческом мозгу одну из важнейших поведенческих моделей, связанных с размножением. Подсознательной аналогией этого могло стать наказание ударами по ягодицам.

Если принять во внимание рассуждения Морриса у нас есть все основания для того, чтобы обосновать на антропогенетическом уровне выделение спанкинга из ряда иных СМ-практик. Спанкинг-фетиш, безусловно, несет в себе основные черты садомазохизма, такие как подчинение и господство, активная и пассивная алголагния, но было бы совсем близоруко не разглядеть присущие только ему психологические особенности. Почему спанкинг входит в арсенал поклонника БДСМ, но другие игры садомазохистов оставляют почти равнодушным фетишиста порки? По какой причине «предрасположенность» закрепляется на одном образе? Только лишь дело в ущемлении детского эго? Почему процедура порки не терпит вариативности по своей сути, а привязывается к определенному ритуалу?

Идею подчинения и господства в данном случае можно трактовать как господство естественного авторитета, наделенного патриархальной властью, который имеет освященное традицией право поступать так. Так же в спанкинге более размыта и традиционная садомазохистская связка «верхнего» и «нижнего», вместо этого есть «родитель» и «ребенок». Неискусственность - именно это отличает спанкинг от садомазохистских практик. Классическая порка есть не просто наказание, но в восприятии традиционно выглядит как проявление заботы. Роль подчиненного всегда у более слабого, зависимого, но связанного с наказующим естественными узами. Эти узы или существуют в реальности или генерируются самим действием. Само действие есть ритуал, символичность которого воплощена в его неизменности, освещенной веками. Подспудное, подсознательное удовлетворение может наступать от простого наблюдения, от сопереживания, цель которого отождествление с эмоциональной ситуацией порки. Эмпатия - вот, что держит спанкинг- действие в рамках «приличия». Участие в той или иной роли в игре может неожиданно разочаровать, воплощение фантазии в реальности не принести ожидаемого эффекта, но наблюдение – символическая, визуальная алголагния (согласно терминологии Шренк-Нотцинга), непременно укажет фетишисту спанкинга верную дорогу в мир сокровенной иллюзии.

Родительская фигура, наказующая ребенка с помощью шлепка по ягодицам - есть образ, при кажущейся простоте и естественности, воплощающий в себе мощные эмоциональные противоречия, огромный неоднозначный личностный и коллективный смысл. Наказание и прощение, назидание и воспитание, проступок и исправление, стыд и боль, унижение и горечь, страдание и удовольствие, потешность, пикантность, воздаяние, страх, тоска, обида, обреченность, отчуждение, облегчение, забота, жалость, сострадание, наконец, эротизм – вот далеко не полный перечень идей и эмоций, связанных с образом порки. На самом деле это очень сложная эмоция – чувство, связанное с причинением боли своему ближнему.

Быть может порка не всегда может ассоциироваться с любовью, но она никогда не будет нести в себе ассоциацию с ненавистью, с жестокой карой. Порка – наказание для ближнего, для вразумления неразумного, развития недоразвитого. Порка есть физическое наказание и в своей трогательной телесности она сливается с эротизмом. В книге "Краткая история попы" Жан-Люка Эннига написано: "Какой бы ни была порка, - резкой, хлёсткой, продолжительной или короткой, - она должна оставаться чем-то средним между избиением и лаской, можно сказать, что она начинается и заканчивается где-то на полдороги, в тот самый момент, который медицина называет ПРЕДДВЕРИЕМ Сладкой БОЛИ"... Традиционно считалось, что порка приносит пользу.

Чтобы проникнуть в сущность психологии спанкинг- фетиша нужно исходить не из медицинского представления о патологии, как поступают традиционные психологи и психоаналитики. Для понимания этого явления нужно забыть на время о рассуждениях клиницистов (которые к слову так особо и не продвинулись в деле излечения как этого, так и иных фетишей, достигнув в лучшем случае «облегчения симптомов»). Необходимо понять саму морфологию образа, символизм, архетипичность порки.

Как известно, ввел в научный оборот понятие «архетип», создатель теории коллективного бессознательного К.Г. Юнг. Юнг, пожалуй, единственный из столпов мировой психологии, кому наиболее полно были открыты тайны человеческой психики и только лишь в силу того, что он рассматривал человека в контексте мировой культуры и меняющейся цивилизации, и самое главное, как часть природы, связанную своим бессознательным с ее неизменными и естественными законами.

В первой крупной работе Юнга «Символы и метаморфозы Либидо» есть следующий отрывок, посвященный психологическому значению символизма наказания розгами:

«Митра изображается держащим плечевую лопатку барана над сыном своим Sol, царившем над его городом. Эту сцену можно сравнить с неким посвящением, с рыцарским ударом по плечу (или с обычным при конфирмации обрядовым ударом). Удары, вызывающие зачатие (оплодотворение, вдохновение), сохранились в народе в виде ударов жизненной розгой, имеющих значение оплодотворяющего колдовства. При неврозах половое значение наказания розгами играет большую роль; у многих детей подобное наказание может вызвать половой оргазм. Священное действие ударов имеет тоже значение “убеждения”, оплодотворения и, вероятно, является лишь вариантом первоначального продергивания фаллоса».

Таким образом, Юнг обратил внимание на связь порки с ритуалом инициации, посвящения, принятого в древнем мире акта перехода человека из детства во взрослый мир. Здесь уместно вспомнить спартанских мальчиков, принимающих ритуальную порку перед алтарем богини Артемиды-Орфии. Позднее проблема не пройденной инициации будет во взглядах Юнга иметь ключевое значение как причина для понимания возникновения невротических расстройств и психологической неустроенности у человека в современном обществе.

В юнгианской терапии мы находим указание на прикосновение к ягодицам в значении ритуала плодородия, аналогичному тем, что практикуются во многих первобытных племенах. Ягодицы - та часть тела, которая меньше всего отличается у человека и животных. Ягодицы стимулируют чувственную активность не только мужчин, но и женщин. Ягодицы в силу анатомических особенностей в наибольшей степени подходят для ударов, с минимальным риском для здоровья. В нашей культуре в раннем детстве в период формирования самоосознания своего тела, закладывается представление о ягодицах, как о мишени для ударного воздействия. Даже не приведенные в исполнение угрозы, информация об отшлепывании, полученная от детей, подсмотренные сцены порки, шутливые удары по заду и т.д., все это, не говоря уже о самих полученных шлепках, закладывает соответствующие ассоциации в период формирования самого раннего мышления, для которого характерны символизм и отношение к объектам как источникам удовлетворения или угрозы. Анатомия ладони как нельзя лучше подходит для осуществления шлепка по мягкому овалу ягодиц. Таким образом, у человека закладывается на рефлекторном уровне потенциал соответствующей реакции, которая может себя неожиданно проявить спустя годы вопреки всем сознательным установкам, например, в ситуации конфликта с собственным ребенком.

В сексуальных отношениях взрослых людей именно спанкингу отдается наибольшее предпочтение среди нетрадиционных практик, разнообразящих половую жизнь. Исследования, проведенные журналом Cosmopolitan в 1997 году, показывают, что 43 процента американских гетеросексуальных пар думали или активно практикуют спанкинг во время занятий сексом; 36 процентов используют связывание, 9 процентов - порку, и 7 процентов - урофилию. Данный факт говорит о том, что в обыденном сознании отшлепывание если и переходит то очень недалеко за грань, которая отделяет «нормальное» сексуальное поведение от «ненормального».

В свою очередь культурологи указывают на глубинное значение битья по заду в мифологии и фольклоре. Так, В. Корнеев пишет: « Существует целый мифологический слой, связанный с пониманием битья… В конечном итоге, по-видимому, мы имеем дело с определенными ритуалами плодородия, состоящими, в самом общем виде, с ударами по поверхности, соотносимыми с “небесными посланиями” земле, т.е. некоторого рода измененный вариант мифа о наказании, поучении или засевании небом земли. Известно, что в качестве оружия Перкунаса иногда выступают розги, тот же Перкунас “наказывал” Велеса и оплодотворял (“засевал”) свою супругу — Землю. Поэтому удары розгами, в частности, связаны как с наказанием, так и с обрядами плодородия, отсюда, кстати, могут происходить фольклорные формулы о наказании кнутом, плетьми или розгами: “всыпать ума через задние ворота”. Наказуемый в данном случае занимает “нижнюю” позицию, для означивания чего часто используется “задняя” поверхность”.

Мифология битья и символизм зада глубоко взаимосвязаны с архетипом ребенка, младенца, растущего человека. Даже во взрослом спанкинге, роль нижнего ассоциируется с положением наказываемого ребенка. Вы не найдете ни одного «взрослого» тематического Интернет издания или форума, где бы не поднимался вопрос о наказании детей или бы не было раздела воспоминаний о порке в школе и тд. Причем такая тематика вызывает, как правило, неоднозначные отклики, острые споры, обмен колкостями, что заканчивается в итоге предложением наложить табу на эту тему. Неизменность такой нервной реакция говорит о попытке сознательного вытеснения инфантильного источника спанкофильской девиации, мощная основа которого заставляет заводить такие разговоры вновь. Такой «инфантилизм» - нескрываемый намек на родительскую порку, есть еще одно психологическое отличие спанкофилов от людей практикующих БДСМ. Это утверждение не бесспорно, однако оно прочно опирается на рельеф добровольно выставленного для принятия отеческого наказания голого зада.

Когда-то Эдгар Алан По, вызвав гнев благородных дам, указал на неравенство смыслов, заключенное в самом слове - «порка». Наказание ребенка за кражу денег из кармана родителей и наказание шпицрутенами в арестантских ротах не есть одно и то же! Однако проблема, на которую обратил внимание По, не столько языковая или этическая, сколько психологическая, кроющаяся в восприятии, которое ставит в один ряд шлепок карапуза и обдираемые кнутом до костей спины арестантов. Телесная природа порки и неизменность значения ролей «ребенка» и «родителя» являлись общим знаменателем, позволяющим не взирать на степень причиняемой боли.

Шлепки в частности, и порка в более широком смысле воспринимаются как чисто «детское» наказание. История говорит о том, что сечение являлось не только самым распространенным, но и «элементарным», первым в иерархии телесных наказаний взрослых. Порка не наносила увечий, служила обычным наказанием для несовершеннолетних преступников и простолюдинов, шла по значимости в одном ряду со штрафами и непродолжительным тюремным заключением. Подобие «взрослого» наказания обычным шлепкам, которыми награждают родители непослушного ребенка, зачастую по обнаженному заду, сделало эту кару позорящей, унижающей человека, низводящей его до роли такого ребенка. Соответственно институт, налагающий такое наказание, подчеркивал свою «родительскую» функцию. Государства, которые сейчас практикуют такие наказания (Сингапур, Малайзия, Бруней, Саудовская Аравия, Иран и некоторые другие.) в разной степени авторитарны, в той или иной мере опираются на традицию, предоставляют своим гражданам ряд прав и нередко завидные материальные блага, но считают лучшей гарантией внутреннего благополучия присвоенное себе право казнить и пороть.

Не случайно телесное наказание влекло за собой значительное поражение в правах, например, лишение права занимать выборную должность. То есть наказанный поркой признавался не только обесчещенным, но и незрелым.

И все же, что привлекает к порке такое количество адептов этого фетиша – ритуал, связь с воспоминаниями детства, переживание стыда, унижения и боли? Осмелюсь предположить, что и то и другое и третье, но самое главное – эротизм, естественный волнующий эротизм, захватывающий, рельефно и ярко подчеркнутый в сотнях литографий, гравюр, рисунков и фотографических композиций авторов, писавших и снимавших в столь подходящей для этого случая классической манере. В этих сценах мы не увидим жестокости и страха, гипертрофированных идей доминирования и подчинения. Унижение, страдание и боль не воспринимаются зрителем всерьез, а сам стегаемый круп выглядит трогательно и забавно.
"

Разместил: micl [28/01/2007]

Взято с сайта Ременная педагогика.
http://club.bsp-txt.org/modules.php?name=News&file=article&sid=190

 Отправлено: 27.06.07 23:08. Заголовок: Выпавшие из детства?(Часть 2)

Выпавшие из детства?(Часть 2)

Психология Норин написал " Завершающая часть опытного исследования. В этой части представлен анализ и сопоставление данных анкетирования, проведенного на этом сайте в январе-марте 2006 г. Более детальный вариант, включающий в себя графики сопоставленных анкетных данных, можно увидеть в разделе "Файлы" - файл "Выпавшие из детства", представляющий собой полный вариант работы, состоящей из двух частей.

Практикум
Итак, все исследователи едины в том, что корни изучаемого нами явления произрастают из детства. Травма ли связанная с перенесенными шлепками, отчуждение или, наоборот, излишняя опека матери, конфликт с отцом или же, напротив, дефицит отцовского общения, подсмотренное наказание или литературный отрывок, стечение обстоятельств жизни или же случайность – что бы ни послужило толчком, это должно произойти в детстве. Так ли это на самом деле? Быть может все поиски истоков суть бесплодные домыслы, а на самом деле нет никакой причины, но есть врожденная особенность индивидуальной психики?

Чтобы ответить на эти вопросы, а заодно и проверить выводы психологов, было проведено небольшое исследование – опрос на сайте любителей направления спанкинга, связанного с литературными произведениями и дискуссиями на тему телесных наказаний в детстве.

Разрабатывая анкету для опроса, мы старались учесть все затронутые психологами факторы возникновения спанкинг-фетиша. В вопросник были включены вопросы, касающиеся возраста осознания пристрастия, особенностей семейной ситуации в детстве, а также характера восприятия, отождествления себя с одной из ролей в спанкинг- сцене. Итак, было получено 142 анкеты, которые обрабатывались методом факторного анализа и методом выделения и анализа категорий.

Фактор 1. Возраст осознания.

Самый первый вопрос, конечно же, касался возраста, в котором происходило осознание интереса к порке. Согласно полученным данным лишь 5% анкетируемых помнит о том, что порка интересовала их в возрасте до 5 лет. 24% осознало свое пристрастие в 5-8 лет. Наибольшее количество опрашиваемых – 40% проявило впервые устойчивый интерес к порке в 9-12 лет. (Следует отметить, что 9-12 лет есть так называемый предпубертатный возраст, когда формируемая ориентация выбирает свой объект, накануне вступления в пубертатный период - период полового созревания). 15,5% определились в своем интересе в возрасте 13-15 лет и 13% позже 16 лет. То есть, 70% опрошенных почувствовали свой интерес к спанку в возрасте до 13 лет. О чем говорят эти данные? Попробуем поразмышлять.

Прежде всего, мы можем условно выделить три стратегии развития процесса формирования спанкфетиша по отношению к психосексуальному развитию.
#

1 стратегия. Соответствующая. Для этого типа характерны совпадение возраста осознания значения порки с возрастом появления эротических фантазий и с моментом связывания сексуального чувства с образом поркой. Наибольший показатель в этом случае у категории 5-8 летних, составляющий 60%. Для 9-12-летних этот показатель также 60%, но сексуальные фантазии у 30% из этой категории впервые были отмечены раньше, в 5-8 лет, что соответствует другой стратегии.
#

2 стратегия. Догоняющая. Развитие сексуального чувства, возможно идущего по «нормальному» пути в раннем возрасте в какой-то момент фиксируется на порке и с этого момента неотделимо от спанкфантазии. В самой большей степени это типично для категории 13-15-летних, 60% из которых сексуальные фантазии стали посещать в возрасте 9-12 лет. Вероятно «нормой», укладывающейся в возрастные рамки пубертата является категория «позже 16 лет», у 63% которых сексуальные мысли появились в 13-15-летнем возрасте. Обратим внимание, что эта категория составляет всего 13% от числа всех опрошенных.
#

3 стратегия. Предшествующая. Поначалу интерес к порке есть простое любопытство, необъяснимая тяга к переживанию процесса наказания. Сексуальное чувство появляется позже, оно сразу же направляется на ориентир, порка становится центром мира эротических фантазий. Разумеется, такая стратегия естественна для категории по той или иной причине столкнувшихся и заинтересовавшихся поркой в возрасте до 5 лет и для уже упомянутых 30% из категории «9-12 лет».
Отчасти данные возраста начала сексуального развития подтверждает график вопроса о мастурбации. 50-60% анкетируемых 3 первых возрастных групп (от 5 до 12 лет )занимались онанизмом до 12 лет. Этот факт дополняет напрашивающийся вывод о раннем психосексуальном развитии фетишистов спанкинга, а также о роли порки как важного фактора, послужившего толчком для возможно преждевременного начала этого психофизиологического процесса. Это, прежде всего, характерно для тех, у кого осознанная сексуальность оказалась привязана к фантазиям о порке в возрасте от младше 5 до 12 лет. Таковых оказалось согласно формальному подсчету 57% от числа опрошенных.

Фактор 2. Насилие-ненависть.

До сих пор одним из главных аргументов противников телесных наказаний является утверждение, что шлепки и порка могут послужить причиной для формирования фетиша. Это, безусловно, так, такая опасность есть и прав Дуган, написавший: «…Слова "не шлепайте ваших детей, потому что вы можете превратить их в фетишистов", являются в действительности только сокращенным способом сказать: "Не шлепайте ваших детей, потому, что это может вызвать не интегрируемое чувство ненависти, которое ваш ребенок будет вынужден подавлять, и с которым он сможет справиться только эротизируя ваши шлепки и, в результате, проводя остальную часть жизни, чувствуя себя обездоленным…» Вопрос заключается лишь в том, насколько прав Дуган, и у нас есть возможность подойти к его решению с количественными измерениями.

Вторым вопросом в нашей анкете был вопрос о том, что сыграло главную роль в осознании интереса к спанкинг-фетишу. Как оказалось, для 66,2% респондентов решающую роль в осознании интереса к спанку сыграло описание порки, прочитанное в книге или сцена телесного наказания, увиденная на экране в художественном фильме. Лишь 19,7% анкетируемых заверили, что перенесенная в детстве порка стала причиной формирования девиации. Как причина для возникновения устойчивого интереса явилось наблюдение за телесным наказанием - 12,7% анкет. И 24,7% опрошенных выбрали вариант «что-то иное». В данном вопросе была предусмотрена возможность выбора сразу нескольких вариантов ответа, то есть некоторое количество опрошенных ответило и «был свидетелем телесного наказания», и «сам подвергался порке» и «сцена, увиденная в книге, прочитанная в книге», и «что-то иное» в разных вариантах выбора. Однако однозначно, что для большинства спанкинг-фетишистов физическая порка не стала причиной формирования пристрастия. Рецидив телесного наказания может быть причиной в случае тех, кто подвергался порке или наблюдал за ней, таковых суммарно 32%. Это тоже не мало, во всяком случае, такой факт служит подтверждением выводов психологов и противников телесных наказаний. Но как объяснить показатель большинства, 66,2% респондентов? Что явилось причиной в их случае?

Заслуживает интерес и распределение ответов на вопрос: «В вашем детстве были периоды времени, когда вы четко знали, что за совершенные вами проступки вы будете наказаны поркой?». Суммарно 32,4% опрошенных на вопрос ответили «да» или «скорее да». Соответственно варианты ответа «нет» или «скорее нет» выбрали 66,19%. Практически те же цифры соотношения: 1/3 опрошенных подвергались или могли быть подвергнуты в детстве воздействию, связанному с поркой, и 2/3 тех, кто на себе это никоим образом не ощутил.

Еще более интригует распределение ответов на контрольный вопрос, помещенный в конце анкеты: «Считаете ли вы, что причина ваших пристрастий была связана с психологическими травмами или комплексами, сложившимися у вас в детстве?» Те же 66,2% однозначно ответили на этот вопрос «нет», около 10% выбрали вариант ответа «скорее нет, чем, да», только 7% считают, что да, таковые причины в их детстве были; 16,2% несколько посомневавшись, ответили: «скорее да, чем нет».

Таким образом, мы видим, что не более чем у трети опрошенных причину интереса к спанкингу можно отнести на счет насилия, проявленного или наблюдавшегося ими в семье или в ином месте. Ниже, в главе «Фактор 5. О тех, кого пороли» мы попытаемся углубиться в этот вопрос и выяснить, в каком количестве случаев перенесенная физическая порка стала причиной пристрастия к спанку. Сейчас же мы попытаемся ответить на другой вопрос: какова же должна быть психологическая особенность у остальных двух третей участников анкетирования, которая заставила их наряду с первой третью стать поклонником спанкинга?

Фактор 3. Темперамент.

Анкета дала возможность проверить утверждение Криса Дугана о наличии такой отличительной особенности спанкинг-фетишистов как «застенчивый, спокойный» нрав, для которого характерна интроспективная нервная стратегия, ведущая в конечном итоге к эротизации и фетишизации шлепков. Как показывает график, наблюдение психолога было верным: 57,4% респондентов не просто отметили то, что были в детстве уравновешены и спокойны, но и указали на свою застенчивость. Почти 22% отнесли себя к числу просто «уравновешенных и спокойных». Лишь 13,38% вспоминают себя как «беспокойных, непослушных» детей, и около 5% помнят себя в детстве меланхоличными и нервными. Однако, анализируя дальше, мы видим, что триумфальное подтверждение наблюдения Дугана не согласуется с другим его посылом – вовсе не обязательно, что будущего спанкинг-фетишиста должны были в детстве шлепать.

Как и следовало ожидать, больше чем другим, порка грозила беспокойным и непослушным детям (42% из них однозначно ответили на соответствующий вопрос «да», 16% выбрали вариант ответа «скорее да, чем нет»). Показатели у застенчивых и уравновешенных детей по вопросу об угрозе порки в два раза меньше (соотв.19% и 9%). Однако как показывает анализ, распределение причин в осознании пристрастий у носителей различных типов детского темперамента отличается не так сильно.

На счет перенесенной порки свою склонность к спанкинг- фетишу отнесли 26% беспокойных детей и 17% застенчивых. В качестве причины своего пристрастия назвали переживания, связанные с наблюдением телесного наказания 10,5% беспокойных и 10% застенчивых. Почти одинаковое количество 63% и 65% тех и других помнят, что толчком к осознанию своего специфического интереса стала сцена порки в книге или в фильме.

Вместе с тем мы с удивлением обнаружили, что самое раннее сексуальное развитие, связанное с появлением эротических фантазий характерно для категории «застенчивых». 1% респондентов этой группы имел сексуальные мысли в возрасте до 5 лет, 37% в возрасте 5-8 лет и 40% в возрасте 9-12 лет и только 20% в период пубертатного развития, в 13-15 лет. Да, скорее всего им было чего стесняться! Увы, признаваемым недостатком нашего метода является отсутствие возможности сравнения с данными хронологии сексуального развития обычных людей, не фетишистов. Довольствуясь сравнением с другими подгруппами темпераментов, мы отмечаем этот факт, но в то же время видим и близкий и даже более ранний, начиная с показателя до 5- летнего возраста, результат беспокойных детей. В данной группе 10% респондентов имели сексуальные мысли в возрасте до 5 лет, 26% в 5-8 лет, 32% в 9-12 лет и 32% в 13-15 лет.

Кроме того, отвечая на второй контрольный вопрос о врожденности пристрастий, подавляющее большинство «застенчивых» респондентов ответило положительно – «да» (42%) или «скорее да, чем нет» (28%), итого – 70%.

Таким образом, подтвердившаяся гипотеза Криса Дугана в части наблюдения о застенчивости фетишистов спанкинга, не нашла подтверждения в области причин. Уравновешенных и застенчивых шлепали мало и порка им грозила редко. Не довольствуясь утверждением респондентов о врожденности сексуальных предпочтений, постараемся найти корни этих причин в семейной ситуации.

Фактор 4.Без отца.

Наверное, нет для современной семьи опасности более распространенной и острой, чем угроза развода. Разводы и ранняя смерть мужей и отцов приводят к тому, что с каждым годом все больше и больше появляется детей, выращенных одинокими матерями. 20 век разрушил веру в святость семейных уз, а войны, общественные потрясения и социальные болезни выкосили наполовину целые поколения мужчин, породив проблему безотцовщины. Сложности взаимоотношений между полами в современном мире породили и такое явление как мать-одиночка, изначально планирующая родить и воспитывать, как правило, одного ребенка, не продолжая при этом отношений с его отцом. Как заметил со свойственным ему мрачным юмором Чак Паланик: «В современной интерпретации мифа об Эдипе, мать убивает отца и ложится с сыном. И с матерью не разведешься. И ее не убьешь». Ребенок, особенно мальчик, в такой ситуации становится заложником взрослых страстей, а в итоге – их жертвой. Ребенку приходится приспосабливаться, лавировать, искать равновесия – ведь ему хочется получать любовь и внимание и от матери и от отца, это заложено в его природе. Дефицит общения с кем-то из родителей, ситуация развода, семейные дрязги – все это ведет к эмоциональному неблагополучию, однобокому развитию.

Для полноценного, правильного эмоционального развития ребенку обязательно нужен отец, так же как нужна и мать. Видимо, что-то сильно изменилось в нашем обществе, нарушилась какая-то система координат, если эта простая истина звучит для многих женщин как откровение. Чаще всего причина такого отношения кроется в собственном негативном опыте будущих матерей-одиночек: переживаемом нарушении взаимоотношений между родителями в детстве или разочарованиях первого замужества.

Анализ нервно-психической патологии у детей и подростков, выявляет, что процент неполных семей встречается в 48% случаев, что в несколько раз превышает здоровую популяцию. Процентный показатель правонарушений, алкоголизма, наркомании, суицидов, депрессий и прочих социальных и психологических проблем среди подростков из неполных семей также значительно превышает аналогичные показатели их сверстников, воспитывавшихся обоими родителями.

По большому счету то, что мы привыкли считать проблемами общества, на самом деле во многом есть проявления и следствия безотцовщины, причем затрагивает эта проблема и полные, внешне благополучные семьи. В семьях где нет семейной стратегии, где полоролевые функции перепутаны, где родители ждут друг от друга того, что не получили в своих семьях в детстве и о чем они не в состоянии договориться, дети не могут быть счастливы и эмоционально благополучны.

Относительно нашей проблематики этот вопрос имеет немаловажное значение, поскольку содержательная часть девиации спанкинга прямо показывает моделирование ситуации семейного конфликта, квинтэссенцией которого и является наказание – субъективно эротизированная порка.

Признаться, до получения результатов анкетирования я полагал, что количество респондентов выросших без отца будет составлять порядка 50%. Однако только 27,5% опрошенных, воспитывались без отца. 69% росли в полной семье и имели обоих родителей или лиц заменяющих их. Последняя цифра - 69% достаточно неоднозначна, поскольку предполагает включение в нее респондентов имевших заместителей отца – отчимов или иных лиц, заменивших биологического родителя. Как считают психологи, если место отца занимает в семье отчим, а иногда дедушка, то депривационные (термин обозначает невозможность удовлетворения каких-либо психических потребностей-Н.) влияния подавляются, зато здесь более благоприятная почва для развития различных конфликтов, причем невротические расстройства, возникающие на данной основе, являются, очевидно, весьма частыми. Ведь, что иное, как не отсутствие отцовского присутствия в детстве может привести к появлению у ребенка потребности в психологической компенсации. Тоска по родителю, фиксирование на образе порки как наиболее эмоциональной, драматической ситуации во взаимоотношениях между отцом и ребенком и освобождающая от тревоги разрядка - все это в итоге складывается и принимает форму девиации спанкинга. Зигмунд Фрейд в работе «Ребенка бьют» отметил: «Люди, вынашивающие такую фантазию, развивают в себе особую чувствительность и раздражимость по отношению к людям, которых они могут встроить в свой отцовский ряд…» В этой фразе речь идет о механизме, известном в психоанализе как перенос, то есть в данном случае, о том, с чем связана фантазия «ребенка бьют». Отсутствие отца или недостаточная выраженность во внутреннем психологическом мире отцовского образа приводит к эмоциональному бессознательному поиску отца. Таким образом, происходит перенос отцовского образа на учителей, родственников, тренеров и тд. Более того, в своих фантазиях наш «специфический» ребенок ставит себя на место отца, начинает испытывать подобные настоящим отеческие чувства к тем лицам, которые с его точки зрения нуждаются в родительском снисхождении и жалости.

Данные сравнительного анализа ответов респондентов из категорий «полная» и «неполная» семья весьма впечатляют. Респонденты из неполных семей раньше, начиная с 5-8 летнего возраста, осознавали субъективное значение порки, у них раньше появлялись соответствующие фантазии, и в целом у них раньше начиналось сексуальное развитие.

Сексуальные фантазии наших будущих респондентов, выросших в неполных семьях, стали посещать раньше, чем происходило у тех, кто отнес себя к категории «полная» семья. Причем если у статистического большинства тех, кто не имел отца, этот процесс четко фиксируется границами 5-12-летнего возраста, то у детей из полных семей появление мыслей, связанных с началом полового созревания имел более растянутый и равномерный временной диапазон между 5 и 15 годами. Мастурбацией до 12 лет занимались 74% детей имевших одного родителя и 45% детей из полных семей.

Все это еще раз свидетельствует о большем эмоциональном неблагополучии детей, воспитывавшихся без отца. Хотя дети, выросшие без отца, несколько меньше подвергались порке, но оказались более восприимчивы к соответствующим сценам в фильмах и описаниям в книгах.

Дети из неполных семей примерно в два раза чаще чувствовали себя несчастными, брошенными детьми.

Обращает на себя внимание тот факт, что 80% жертв физического насилия выросли в полной семье, имели и отца и мать. Возможно, меньшая вероятность подвергнуться побоям является единственным плюсом в положении детей из неполных семей.

Кроме того, «застенчивых» (фактор К. Дугана) в неполной семье было значительно меньше (41% против 62% в семье с обоими родителями), что наводит на мысль о большем значении фактора отсутствия одного из родителей (отца) в процессе формирования фетиша спанкинга у ребенка из неполной семьи.

Теперь мы имеем достаточно оснований, чтобы прийти к выводу о наличии у детей из неполных семей некоторых предпосылок для формирования специфических пристрастий, связанных конкретно с фактом отсутствия в семье отца Эмоциональное неблагополучие, чувство тоски и одиночества определили такое внутреннее психологическое состояние, которое благоприятствовало возникновению преждевременных эротических импульсов. Рано растревоженная сексуальность нашла свой объект в образе порки. Отождествление с секущим (фигурой замещающей отцовский образ) или секомым, болью и стыдом, последующая сексуальная разрядка, помогли совладать с состоянием психологической диссоциации, ставшей следствием неблагоприятного эмоционального климата в семье.

Фактор 5. Приобретенное. О тех, кого пороли.

Итак, мы подходим к итоговой части нашего исследования. При разработке структуры вопросника не без сомнений были включены два вопроса, предлагающие самим респондентам высказать свое мнение. Вопросы: «Считаете ли вы, что причина ваших пристрастий была связана с психологическими травмами или комплексами, сложившимися у вас в детстве?» и «Вы считаете, что ваши пристрастия были врожденными и никакие события или ситуации вашей детской жизни не имели влияния на их развитие?» - стали контрольными точками, позволяющими исследователю опереться на мнение самого опрашиваемого.

Как следует из анкетных данных, подавляющее большинство участников опроса – 66,2% ответили отрицательно на вопрос о приобретении своего пристрастия вследствие психологических травм или комплексов. Лишь 7% ответили на этот вопрос однозначно утвердительно и 16,2%, выбрали вариант ответа «скорее да, чем нет». Утвердительно ответившие респонденты выделяются в качестве контрольной группы, далее обозначаемой как «группа травмы» (напомним - 7% от числа принявших участие в опросе).

В «группе травмы» среди ответов на вопрос о том, что сыграло роль в осознании пристрастий, гораздо более характерен выбор вариантов «вы сами подвергались порке» (40%) и «вы были свидетелем телесного наказания (30%), чем для остальных респондентов. Проведем несложный подсчет в «группе травмы» и близкой к ней группе, ответивших на вопрос о причине формирования перверсии, связанной с травмой «скорее да»(16,2% от общего количества анкетируемых). В итоге, переведя цифры долевого отношения, в показатель к общему количеству анкетируемых мы получаем результат 8,5%. Только 8,5% из всех опрошенных фетишистов спанкинга считают, что причиной формирования их специфического интереса стала порка, полученная в детстве!

Проверим этот показатель. Возьмем в качестве контрольной группы респондентов, ответивших положительно на вопрос об угрозе порки в детстве(22,5% от общего количества опрошенных).

Из этой группы 34% считают, что причиной формирования их пристрастий является полученная порка – это 7,65% от общего количества анкет. Добавим к этому показателю цифру, просчитанную аналогичным образом в группе,ответивших «скорее да» на аналогичный вопрос – получаем 2,45%. В этом случае показатель составит 10,1%. Вполне сопоставимые цифры 8,5% и 10,1%. Около 10% из всех опрошенных фетишистов спанкинга считают, что причиной формирования их специфического интереса стала порка, полученная в детстве!

Далее мы сфокусируем внимание на «группе травмы» и попытаемся проанализировать семейную ситуацию этих респондентов. Прежде всего, мы видим, что выросшие в семьях без отца, более склонны считать причиной своих пристрастий комплекс или травму, чем те, кто воспитывался в полной семье (50% против 30,5 % соответственно).

Менее всех иных участники «группы травмы» склонны позитивно оценивать психологическую ситуацию в своей семье во времена своего детства.

И значительно чаще остальных представители «группы травмы» склонны вспоминать в своем детстве моменты, связанные с ощущением заброшенности и одиночества (70% против 25-30% среднестат.)

Кроме того, данные индивиды, будучи детьми значительно чаще других мучились чувством вины, (суммарный показатель 80%), причем 30% даже за те поступки, которые не совершали.

По типу темперамента, «группа травмы» также выделяется на общем фоне. Среди этих респондентов в 2 раза больше было «беспокойных, непослушных», т.е. с темпераментом холериков, детей (20% против 10% -12% среднестат.). Меланхоличных и истеричных детей было значительно больше (30% против 8-10% среднестат.). Однако большая часть респондентов группы травмы -50% все-таки отнесла себя к «уравновешенным и застенчивым». Просто же «уравновешенных и спокойных» среди них не оказалось вообще (0%).

Кроме того, мы видим, что взаимосвязь сексуального чувства с образом порки у респондентов «группы травмы» образовалась в более раннем возрасте, чем в остальной массе опрашиваемых (в возрасте 5-8 лет – 30%, и 9-12 лет -60%). 90% считающих, что перверсия сформировалась у них вследствие травматического опыта, стали сексуальными девиантами в возрасте до 12 лет!

Интересно и то, что 40% представителей этой группы занимались самобичеванием, а 20% предпочитали в играх на тему порки роль «воспитуемого». Таким образом, 60% представителей выделенной группы, в детском возрасте в игровой форме воспроизводили недавний травматический опыт.

При выборе варианта ответа на вопрос о пережитом в детстве насилии, показатели в «группе травмы» распределились следующим образом: 70% отнесли себя к жертвам психологического, морального насилия, 30% стали жертвами насилия физического, 10% выбрали вариант ответа «насилие сексуальное» (в данном случае можно было выбрать несколько вариантов ответа).

Фактор 6. Врожденное. О тех, кого пальцем не трогали.

Один из важнейших вопросов, вставших перед нами в ходе изучения проблематики возникновения спанкинг-фетиша, связан с признанием того факта, что для значительной части анкетируемых ни один из предлагаемых факторов внешнего воздействия не стал определяющим. В общем, это было известно давно и из приватных разговоров, из переписки, из воспоминаний – в исследуемой группе существует немалое количество людей, которые убеждены в том, что их пристрастия были врожденными. Согласно статистике нашего опроса к таковым себя однозначно отнесли 34,5%. Еще 28,2% склонны высказаться в пользу этого ответа; они выбрали для себя формулировку «скорее да, чем нет». Итого 62,7% опрошенных с той или иной степенью уверенности считают, что их пристрастия заложены с рождения.

 Отправлено: 03.01.11 00:47. Заголовок: Дальнейшее сравнение..

Дальнейшее сравнение распределения ответов в 4 группах, соответствующих выбранным вариантам ответов на вопрос о врожденности пристрастий дало следующие результаты.

Оказывается группа респондентов, считающих свои пристрастия врожденными, имеет наилучшие показатели по критерию эмоционального благополучия в детстве. Из них 69,5% считают, что их детство было счастливым, а 28,6%, что скорее счастливым, чем несчастливым.

82% из этой группы выросли в полной семье, что выше среднестатистического показателя (69%).

Эти респонденты в детстве реже других чувствовали себя брошенными и ненужными – 18,5% на соответствующий вопрос ответили утвердительно – «да, такие чувства были», 55% - ответили отрицательно.

Те, которые считает свой фетишизм врожденным, чаще других склонны утверждать, что в детстве порка им не грозила – 61%.

И в то же время мы видим, что данная группа «врожденности» показывает относительно других более ранние показатели по фактору начала психосексуального развития. 43% респондентов этой группы сексуальные фантазии стали посещать в возрасте 5-8 лет (19% среднестат. показатель), 35% в возрасте 9-12 лет (33% среднестат.), и только 16% в возрасте 13-15 лет (24% среднестат).
Причем первые проявления сексуальности скорее всего были прямо взаимосвязаны с субъективным восприятием образа порки. Об этом говорят показатель 33% помнящих о специфической реакции на образ порки в возрасте 5-8 лет и такой же показатель 33% относящийся к возрасту 9-12 лет. Скорее всего, типичный представитель этой группы увидел порку в кино, на иллюстрации, прочитал о ней в книге, и это послужило толчком к активизации скрытых до того момента сексуальных эмоций. Как видим, у данного респондента есть все основания считать свои пристрастия врожденными. Тем более, судя по результатам анкет у типичного ребенка этой группы было наиболее благополучное детство: полная семья, взаимопонимание с родителями, ощущение комфорта и счастья.

Мы попытаемся проследить дальше особенности психологического склада представителя группы «врожденности». Мы можем увидеть, в данном случае чуть большую выраженность мазохистских предпочтений и больший по сравнению со средним процент выбора самобичевания в качестве средства для реализации фантазии в детстве (28,6% против 24,7% среднест.)

Возможно центральная линия объяснения причины «врожденности» должна проходить через ту часть теории Дугана, которая выделяет признак «застенчивости» в качестве ключевого. На самом деле: 69% из заявивших о врожденности своего пристрастия отнесли себя, вспоминая свое детство, к «уравновешенным, но застенчивым» ( против 57,4% среднестат.) , 16,5% к «уравновешенным и спокойным». Напротив, из тех, кто однозначно ответил «нет» на вопрос о врожденности лишь 40% выбрало вариант ответа «уравновешенный и застенчивый».

Таким образом, «признак Дугана» - застенчивость, является в нашей методологии наиболее значимым причинным основанием, через которое можно попытаться пролить свет на загадку «врожденности».

Начать следует с того, чем же с точки зрения психологии является застенчивость. Как считает наиболее авторитетный исследователь явления застенчивости Ф. Зимбардо, быть застенчивым – значит бояться людей, особенно тех людей, которые по той или иной причине, негативно воздействуют на наши эмоции. Главный источник застенчивости – страх перед людьми. Фундамент застенчивости закладывается в детстве. Ее появление во многом зависит от воспитания родителей, учебных заведений и социальной среды. Смущение и неловкость – таковы характерные внутренние ощущения застенчивого ребенка поставленного в неудобное положение. Согласно одной точки зрения происхождение и развитие застенчивости у младенцев и детей связано с ошибкой познания, которая ведет к реакции на незнакомца как на знакомого человека. Если ребенок часто переживал такие неприятные ощущения, связанные с незнакомыми людьми, он постепенно понимает, что встреча с незнакомцем всегда вызывает застенчивость.

К застенчивости может привести как «авторитарное», так и чрезмерно «либеральное» воспитание. В первом случае ребенок находится под давлением строгих родителей, непрерывно «корректирующих» его поведение, не склонных поощрять и эмоционально поддерживать. Это приводит к эмоциональной неудовлетворенности, и следовательно неуверенности детей, которая, в свою очередь, чревата зависимостью от других людей. «Либеральные» же родители непоследовательны и невнимательны в воспитании детей, соответственно у их детей часто возникает чувство ненужности.

От своей застенчивости ребенок испытывает дискомфорт, ему сложно общаться, вполне преодолимые препятствия вызывают у него тревожность и страх, он рано познает чувство одиночества. Застенчивый ребенок живет сложной душевной жизнью, в которой присутствует бессознательный страх, ложные опасения, необъяснимая тревога, внутренние противоречия и конфликты.

Психоаналитики придерживаются мнения, что застенчивость - это симптом, внешнее проявление глубинного бессознательного конфликта, когда нарушается гармония между бессознательным и сознанием. С точки зрения психоанализа это проблема раннего обособления ребенка от матери, когда она сама еще не удовлетворила свою потребность в защите и опоре. Возможны и другие причины, связанные с эмоциональным отношением к родителям и родителей и других окружающих к ребенку.

Застенчивость отвечает определению комплекса в понимании Юнга. Напомним, что комплексы - это, прежде всего такие психические величины, которые лишены контроля со стороны сознания. Они отщеплены от него и ведут особого рода существование в темной сфере души, откуда могут постоянно препятствовать или же содействовать работе сознания. Комплексам присущи признаки конфликта, шока, потрясения, неловкости. Это так называемые" больные точки ", о которых не очень - то хочется вспоминать и еще меньше хочется, чтобы о них напоминали другие, но которые самым неприятным образом напоминают о себе сами, они постоянно мешают и вредят, вмешиваясь в нашу сознательную жизнь. Юнг приходит к выводу, что комплексы "надстраиваются над первыми переживаниями детства". Эти переживания связаны как с проявлением индивидуальной диспозиции личности, являющейся врожденной, и очевидной уже в детстве, так и с влиянием родителей - первой действительностью, с которой ребенок может вступить в конфликт.

На физиологическом уровне застенчивые люди испытывают следующие ощущения: учащается пульс, сильно бьется сердце, выступает пот, а в животе появляется ощущение пустоты. Однако подобные реакции мы испытываем при любом сильном эмоциональном потрясении. Отличительным физическим симптомом застенчивости служит покраснение на лице, которое невозможно скрыть. Застенчивость повергает человека в такое состояние, которое характеризуется обострением самосознания и специфическими чертами восприятия себя. Человек кажется себе маленьким, беспомощным, скованным, эмоционально расстроенным, глупым, никуда не годным и т. д.

Как тут не вспомнить А.П. Чехова. «Сечение по своим симптомам аналогично премежающейся лихорадке (febris intermittens). – c юмором писал классик. - Перед сечением больной бледен от спазма периферических сосудов. Зрачки его расширены. Нужно вообще заметить, что вид начальства раздражает вазомоторный центр и nervus oculomotoris. Больной чувствует озноб. Во время сечения мы замечаем повышение температуры и гиперестезию кожи. После сечения больной чувствует жар. Он весь в поту».

Думаю, не стоит объяснять, что лишь считанные единицы застенчивых детей становятся фетишистами спанкинга, поэтому в наших рассуждениях нет далеко идущих обобщений, а все наши выводы базировались исключительно на осмыслении статистических данных полученных в результате анкетирования.

Подводя итоги

Итак, в формировании спанкинг-фетиша мы можем выделить два комплекса психологических причин, которые условно обозначим как «внешние» («приобретенное») и «внутренние»(«врожденное»). Эти комплексы могут быть взаимосвязаны между собой во многих индивидуальных случаях. Но все же, мы полагаем, что межевая черта между этими комплексами пролегает именно по линии выбора одного из двух утверждений: о «врожденности» или «приобретении» пристрастия к порке.

К внешним причинам мы можем отнести психологические травмы, связанные с перенесенным или наблюдаемым насилием, неблагоприятную эмоциональную атмосферу в семье, в том числе и связанную с отсутствием отца. Таковых «внешних» респондентов оказалось около трети. Мы можем увидеть в этих случаях раннее психосексуальное развитие, и связанное с этим также раннее, с 5 до 12 лет, появление эротизированного пристрастия к образу порки. Вместе с тем, в случае «внешних» респондентов, мы можем говорить о незначительном проявлении признака «застенчивости», составляющем около 40% (это обычный показатель по отношению к «нормальной», нефетишистской популяции).

Противоположную картину мы можем наблюдать в случае респондентов из группы «внутренних» причин формирования фетиша порки. Примерно две трети из общего количества опрошенных полагают, что их пристрастия заложены с рождения и никакие события жизни не повлияли на их формирование. Мы отметили в этих случаях как типичные признаки благоприятную эмоциональную атмосферу в семье, присутствие обоих родителей, отсутствие фактов пережитого насилия, не говоря уже о постоянной угрозе порки. Вместе с тем мы видим, что данная группа «врожденности» также как и группа респондентов «внешних причин» показывает более ранние показатели по фактору начала психосексуального развития. Единственное объяснение этому может быть извлечено из фактора «застенчивости», показатель которой в этой группе превышает на 30% аналогичный показатель в группе «внутренних причин». В конце концов, застенчивость есть признак боязни, страха, и не это ли объединяет застенчивого ребенка из внешне благополучной во всех отношениях среды, с ребенком незастенчивым, но так же тревожным, неуверенным, но только по причине неблагополучия в силу притеснений или отсутствия эмоциональной поддержки со стороны родителей и близких. Другой вопрос, что следовало бы разобраться в том насколько «благополучной» была семья в случае нашего застенчивого ребенка.

Так или иначе, внутренние ли или внешние причины приводят к формированию фетиша порки, но на пороге приобщения к спанкинг-фетишу мы видим, может и не всегда застенчивого, но неуверенного в себе ребенка, внутренний мир которого, с одной стороны, наполнен опасениями, сомнениями и тревогами, а с другой, заострен вниманием на своем «Я». Достаточно лишь единичного случая – знакомства с визуальным или вербальным образом порки, или же, реже, получения реального телесного наказания для того, чтобы ребенок мгновенно спроецировал на это свои внутренние конфликты. Унижение и стыд, боль и завораживающий душу ужас, ощущение беспомощности и беззащитности, – вот эмоции, оказавшиеся столь привлекательными для юного неофита спанкинга. Не есть ли это крайнее воплощение страхов, переходящее в удовольствие? Не с помощью ли такого «приема» перегруженная отрицательными эмоциями психика достигает разрядки?

Очень важно, чтобы порка в фантазии была получаема от близкого или родного человека, воспитателя или педагога – это вероломно взламывает чувство доверия и надежду на помощь, защиту от этого лица. Таким образом, до предела обостряются чувства. Важна естественная, бытовая или стилизованная под «традиционную» обстановка, наподобие старой школы или деревенской избы. Любой намек на «искусственность», присущую, скажем, специализированным кабинетам BDSM мгновенно разрушает эти чары. Очень важна «прелюдия» к порке, зачастую принимающая вид психологизированного ритуала. «Хотя, признаюсь, что боли я жутко боюсь и сама порка мне никогда не нравилась. Просто почему-то всегда казалось приятным почувствовать себя в отчаянии... Этакий момент умерщвления надежды на то, что все обойдется. Вот сейчас поругают и отпустят...ну, может быть шлепнут один-два раза в шутку», - эти слова одной уважаемой госпожи весьма точно передают тонкую психологическую настройку, момент переживания «предвкушения» порки.

Также важен и момент наступающий «после». Жалость к самому себе, разделяемая наказующим, момент дарования прощения, наступивший мир, стабилизация отношений, эмоциональная умиротворенность – все это является в некотором роде кульминацией спанк-фантазии.

Как ни странно, но такие эмоции не всегда можно прочувствовать, будучи наказанным реально, но можно легко пережить их, погрузившись в тематический литературный текст, отождествив себя с изображением на иллюстрации или с происходящим на экране. Особую остроту переживаний вызывает отождествление с миром ребенка, беззащитного маленького создания, подвергающегося суровому обращению со стороны взрослых. Это так созвучно переживаниям детства, на всю жизнь определившим специфику половой жизни выросшего фетишиста.

Такие особенности объясняют немалый спрос на целое направление тематической литературы, интерес к которой на самом деле совершенно далек от садизма или запретного влечения к детям, поскольку служит задаче приведения в равновесие внутреннего «Я», умиротворения внутреннего «Ребенка». Такое чтение является не более чем игрой со своим воображением. Это как раз их тех случаев, которые психологи относят к разновидностям перверсий, ограничивающих сексуальные проявления фантазиями, совершенно безвредными в социальном плане, но незаменимыми в плане снятия тревожности и поддержания эмоционального благополучия. Тематические литераторы состязаются в изощренности выписывания эмоционального состояния, сопровождающего порку. Описание этих чувств можно ошибочно принять за садомазохистское смакование, однако, среди поклонников спанкинг-литературы вы не найдете садистов-изуверов или завсегдатаев салонов практикующих «мистресс».

Вместо послесловия

Мир тревожных фантазий, дрожащих коленок, холода под сердцем, влажных ладоней - мир детской неуверенности, страха. Что знаем мы об этом, что помним? Первые годы нашей жизни – это сумеречная зона, выйдя из которой, мы едва ли что-то можем припомнить впоследствии. Для феномена возникновения фетишизма спанкинга нет однозначного объяснения. Возможно, истоки этого явления можно найти в окутанном розовым туманом возрасте раннего детстве.

Пути прихода к фетишу порки различны. Мы выяснили, что возникает этот интерес в подавляющем большинстве случаев в детском возрасте, как правило, опережая пубертатный период. К моменту вступления в период интенсивного полового созревания, многие спанкеры уже имеют устоявшиеся сексуальные приоритеты. Если тропинки, ведущие к фетишу порки, могут быть различны, то само содержание этой «темы» имеет общие черты, общую стилистику. Это говорит об определенной универсальности чувственных переживаний. «Тема» захватывает в детстве, причем у адепта спанкинга может быть совершенно нормальная семья, он может не переносить в раннем возрасте никаких потрясений. Теория «травмы» не подходит для объяснения происхождения интереса к наказаниям, по меньшему счету в 9 случаях из 10. Только около 10% из всех опрошенных фетишистов спанкинга уверенно считают, что причиной формирования их специфического интереса стала порка, полученная в детстве. Расхожее мнение о том, что интерес к порке возникает вследствие полученного телесного наказания, как оказалось, имеет под собой очень слабое фактическое основание

Мне четко видится ребенок, в силу ли своего характера или же по причине сложностей отношений с окружающими оставшийся один, наедине с самим собой, своими мыслями и тревогами. В каком-то плане, такое пристрастие можно назвать врожденным, но скорее это одно из крайне редко встречающихся следствий врожденного индивидуального свойства – тревожной реакции на людей близких и незнакомых. Признаком такого отношения является застенчивость, которая есть ни что иное, как обостренная впечатлительность, тревожная реакция на влияния внешней среды. Тревожное состояние случайно или неслучайно задевает сексуальное чувство; фантазии, связанные со страхами начинают приносить удовольствие. Безусловно, на начальном этапе развития фетиша мы имеем дело с инфантильной сексуальностью, которая удовлетворяется аутоэротическим путем. Невозможно объяснить этот феномен механизмом Эдипова комплекса. На самом деле это скорее шаг в сторону обособления от родителей, как от отца, так и от матери, или же, в ином случае, своеобразная попытка замещения дефицита родительской любви. В случае отсутствия в семье отца, ребенок в своих фантазиях, связанных с поркой, переживает коллизии взаимоотношений отца и сына, ставя себя на место того или другого.

Тяга к порке есть тайна, которая составляет один из центров внутреннего мира ребенка. Чаще всего это остается тайной для окружающих и спустя годы, хотя изменившееся отношение в обществе в большей степени благоприятствует жизни с такими особенностями, нежели это было раньше.

Тяга к порке приносит удовольствие и разрядку, но она же и оборачивается чувством вины, обрекает на страдания. При работе над данным исследованием я перечитал много литературы, много блуждал по Интернету и видел, как с такой проблемой обращались к психологам, психоаналитикам, в группы религиозной поддержки. Дай Бог, чтобы этим людям помогли.

В первой части нашей работы мы познакомили вас возможно не со всей, но со значительной частью известной с конца ХIХ века психологической литературой, затрагивающей тему возникновения интереса к спанкингу, сопроводив этот экскурс некоторыми замечаниями. Во второй части работы был проведен анализ данных анкетирования гостей специализированного сайта. Данные анкет были систематизированы, сопоставлены и критически осмыслены. Вся эта работа преследовала цель собрать как можно больше теоретического и эмпирического материала для того, чтобы заинтересованный читатель мог впоследствии сам сделать свои выводы. Мы не ставили перед собой цель прийти к какому-то однозначному выводу или навязать кому-то свою точку зрения.

Только в одном наша позиция однозначна. Мы считаем, что тот, кто страдает от своих специфических фантазий вполне в состоянии помочь себе сам. Есть все основания полагать, что какой бы причиной не было вызвано возникновение столь специфического интереса, не стоит казнить и корить себя. Вы уже давно интегририровали этот интерес в свою структуру личности. Нужно только признаться себе в этом и научиться налаживать отношения с другими людьми. У вас может быть семья, близкие и друзья, если у вас этого еще нет, но вы этого действительно хотите. Вы не сможете никому причинить зла, если не злы на самом деле. Не стоит страдать из-за своих фантазий, да, и, по сути, вас никто не вправе в них винить. Будьте счастливы!
"

Разместил: micl [02/03/2007]

Взято с сайта ременная педагогика.
http://club.bsp-txt.org/modules.php?name=News&file=article&sid=202<\/u><\/a>

 Отправлено: 15.11.11 17:12. Заголовок: Вздор педагоги.

Я изучал, детскую психологию, в институте, и реально на живых детях. Да тесамые дети
бежавшие из дома, невыдержавшие строгого воспитания. Да мы проводили эксперемент
живыми людьми / семьи /. И результат был шакирован, нами психиаторами, приведеные
Вами факты, ништо стем что мы увидели. Никакие проценты неуместны. Набумаге
написать, можно всё, наяву что?