Применение телесных наказаний в воспитании подростков - насилие или неприятная необходимость?

Поколение "снежинок"

Тата Олейник

Раса элоев народилась? Морлоки-то уже есть

То, что поколения отличаются одно от другого, знали еще древние
вавилоняне. Но, пожалуй, впервые в истории эти отличия оказались так
громадны, что антропологи не только в шутку поговаривают о появлении
нового вида людей.
Термин "поколение снежинок" (snowflake generation) Словарь Коллинза и
Financial Times признали словом года в 2016-м. Так называют людей,
рожденных в странах золотого миллиарда после 1990 года (некоторые
социологи предпочитают вести отсчет даже с 1985). Правда, не всех людей,
а принадлежащих к среднему и выше классам, хорошо образованных, из
далеких от криминала семей и т.д.
Самые большие хороводы снежинок сейчас можно встретить в старших классах
приличных школ и в университетских кампусах, хотя некоторые из этих
созданий уже успели выпорхнуть в большой мир и наделать там немало шороху.
Кто такие снежинки?
Это люди, которые:
- горячо ненавидят насилие. По крайней мере, так им кажется (хотя об
этом моменте мы потом поговорим подробнее);
- превыше всего ставят безопасность (в том числе эмоциональную);
- повышенно чувствительны, мнительны и впечатлительны;
- не привычны ни к лишениям, ни к тяжелому труду, ни к грубому обращению;
- болезненно реагируют на мнения, отличные от их собственных;
- считают человеческую историю грязной чередой убийств, истязаний и
прочих мерзостей, от которых надлежит полностью откреститься, в том
числе с осторожностью относясь к любым текстам и правилам из проклятого
прошлого - например, ко всей мировой литературе;
- убеждены в собственной уникальности и высоко себя ценят;
- обладают довольно ограниченной фантазией;
- осуждая нетерпимость в других, сами являются образчиками
безукоризненной нетерпимости к своим оппонентам;
- при несовпадении своих представлений с реальной жизнью испытывают
серьезный стресс;
- охотно говорят о своих самых интимных переживаниях;
- обычно являются политкорректными левыми детоцентристами с
феминистскими взглядами, часто вегетарианцы.

Танцы снежинок

Считается, что термин "снежинка" взят из "Бойцовского клуба" Паланика:
"Не думай, что ты уникальная и прекрасная снежинка!" Добавим: и хрупкая.
Уязвимость снежинок перед отвратительной правдой жизни такова, что
психотерапевты могут уже сейчас смело брать дворцы в ипотеку: взглянув в
очередную гнусную харю бытия, снежинка впадет в депрессию быстрее, чем
ты чихнешь.
Это именно снежинки рыдали - без шуток, на самом деле рыдали, со
слезами, громко, открыв рты, - ночами в кампусах перед разбитыми
телевизорами, по которым им сообщили ошеломляющую, невероятную,
невозможную новость: президентом избран Трамп. Сексист, гомофоб и расист.
Если родители снежинок - левая социал-демократическая молодежь -
находили азарт и чувствовали победу, отправляя на свалку истории
очередной грязный женоненавистнический мультик о Белоснежке и
шовинистских гномах-мужланах, то снежинки выросли в общем-то в
убеждении, что они уже победили. Что этот мир прекрасен, преисполнен
фиалками и единорогами и что все прогрессивные люди планеты мыслят
одинаково, практически извели грязных, воинствующих империалистических
свиней и победили социальное и гендерное неравенство. В общем, давайте
просто жить мирно и счастливо, не снимая велосипедных шлемов, чтобы
головке не было бобо, если случайно споткнешься!
Известный британский писатель-педагог Том Беннетт в 2016 году писал в
The Telegraph: "Приходя в университеты, они уже пугаются, столкнувшись с
тем, что мир отличен от их представлений, поэтому они ищут в лекториях
защиты и безопасности, а не творчества и знаний".
Защита выглядит следующим образом: нужно всеми силами делать вид, что
снежинок - большинство, все они мыслят в одном ключе, поэтому спорным
или неприятным мнениям не место в аудитории.
Для лекторов, исповедующих правые, консервативные, милитаристские,
сексистские либо колониалистические взгляды (или позволивших себе лет
пять назад неудачно пошутить на одну из этих тем в "Твиттере"), доступ в
университеты должен быть закрыт. С такими лекторами нужно разрывать
контракты, неугодных профессоров - выгонять с работы. Эта политика
называется "no platforming" - не давать слово тем, с кем мы несогласны.
Причем речь идет не о маргиналах, шарлатанах и людоедах. Нет, студенты
строят баррикады, не пропуская на занятия уважаемых светил, лучших
спецов в своих областях. Они не хотят понимать этих людей, изучать их
взгляды, спорить с ними, в конце концов: эти лекторы могут "принести им
огорчения", а комфорт важнее знаний. Так не пропустили в здание
Нью-Йоркского университета, например, экс-директора ЦРУ Дэвида Петреуса
- это человека-то, имевшего доступ к самым волнительным загадкам политики!
Колледж Эвергрин (Вашингтон) был вынужден уволить (с извинениями и
отступными) профессора антропологии Брета Уайнстоуна и его жену, тоже
преподавателя. Сам Уайнстоун, что характерно, прогрессивно мыслящий
демократ левее некуда. Но он имел несчастье выступить против задумки
студентов провести "День без белых преподавателей", чтобы в этот день
выступать и говорить могли только цветные учителя и ученики. Студенты
хотели этим днем "подчеркнуть важную роль меньшинств", а Уайнстоун
неосторожно выступил с обращением, в котором указывал, что принципы
равенства и свободы слова плохо согласуются с такой акцией и что цвет
кожи не должен мешать кому-то работать или учиться. Тут же он получил
клеймо расиста, студенты потребовали его увольнения. А когда руководство
колледжа отказалось это сделать, Уайнстоуна стали буквально
преследовать: его запирали в аудитории, блокировали его машину,
устраивали баррикады у дома, писали ему оскорбительные и угрожающие
письма. В конце концов колледж признал, что "не может обеспечить
безопасность сотрудника", и уволил профессора.
Впрочем, одним но-платформингом для неугодных современников снежинки не
ограничиваются. Рты затыкают и неугомонным мертвецам, пытающимся болтать
из могилы. То, что из школ давно изымают неполиткорректные книжки, уже
давно не новость, но в последние годы мода перекинулась и на
университеты. Так, группа студентов славистики, объединившись с
русскоязычными студентами, потребовала убрать из институтских программ
по литературе Бунина.
Чем же провинился русский классик? А русский классик посмел описывать
изнасилование девушек и писал все время какие-то гадости вроде
"...лежала на нарах, вся сжавшись, уткнув голову в грудь, горячо
наплакавшись от ужаса, восторга и внезапности того, что случилось" и
"...она, рыдая, вдруг ответила ему женским бессознательным порывом -
крепко и тоже будто благодарно обняла и прижала к себе его голову".
Писатель, который считает, что женщина может испытывать во время
изнасилования "восторг и благодарность", конечно, не имеет права
омрачать своим существованием снежный мир. Там ничего не хотят знать про
то, что Бунин вообще полагал, что в страхе, боли и суицидальности у
человека есть и момент экстаза (вспомним, как застрелился герой "Митиной
любви": "...глубоко и радостно вздохнув, раскрыл рот и с силой, с
наслаждением выстрелил").
Нет, ну в самом деле, что лучше - знать Бунина или избежать нервного
срыва? Снежинки твердо ставят на второе, и преподаватели идут им
навстречу. Поэтому теперь профессора нередко пользуются правилом
"предупреждения о триггерах". Вот, например, в Оксфордском университете
студентов-юристов уже только с триггер-предупреждениями и учат. Типа: "А
сейчас будет описание одного очень неприятного дела с убиванием
старушек, расизмом и гомофобией. Просьба к тем студентам, которые могут
принять это близко к сердцу, покинуть аудиторию или включить музыку в
наушниках".
Зачем миру нужны столь нежные юристы, и как они потом будут функционировать
в судебных залах? Этот вопрос перед профессурой не стоит, куда важнее
избежать инцидентов и судебных исков со скандалами сейчас.
Один из любимейших терминов снежинок - "обесценивание". Глубина и сила
их ощущений важнее любого мнения, пусть даже экспертного, со стороны.
- О, как я страдаю! Меня укусил комар!
- Точно комар? Не медведь? Их легко перепутать...
- Не смейте шутить над моими страданиями! Не смейте обесценивать мои чувства!
- Ну, давай протрем укус одеколоном.
- Не смейте давать мне советов, я их у вас не просил!
- Если тебе так уж больно, зачем терпеть, давай помажем.
- Не смейте обвинять жертву! Я не виновен в том, что стал жертвой
насилия! Мои поступки нельзя осуждать, я жертва, я всегда прав!
- Да что же с тобой делать тогда?
- Понимать и сочувствовать!
Да, поколение, рожденное в диких семидесятых, не говоря уж о совсем
пещерных временах, не может иногда понять, почему так ужасно, когда в
кафе нет твоего любимого смузи. Оно не готово признавать жестокой
травмой тот кошмарный факт, что снежинку насилием и манипуляциями в три
года приучали к горшку, отняв родной памперс. Поколение семидесятых,
ставшее родителями снежинок, с интересом выясняет, какими ужасными,
лживыми, агрессивными и токсичными тварями они были, как искалечили они
детское тело и душу.

Откуда снег?

Том Беннетт солидарен с большинством социопсихологов и педагогов:
снежинки - это не результат работы гипноизлучателя, установленного
инопланетянами на Луне, а вполне ожидаемый продукт новой педагогики.
Снежинки выросли в основном в тех странах, где как раз в это время
физические наказания детей стали считаться уголовным преступлением.
Более того, ребенок в наше время вообще максимально защищен от любого
дискомфорта и опасности. Дома с детьми переоборудуют в подобие резиновых
камер для маленьких буйнопомешанных. При болезнях дитя сразу получает
обезболивающее. Любые спортивные занятия производятся максимально мягко,
с непременной защитой и медосмотрами. Интересы ребенка поставлены во
главу угла: он царь, бог и повелитель в семье. Ему постоянно объясняют,
что он самый умный, самый красивый, самый любимый и достоин всего самого
лучшего. Даже если он будет поступать плохо, мама с папой все равно
будут его любить всегда-всегда: "безусловная любовь" и "безусловное
принятие" - это альфа и омега современной родительской педагогики.
Вот, например, рассказ Носова "Огурцы" стал шоком и предметом горячего
обсуждения на материнских русскоязычных форумах. Если кто забыл, то
предыстория там такова: дети нарвали огурцов на колхозном поле и убежали
от сторожа, дома мама в восторг не пришла и потребовала огурцы сторожу
вернуть.
"Мама стала совать огурцы обратно Котьке в карман. Котька плакал и кричал:
- Не пойду я! У дедушки ружье. Он выстрелит и убьет меня.
- И пусть убьет! Пусть лучше у меня совсем не будет сына, чем будет сын вор".
Эта драма вызвала живейший отклик в родительских сердцах.
"Ну вот нет ничего в жизни страшнее, чем предательство человека,
которому доверяешь. Которого любишь. Для которого несешь эти проклятые
огурцы, а получаешь с ноги в самое свое живое и беззащитное" (doc_namino).
"Маму хочется долго и мучительно убивать. Пока не прочувствует как
следует, что натворила. А потом оставить с этим жить. Ребенка жалко до
слез" (mara dh).
"А потом подобные Котьки вырастают и идут к психологам лечить свои
детские травмы маминой нелюбви" (nadezhda_k).
Насилие даже в детской среде выжигается каленым железом. Ребенку не
показывают мультиков, которые могут его напугать, а большинство
родителей даже отказываются читать своим малышам старые добрые книжки, в
которых то в зайчика стреляют, то медведю лапку отпиливают, то королю
голову рубят. Предпочтение отдается современной детской литературе, в
которой обидевшаяся на хозяйку зубная щетка чуть не упала со стола - и
это самое напряженное из возможных происшествий. Даже в России действует
федеральный закон N 436, прямо запрещающий упоминать в книжках для детей
смерть, тяжелые болезни, бродяжничество и прочие печальные штуки. "Не
думал, что я когда-нибудь это скажу, - говорит Том Беннет, - но дети
перезащищены. Они живут в абсолютно безопасном пространстве и, попадая в
колледж, требуют такой же защиты, к которой они привыкли с детского сада".

Дивный новый мир?

А может, и хорошо? Может, и правильно? Первое непоротое, доброе
поколение изменит лицо Земли, насилие канет в Лету, жизнь потечет по
новым законам... Ну, будут все сидеть на прозаке, но прозак лучше, чем
"Першинг". Правда, есть на планете и другие культуры, где для снежинок
условий пока нет. Но, может, общее смягчение нравов и туда как-нибудь
доберется лет за двадцать? Увы, но приходится признать, что снежинки
лишь на словах противники насилия. Да, вероятнее всего, они не будут
защищать девушку при нападении хулиганов, а предпочтут разумно позвонить
в полицию. Но приехавшей полиции они дадут карт-бланш на жесткое
задержание хулиганов и на сколь угодно длительные сроки для них.
Снежинки не отказываются от насилия, они просто делегируют его властям.
Они легко бывают грубы, когда уверены в своей безопасности. Они
способны, как мы видели на примере эвергринского профессора, на травлю и
издевательства. Насилие, которое обеспечивает их защищенность, - это
прекрасное, правильное насилие. Просто этим должен заниматься кто-то
специально обученный, а им позвольте сидеть в своих велосипедных шлемах
на детских сиденьях. Уж что-что, а свобода точно не является приоритетом
в глазах снежинок: дети, которых до четырнадцати лет водили в школу за
ручку и не оставляли одних, к ней не приучены. Более того, они ее
боятся, особенно когда свободой пользуются те, с кем снежинки несогласны.
Худшее, что может позволить себе сейчас политик, актер, писатель, врач -
это произнести что-то такое, что вызывает у снежинок страх. К примеру,
заступиться за голливудского продюсера, соблазнявшего актрис, или
сказать, что пассивное курение не причиняет никому вреда, а феминизм -
довольно глупая штука... То есть пойти против той левой идеологии,
которая господствует более полувека на европейских и американских
кафедрах и которая стала катехизисом снежинок.
Когда снежинкам становится страшно, они объединяются и, не жалея
энергии, устраивают метель виновнику их страха: судебные иски,
разгромные статьи, тонны писем с оскорблениями, бойкотирование компании,
не вышвырнувшей злодея на улицу. Сегодня снежинки, пожалуй, одна из
самых мощных, мобильных и значимых диаспор в странах первого мира -
сообщество, которое нельзя игнорировать.