Отправлено: 03.08.08 15:01. Заголовок: Мнение психолога о наказаниях детей.

Издаётся с 1990 г.
15 ноября 2007г., четверг, № 223 (4638)
Национальное социально-политическое издание

№ 223 (4638), 15 ноября 2007
"Союзное вече"
Воспитание и наказание

Что будет, если в России появится ювенальная юстиция
Совет Европы, объединяющий 47 стран, призвал своих членов запретить любые телесные наказания детей. Осенью эта организация объявила широкомасштабную кампанию по запрещению насилия над детьми, которая станет частью большого проекта «Строим Европу для детей и вместе с детьми».
По мнению чиновников Совета Европы, необходимо изменить менталитет родителей в области воспитания детей. Детей необходимо аргументированно убеждать, а не наказывать, поскольку наказание является нарушением достоинства и прав человека и наносит урон психологическому и физическому состоянию ребенка, считают в Страсбурге. К телесным наказаниям Совет Европы относит даже оплеуху, шлепок, затрещину. За это европейских родителей могут привлечь к административной и, возможно, уголовной ответственности.
О том, как российское общество и государство отреагируют на такую инициативу Совета Европы, мы беседуем с детским психологом Ириной МЕДВЕДЕВОЙ.





– Ирина Яковлевна, к чему, по вашему мнению, приведет инициатива Совета Европы запретить любые телесные наказания детей? Что может вырасти из детей, изучающих свои права с детского сада и прекрасно их знающих?
– Прежде всего, такие дети будут очень несчастны. Это движение по защите прав детей, которое все более и более развивается и достигает все новых и новых высот в борьбе за детские права, по сути дела, направлено против детей, против самой жизни и вызовет ее разрушение. Когда взрослый не имеет права воспитывать своего ребенка так, как он считает нужным, – это обрушение жизни, это перевернутая пирамида, поскольку вся жизнь держится на иерархии. Это очень грубый слом иерархии «взрослый – ребенок», «родитель – ребенок». Как детский психолог, который занимается патологией детского поведения, я могу сказать, что уже сегодня, когда еще нет никаких определенных запретов на наказания малышей, невротизированных детей становится все больше и больше. Дело в том, что ребенок, особенно маленький, часто сам не осознает границы дозволенного, не чувствует, где «можно» и где «нельзя». И очень волнуется, когда на эти границы взрослый ему не указывает, в том числе с помощью шлепка, легкого удара по руке. Если он не понимает слова, когда взял что-то не то, когда ругается, повышает голос на взрослых или говорит не должные слова, как его остановить? Ведь главная задача воспитания – вовсе не накормить и одеть ребенка, а сделать из него хорошего, полноценного человека.
– Но где найти эту грань между насилием и так называемыми воспитательными мерами? Ведь во многих семьях могут и ударить ни за что, во многих семьях насилие применяется как основной метод воспитания, и ребенок живет в окружении этого насилия.
– Я много лет общаюсь с семьями, занимаюсь детской психологией, в частности отклонениями от поведенческой нормы. Конечно, можно сказать, что ко мне приходят культурные родители. Да, бывает, что они телесно наказывают детей, но это, как правило, во-первых, справедливое наказание, а во-вторых, оно совершенно не угрожает ни физическому, ни психическому здоровью ребенка. Что же касается семей некультурных, то для них существует Уголовный кодекс, где прописаны законы, содержащие в себе наказания для таких родителей. Их штрафуют, лишают родительских прав, если они не унимаются и т.д. Просто органы опеки должны работать правильно, внимательно и ответственно. А то, о чем мы сегодня говорим – лишение нормальных родителей права на физическое наказание, – это грубейшее вторжение в частную жизнь людей и грубейшее нарушение прав человека. Нельзя забывать о праве взрослых людей быть главными, если они родители, в определении линии воспитания.
– А какая сегодня тенденция в воспитании детей?
– Сегодня детей распускают тем, что никак их не наказывают. И вот эта тенденция гораздо более опасная, потому что она обещает психический слом ребенку. Поведение и психика очень связаны между собой, и бывает, что неустойчивая психика диктует ребенку развинченное поведение. А бывает наоборот: от внешнего к внутреннему, когда детей «балуют» вседозволенностью, отчего страдает психика. Как только такой ребенок попадает в другой социум, где его окружают чужие люди, ему гарантирован психический слом, ненависть окружающих. Он делает то, что хочет, а этого люди терпеть не могут и говорят ему «нет», которое он раньше не слышал. Значит, психика его, и без того развинченная так называемым «свободным воспитанием», или, как это еще называется, «недирективной педагогикой», будет сломлена окончательно. Об этом так называемые защитники прав ребенка, как правило, не думают.
– Получается, на агрессию ребенка родитель должен отвечать агрессией?..
– Любовью… Но останавливать проступки нужно резко, чтобы выработать то, что академик Павлов называл «условный рефлекс».
– То есть у ребенка должен быть страх перед наказаниями и перед родителями?
– Конечно, этот страх вовсе не исключает любовь. В одном из Псалмов Давида сказано: «Служите Господу со страхом и радуйтесь перед ним с трепетом». Так что страх, радость и любовь по отношению к родителям – это все прекрасно уживается в ребенке. А вот авторитетность родителя и возможность на него доносить – вот это в маленькой детской голове и душе не уживается. Если ребенок знает, что родитель может быть наказан, потому что нарушает его права, он не может относиться к родителю как к авторитету. Вот это вместе не живет.
– Иными словами, европейские, а за ними и наши правозащитники стремятся разрушить у ребенка первую и последнюю инстанцию, разрушить установленные веками ценности. С какой целью?
– Для ребенка родители должны быть боги. Они должны быть на пьедестале, они должны быть неприкосновенны, они должны быть идеальны, неоспоримы. Мы не говорим о тех маргинальных семьях, где все происходит по-другому. По отношению к ним должен действовать закон, и не нужно принимать никаких дополнительных законов и постановлений. Не надо путать нормальное телесное наказание и зверства. К примеру, в самых дорогих и закрытых лицеях Англии, где воспитывают элиту, телесные наказания обязательны. И никто не говорил о нарушении прав ребенка. Великий наш Святой и Праведный Иоанн Кронштадтский уже в начале ХХ века был в ужасе от разговоров о правах человека и свободе совести – какая может быть свобода совести, если человек грешен? Вот сегодня мы видим, что главенство прав человека и свободы совести освобождает и защищает права таких негодяев, как педофилы и гомосексуалисты. Ни для кого не секрет, что сегодня во многих странах мира есть детская проституция, растет число извращенцев. Вот куда толкают правозащитники детей под предлогом защиты от насилия в семье.
И делается это с единственной целью, о которой говорил в своем «Откровении» святой апостол Иоанн Богослов.
– В результате может вырасти поколение «павликов морозовых». И как они сами будут воспитывать детей?
– Я думаю, у них не будет детей. Кстати говоря, это еще один очень важный аспект всех этих реформ в сторону прав ребенка. Никто не хочет на Западе рожать детей – потенциальных доносчиков. Даже когда мы наказываем, все равно это выражение нашей любви, любви к этой душе, которая должна быть нами возвышена, воспитана и подготовлена для жизни вечной в Царствии небесном. А когда это существо уже, простите, в утробе матери узнает о своих правах и готово посадить своих родителей – не хочется рожать ребенка. Подобное недирективное воспитание вседозволенности – мощное антидемографическое оружие. Этот детоцентризм, который так развит в западном обществе и который пытаются насадить здесь, таит в себе опустошение территорий, невозможность воспитать нравственного, нормального человека. Потому что ни о какой многодетности не может быть и речи. И если у нас всерьез заявляют о демографической катастрофе, если у нас всерьез говорят о стимулировании рождаемости, мы ни в коем случае не должны принимать пакет законов о ювенальной юстиции.
– Предположим, что такой пакет продавят, примут. Но ведь все дети беспомощны без взрослой опеки. Кто же заменит им родителей, учителей? К чему это приведет?..
– Ими будут управлять совсем другие взрослые, скажем, те, которые формируют массовки всяких «оранжевых» майданов, которые сегодня пока еще тайно готовят детей к разврату.
Установка на особую защиту прав ребенка предусматривает так называемых омбудсменов – уполномоченных по правам ребенка, которые будут сидеть в каждом детском учреждении, прежде всего в школе. Представьте себе, что такая штатная единица не подчиняется ни директору школы, ни районному образованию, ни даже министерству образования, а подчиняется каким-то неведомым нам правозащитным структурам. Эта штатная единица имеет уникальное досье на взрослых и на детей. Ведь недовольные старшеклассники, а это будут в основном подростки, будут доносить на своих родителей, на педагогов, на директора. Куда, кому будет направлять школьный омбудсмен эту информацию, мы можем только догадываться. Ведь сегодняшние наши правозащитники имеют хозяев в таких заведениях, как Amnesty International, в Конгрессе США. И они уже будут диктовать нам, кто «истинный ариец», а кто нет.
Наступает власть ювенальных судов и власть детей. Вы спрашивали, к чему это приведет. В третьей главе Книги пророка Исаии говорится, что народу, предавшемуся язычеству, Господь пошлет и такое наказание: «Вот, Господь, отнимет всякое подкрепление хлебом и всякое подкрепление водою, храброго вождя и воина, судью и пророка, прозорливца и старца, пятидесятника и вельможу и советника, и мудрого художника и искусного в слове. И дам им отроков в начальники, и дети будут господствовать над ними. И в народе один будет угнетаем другим, и каждый – ближним своим; юноша будет нагло превозноситься над старцем».

Комментарии:


18.07.2008 18:41 // Strogi Muzik.
ПОРОТЬ НУЖНО!ЭТО ЛУЧШИЙ МЕТОД ВОСПИТАНИЯ ДЕТЕЙ!!!


18.07.2008 18:39 // Марина.
вот мы говорим, что детей наказывать безнравственно,негуманно.Но ведь порой эти дети так ведут себя, что волосы становятся на голове дыбом.А этот ребенок имеет ли на это право?Если он имеет право плохо себя вести, значит он дает родителю право также некрасиво повести себя по отношению к нему, т.е. наказать его физически.


17.07.2008 03:14 // Мастер.
Я полностью согласен с мнением Ирины Яковлевны о том, что нельзя отменять телесные наказания детей.Они вовсе не являются нарушением их прав.Наказывать нужно не шлепком,а ремнем по голой попе.Только наказание должно носить харарактер наказания,а не истязания.Я за то, чтобы наказания ремнем пропогандировались в семьях как основной метод воспитания и воздействия.Тогда,может быть,из наших детей вырастут люди.
Вот это, собственно, мы и можем получить, если будем бездумно брать то, что заворачивается в сладкие гуманистические фантики и называется защитой прав ребенка.

Беседу вела Дарья КОРНЕЕВА
все статьи автора

 Отправлено: 31.07.15 20:00. Заголовок: Mily пишет: Ps: у н..

Mily пишет:

цитата:

Ps: у нас дома тоже никто не называл приезжих лимитой, при том, что родители отца москвичи в черти знает каком колене и дедушка имел довольно высокую должность. Вообще, из того, с чем мне приходилось сталкиваться, "понаехали" обычно орут как раз те, кто сам недавно "понаехал".

Угу, есть такой момент.
Да и ладно, зря я за это зацепилась.
Все равно не москвичка больше.

 Отправлено: 31.07.15 20:24. Заголовок: libertine пишет: Mi..

libertine пишет:

цитата:

Mily пишет:  цитата: Ps: у нас дома тоже никто не называл приезжих лимитой, при том, что родители отца москвичи в черти знает каком колене и дедушка имел довольно высокую должность. Вообще, из того, с чем мне приходилось сталкиваться, "понаехали" обычно орут как раз те, кто сам недавно "понаехал". Угу, есть такой момент. Да и ладно, зря я за это зацепилась. Все равно не москвичка больше.

Кстати, я не вижу ничего оскорбительного в слове "лимита" - оно произошло от слова "лимит" - во времена СССР существовал определённый лимит на работающих в Москве иногородних, поэтому их официально называли приехавшими по лимиту или лимитчиками (лимитчицами). Примерно то же самое, что сейчас гастарбайтеры. Если бы не было очень большой разницы в зарплатах между Москвой и остальной страной, то ни лимитчиков, ни гастарбайтеров не было бы. Люди просто заработать едут. Как один мой знакомый говорил, что в Москве он за полгода работы заработал столько (около трёхсот тысяч рублей), сколько у себя дома - в российской глубинке заработал бы года за два.

 Отправлено: 31.07.15 20:43. Заголовок: Слово "лимита..

Слово "лимита" считается словом-маркером для людей "второго сорта", которое для этих самых людей придумали люди, успевшие перебраться в город на 15-20 лет раньше.
То случай, когда слово сначала было условно нормальным, в форме "работать по лимиту", а потом стало обозначать всех приехавших на заработки, которые к лимиту уже отношения не имели.

Люди всегда едут туда, где или заработки лучше, или жизнь комфортнее. Нигде не написано, что все должны умереть там, где родились, и никуда не стремиться, вот еще.

 Отправлено: 31.07.15 20:57. Заголовок: На мой взгляд, лимит..

На мой взгляд, лимита только первоначально обозначала людей приехавших работать по лимиту и ничего более. Потом уже значение слова несколько изменилось и означало не просто, понаехали тут, а скорее даже как обозначение не очень воспитанного, малограмотного человека. Хотя и сами москвичи порой культурой не блещут.

 Отправлено: 31.07.15 20:58. Заголовок: libertine пишет: То..

libertine пишет:

цитата:

То случай, когда слово сначала было условно нормальным, в форме "работать по лимиту", а потом стало обозначать всех приехавших на заработки, которые к лимиту уже отношения не имели.

Даже и в этом случае - чего в нём оскорбительного-то? Вы же сами пишете:
libertine пишет:

цитата:

Люди всегда едут туда, где или заработки лучше, или жизнь комфортнее. Нигде не написано, что все должны умереть там, где родились, и никуда не стремиться, вот еще.

Я вот никогда не вернусь в тот городишко, в котором родился. Даже не уверен, что надолго осел там, где сейчас живу. Предпочитаю смену мест - привык так уж за свою жизнь. Правда меня не деньги и не комфорт влекут.

 Отправлено: 31.07.15 21:33. Заголовок: Читая ветку в части ..

Читая ветку в части где про Москву, москвичей и остальную Россию, вспомнил старую шутку типа анекдота.. Самый трудный вопрос для москвича - А есть ли жизнь за МКАДом?

 Отправлено: 01.08.15 00:02. Заголовок: LinaV пишет: Вот и ..

LinaV пишет:

цитата:

Вот и весь разговор дома. А по дороге можно много чего рассказать и о школе, и о любимом занятии, и о чем книжка, которую ты взял в библиотеке случайно, а она оказалась такой интересной. Там вот об этом и этом... И даже о своих проблемах проще рассказать в дороге, когда родитель на тебя в упор не смотрит, а идет рядом и слушает или делает вид, что слушает.

Согласен полностью, так как дома много отвлекающих от общения моментов и других интересных вещей.
В идеале , чтоб хоть какое-то общение проходило за совместным приемом пищи, что не всегда получается, если в семье не принято обязательно ждать всех, не смотря на уже давно пришедшее чувство голода. Да еще важно и сесть всем за один стол, что тоже сейчас становится редкостью.

А на улице, в дороге- идеальный вариант для разговоров. И как бы невзначай получается, и , действительно , не глядя в упор, что часто детям и подросткам мешает быть откровенными.

 Отправлено: 01.08.15 00:08. Заголовок: А я удивлялась почем..

А я удивлялась почему это именно по дороге, на прогулке разговоры с дочкой получались более теплые, душевные, откровенные...

 Отправлено: 28.09.15 08:06. Заголовок: Советы социального п..

Советы социального психолога. Наказание и поощрение приемных детей.

1. «Влияние физических наказаний на поведение ребенка»

К сожалению, в семьях, и не только в российских, очень терпимо относятся к физическим наказаниям: не бьет — не любит. Родители оправдывают свое поведение тем, что хотят благо для ребенка. Вспоминают, что их самих били, и поэтому они стали хорошими людьми. При этом многие забывают (человеку свойственно забывать травмирующие его переживания), какое страшное чувство обиды на родителей они переживали. Боль, страх, унижение, ненависть к другим и самому себе — это еще не весь перечень чувств избиваемого ребенка. Ребенок воспринимает телесное наказание как проявление гнева или нелюбви со стороны родителей, а не как результат своего проступка.

Поведение родителей является для ребенка моделью для подражания. Родители, демонстрируя ребенку свою несдержанность, не могут научить его самообладанию, не прививают ему умение справляться с отрицательными эмоциями. Один из очень нежелательных результатов частого битья — то, что ребенок начинает видеть в нем способ излить накопившийся гнев и разрешить возникшую проблему. Физическое наказание становится разрешением для ребенка вести себя по отношению к другим агрессивно. Если тебя кто-то злит, ты можешь с ним физически расправиться.

Дети, в отношении которых часто используются физические наказания, вообще не оценивают это как что-то страшное, нежелательное, они к нему привыкают, воспринимая его как агрессивную реакцию взрослых. Таким образом, для них оно вообще теряет свою функцию прерывания нежелательного поведения. Большинство детей, оставшихся без попечения родителей, пережили в своей жизни столько насилия, что физические наказания только подкрепляют у них нежелательное поведение. В отношении любого ребенка, в том числе и приемного, физические наказания совершенно недопустимы и бесполезны. Приемные дети имеют за своими плечами печальный опыт пренебрежения со стороны взрослых и нередко насилия. Позиция жертвы для них привычна. Один приемный отец рассказывал, что был потрясен реакцией ребенка на легкий, как ему казалось, шлепок. Мальчик восьми лет, рыдая, кричал ему: «Меня все бьют. И ты меня бьешь. Почему?» Этот же мальчик отличился тем, что сжег цыплят в печке, сломал руку своему сверстнику.

Нередко дети сами, не осознавая, что делают, провоцируют приемных родителей на наказание. Этим можно объяснить и многие случаи воровства, обмана, иногда даже вандализма по отношению к игрушкам и вещам в доме. Некоторые приемные дети провоцируют наказания, чтобы доказать себе и другим, что родители «плохие». Другие, потому что в своей кровной семье они могли обратить на себя внимание только таким образом. За проявление внимания и любви (бьет — значит любит) они готовы заплатить собственной безопасностью. Ребенок пытается защитить себя, как правило, не осознавая, что делает. Например, он пытается подражать в своем поведении человеку, которого сам боится, и начинает себя так же вести. Присваивая себе эту роль, подражая его поведению, ребенок в своем восприятии преображается из того, кому угрожают, в того, кто угрожает. Или переносит свой гнев с наказавшего его человека (недоступный объект) на другого, более слабого (доступный объект). В одном из детских домов четырехлетний ребенок, находясь в гостях в будущей патронатной семье, получил довольно сильный шлепок от приемной матери за какую-то провинность. Его реакция была очень быстрой и однозначной: не смея ответить ей тем же, он утопил ее любимого котенка в деревенском туалете.

ФИЗИЧЕСКИЕ НАКАЗАНИЯ НЕДОПУСТИМЫ НИ В ОТНОШЕНИИ РОДНОГО РЕБЕНКА, НИ В ОТНОШЕНИИ ПРИЕМНОГО.

НА САМОМ ДЕЛЕ ВОСПИТАТЕЛЬНОЕ ВОЗДЕЙСТВИЕ НА РЕБЕНКА ОКАЗЫВАЕТ НЕ САМ ФАКТ НАКАЗАНИЯ, А ЭМОЦИОНАЛЬНАЯ РЕАКЦИЯ РОДИТЕЛЕЙ НА ПРОСТУПОК. ЭТУ РЕАКЦИЮ МОЖНО ВЫРАЗИТЬ РАЗНЫМИ СПОСОБАМИ, НЕ ПРИБЕГАЯ К ФИЗИЧЕСКОМУ НАКАЗАНИЮ.

 Отправлено: 29.09.15 12:30. Заголовок: SS пишет: получил д..

SS пишет:

цитата:

получил довольно сильный шлепок от приемной матери за какую-то провинность. Его реакция была очень быстрой и однозначной: не смея ответить ей тем же, он утопил ее любимого котенка в деревенском туалете.

SS пишет:

цитата:

НА САМОМ ДЕЛЕ ВОСПИТАТЕЛЬНОЕ ВОЗДЕЙСТВИЕ НА РЕБЕНКА ОКАЗЫВАЕТ НЕ САМ ФАКТ НАКАЗАНИЯ, А ЭМОЦИОНАЛЬНАЯ РЕАКЦИЯ РОДИТЕЛЕЙ НА ПРОСТУПОК. ЭТУ РЕАКЦИЮ МОЖНО ВЫРАЗИТЬ РАЗНЫМИ СПОСОБАМИ, НЕ ПРИБЕГАЯ К ФИЗИЧЕСКОМУ НАКАЗАНИЮ.

Всё это, конечно, интересно. Теоретически. Но хочется задать такой же теоретический вопрос: на "разные способы, не прибегая к физическому наказанию" ребёнок ведь тоже "не смеет ответить так же" и тоже может утопить несчастного котёнка.

 Отправлено: 09.10.15 17:17. Заголовок: SS! Какой же ты мо..

SS! Какой же ты молодец! Честное слово ! Этот админ, чтоб ему пусто было, не дает мне сказать тебе спасибо!

 Отправлено: 09.10.15 17:53. Заголовок: Р пишет: SS! Како..

Р пишет:

цитата:

SS! Какой же ты молодец! Честное слово ! Этот админ, чтоб ему пусто было, не дает мне сказать тебе спасибо!

Резистор!
Во- первых, на админа свой хвост не поднимай.
Во- вторых, SS привел нам " Советы социального психолога". Сказать " спасибо", конечно, можно да и нужно, если тебе статья понравилась и ты согласен с ее автором. Так что, не стесняйся, говори.
А по сабжу, так лично я в корне не согласен с такой причино- следственной связью поступка ребенка, преподнесенной как естественные последствия действий приемной матери.

Возможно, что мальчик имел некие психические или психологические отклонения в развитии или плохие наследственные данные. Все ж, как ни крути, но в наше время в детских домах оказываются , в большинстве своем , дети не погибших героев войны. Как это ни печально.
По личным наблюдениям, наказанные, обиженные, плачущие дети очень часто как раз находят утешение в контакте с домашними животными, жалея их самих без видимой причины.

 Отправлено: 11.10.15 08:58. Заголовок: SS пишет: Нередко д..

SS пишет:

цитата:

Нередко дети сами, не осознавая, что делают, провоцируют приемных родителей на наказание. Этим можно объяснить и многие случаи воровства, обмана, иногда даже вандализма по отношению к игрушкам и вещам в доме. Некоторые приемные дети провоцируют наказания, чтобы доказать себе и другим, что родители «плохие». Другие, потому что в своей кровной семье они могли обратить на себя внимание только таким образом. За проявление внимания и любви (бьет — значит любит) они готовы заплатить собственной безопасностью. Ребенок пытается защитить себя, как правило, не осознавая, что делает.

Вот очень спорный момент. Вообще приемный ребенок, именно детдомовский - это очень сложная тема, и очень многое в "неправильном" поведении такого ребенка в семье объясняется банальным отсутствием навыка, а не генетикой, на которую любят все свалить, или жестоким обращением в том плане, как мы его понимаем. Ну не знают они, что такое СВОЯ вещь, как к ней относиться, как жить в пространстве, где есть что-то твое. В детском доме ребенок, особенно в малышковом возрасте, скорее, сталкивается с равнодушием, и это, может, еще пострашнее физических наказаний. Там ведь нет отдельно Маши, Коли, там есть воспитанники, масса, которая все должна делать по режиму и вместе со всеми. Вообще система детских домов у нас устроена чудовищно как минимум тем, что они огромные. Детям не хватает банально человеческих прикосновений. Я знаю маму, которая, взяв приемного малыша из детского дома, была шокирована тем, что он несколько дней рассматривал и трогал ее лицо, потому что он просто не видел никогда так близко человеческого лица. Ребенок в 3 годика никогда не был взят на ручки, поцелован, поглажен. Еще она рассказывала, что он лизал подушку перед тем, как заснуть, потому что ему нужен был какой-то родной запах, как сам себя укачивал, раскачиваясь из стороны в сторону, и ударяясь головой о стену. Сейчас этому ребенку 11 лет, и они до сих пор не все наладили, потому что очень трудно восполнить те потери, которые эти дети получают.
Поэтому я вообще не понимаю, как в случае с приемным ребенком, особенно в период адаптации в семье, может вообще идти речь не то, что о шлепке, а даже о резко сказанном слове. Это вообще не приходит в голову, потому что, когда в доме вдруг появляется новый человек, ты начинаешь ходить за ним по пятам, пытаясь просто привыкнуть к его присутствию, понять, как вам быть вместе в данном пространстве и данных условиях, узнать его привычки, справиться с собственными страхами, а они будут присутствовать все время, и, более того, в голове вообще нет четкого плана действий. Каждое действие вызывает замешательство, местами минутное, но мозг постоянно в напряжке, и ты думаешь, что я должна сделать, могу ли я сказать или сделать то или это. Мне с большим трудом в это верится, если только патронатная мать не вполне адекватна. Тем более, что патронат - это довольно контролируемая форма опеки.

 Отправлено: 06.03.16 20:05. Заголовок: Взяла с женского фор..

Взяла с женского форума, источник указан не был, но это самые здравые рассуждения, которые я когда-либо читала. (Если на форуме уже где-то было, извиняюсь. ) )


Людмила Петрановская, психолог: Осознанно, не в момент нервного срыва, а в целях «воспитания» родитель может бить своего ребёнка в случае отсутствия у него эмпатии, способности напрямую воспринимать чувства другого человека, сопереживать ему.



Если родитель эмпатично воспринимает ребенка, он просто не сможет осознанно и планомерно причинять ему боль, психологическую ли, физическую. Он может сорваться, в раздражении шлёпнуть, больно дернуть и даже ударить в ситуации опасности для жизни – сможет. Но у него не получится заранее решить, а потом взять ремень и «воспитывать». Потому что когда ребенку больно и страшно, родитель чувствует напрямую и сразу, всем существом.

Отказ родителя от эмпатии (а порка невозможна без такого отказа) с очень большой вероятностью приводит к неэмпатичности ребенка, к тому, что он, например, став постарше, может уйти гулять на ночь, а потом искренне удивится, чего это все так переполошились.

То есть, вынуждая ребенка испытывать боль и страх, – чувства сильные и грубые, мы не оставляем никакого шанса для чувств тонких – раскаяния, сострадания, сожаления, осознания того, как ты дорог.

Что касается вопроса наказаний, приведу отрывки из своей книги:

«Как ты себя ведешь? 10 шагов по преодолению трудного поведения»:

«Часто родители задают вопрос: можно ли наказывать детей и как? Но с наказаниями вот какая есть проблема. Во взрослой жизни-то наказаний практически нет, если не считать сферу уголовного и административного права и общение с ГИБДД. Нет никого, кто стал бы нас наказывать, «чтобы знал», «чтобы впредь такого не повторялось».

Все гораздо проще. Если мы плохо работаем, нас уволят и на наше место возьмут другого. Чтобы наказать нас? Ни в коем случае. Просто чтобы работа шла лучше. Если мы хамоваты и эгоистичны, у нас не будет друзей. В наказание? Да нет, конечно, просто люди предпочтут общаться с более приятными личностями. Если мы курим, лежим на диване и едим чипсы, у нас испортится здоровье. Это не наказание – просто естественное следствие. Если мы не умеем любить и заботиться, строить отношения, от нас уйдет супруг – не в наказание, а просто ему надоест. Большой мир строится не на принципе наказаний и наград, а на принципе естественных последствий. Что посеешь, то и пожнешь – и задача взрослого человека просчитывать последствия и принимать решения.

Если мы воспитываем ребенка с помощью наград и наказаний, мы оказываем ему медвежью услугу, вводим в заблуждение относительно устройства мира. После 18 никто не будет его заботливо наказывать и наставлять на путь истинный (собственно, даже исконное значение слова «наказывать» – давать указание, как правильно поступать). Все будут просто жить, преследовать свои цели, делать то, что нужно или приятно лично им. И если он привык руководствоваться в своем поведении только «кнутом и пряником», ему не позавидуешь.

Ненаступление естественных последствий – одна из причин, по которым оказываются не приспособлены к жизни дети, выпускники детских домов. Сейчас модно устраивать в учреждениях для сирот «комнаты подготовки к самостоятельной жизни». Там кухня, плита, стол, все как в квартире.

Мне с гордостью показывают: «А вот сюда мы приглашаем старших девочек, и они могут сами себе приготовить ужин». У меня вопрос возникает: «А если они не захотят? Поленятся, забудут? Они в этот день без ужина останутся?» «Ну, что вы, как можно, они же дети, нам этого нельзя, врач не разрешит». Такая вот подготовка к самостоятельной жизни. Понятно, что профанация.

Смысл ведь не в том, чтобы научиться варить суп или макароны, смысл в том, чтобы уяснить истину: там, в большом мире, как потопаешь, так и полопаешь. Сам о себе не позаботишься, никто этого делать не станет. Но от этой важной истины детей тщательно оберегают. Чтобы потом одним махом выставить в этот самый мир – и дальше как знаешь…

Вот почему очень важно всякий раз, когда это возможно, вместо наказания использовать естественные следствия поступков. Потерял, сломал дорогую вещь – значит, больше нету. Украл и потратил чужие деньги – придется отработать. Забыл, что задали нарисовать рисунок, вспомнил в последний момент – придется рисовать вместо мультика перед сном. Устроил истерику на улице – прогулка прекращена, идем домой, какое уж теперь гуляние.

Казалось бы, все просто, но почему-то родители почти никогда не используют этот механизм. Вот мама жалуется, что у дочки-подростка стащили уже четвертый мобильный телефон. Девочка сует его в задний карман джинсов и так едет в метро. Говорили, объясняли, наказывали даже. А она говорит, что «забыла и опять засунула». Бывает, конечно.

Но я задаю маме один простой вопрос: «Сколько стоит тот телефон, что у Светы сейчас?» «Десять тысяч – отвечает мама, – две недели назад купили». Не верю своим ушам: «Как, она потеряла уже четыре, и вы опять покупаете ей такой дорогой телефон?» «Ну, а как же, ведь ей нужно, чтобы были и фотоаппарат, и музыка, и современный чтоб. Только, боюсь, опять потеряет».

Кто б сомневался! Естественно, в этой ситуации ребенок и не станет менять свое поведение – ведь последствий не наступает! Его ругают, но новый дорогой мобильник исправно покупают. Если бы родители отказались покупать новый телефон или купили самый дешевый, а еще лучше – подержанный, и оговорили срок, в течение которого он должен уцелеть, чтобы можно было вообще заводить речь о новом, то Света уж как-нибудь научилась бы «не забывать».

Но это казалось им слишком суровым – ведь девочке нужно быть не хуже других! И они предпочитали расстраиваться, ссориться, сокрушаться, но не давали дочке никакого шанса изменить поведение.

Не стесняйтесь нестандартных действий. Одна многодетная мама рассказывала, что устав от препирательств детей на тему, кто должен мыть посуду, просто перебила одну за другой все вчерашние тарелки, сваленные в мойку. Эксцентрично, да. Но это тоже своего рода естественное следствие – ближнего можно довести, и тогда он будет вести себя непредсказуемо. Посуда с тех пор исправно моется.

Другая семья просидела всем составом неделю на макаронах и картошке – отдавали деньги, которые были утащены ребенком в гостях. Причем свою «диету» семейство соблюдало не со страдальческими физиономиями, а подбадривая друг друга, весело, преодолевая общую беду. И как все радовались, когда в конце недели нужная сумма была собрана и отдана с извинениями, и даже осталось еще денег на арбуз! Больше случаев воровства у их ребенка не было.

Обратите внимание: никто из этих родителей не читал нравоучений, не наказывал, не угрожал. Просто реагировали как живые люди, решали общую семейную проблему, как могли.

Понятно, что есть ситуации, когда мы не можем позволить последствиям наступить, например, нельзя дать ребенку вывалиться из окна и посмотреть, что будет. Но, согласитесь, таких случаев явное меньшинство».



Модели отношений

Мне кажется, между родителем и ребенком всегда существует некий негласный договор о том, кто они друг другу, каковы их взаимоотношения, как они обходятся с чувствами своими и друг друга. Есть несколько моделей этих договоров, в каждой из которых тема физических наказаний звучит совершенно по-разному.
Модель традиционная, естественная, модель привязанности.

Родитель для ребенка – прежде всего источник защиты. Он всегда рядом в первые годы жизни. Если надо ребенку что-то не разрешить, мать останавливает его в буквальном смысле – руками, не читая нотаций. Между ребенком и матерью глубокая, интуитивная, почти телепатическая связь, что сильно упрощает взаимопонимание и делает ребенка послушным.

Физическое насилие может иметь место только как спонтанное, сиюминутное, с целью мгновенного прекращения опасного действия – например, резко отдернуть от края обрыва или с целью ускорить эмоциональную разрядку.

При этом особых переживаний по поводу детей нет, и если оно требуется, например, для обучения навыкам или для соблюдения ритуалов, они могут подвергаться вполне жестокому обращению, но это не наказание никаким боком, а даже наоборот иногда. Дети адаптированы к жизни, не слишком тонко развиты, но в целом благополучны и сильны.
Модель дисциплинарная, модель подчинения, «удержания в узде», «воспитания»

Ребенок здесь источник проблем. Если его не воспитывать, он будет полон грехов и пороков. Он должен знать свое место, должен подчиняться, его волю нужно смирить, в том числе с помощью физических наказаний.

Этот подход очень ярко прозвучал у философа Локка, он с одобрением описывает некую мамашу, которая 18 (!!!) раз за один день высекла розгой двухлетнюю кроху, которая капризничала и упрямилась после того, как ее забрали от кормилицы. Такая чудная мамаша, которая проявила упорство и подчинила волю ребенка. Никакой привязанности к ней не испытывающего, и не понимающего, с какого перепугу он должен слушаться эту чужую тетю.

Появление этой модели во многом связано с урбанизацией, ибо ребенок в городе становится обузой и проблемой, и растить его естественно просто невозможно. Любопытно, что даже семьи, у которых не было жизненно важной необходимости держать детей в черном теле, принимали эту модель. Вот в недавнем фильме «Король говорит» между делом сообщается, как наследный принц страдал от недоедания, потому что нянька его не любила и не кормила, а родители заметили это только через три года.

Естественно, не подразумевая привязанности, эта модель не подразумевает и никакой эмоциональной близости между детьми и родителями, никакой эмпатии, доверия. Только подчинение и послушание с одной стороны и строгая забота, наставление и обеспечение прожиточного минимума с другой. В этой модели физические наказания абсолютно необходимы, они планомерны, регулярны, часто очень жестоки и обязательно сопровождаются элементами унижения, чтобы подчеркнуть идею подчинения.

Дети часто виктимны и запуганы либо идентифицируются с агрессором. Отсюда – высказывания в духе: «Меня били, вот я человеком вырос, потом и я буду бить». Но при наличии других ресурсов такие дети вполне вырастают и живут, не то чтобы в контакте со своими чувствами, но более-менее умея с ними уживаться.
Модель «либеральная», «родительской любви»

Новая и не устоявшаяся, возникшая из отрицания жестокости и бездушной холодности модели дисциплинарной, а еще благодаря снижению детской смертности, падению рождаемости и резко выросшей «цене ребенка». Содержит идеи из серии «ребенок всегда прав, дети чисты и прекрасны, учитесь у детей, с детьми надо договариваться» и так далее. Заодно с жестокостью отрицает саму идею семейной иерархии и власти взрослого над ребенком.

Предусматривает доверие, близость, внимание к чувствам, осуждение явного (физического) насилия. Ребенком надо «заниматься», с ним надо играть и «говорить по душам».

При этом в отсутствие условий для нормального становления привязанности и в отсутствии здоровой программы привязанности у самих родителей (а откуда ей взяться, если их-то воспитывали в страхе и без эмпатии?) дети не получают чувства защищенности, не могут быть зависимыми и послушными, а им это жизненно важно, особенно в первые годы, да и потом. Не чувствуя себя за взрослым, как за каменной стеной, ребенок начинает стараться сам стать главным, бунтует, тревожится.

Родители переживают острое разочарование: вместо «прекрасного дитя» они получили злобного и несчастного монстрика. Они срываются, бьют, причём не намеренно, а в приступе ярости и отчаяния, потом сами себя грызут за это. А на ребенка злятся нешуточно: ведь он «должен понимать, каково мне».

Некоторые открывают для себя волшебные возможности эмоционального насилия и берут за горло шантажом и чувством вины: «Дети, неблагодарные существа, вытирают об родителей ноги, ничего не хотят, ничего не ценят». Все хором ругают либеральные идеи и доктора Спока, который вообще ни при чем, и вспоминают, где лежит ремень.

Так вот, в пределах дисциплинарной модели физическое насилие не очень сильно ранило, если не становилось запредельным, потому что таков был договор. Никаких чувств, как мы помним, никакой эмпатии. Ребенок этого и не ждет. Больно, – терпит. По возможности, скрывает проступки. И сам к родителю относится как к силе, с которой надо считаться, без особого тепла и нежности.

Когда же стало принято детей любить и потребовалось, чтобы они в ответ любили, когда родители стали подавать детям знаки, что их чувства важны, – все изменилось, это другой договор. И если в рамках этого договора ребенка вдруг начинают бить ремнем, он теряет всякую ориентацию. Отсюда феномен, когда порой человек, которого все детство жестоко пороли, не чувствует себя сильно травмированным, а тот, кого один раз в жизни не так уж сильно побили или только собирались, помнит, страдает и не может простить всю жизнь.

Чем больше контакта, доверия, эмпатии – тем немыслимее физическое наказание. Не знаю, если б вдруг, съехав с катушек, я начала со своими детьми что-то подобное проделывать, мне страшно даже подумать о последствиях. Потому что это было бы для них полное изменение картины мира, крушение основ, то, отчего сходят с ума. А для каких-то других детей других родителей это был бы неприятный инцидент, и только.

Поэтому и не может быть общих рецептов про «бить не бить» и про «если не бить, то что тогда».

И задача, которая стоит перед родителями в том, чтобы возродить почти утраченную программу формирования здоровой привязанности. Через голову во многом возродить, ибо природный механизм передачи сильно поврежден. По частям и крупицам, сохраненным во многих семьях просто чудом, учитывая нашу историю.

И тогда многое само решится, потому что ребенка, воспитанного в привязанности, не то что бить, наказывать, в общем, не нужно. Он готов и хочет слушаться. Не всегда и не во всем, но, в общем и целом. А когда не слушается, то тоже как-то правильно и своевременно, и с этим более-менее понятно, что делать.



Что же такое физическое насилие?

Модели моделями, но давайте посмотрим теперь с другой стороны: что есть сам акт физического насилия по отношению к ребенку (во многом все это справедливо и для нефизического: оскорбления, крик, угрозы, шантаж, игнорирование и так далее).

1. Спонтанная реакция на опасность. Это когда мы ведем себя, по сути, на уровне инстинкта, как животные, в ситуации непосредственной угрозы жизни ребенка. У наших соседей была большая старая собака колли. Очень добрая и умная, позволяла детям себя таскать за уши и залезать верхом и только понимающе улыбалась на это все.

И вот однажды бабушка была дома одна со своим трехлетним внуком, что-то делала на кухне. Прибегает малыш, ревет, показывает руку, прокушенную до крови, кричит: «Она меня укусила!». Бабушка в шоке: неужели собака с ума сошла на старости лет? Спрашивает внука: «А что ты ей сделал?» В ответ слышит: «Ничего я ей не делал, я хотел с балкона посмотреть, а она сначала рычала, а потом…» Бабушка на балкон, там окно распахнуто и стул приставлен. Если б залез и перевесился, – все: этаж-то пятый.

Дальше бабушка мелкому дала по попе, а сама села рыдать в обнимку с собакой. Что он из всей этой истории понял, я не знаю, но отрадно, что у него будут еще лет восемьдесят впереди на размышления, благодаря тому, что собака отступилась от своих принципов.

2. Попытка ускорить разрядку. Представляет собой разовый шлепок или подзатыльник. Совершается обычно в моменты раздражения, спешки, усталости. В норме сам родитель считает это своей слабостью, хотя и довольно объяснимой. Никаких особых последствий для ребенка не влечет, если потом он имеет возможность утешиться и восстановить контакт.

3. Стереотипное действие, «потому что так надо», «потому что так делали родители», так требуется культурой, обычаем и тому подобное. Присуще дисциплинарной модели. Может быть разной степени жестокости. Обычно при этом не вникают в подробности проступка, мотивы поведения ребенка, поводом становится формальный факт: двойка, испорченная одежда, невыполнение поручения. Встречается чаще у людей, эмоционально туповатых, не способных к эмпатии (в том числе и из-за аналогичного воспитания в детстве). Хотя иногда это просто от скудости, так сказать, арсенала воздействий. С ребенком проблемы, что делать? А выдрать хорошенько.

Для ребенка также эмоционально туповатого оно не очень травматично, ибо не воспринимается как унижение. Ребенка чувствительного может очень ранить.

Вообще этот тип мы не очень хорошо знаем, потому что к психологам такие родители не обращаются, в обсуждениях темы не участвуют, ибо не видят проблемы и не задумываются. У них «своя правда». Как с ними работать не очень понятно, потому что получается сложная ситуация: общество и государство вдруг стали считать такое неприемлемым и готовы чуть ли не забирать детей. А люди реально не видят, из-за чего сыр-бор и говорят «чего с ним будет?». Часто и сам ребенок не видит.

4. Стремление передать свои чувства, «чтоб он понял, наконец». То есть насилие как высказывание, как акт коммуникации, как последний довод. Сопровождается очень сильными чувствами родителя, вплоть до измененного состояния сознания «у меня в глазах потемнело», «сам не знаю, что на меня нашло» и прочее. Часто потом родитель жалеет, чувствует вину, просит прощения. Ребенок тоже. Иногда это становится «прорывом» в отношениях. Классический пример описан Макаренко в «Педагогической поэме».

Не может быть сымитировано, хотя некоторые пытаются и получают в ответ лютую и справедливую ненависть ребенка в ответ. Отдельные особи еще и себя потом делают главными бедняжками с текстом: «Посмотри, до чего ты довел мамочку». Но это уже особый случай, деформация личности по истероидному типу.

Часто бывает на фоне переутомления, нервного истощения, сильной тревоги, стресса. Последствия зависят от того, готов ли сам родитель это признать срывом или, защищаясь от чувства вины, начинает насилие оправдывать и выдает себе индульгенцию на насилие «раз он слов не понимает». Тогда ребенок становится постоянным громоотводом для родительских негативных чувств.

5. Неспособность взрослого переносить фрустрацию. В данном случае фрустрацией становится несоответствие поведения ребенка или самого ребенка ожиданиям взрослого. Часто возникает у людей, в детстве не имевших опыта защищенности и помощи в совладении с фрустрацией. Особенно если они возлагают на ребенка ожидания, что он восполнит их эмоциональный голод, станет «идеальным ребенком».

При столкновении с тем фактом, что ребенок этого не может и/или не хочет, испытывают ярость трехлетки и себя не контролируют. Ребенка вообще-то страстно любят, но в момент приступа люто ненавидят, то есть смешанные чувства им не даются, как маленьким детям. Так ведут себя нередко воспитанники детских домов или отвергающих родителей. Иногда это психопатия.

На самом деле этот вид насилия очень опасен, так как в приступе ярости и убить можно. Собственно, именно так обычно и калечат, и убивают. Для ребенка оборачивается либо виктимностью и зависимостью, либо стойким отторжением от родителя, страхом, ненавистью.

6. Месть. Не так часто, но бывает. Помнится, был фильм французский, кажется, где отец бил сына как бы за то, что неусердно занимается музыкой, а на самом деле, – мстил за то, что из-за детской шалости ребенка погибла его мать. Это, конечно, драматические навороты, обычно все прозаичнее. Месть за то, что родился не вовремя. Что похож на отца, который предал. Что болеет и «жизнь отравляет».



Последствия такого поведения печальны. Аутоагрессия, суицидальное поведение ребенка. Если родитель так сильно не хочет, чтобы ребенок жил, он чаще всего слушается и находит способ. Ради мамочки. Ради папы. В более мягком варианте становится старшим и утешает, как в том же фильме. Реже — ненавидит и отдаляется.

7. Садизм. То есть собственно сексуальная девиация (отклонение). Вряд ли это новая мысль, но порка очень похожа символически на половой акт. Обнажение определенных частей тела, поза подставления, ритмичные телодвижения, стоны-крики, разрядка напряжения. Не знаю, проводились ли исследования, как связана склонность физически наказывать детей (именно пороть) и степень сексуального благополучия человека. Мне вот сдается, что сильно связаны. Во всяком случае, самые частые и жестокие порки наблюдались именно в тех обществах и институтах, где сексуальность была наиболее жестко табуирована или регламентирована, в тех же монастырских школах, частных школах, где традиционно преподавали люди несемейные, закрытых военных училищах и так далее.

Поскольку в глубине души взрослый обычно прекрасно знает, в чем истинная цель его действий, городятся подробные рационализации. А поскольку удовольствия хочется еще и еще, строгость усиливается все больше, чтобы всегда был повод выпороть. Все это описано, например, в воспоминаниях Тургенева о детстве с мамашей-садисткой. Так что, если кто с пеной у рта доказывает, что бить надо и правильно, и начинает еще объяснять, как именно это делать, да чем и сколько, как хотите, а у меня первая мысль, что у него проблемы на этой самой почве.

Самый мерзкий вариант – когда избиение подается ребенку не как акт насилия, а как, так сказать, акт сотрудничества. Требуют, чтобы сам принес ремень, чтобы сказал потом «спасибо». Говорят: «Ты же понимаешь, это тебе во благо, я тебя люблю и не хотел бы, я тебе сочувствую, но надо». Если ребёнок поверит, система ориентации в мире у него искажается. Он начинает признавать правоту происходящего, формируется глубокая амбивалентность с полной неспособностью к нормальным отношениям, построенным на безопасности и доверии.

Последствия разные. От мазохизма и садизма на уровне девиаций до участия в рационализациях типа «меня пороли — человеком вырос». Иногда приводит к тому, что подросший ребенок убивает или калечит своего мучителя. Иногда обходится просто лютой ненавистью к родителям. Последний вариант самый здоровый при подобных обстоятельствах.

8. Уничтожение субъектности. Описано Помяловским в «Очерках бурсы». Цель – не наказание, не изменение поведения и даже не всегда получение удовольствия. Цель – именно сломать волю. Сделать ребёнка полностью управляемым. Признак такого насилия – отсутствие стратегии. У Помяловского те дети, которые весь семестр старались вести себя и учиться хорошо и ни разу не были наказаны, в конце были жестоко пороты именно потому, что «нечего». Не должно быть никакого способа спастись.

В менее радикальном варианте, представленом во всей дисциплинарной модели, тот же Локк говорит буквально: «Волю ребенка необходимо сломить».

Чаще всего встречаются пункты 3 и 4. Реже 5 и 6, остальное еще реже. На самом деле 2 тоже, думаю, часто, просто про это не говорят, поскольку оно не выглядит проблемой и, наверное, ею и не является.

А вообще, по данным опросов, половина россиян используют физические наказания детей. Такой вот масштаб проблемы.



«Не хочу бить!», – что делать?

Бороться с «жестоким обращением с детьми» сегодня тьма желающих, а вот помогать родителям, которые хотели бы перестать «воспитывать» подобным образом мало кто хочет и может.

Я безмерно уважаю тех родителей, которые, будучи сами биты в детстве, стараются детей не бить. Или хотя бы бить меньше. Потому что их Внутренний родитель, тот, который достался им в наследство от родителей реальных, считает, что бить можно и нужно. И даже если в здравом уме и твердой памяти они считают, что этого лучше не делать, стоит разуму ослабить контроль (усталость, недосып, испуг, отчаяние, сильное давление извне, например, от школы), как рука «сама тянется к ремню». И им гораздо труднее себя контролировать, чем тем, у кого в «программе» родительского поведения это не записано и ничего никуда не тянется. Если им все же удается контролировать себя, – это здорово. То же относится к крику, молчанию, шантажу и так далее.

Итак, что же делать родителям, которые хотят «завязать»?

Первое – запретить себе фразы типа «ребенок получил ремня». Особенно меня передергивает от «ему по попе прилетело». Это языковая и ментальная ловушка. Никто сам по себе ничего не получал. И уж точно никому ничего от мироздания не прилетало. Это вы его побили. И под видом «юмора» пытаетесь снять с себя ответственность. Как кто-то написал: «он совершил проступок и получил по попе, – это естественные последствия». Нет. Это самообман. Пока вы ему предаетесь, ничего не изменится. Как только научитесь хотя бы про себя говорить: «Я побил (а) своего ребенка», –удивитесь, насколько вырастет ваша способность к самообладанию.

То же самое с фразами типа «без этого все равно нельзя». Не надо обобщать. Научитесь говорить: «Я пока не умею обходиться без битья». Это честно, точно и обнадеживает.

В той книжке, про трудное поведение, которую я цитировала, главная мысль такая: ребенок, когда делает что-то не так, обычно не хочет плохого. Он хочет чего-то вполне понятного: быть хорошим, быть любимым, не иметь неприятностей и так далее. Трудное поведение – просто плохой способ этого достичь.

Все то же самое справедливо по отношению к родителям. Очень редко кто ХОЧЕТ мучить и обижать своего ребенка. Исключения есть, это то, о чем шла речь в пункте 8, с оговорками – 6 и 7. И это очень редко.

Во всех других случаях родитель хочет вполне хорошего или, по крайней мере, понятного. Чтобы ребенок был жив-здоров, чтобы вел себя хорошо, чтобы не нервничать, чтобы иметь контроль над ситуацией, чтобы не стыдиться, чтобы пожалели, чтоб все как у людей, чтобы разрядиться, чтобы хоть что-то предпринять.

Если понять про себя, чего ты на самом деле хочешь, когда бьешь, какова твоя глубинная потребность, то можно придумать, как удовлетворить эту потребность иначе.

Например, отдохнуть, чтобы не надо было разряжаться.

Или не обращать внимания на оценки посторонних, чтобы не стыдиться.

Или убрать какие-то опасные ситуации и вещи, чтобы ребенку не угрожала опасность.

Или что-то превратить в игру, чтобы контролировать ситуацию весело.

Или сказать о своих чувствах ребенку (супругу, подруге), чтобы быть услышанным.

Или пройти психотерапию, чтобы освободиться от власти собственных детских травм.

Или изменить свою жизнь, чтобы не ненавидеть ребенка за то, что она «не удалась».

А дальше придуманные альтернативные способы пробовать и смотреть, что будет. Не подошло одно, — пробовать другое.



Привычка эмоционально разряжаться через ребенка — это просто дурная привычка, своего рода зависимость. И эффективно справляться с ней нужно так же, как с любой другой вредной привычкой: не «бороться с», а «научиться иначе». Не «с этой минуты больше никогда», – все знают, к чему приводят такие зароки, а «сегодня хоть немного меньше, чем вчера», или «обойтись без этого только один день» (потом «только одну неделю», «только один месяц»).

Не пугаться, что не все получается. Не сдаваться. Не стесняться спрашивать и просить помощи. Держать в голове древнюю мудрость: «Лучше один шаг в правильном направлении, чем десять в неверном».

И помнить, что почти всегда дело в собственном Внутреннем ребенке, обиженном, испуганном или сердитом. Помнить о нем и иногда, вместо того чтобы воспитывать своего реального ребенка, заняться тем мальчиком или девочкой, что бушует внутри. Поговорить, пожалеть, похвалить, утешить, пообещать, что больше никому не дадите его обижать.

Это всё происходит не быстро и не сразу. И на этом пути нужно очень друг друга поддерживать супругам, и знакомым, и просто всем, кого считаете близкими.

Зато, если получается, выигрыш больше, чем все сокровища Али-бабы. Приз в этой игре – разрыв или ослабление патологической цепи передачи насилия от поколения поколению. У ваших детей Внутренний родитель не будет жестоким. Бесценный дар вашим внукам, правнукам и прочим потомкам до не знаю какого колена.