Применение телесных наказаний в воспитании подростков - насилие или неприятная необходимость?

Киллиан Джонс в аду
автор Нек Нек

... ... ... Руки стражников наконец разжались, и он, не в силах устоять, рухнул на холодный пол тронного зала. Тело его ныло от вчерашних побоев, а на шее красовались последствия нападения Цербера. Попытка побега явно оказалась неудачной, но, по крайней мере, он помог сбежать другой пленнице. Это было единственным, что поддерживало его сейчас. Чувство, что в коем-то веке он поступил, как истинный герой - человек, которым гордилась бы его любимая. - О, денёк будет явно презанятный, - раздался отвлекший его голос. - Он и будет, когда я тебя убью, - ответил Киллиан, заметив ухмыляющееся лицо Аида. Его невидимые костыли героя внезапно сменились на костыли злодея, полного агрессии. Однако короля ада это лишь позабавило. - Ох, как банально и пошло, - усмехнулся он. - Убить меня нельзя. Я Аид. Смерть это мой профиль. - Тогда для тебя, - со злостью выговорил пират, - я лично придумаю... что-то похуже. Аид взглянул на окровавленную шею пленника и облизнулся. Он приблизился к нему, и заметил, как в единственном не заплывшем глазу Киллиана промелькнул страх. Избитому показалось, что король ада сейчас же превратится в подобие напавшего на него ранее пса и разорвёт его на части. - А, ты познакомился с моим питомцем? - сделал тот вывод, осмотрев рану своей жертвы. - Скоро ты узнаешь, его хозяин не столь мил и добродушен. К горлу пленника подступил нервный комок. Ещё недавно его душа нашла бы целый список насмешек и издёвок, якобы доказывающих бесконечную храбрость, но Аид уже успел вырвать самые потаённые её дебри наружу. Теперь всё внутри него подбивало начать просить о передышке или хотя бы попробовать договориться, однако он знал, что это может только раззадорить интерес садиста. Губы Киллиана дёрнулись, с отвращением обрывая сползающую с них мольбу, и он закрыл глаза, смирившись с ожидающими его пытками. ... ... ... Аид подошёл к трону и замер, заставив беспокойство Киллиана проснуться с новой силой. Он стал гадать, что же приготовил для него мучитель. В прошлый раз садист растягивал его на дыбе, резал и прижигал, а в довершение отдал стражникам, которые избили его кулаками и ногами так, что на нём не осталось ни одного живого места. Пират опасался, что ситуация повторится, но гораздо больше он страшился новых, ещё неизведанных пыток. Аид прервал его догадки. Он обернулся и пленник увидел, что в руке его покачивается небольшая плётка. Мурашки пробежали по спине Киллиана, заставив его сжаться. Он впился взглядом в орудие, словно ждал, что оно растворится в воздухе или окажется чем-то менее страшным - тяжёлой тростью, острым кинжалом, раскалёнными щипцами... Ещё до своей поимки пират смирился с тем, что Аид накажет его за побег, однако он даже представить себе не мог, что из всех видов наказаний выбор падёт именно на это. Каждая частичка разума в нём пыталась осознать скорое будущее, но никак не могла поверить в его неизбежность. - Раздевайся, - строго произнёс Аид, указав плетью на куртку пленника. Приказ его прозвучал, как раскат грома, и лицо Киллиана окатил холодный пот. Он посмотрел в глаза садиста жалобным, почти безвинным взглядом, и попытался прочесть в них свои шансы избежать унижения, но увидел лишь непреклонность. Смутившись собственной паники и вспомнив пиратскую натуру, он выставил перед собой крюк и заявил: - Нет. Аид многозначительно улыбнулся. Возможно, причиной для этого стал дрожащий полушёпот пленника, в котором он выдал свой страх, а, возможно - выданная им же нелепая вера в то, что он волен что-то решать. Кивком правитель ада указал стражникам новый приказ, и те направились к пленнику. Вцепившись в куртку, они подняли его и поставили на колени. Киллиан моментально вышел из оцепенения и попытался нанести удар, однако ответ увернувшегося стражника, прилетевший в солнечное сплетение, на время выбил из него способность сопротивляться. Другой слуга Аида схватил пленника за кисть, отцепил от неё крюк и бросил его на стол. Вскоре вместе с оружием, несмотря на все яростные крики и попытки вырваться, пирата покинула также и защита из плотной ткани. Киллиан сжал губы, чтобы сдержать охватившую их дрожь. Сейчас он находился на грани того, чтобы поступиться своим образом плохого парня и начать умолять о пощаде. Бравый капитан не мог поверить, что после всех пыток, на которых он стойко держался, его изобьют таким унизительным способом. Ещё больше ужаса добавляло так же то, что в этот раз по взгляду Аида было заметно, что он не просто собирается сорвать на нём свою злость, а хочет наказать за непослушание. И королю ада это явно нравилось. Сердце Киллиана бешено колотилось. Его душа металась внутри, пробуждая все ранее зарытые инстинкты. Никогда ему ещё так не хотелось оказаться в другом месте - где угодно, лишь бы не здесь. Предательский язык щекотал нёбо, едва не срывая с себя крик «не надо». Каждое мгновение ожидания могло стать последним для сдерживания жалостливой мольбы. Рубашка сползла со своего обладателя, оставив его торс нагим и незащищённым. Киллиану не редко доводилось представать полуголым - перед красивыми женщинами, во мраке капитанской каюты. Сейчас же под светом тронного зала Аида, одержимого жаждой выпороть его, он чувствовал себя не просто неловко, а бесконечно стыдно. Ещё больший стыд окатил его лицо жарким паром, когда один из стражников попытался расстегнуть его ремень. Обезоруженный в ужасе забарахтался. Едва сумев вырваться, он свернулся калачиком и вцепился в свою последнюю защиту так сильно, что побелели костяшки. Гордому пирату оставалось надеяться, что король ада не переломает ему пальцы в попытке доставить ещё больше унижения. Аид хмыкнул и жестом указал страже расступиться. Он подошёл к пленнику и наступил на него ногой, прижав лицом к полу. В лёгких несчастного барахтались адреналиновые бабочки, а лицо горело мёртвым холодом, напоминающим холод при тошноте. Он начинал жалеть, что так грубо перечил Аиду, стараясь выглядеть более крутым, чем являлся на самом деле. В прочем, малость собственной крутости оказалась открытием даже для него самого - он не знал, что кто-то сможет заставить его ощущать себя настолько ничтожно и беспомощно. Внезапно зал прорезал рассекающий воздух свист, и несколько тонких полосок вонзились в правый бок жертвы. Крик застрял в его глотке и передавил дыхание. Всё внутри организма словно замерло, однако новый быстрый удар, пришедшийся ровно на место предыдущего, вывел его из состояния шока. Яркая боль рассыпалась по всей поражённой длине, заставив издать хриплый вой. Хлыст в руке мучителя жалил настолько сильно, что легко мог бы потягаться с болью от удара мечом. Увы, сказки про Аидову беспощадность оказались вовсе не сказками. Киллиан машинально приложил к кусающимся ранам единственную целую руку, чтобы хоть немного разгладить боль, но быстро одёрнул её, сообразив, что существо, лишённое жалости, может взяться за реальный меч и превратить его в безвозвратного инвалида. Заметив небольшой бунт, с третьим ударом Аид подтянул плеть в свою сторону, стараясь причинить как можно больше боли. И это ему удалось. Пленник не смог сдержать истошный крик и вцепился зубами в кисть так сильно, что на миг ему показалось, что он прокусит себе кожу.
- Запомни, - начал причитать Аид, продолжая экзекуцию. - Здесь правлю я. Ты, как и все. Должен. Подчиняться мне. А иначе. Последует наказание. Десятый удар впился в спину, поцарапав её, словно тупой кинжал, и на ободранных участках показались первые кровавые точки. Киллиан, едва ли успешно ведущий борьбу в своей голове в попытке не вопить от боли, почувствовал, как на глазах его выступили слёзы. Единственное, чего он боялся больше, чем начать просить о милости - так это расплакаться. Раньше ему всегда удавалось избегать порки. Во времена рабства, когда молодой Киллиан, пристрастившийся к рому, плохо исполнял данные ему поручения, хозяин корабля частенько брался за розгу. Немеющий от стыда ослушник, неспособный даже останавливать дрожь в коленях, так бы и нарывался на неприятности, но Лиам постоянно убеждал капитана ограничить наказание мытьём палубы. При служении в королевском флоте Киллиана не наказывали, в принципе, потому что правитель, жаждущий показать своё якобы неподдельное благородство, понял, что метод пряника играет ему на руку гораздо больше, нежели что-то иное. Позднее же прославленного Капитана Крюка мечтал увидеть забитым кнутом до смерти каждый, кого он грабил, но только не каждый мог его поймать. Точнее - никто не мог поймать его, что закрепляло в морском грабителе чувство абсолютной безнаказанности. Нет, он никогда не сталкивался с обратным ощущением. Ощущением, как каждый удар снимает слой кожи, впивается в нервы и обжигает тело. Ощущением, будто способность кричать от боли, охватившей шею болевым шоком, является чудным фокусом. Ощущением страха, который заставляет каждую мышцу сжиматься и замирать в пугающем незнании, куда прилетит следующий карающий удар. Скрещенные ноги его непроизвольно вытянулись и словно окаменели. С каждым свистом хлыста Киллиан вздрагивал и выпрямлял лопатки, чтобы хотя бы немного оградиться от страданий, однако всё это было тщетно. Не успевал он привыкнуть к боли от появляющихся на его теле полос, как Аид награждал его новыми полосами. Бил он наотмашь - с высоты поднятой руки до самого пола тронного зала, на котором распростёрся несчастный. Бил без жалости, не щадя как собственные силы, так и спину избранного для пыток мученика. Тот извивался - беспомощно, словно рыбёшка, выброшенная на сушу. К сожалению, уподобиться ей также и в молчании он попросту не был способен. Сдавленный вой, сопровождавший каждый удар плети, вырывался из его глотки. Если раньше он напоминал естественную реакцию на боль, то со временем всё больше и больше стал походить на жалобное скуление. Киллиан старался не моргать, чтобы слёзы не стали окончательным доказательством поражения. Прикушенный кулак его то сжимался, то разжимался, расставляя в стороны бледные дрожащие пальцы. Разгорячённая спина выла, сообщая о том, что вся выносливость, которую Киллиан тренировал чуть ли не с самого рождения, скоро улетучится без следа. Полученные раны горели и пульсировали, топя сознание жертвы в бескрайном океане. Он ненавидел Аида, но сейчас ему было не до ненависти. Страх, боль, унижение и невыносимое желание, чтобы всё это быстрее закончилось полностью захлестнули его разум. Сломленный и истощённый дух его жаждал смерти. Однако здесь это было невозможно. Аид вытащил его из утопания новой болью. Пленник забарахтался и взвыл, вцепившись в кисть, схватившую его за волосы. Он возненавидел свою беспомощность, а затем попытался пнуть мучителя, но правитель ада поднял плеть, прижал к её рукояти все хвосты, кроме одного, и дважды хлестнул неумелого бунтовщика по бёдрам, выбив из него надежду сохранить последние остатки гордости. - Стой! - зашипел он. - Достаточно! Аид резко скрутил сжатый кулак. Киллиан попытался прижать его руку к голове, чтобы уменьшить остроту ощущений, но тот вырвал её и со всей дури хлестанул ладонью по кисти пленника. - Я сам решу, когда достаточно, - огрызся он, вновь вцепившись в волосы Киллиана. - Ты ещё мало получил, чтобы усвоить урок. - Я усвоил, - Киллиан готов был на всё, лишь бы прекратить свои страдания. В том числе он был готов убеждать себя, будто бы в его словах не было ни грамма мольбы. Будто он всего лишь притворялся и источал сарказм, а не дрожал от страха и пережитой боли, едва сдерживая плач. - Больше не сбегу. - Конечно, ты и шага не сделаешь из темницы, ведь твои друзья уже близко, - прошептал Аид. - Но урок был в другом. Он сжал плеть и, замахнувшись, продолжил наносить удары, отчеканивая каждое слово: - Урок. Был. В. Подчинении. Пират перенёс все свои силы в рассудок, чтобы не сойти с ума от потока нахлынувшей боли. Он боялся перебить Аида, чтобы не выдать своё отчаянное желание прервать наказание и не нарваться на новую волну порки. - Стой. Я буду, - подтвердил он, услышав окончание фразы. - Что именно ты будешь? - издеваясь, процедил Аид. Киллиан замолчал, не сумев найти ответ, который продолжил бы создавать иллюзию, будто бы его мольба не была жалкой и унизительной. Тогда разозлённый Аид вновь высвободил все хвосты плети и начал наносить новые удары. - Хватит, - залепетал пленник полушёпотом. - Хватит... ну, всё, хватит... - Больно тебе? - насмешливо спросил Аид. - Вот всыплю ещё тысячу, другую, и научу послушанию. Он замахнулся и нанёс очередной удар на измученную спину. Киллиан взвыл и подался вперёд, несмотря на то, что Аид всё ещё цепко сжимал его волосы. Слова садиста отпечатались у него в разуме, и он осознал, что должен любым способом остановить порку. Тихие всхлипы подступали к его горлу, и было очевидно, что уже через пару десятков ударов они превратятся в неконтролируемые рыдания. - Стой! Не надо... Губы его задрожали от чувства обиды. Собравшись с последними силами, он заткнул за пояс мысли о унижении и, словно зомби, промолвил: - Я буду подчиняться. - Да? И в чём же? - вскинул бровь Аид и, не поверив, снова замахнулся плетью. - Во всём. - Правильно, - подтвердил король ада. Скрип двери прервал молчание, нависшее в зале, и в помещение вошёл один из стражников. Аид разжал пальцы, выпустив пленника из рук. Тот издал протяжный дрожащий вздох, больше напоминающий плач, нежели радость от освобождения. В прочем, едва заметные её нотки окончательно стёрлись, когда подошедший к правителю стражник сообщил: - Господин, Мегара сбежала. Аид посмотрел на виновника побега, который больше не находил в себе сил даже для страха. Он чувствовал, что проваливается в беспамятство, и любой удар мог отправить его туда, не позволив ощутить боль во всей её красе. Единственным побегом, на который он сейчас был способен являлся только побег от реальности. Порка, воспроизведённая Аидом, окончательно сломила его. Скрежет стали не дал Киллиану потерять сознание. Боковым зрением он заметил, как король ада стащил со стола железный крюк. Пленник замер в ожидании новой боли, однако её не последовало. Аид лишь слегка поводил гладкой стороной крюка по спине и шее жертвы, окропив его пятнами крови.
Мягкая ткань упала на спину пленника. - Одевайся. Киллиан не хотел потакать прихотям Аида, отвечая покорностью на каждое его повеление, однако конкретно этот приказ был воспринят им с энтузиазмом. Он согнал ослабленность и приступил к его исполнению. Ткань стала натирать разодранную кожу, но пленник был только рад этому. Наконец-то его спины коснулось что-то, кроме хлыста. Вскоре он снова стал походить на того самого дерзкого Капитана Крюка. Точнее - стал бы походить на него, если бы не дрожь во всём теле и забитый взгляд. Всё, что оставалось несчастному - стоять на коленях и надеяться, что мучитель помилует его. Правитель ада подошёл к пленнику. Он перекинул хвосты плети через его плечо, а затем постучал по ним указательным пальцем. Киллиан заметил, как орудие засветилось. - Чтоб закрепить, - сказал Аид. Вновь замахнувшись, он нанёс три быстрых удара. Магию, которой он заколдовал хлыст, не интересовало, насколько хорошо защищена спина пленника. Хвосты плети впились в его куртку и ободрали её - так сильно, что на паре участков выступила кровь. Киллиан резко перевернулся и, прижавшись спиной к столбу с часами, выставил вперёд дрожащие руки, словно ожидал, что получит плетью по лицу. Ноги его бешено заползали - то сгибаясь, то разгибаясь. Со стороны могло показаться, что он либо безуспешно пытается подняться, либо окончательно потерял рассудок. Хриплый вдох прервал приступ страданий. Взглядом Киллиан впился в Аида. Измученный не знал, что вид человекоподобного существа с хлыстом в руке, который больше напоминал не орудие пыток, а несколько связанных в рукояти верёвок, может быть настолько устрашающим. Тем более для него - ранее храброго и дерзкого капитана, пережившего много невзгод и сражений. Получив приказ, стражники засуетились и поспешили на поиски сбежавшей пленницы. Сам король ада же отвёл плеть в сторону и, немного помедлив, отбросил её на трон. Затем он приблизился к Киллиану, присел возле него на одно колено и положил руку ему на голову. Тот сжался, решив, что унизительная трёпка ещё не завершилась. - Тебе же лучше, если ты действительно усвоил урок, - сказал Аид, заботливо погладив его. - Ещё раз ослушаешься моего приказа, я снова накажу тебя. Ты это понимаешь? Киллиан не хотел отвечать садисту, но страх перед ним вцепился ему в глотку. - Да, - сдавленно выдал он. - Молодец. Пока что оставайся здесь, - он пригрозил указательным пальцем и продолжил с более строгой интонацией. - И даже не думай о побеге. Вижу, ты боишься унижений. Поэтому. Ещё раз попробуешь сбежать... или как-то иначе прогневишь меня... я тебя не пытать буду, а ремнём отлуплю. Измученный пленник зажмурился. Слова Аида заново пробудили в нём животный страх. Лицо его побелело, а дыхание на несколько секунд замерло. Казалось, что Аиду доставляло неподдельное удовольствие осознание, насколько униженно ощущает себя его жертва. Всё в его облике и голосе заставляло усомниться - действительно ли он испытал гнев, узнав о побеге? Или же наказание являлось плодом его больных желаний? Прервав терзающее ожидание, правитель ада ударил пленника ладонью по шее. Лоб Киллиана бросился в краску от стыда. Он обиженно отвернул лицо от мучителя, боясь выдать своё состояние. В груди его что-то царапалось и, словно желая вырваться наружу, отдавало болью в горле. Аид улыбнулся и покинул зал, решив, что в наказании окончательно поставлена точка. По крайней мере, на этот раз. Киллиан закрыл глаза и почувствовал, как по щеке его пробежали слёзы. Нервное надрывистое дыхание, выжигающее изнутри, наконец свободно вырвалось из его глотки. Он скрестил предплечья и согнулся, пытаясь прогнать свою слабость и беспомощность, однако это ему не удалось. Гнев заполонил его сознание. Сжав кулак и, зарычав сквозь сцепленные зубы, он начал беспорядочно бить по стоящему рядом памятнику. Никакая физическая боль не могла сравниться с болью от осознания правды. Его выпороли - словно безвольного раба, свершившего проступок. Унизили, разодрали спину и бёдра плетью, заставили умолять о пощаде. И самое ужасное было то, что он ничего не мог с этим поделать. Ни изменить прошлое, ни расправиться с обидчиком, ни даже банально сбежать и отвлечься - на что угодно, пусть даже на сражение с Цербером, лишь бы забыть о произошедшем. Пульсирующая от яростных ударов кисть Киллиана скользнула к щекам, стирая слёзы обиды. Гнев ослабил хватку, оставив его наедине со всё тем же чувством страха, который он впервые испытал, заметив в руке Аида вскоре исполосовавшее его оружие. В глубине души Киллиан понимал, что Мегара уже давно сбежала и, наверняка, нашла компанию, пришедшую ради него в ад. Наверняка, она уже передала им то, что он просил. Наверняка, они уже идут по его следу. Это давало ему надежду, но, к сожалению, он не мог прочувствовать её в полной мере. Ведь Аид собирался вернуться. ... ... ... - Пленница, которой ты помог, покинула мой скорбный мир. Слова короля ада пробудили Киллиана ото сна. Он не знал, сколько прошло времени, и едва мог догадываться по тёплому покалыванию на спине и бёдрах. Сильно притуплённая ноющая боль во всём теле казалась сейчас приятной и успокаивающей. Она словно обволакивала его, обнимала и защищала от агрессии этого мира. Даже злость и чувство унижения словно выветрились из его сознания, забылись и безвозвратно стёрлись. - Рад за неё, - улыбнувшись, ответил пленник. Металлический звук прорезал зал и в руках садиста показалось долото. Он облизнулся и заметил, как с лица пленника медленно сползает улыбка. - Давай, чего ждёшь, - грубо ответил тот, даже не надеясь переубедить мучителя. В подсознании он ругал себя за то, что в прошлый раз сорвался и опустился до мольбы. Возможно, сейчас он даже рад был вернуться к более кровавым, но менее унизительным пыткам, которые помогли бы ему забыть о своём позоре. Аид ухмыльнулся и поднял долото: - Это? Что ты. Он... не для тебя. Он для твоих друзей. Присев возле пленника, он вложил орудие ему в руку. Одобрительное "да" вырвалось в его голосе. Киллиан с грустью посмотрел на инструмент. Несмотря на нежелание быть марионеткой, он, всё же, боялся получить порцию новых ударов. Как бы мерзко для него это не звучало, но беспрекословное подчинение являлось единственным выходом из сложившейся ситуации. - Что я, по-твоему, должен им сделать? - спросил он. - Чистая бухгалтерия. Поначалу я хотел, чтобы твои друзья ушли. До их прихода моя контора работала, как часы, без проволочек. Но. Они наломали слишком много дров. И... моя мстительная натура... я про неё упоминал? Жаждет мести, - он поднялся и, пройдя к трону, проявил три надгробных камня. - Словом. С этой минуты. За каждую душу, что они вызволят, один из них будет оставлен в моём царстве. И тебе... тебе решать, кто. Киллиан посмотрел на надгробия. Адовы пытки выбили из него многое, что, казалось, прочным якорем цеплялось за его нутро, но любовь к Эмме была неотделима от его души. Мог ли он поступить с ней таким образом? Поддаться Аиду, заставив её раз и навсегда пропасть в загробном мире? Безусловно, нет. И ни один из её близких не заслуживал той же участи. Только он. За всё, что натворил, будучи тёмным, и за всё, что творил ранее.
В глубинах своего разума он понимал, что Аид своими действиями неосознанно помогал ему. Причиняя боль, он словно очищал его от прошлых ошибок. Вырывал из черепа чувство вины и отвращения к себе, переносил во вселенную, где всё его постыдное прошлое стиралось и забывалось. Не без труда согласившись с принятым решением, мозг Киллиана дал команду руке отбросить инструмент, однако ответом было онемение в нежелающих разжиматься пальцах. Пленник опустил взгляд, осознавая, что боится озвучить отказ. К сожалению, падкий на унижения своих жертв мучитель, ещё при прошлой порке напророчил ему не самые приятные последствия неповиновения. Аид разочарованно вздохнул, прервав его мысли. - Ну, что такое? Киллиан задрожал от пробежавших по телу мурашек и прикусил язык. Недовольный голос Аида заставил его почувствовать себя провинившимся матросом, получающим нагоняй от строгого капитана. - Нужно решить, и всё, - продолжил король ада более мягким тоном, поняв, видимо, что нет нужды отчитывать и без того выпоротого пленника. - Кто из твоих друзей останется здесь. Высеки имена. В чём проблема? Киллиан поник. Взгляд его приковался к полу, а в памяти всплыл образ, как совсем недавно он беспомощно вился на нём и всячески старался вытерпеть порку без слёз - и то лишь потому, что в груди его всё ещё копошились частички самоуважения. Сейчас же он не знал, сумеет ли держаться достойно, если мучитель, решит выбить ремнём их последние остатки. Аид заметил терзания пленника. Он положил руки на надгробия и, издеваясь, продолжил: - Долото не то? Несподручно одной рукой? Творческий ступор? Киллиан злобно посмотрел на говорящего. Ему до безумия хотелось вновь стать храбрым пиратом, вернуть личностный стержень, который защищал его от жестокости - как внешнего, так и внутреннего мира. Однако страх перед новым унижением, на фоне которого прошлая порка показалась бы благородной пыткой, не позволял ему произнести ни слова. Осознание, что садист может использовать магию, которую ранее применил к плети, заставило его мышцы съёжиться. Он представил, как лежит голый и захлёбывается в рыданиях от ударов заколдованного ремня. Впервые за всё время он пожалел о том, что передал Эмме послание - вдруг она увидит его таким? Мысль о любимой пробудила его словно ото сна. Он не мог допустить её страданий - и не важно, сколько их в таком случае выпало бы на его долю. Рука его отвелась в сторону, и долото с лязгом отлетело на пол. - Я этого не сделаю, - заявил он максимально уверенным голосом, на который только был способен. Нервный глоток проскользнул на его шее. В целом глазу, которым он посмотрел на Аида, мелькнули нотки страха. Он никогда не был трусом - не страшился ни смерти, ни боли. Хотя, если первое всё ещё оставалось истиной, во втором он уже сильно сомневался. Аид раскрыл ему боль с другой, ранее неизведанной стороны, обнажив нутро и безжалостно вырвав его наружу. Повлиял на его сознание настолько, что мольба о пощаде начала казаться ему не таким уж унизительным вариантом спасения. Жаль, что сейчас выбора у него не было. Он находился в полной власти Аида, и понимал, что владыка волен делать с ним, что захочет. - А ты знаешь. Я не разгневан, - прервал Аид неловкое молчание, нависшее в зале. Киллиан взглянул ему в глаза, на миг поверив, что в садисте пробудилось сочувствие. Во взгляде его заблистала едва заметная надежда, смешанная с непониманием. Сейчас он готов был простить своему мучителю всю боль и унижения, лишь бы он не решил прибегнуть к ним снова. - Разочарован, - сказал Аид, словно вынося приговор. Пройдя между надгробиями, он начал стремительно приближаться. Киллиан вновь опустил взгляд и приготовился распрощаться с минимальным оставшимся у него самолюбием. Окативший лицо жаркий пар стыда заставил его сильнее прижаться к столбу с часами. В прошлый раз пляшущий по телу хлыст вынудил его клясться в беспрекословном послушании, а что теперь? Пусть на нём и красовалась изодранная, но всё ещё целая куртка, психологически он был абсолютно наг. Пиратское обаяние и харизма стёрлись под градом унизительных и болезненных ударов. Армия острот разбежалась, не оставив бедняге ни единой защиты, кроме хмурого застывшего взгляда, в котором он тщетно пытался утаить свой страх. Вновь начавшие кусаться ссадины ясно дали понять - повторной порки он не выдержит. Подошедший садист демонстративно присел возле пленника на одно колено. Опасающийся худшего, Киллиан вступил в борьбу со своим отчаянным желанием сопротивляться. Если бы перед ним был обычный человек, он без всякого сомнения пустил бы в ход все грязные приёмы. Стал бы кусаться, пинаться, биться в паническом хаосе - в общем, делать что угодно, лишь бы суметь сбежать. Увы, перед ним находился не обычный человек, и несчастный пленник понимал, что только видимая покорность могла загасить в нём инстинкт хищника. - Хотя нет, постой, - издеваясь, прошипел Аид. - Я в страшном гневе. Киллиан зажмурился и сглотнул. Капля пота пробежала по спине и нервная дрожь охватила его голову. Холодные губы едва заметно задёргались, но отчаяние разрушило все полки словарного запаса в разуме. Надежда, что порка не прибавит к своему весу ещё больше унижения, паникой вцепилась ему в глотку. Последние слова правителя погружённый в свой страх пленник не услышал. Резкая боль уколола его тысячью игл на макушке головы. Истошный крик слетел с его языка, а, подкосившиеся ноги, тут же обнаружили опору и выпрямились, чтобы садисту не удалось вырвать клочья его волос. Издевательски приобняв своего пленника, Аид помог ему дойти до одной из рек, протекающих в тронном зале. Воды её блестели зелёным оттенком. - Слушай внимательно, - сказал король ада. - Это река сгинувших душ. Коснёшься - мигом потеряешь всё. Обратишься в бездушного мученика. Просьба... не высовывать из чёлна рук и ног. Киллиан взглянул на плавающие в реке души. Какая-то его часть захотела броситься к ним, раствориться в бесконечном потоке, потеряться в нём навеки. Однако он цеплялся за жизнь, осознавая, сколько боли принесёт его смерть. Он не мог подвести свою спасительницу.

https://ficbook.net/readfic/13500561