Отправлено: 08.09.20 22:07. Заголовок: Ирина Кашкадамова. "Песнь виноградной лозы. Запах трав".

Песнь виноградной Лозы. Запах трав.

Ирина Кашкадамова

Глава 2

Эги. 344. г. до н.э.
От Данаи.

<...>

Отловив и накормив мужа, Даная успокоилась: утро прошло спокойно.
Дворовых девок она отправила на базар, а найденного мужа чинить сарай на
заднем дворе, наконец соизволивший рухнуть после утреннего ежедневного
землетрясения. Строение было старое, возраста ее старшей умершей дочери,
и вот, наконец, его время пришло, но мальчишки любили возиться там с
железками, да и грязь домой не тащили, оставляя в сарае. Так что для
детей придется восстановить эту страшилищу.

Тесто подходило медленно, неохотно, словно просыпаясь после спячки.
Тепла ему что ли не хватало. Уже осень, новый год прошел, его весело
отпраздновали, а дни все равно стоят теплые. Дом, правда, чуть-чуть
подтапливают, дабы не отсырел. Еще ни одной нормальной протопки не было.

Обед девки приготовили, Даная занимается только выпечкой, никого не
подпуская к любимому занятию. Александрос Орестид, Андромен, саллий
Додонский, отчитался перед женой, что сарай - монстр, опять стоит как
влитой, и ушел на совет в административное здание, все время у него
государственные дела... Даная улыбнулась, думая о муже, он с детьми
математикой занимается, в связи с тем, что это дело, нужное государству.
Только четверых из своих учеников он выделяет по способностям, остальные
оттарабанят урок и бежать - нормальные дети. А к одаренным относится
Приам, старший сын Пармения от наложницы, Илька, Фифа и, как ни странно,
простой мальчишка из мастеровых Пеллы.

Внезапный грохот прервал ее размышление. Вроде не землетрясение,
ежедневно их два бывает, перед рассветом и после заката, так что
определять давно научились. Выскочив на улицу, женщина увидела столб
дыма и пламени, подымающийся в стороне дипломатических домов.

- Фифа!!! - ахнула Даная, приваливаясь спиной к стене. Сразу ноги стали
ватными, сердце, как испуганный заяц, заметалось, опускаясь в желудок.
Вспомнились утренние слова предсказания Коки насчет лаконцев. Что же
Фифа еще натворил!!! Лишь бы живой был!

И Даная побежала... На непослушных ногах, сквозь лес, по выступающим корням...
Она не видела ничего, все рвалось вперед, только бы увидеть, что сын жив.

- Мам... - навстречу к ней из леса вышло нечто черное, пахнущее
серой... Одежда немного дымилась, черная, вся рваная, стирать явно не
придется... Светлые длинные волосы, напоминающие паклю, стояли дыбом, на
запачканном сажей лице выделялись белки и сверкающие глаза...

- Фифа... - не веря себе, уточнила женщина, и опять предательская слабость
наполнила ее тело. Парень поддержал мать.

- Мам, не надо, что ты...

Даная постепенно приходила в себя, и мозги начинали лихорадочно
работать. Если Фифа что-то сделал с домом лаконцев сейчас, когда идет
подписание мирного договора, чем это обернется...

- Что я... - женщина отстранилась и наотмашь дала сыну затрещину, и еще...
- Ты себя видел, что с тобой случилось? И что случилось вон с тем домом?
- кивнула она на все еще видный дым.

- Ну так получилось, переложил я... переложил... - Фифа виновато уставился
в землю, - попугать я хотел... переложил...

С сыном можно и потом разобраться, подумала Даная, сейчас надо замять
конфликт, который вот-вот вспыхнет, как этот дом, а что лаконцы его
устроят, она не сомневалась. Видите ли, с их точки зрения, они, эгейцы,
прихвостни ахеменидов, извести свободную Элладу хотят, подчинить
ахеменидскому влиянию. Да, непростая будет задачка, надо мужчин
предупредить, пока все не началось, как еще все аукнется...

- Иди домой и себя в порядок приведи, - женщина строго посмотрела на
сына, парень вздрогнул. - Из дома ни на шаг.

- Жди отца.

Фифа, непривычно притихший, пошел к дому, из кустов выскочил его педагог,
такой же грязный и дымящийся. Пока хозяин разбирался с матерью, он
прятался, чтобы и ему не досталось, но вроде бы обошлось... По крайней
мере он так считал, Даная покачала головой, нет, мальчики, все только
начинается. Но воспитательный момент сейчас не главное, его можно и
отложить, теперь надо разгребать то, что вы натворили...

Она поправила выбившиеся во время бега волосы, одернула одежду и
отправилась к серому зданию. Именно в административное здание должны
будут прибежать жаловаться лаконцы.

Ага, они уже были здесь, и Филипп с Аминтором держали оборону.

- Вы могли бы поймать того, кто это сделал? - видимо, уже который раз
спрашивал у светловолосых гонористых лаконцев басилевс. - Нет?

- Вы же сами ввели это в Спарте: не пойман - не вор, - поддержал брата
александрос. - Мы, конечно, проведем расследование, виноватый будет наказан.

- Если мы его найдем... - Филипп нервно барабанил пальцами по подлокотнику
трона.

Вздохнув и напустив на себя несколько придурковатый вид, лаконцы женщин
не особо уважают, особенно чужих, Даная вошла в зал. Уперла руки в боки
и по-хозяйски, как бабка с базара, при всех заорала на мужа, находившегося
на совещании.

- Ты сарай ставил! Так он упал! Вот иди и ремонтируй его!

Александрос Орестид опешил, такой жену он видел раза два в жизни.
Первый, когда она врала жрецам додонского Зевса, прикрывая их, еще
совсем молодых, когда они обрушили жреческую священную пещеру. Второй
раз, когда в Пеллу впервые приехали афиняне, и Демосфен права начал качать.

Лаконцы захихикали, вид глупой бабы в этом варварском месте вполне
отвечал их представлению об эгейцах. Что с такой дуры, хоть и красивой,
возьмешь, только детей рожать и умеет. Врывается как к себе на кухню, в
мужские разговоры лезет. Кто-то даже по-мужски посочувствовал ее мужу,
надо же такую стерву дома иметь.

- А вы что тут двое расселись, - глупая баба заорала на басилевса и его
брата. - Вы ему советовали, как сарай ставить! Мне там всех перепелов
передавило...

Филипп прыснул в кулак, в домах отродясь птицу не держали, на базаре
покупали. Басилевс у них на отсутствие соображаловки отродясь не
жаловался, тут же понял, что спектакль неспроста перед зрителями устроили.

- Сейчас все уладим и вернемся к вопросу, - успокоил он лаконцев,
дескать, вы же видите, женщина не в себе, еще покусает...

Лаконцы уже не скрываясь хихикали. Лучшая защита - это нападение. Даная
как дочь, сестра и жена правителей это знала. Она перевела свой взгляд
на пострадавших лаконцев, выбрала того, кто потише и не блещет умом,
вспомнила весь простонародный диалект... и понеслось.

- А ты, милок... - Даная, видя благодарную аудиторию, вошла в раж, - уж не
ты ли мой сарай подтолкнул, больно вид у тебя хитрый, и, кажись, твои
сапоги мелькали в кустах, когда сарай на перепелов падал. Ой и кричали
они бедные, ой и кричали...

- Очнись, мать, показалось тебе, - хмыкнул лаконец.

- Ах показалось! Меня чуть бревном не зашибло! Или ты считаешь, мой муж
строить не умеет?!! Сарай сам упал! Так это ты ему помог! Я перед богами
присягну, что такой как ты толкнул стеночку!!

- Видать, бревном ее все же задело, - тихо проговорил лаконец на косые
взгляды своих, и отворачиваясь от столь вздорной бабы. Смеяться лаконцы
перестали.

Муж подхватил Данаю под белы ручки, она вырывалась и огрызалась с
лаконцами. Войдя в роль, Филиппу пришлось помогать уводить
разбушевавшуюся женщину, оставив брата с жалобщиками.

- Лапушка, Лапушка, успокойся... - непрестанно твердил сконфуженный муж.

Отойдя от зала, Даная переменилась.

- Фифа их дом поджег, - тихо шепнула она, мужчины резко взгрустнули,
теперь придется не только отбрехиваться, но и дело на тормозах спускать,
а они еще за счет лаконцев поживиться хотели. И тут она опять
заверещала так, чтоб в зале слышно было. - Сарай мой, сарай!!!! Этот
ворог его сломал!!

- Пойду с ними разбираться, - страдальчески возвел глаза к небу Филипп.
- Они не видели кто... Сейчас в связи с твоим столь громким приходом их
напою в качестве успокоительного. А там, дадут боги, уболтаю. Только
это... сарайчик твой придется того...

- Да сделаю, - усмехнулся александрос Орестиды, - пошли, Лапушка,
посмотрим, что у них горит, а потом будем с Фифой разбираться.

Лаконцы арендовали целый двухэтажный дом с колоннадой. Пожар уже был
потушен, следы разрушения были хорошо видны, они в развалинах покоились
на земле, и явно крыло дома обрушил не пожар...

- Все-таки взорвал, - хмыкнул муж, обращаясь к Данае, - что он сказал?

- Что переложил, - женщина рассматривала полученную домом травму. Сейчас
так же они изуродуют свой жуткий сарай. Хорошо хоть сын не погиб. Муж
выписал из Самофракии учителя из младших иер, и вот до чего это довело.

Надо гнать этого недоучку, именно он пристрастил Фифу к пиромании.

Они с мужем стояли за деревьями, чтобы лаконцы их не заметили. Деревья
для додонских жрецов второй дом, родная стихия, каждый листик, каждая
веточка - всегда помогут, подскажут, всегда спрячут. Муж встряхнул
волосами, сосредоточился, перебирая в пальцах тонкие ветки рядом
растущего кустарника, его взгляд стал отстраненным, а глаза совсем
черными. Даная прижалась к дереву, почти слившись с ним, чтобы не мешать
его работе и не дать никому помешать. Андромен, он же александрос
Орестиды, передавал картинку разрушения лаконского дома басилевсу.
Филипп хитрый, умный, осторожный, он найдет, как воспользоваться
информацией. Муж протряс головой, разрывая контакт, и они удалились,
оставаясь так же незамеченными. Пироги!!!! Даная вспомнила о тесте,
осадили ли его, или оно уже вылезло из кадушки... Все сегодня из-за Фифы
наперекосяк.

Как ни странно, в доме нашелся кто-то умный, кто осадил живую массу
теста, и, пока муж порол сына, Даная занялась витушками. Была слабая
надежда, что и педагогу перепадет. Этот хитрый деревенский парень из
Пеонии, проданный родителями из-за нищеты, слишком дорожил своей шкурой
и всегда исчезал от наказания. Но именно аристократия всегда порола
своих детей, как сидоровых коз, у деревенских жителей это было не в
ходу. Хорошо бы еще этого самофракийского иеру выпороть, который сына
всей этой дури научил. И как еще он жив остался...

К обеду в дом начали собираться. Накрывая большой стол, Даная кинула
взгляд на обломки многострадального сарая, подкрашенные мужем огнем для
большего сходства и удобренные перепелиными перьями из Фифиной подушки.

Пусть теперь так спит. Рядом она заметила несколько шмыгающих лаконцев,
пришли удостовериться... Сухенькие, поджарые лаконцы резко выделяются на
фоне рослых местных жителей, так что перепутать невозможно.

Понаблюдав хихикая за ними из узких окон столовой, Даная наконец
занялась подготовкой стола к обеду. Отделанная дубом столовая начала
нагреваться от печного жара, проведенного под сидениями. Домовые люди
начали накрывать стол. Женщина проверила чистоту лестницы, ведущей на
подиум столовой. Под подиумом уже равномерно расходилось тепло. В центре
подиума столовой начинался амфитеатр в одну скамью, спускающийся к
монументальному столу. Благодаря такой планировке вокруг стола
образовалось овальное пространство, отделанное дубом. Войдя в столовую
по лестнице на подиум, все мыли ноги и, готовые к трапезе, спускались к
столу. Вообще, по отделанному разными породами дерева дому было очень
приятно ходить босиком. При тепле и прогретых трубах, печным отоплением,
запахи древесины смешивались и действовали успокаивающе и расслабляюще.
Казалось, что находишься в волшебном солнечном лесу, наполненном светом,
запахами и вкусом друидического мира. Тепло отполированного дерева
обволакивало, не тронутые и не поврежденные фактуры деревьев, только
выделенные человеком, создавали ощущение надежной защищенности родного
гостеприимного дома, наполненного любовью не только человеческой, но и
природной.

На обед семья стала стекаться в столовую. Аминтор, занятый делами,
прислал детей, чтобы не остались голодными. За руку с Илькой пришел и
худенький Сурик, сын Филиппа. Кормишь его, кормишь, а он от всего
отказывается: вдолбил себе оставаться в одном весе, еще и взвешивается
по три раза на день, сидит на диете, чтобы участвовать в скачках, ходит
голодный, как козел траву жует. Даная неодобрительно покачала головой,
стараясь положить мальчишке хоть какого-нибудь мяса, кроме чисто
растительной пищи, что он себе набросал. Сделав бровки домиком, Сурик
умоляюще посмотрел на нее и шмыгнул носом, а глаза голодные-голодные.

- Все, хватит! - Даная ударила по столу рукой. - Калка, налей ему
похлебки и мяса кинь побольше, и если не съест, я сама его выпорю.

Фифа захихикал. Он сидел очень аккуратно, не откидываясь на больную
спину. Вот кого пори не пори, все как с гуся вода... Ну что за парень.
Старшие у нее поспокойнее, а что Фифа, что Илька, да и вообще вся их
компания... выпороли, одернулись и дальше побежали, как ничего и не было.
А Илька и того хуже, если будет считать, что делал все правильно,
несмотря на наказание, продолжит, и переубедить его, доказать, что не
прав, уж очень сложно, настолько упертый, взял в себя упрямство у матери
покойной и отца и развил... Старшие были значительно спокойнее, хотя, если
Кока уж что и вытворял, то хоть стой, хоть падай... Когда он тайком на
корабль пробрался, хотел моряком стать и уплыл, она чуть не рехнулась.
Все Эги на ноги поставили, ребенка искали. Муж тогда саллиев
организовал, иер додонских, его искать. Иеры выпустили зов деревьев,
чтобы даже щепочка отозвалась, если сын к ней прикоснется.

Деревяшка-то везде есть, не мог он в быту с ней не столкнуться. Как от
поискового заклинания заголосила плывущая бирма, на которой он был,
корабль же деревянный, жрецам удалось ее вернуть. Команда тогда
радостная этому была.

Вон, брат Пармений всех своих парней порет скопом, не разбираясь в их
шалостях, кто прав, кто виноват, они просто после наказания все
веселятся. И куда это молодежь катится...

Даная потянулась налить себе сока из изящного серебряного кувшина с
крышкой, стоящего около мальчишек.

Культурой и воспитанием они прям блистали. Илька, расставив локти,
жадно, с удовольствием потреблял похлебку. Да, внук отличался высокой
внутренней культурой, только скрытой очень глубоко.

- Иль, локти подбери, Фифу пришибешь, - Даная разливала похлебку Аминте,
его жене, внукам. Аминта поднявшись, бряцая перугами, потянулся к
квашенной капусте, обильно сдобренной специями и пряностями.

- Да, Фифа крепкий, - Илька похлопал сидящего рядом парня по спине, тот
поморщился, но смолчал. Сын Аминтора и сам заметил, что причинил боль,
виновато чмокнул пострадавшего в щеку. - Ты не сердись...

Даная улыбнулась, выросшие как братья, Фифа с Илькой были неразлучны.
Она и сама Ильку воспринимала скорее как еще одного сына, а не как внука.

<...>