Отправлено: 11.03.21 18:49. Заголовок: Лупить или любить. Вот в чем вопрос. Автор louisxiv

Нельзя, чтоб страх повелевал уму;
Иначе мы отходим от свершений,
Как зверь, когда мерещится ему.
Данте Алигьери
«Божественная комедия»
Песнь 2

Нища любовь, которой дан предел.
Уильям Шекспир
«Антоний и Клеопатра»
Акт 1, сцена 1

Пролог

- Так вы говорите, она всегда будет такой?
- Честно? К сожалению, медицина бессильна, - развел руками профессор-психиатр. - Надежда только на Бога. Или чудовищной силы шок.
- Спасибо, доктор. Я, пожалуй, взгляну.
- Да, конечно. Прошу, проходите. Она, как всегда, на балконе.
Мужчина в расцвете лет едва слышно переступил к дверям на открытую парку террасу. Элегантно облегающий стройную фигуру сплошь черный Kiton ($51000 за рубашку, пиджак и брюки, невольно и уважительно отметил приотставший на шаг медик). Серебристая платина часов (так эстетски - на правой руке, A. Lange & Sohne Tourbograph, их носит сам Путин) и галстучной заколки с голубым бриллиантом (как «Сердце океана» в романтично-драматичном кэмероновском «Титанике»). Бесспорно приковывающее неизменно заинтересованные женские взгляды аристократично-гармоничное лицо. Вьющиеся ниже плеч вопреки повальной для сильного пола парикмахерской моде каштановые, чуть тронутые ранней сединой кудри а-ля рафаэлевский выходец из времен Ренессанса…
В глубине террасы, у беломраморной балюстрады, устремив потухший немигающий взгляд на шелестящие от легкого летнего бриза сосны, сжалась под пледом в кресле-качалке женщина. Точеный профиль, белокуро-ржаные локоны, бледно-прозрачная кожа. Будто слились воедино образы поселившейся в миллионах сердец и сгоревшей словно свеча на ветру принцессы Дианы Уэльской, очаровавшей спесивое Монако и вопреки хеппи-эндам Голливуда необъяснимо съехавшей с автострады в пропасть кинозвезды-княгини Грейс Патриции Келли, пресловутой в досужих по миру пересудах о морально-сексуальных барьерах и незабвенной в многообразно любвеобильной Франции королевы-легенды Марго де Валуа. Красноречивым штрихом - тоскливо-печально, контрастно жизнерадостности розовой помады сжатые плотно губы…
Мужчина вздохнул.
«Как давно это было - в жизни…»
Мальчишкой Максим Светловидов – круглый сирота, недавний детдомовец - что ни день мялся беспокойно по утрам у двери своей каморки под лестницей в богатом особняке на престижной окраине Москвы. Каждый выход в присутствие Марии и Виктора Темниковых и их еще более невыносимой, старше его на три года дочери Анны, за несколько недель в этом доме ставших ему поперек горла вусмерть, был как путь на Голгофу. С первого дня. С первых минут. Безвариантно. Безысходно. Испепеляюще душу казалось тогда: навечно.
Снова вздох.
«…И всегда это будто вчера – в памяти…»

- 1 -

Из интерната, куда был помещен после гибели мамы и папы в автокатастрофе, знакомые родителей, виденные до того лишь однажды и непонятно почему настойчиво вызвавшиеся взять под опеку, забрали мальчика чинно и благородно. С улыбками, конфетами. В новом костюмчике.
Стоило, однако, оказаться в их особняке, наглухо отделенном высоким кирпичным забором от широкой улицы в каком-то коттеджном поселке...
- Газон косить. Полы мыть. Мусор выносить. Пыль вытирать. И вообще все делать, что сказано, - тон тети Марии не предполагал возражений и с ходу рисовал самые мрачные перспективы. - Что? Какая еще одежда? Тебе и эта не нужна.
В лицо полетела кучка каких-то тряпок. Оказалась белыми футболками и черными свободными трусами. По четыре штуки.
- На месяц. Смена - в субботу. Стирать будешь сам.
- Ннннноооо...
Контраст этой "одежды" (хорошо хоть на дворе лето!) по сравнению с той, что заполняла шкаф во всю стену в комнате Ани, как позднее с горечью увидел Максим, говорил сам за себя.
- Что? Дерзить? – дядя Виктор красноречиво положил руку на плетеный ремень в своих джинсах. - Еще слово - выпорю.
- А чего он стоит-то? Глупый! - усмехнулась Анна. - Сказали же переодеться.
- Всыпь ему, Витя. Сразу поймет, - решила тетя Мария.
Максим судорожно цеплялся руками за джинсы дяди Виктора, который нагнул, зажал голову между ног и стегал ремнем по голому заду. Мальчишка крутился юлой, визжал. А когда отпустили и он, красный от стыда и боли, торопливо натянул свою новую одежду, тетя Мария строго сказала:
- Так будет всегда, Макс, если ты не слушаешься, упрямишься, медлишь или набедокурил. И не думай, что если дяди Виктора нет дома из-за вечных рабочих забот и поездок, то тебе все сойдет с рук. Я тоже всегда выпорю больно. А теперь... Анечка, покажи Максу дом, деточка.

- 2 -

Улыбающаяся Анна и подавленный только что произошедшим Максим вышли из гостиной.
- Задница болит? - со смехом в голосе спросила девушка, уставившись на мальчишку.
- Болит, - нехотя признался, смущаясь от мыслей, что его наказание она видела в деталях.
- Привыкнешь, - хихикнула, игриво заправляя длинные волосы за ушки, лукаво улыбнулась, прищурив глаза. - А покажи попу?
- Что? - растерянно уставился на нее, не понимая, шутит или нет.
- Зад покажи! Хочу видеть.
Приказной тон был такой повелительный, что Максим невольно побледнел.
- Аня, перестань, прошу тебя.
- О’кей, я иду жаловаться!
Девушка фыркнула, резко развернулась, уверенно шагнула в сторону гостиной.
Гнев дяди, взбешенность тети… Перед глазами как вживую промелькнула картина нового наказания ремнем.
- Стой! Стой, Ань! – тихо выпалил мальчик, хватая дочку хозяев дома за руку.
- Чего? - оглянулась, смерив полным презрения взглядом.
- Я покажу, покажу. Не жалуйся, - взмолился, облизывая пересохшие губы.
- Ну так показывай!
От пренебрежения в голосе Ани по спине пробежали мурашки. Стыдливо повернулся спиной, оглянулся, собираясь с духом, и медленно спустил трусы под ягодицы, демонстрируя ярко-красные полосы, оставленные ремнем.
- Учишься! - улыбнулась. - Меня тоже слушаться должен. Всегда. Вот как сейчас. А то... Папа что... Его вечно дома нет. Но мама! И только я слово скажу...
- Я слушаюсь же, - промямлил. - Ну чего ты, Аня? Аааа... можно... трусы. Подтянуть трусы можно?
- Еще чего? Снимай совсем. Мама сказала дом показать. Это не экскурсия, Макс. Покажу, где жить будешь, где что и как убирать. А попа голая напомнит, что бывает, если что не так сделаешь или слушаться не будешь.
- Голым? Не надо, Аня. Пожалуйста! Я и так все запомню.
- Маааам! Макс не слуш...
- Аня!
Мальчишка мигом разделся.
Тетя Мария грозно появилась в дверях.
- Не, мам, - засмеялась девушка. - Это я его пугала. Он послушный. Пока...
- Вижу, Аннушка. Молодец! Так с ним, построже. Пусть сразу учится, что и как делать. На-ка, - тетя Мария протянула снежно-белый платок. - Сразу пусть пол в прихожей помоет. И в гостиной. А ты потом платочком проверь. Хоть грязнинка - мне скажешь. А чтоб не ленился беструсый... - девушке вручили упругий ивовый прут. - Попа как раз голая.
Мария расплылась в довольной улыбке, наблюдая как мальчик, стыдливо опустив голову, краснел на глазах. Стоять в одной футболке, без трусов было жутко унизительно, но кто его спрашивает…
- Конечно, мамочка, - кивнула Аня. – Шевелись, идем.
Шевелиться заставил Максима стежок прута, в то время как тетя Мария, забрав только полученные, но уже отобранные неизвестно насколько трусы, вновь удалилась в гостиную.
Максим шел, потирая неприятно саднящую попу. Обида от пережитого в первые же минуты пребывания в новом доме унижения камнем давила растоптанное мальчишеское самолюбие.
- А вот твоя ммм... конура... - Анна хихикнула у небольшой дверцы под лестницей.
Максим ошарашено вскинул брови.
- А ты что думал? – спросила с издевкой. - Кроватку с периной ждал? Куда тебе кроватку, голопопый!
- Нет, но... Это же кладовка!
- Ага. Тесно, мерзко и противно. Привыкнешь. Хотя… - засмеялась. - Можешь спать и у моей кровати. Как пес. Хочешь?
Он шмыгнул носом, сглотывая подступивший к горлу комок горечи.
- Ой-ой, губки надул... Вали убирать! - взлетел прут, вновь ужалив многострадальную попу. - А то родители с тебя шкуру снимут. Поверь, пожалеешь, что задница есть. Хииии!

- 3 -

Максим ползал по черно-белым квадратам керамогранита. Прихожая в коттедже его опекунов была просто гигантской. Тут свободно поместились бы все 30 кроватей его группы в интернате. А ведь плитки с узором, а между плитками - швы. Приходилось снова и снова протирать уже мытое.
Поротая дядей Витей попа болела и чесалась. И в голове звучали слова тети Марии: "Платочком, Аннушка... Хоть пылинка... Скажешь".
Он давился слезами, обдирал колени об острые края плиток, но старательно почти вылизывал пол, то и дело окуная в ведро с водой маленькую тряпку.
Анна оставила одного. Сказала, что на 20 минут. Потом, если найдет хоть пылинку, он вылижет весь пол языком, ну и мама, конечно, узнает...
Тетя Мария улыбнулась, видя с верхнего пролета лестницы, как старается Максим, стоя почти на четвереньках и снова и снова промывая каждый миллиметр плитки в прихожей. Футболка съехала почти до плеч. Оттопыренный, полосатый багрово-синим голый зад лоснился от пота. Но вот Максим сел на корточки и прямо той грязной уже водой плеснул немного в покрасневшее от трудной работы лицо.
Тетя Мария сбежала по лестнице вниз. Жилистой рукой голова мальчишки была прижата к полу, на шею встала нога, а по удобно поднявшемуся заду захлестал упругий хлыст.
- Не ленись! Старайся! Нет Ани с розгой и тут же халявишь?
Максим пронзительно завизжал.
- Анна! Сюда! - голос тети оказался не менее громким.
Дочь прибежала. И получила испепеляющий взгляд.
- Это так ты за ним следишь? Ничего поручить нельзя! Опять с Катькой заболталась в WhatsApp, позабыв обо всем?
- Ну, маааааамммма... - слезливо-жалостливо протянула Аня. - Я на минутку только. Нуууу... На три. А что, он не работал?
- Чего бы он визжал сейчас, если бы работал, - не прекращая порку, удивилась тетя Мария.
- А ведь обещал послушно все сделать…
- Анна, тебе понятно, как надо? – остановилась тетя Мария. - И если я говорю последить за ним, значит последить!
- Да, мамочка, конечно, мамочка.
От раскаяния в голосе дочери Мария смягчилась, погладив по волосам.
- Ты у меня умница. А ты, - повернулась к всхлипывающему на полу Максиму, - поднимайся. Или добавки захотел?
Мальчик испуганно посмотрел на тетку, замотал головой, собирая все силы в кулак. Боль в заднице сводила с ума, но страх перед новым наказанием заставил подняться.
- Просссс....тите, тетя Мария. Простите... - голос был хриплым и едва слышным.
Мария с удовольствием смотрела, как Максим сперва встал на четвереньки, потом неуклюже поднялся на колени. В полный рост даже не пытался. Видно, понял свое положение в этом доме.
- За тряпку! - сказала ледяным тоном.
Мальчик пулей бросился выполнять команду.
Увы! Оставалась еще треть комнаты, когда где-то громко прозвонили часы.
Аня молча зажала между ног его склоненную к полу голову и, уткнув лицом в грязную мокрую тряпку, врезала пять жгучих розог. Потом за скрученное ухо повела к тете.
- Что? Плохо помыл?
- Да там и проверять не стоит, мама. 20 минут ему дала. А он едва половину вымыл.
«Вымыть весь пол в такой короткий срок не смог бы никто. И меня же пороли!» - мысленно закричал мальчишка. И задохнулся, когда тетина рука за ухо бросила его грудью на ближайший стол, подтянула, загнув руки за спину так, что в живот больно впился острый край столешницы, а по уже почти сплошь багрово-синей попе неизбежно стегнул хлыст.
Максим дрыгал болтающимися в воздухе ногами, извивался ужом. Но тетя держала его руки крепко и обжигала хлыстом, словно огнем. Ничто не мешало беспрепятственно любоваться интимом дергающегося в такт ударам мальчишки. Аня, еще вчера капризно недовольная новостью о появлении Макса, сейчас была самой счастливой девушкой на свете, наслаждавшейся незабываемым зрелищем и пьянящей властью.
Только… Мелькало вдруг в глубине души и другое ощущение. Почти ужаса от беспредельной и неоправданной жестокости.

- 4 -

Ночью Максима разбудил яркий свет. Озирался спросонья будто слепой. Под косым потолком ("Ну да, сверху же лестница") горел белым шар-фонарь. Окружая чье-то пятно-лицо нимбом, расплывающимся в не раз заплаканных вчера, покрасневших глазах Макса.
- Привет. Жив, краснопопик? - насмешливо спросил туманный абрис голосом Ани.
Мальчишка проморгался наконец. Дернулся.
- Уффффссссс! - после трех беспримерных порок и стежков Аниной розги багрово-синяя попа стала очень чувствительной.
Миг спустя обнаружил себя стоящим перед девушкой на коленях со склоненной головой. Почему? Объяснить он не мог. Зато знали Аня и противный упругий прут в ее руке.
- Молодец, Макс, - улыбнулась. - Вот так всегда и стой передо мной.
Присела на его узкую кровать с тощим матрасом и тоненьким одеяльцем. Рука нырнула в карман толстовки.
- Держи! Это тебе.
В маленьком газетном кульке были два пирожка с капустой, куриная ножка и пара кусочков белого хлеба. У Максима потекли слюнки. Вчера ведь и в голову никому не пришло покормить. Только драли и драли. Больно и беспощадно.
- Спасибо! - выдавил шепотом. И вгрызся в курицу, боязливо косясь на Аню. Ведь не просто так она добрая. Сейчас... как... бац.
- Вкусно?
- Ошшшшчень.
Он глотал торопливо, судорожно, почти не жуя. Боялся - возьмет и отнимет.
Она улыбалась. Ласково потрепала по щеке.
- Подавишься же, дурачок.
И погладила по растрепанным волосам.
- Хорошая я? Добрая?
- Дддда, - с чувством сказал, слизывая с ладони последние крошки. - Спасибо, Аня. Так вкусно.
И вдруг обхватил ее ноги, прижался. И снова заплакал. Без жалости к себе и обиды. От такого нежданного счастья.
- Ну-ну... Прямо стой. Ишь, размечтался!
Пинок откинул к стене.
- Ззззачем так? Пппочччеммму, Аня?
Она не ответила. Встала.
Уже закрывая дверь, обернулась.
- Лови!
Мелькнуло в воздухе что-то цветное.
- Эх ты, мазила!
Он растерянно смотрел на упавшую между его тощих коленок маленькую шоколадку.
- Отдай назад!
Плитку протянул покорно. Стараясь не смотреть, как та исчезает в Анином кармане. В горле стоял ком.
"Приласкала. Поманила. И... вот..."
- Утром, в 8 принесешь кофе. С сахаром и молоком, - голос девушки снова стал жестким.
- Не проспи!
Мальчик сжался, не отрывая глаз от красноречиво поднятого прута.
- Больно! Аня, не надо!
- Не бью, дурачок. Не бью!
Розга опустилась. Рука снова нырнула в карман.
- Предки уехали. Сегодня-завтра ночуют в городе. И ты - мой. Только мой. Будешь делать все, что скажу. Будешь?
- Бббуддуууу.
- Ну-ну, поглядим. На!
В грудь ткнулась опять шоколадка. Дверь закрылась.
Еще долго не мог уснуть, прокручивая ночной разговор.
«Она красивая, очень. Только строгая. Но в ней точно есть хорошее. Точно!»
Уверив себя в этом, Максим и не заметил, как заснул.

- 5 -

- Лежебока проспал! О! Докричалась!
Аня резко опустила розгу на руку, выглядывающую из-под одеяла.
- Аййййй, - сон как рукой сняло. Отчаянно потирая ужаленное место, пацан залепетал спасительные слова извинения, а чтобы окончательно задобрить, бросился на колени.
- Анечка прости, прости!!!
- Я же просила тебя! Не проспи! - угрожающе потрясла розгой. - Ты заслуживаешь наказания с самого утра, - в голосе мешались раздражение и недовольство.
- Аня, у меня же нет будильника, – пролепетал, оправдываясь, виновато опустив глаза на босоножки девушки.
- Нееееть будиииильничка, - передразнила Аня. - Зато у тебя есть задница, а у меня - повод прописать по ней. Марш к табурету!
Обречено подчинившись, выполнил приказ и вздрагивал под ударами розги, считая вслух.
- Дддеесяяять...
- Тебе нужен будильник или научишься?
- Нееее нужен! Нааучуууусь! – пообещал сквозь слезы.
Аня расплылась в улыбке.
- Хорошо. Держи крем, намажь задницу, только не сядь никуда, пока не впитается!

- 6 -

Максим вскочил, обливаясь потом.
На часах было 06:45.
"Приснилось!" – повалился без сил на койку.
Встал уже осторожно. Попу ведь так больно! А в голове только эта мысль: "Не била, накормила, шоколадку дала!"
Вот и оставленный ночью последний кусочек. Для не мечтавшего о завтраке Максима и он был спасением.
А потом взгляд упал на табурет. Там лежали его трусы.
В комнату Ани вошел на цыпочках.
- Аня, доброе утро!
Говорил робко, не забыв встать на колени.
Девушка потянулась в своих пуховых перинах. Улыбнулась.
- Макс! О! Кофе! Моя чашка!
Он постарался, перерыл боязливо все шкафы и нашел, каким-то шестым чувством угадал...
Аня поцеловала. В щеку. Но все же...
- Иди сюда!
Повелительную интонацию смягчило легко откинутое одеяло.
Максим замер, но ослушаться не посмел. Лег в кровать. На самый краешек.
Она притянула его. Рука прошлась по бедру, мягко коснулась израненной попы.
Максим закрыл глаза. Казалось, что на секунду. Но очнулся уже на полу. Над ним возвышалась Аня.
- Встать! Сесть! Встать! Лечь! Сесть! Лечь!
Мальчишка уже задыхался.
- Марш в душ! На завтрак мне - яичница, бекон, яблочный сок, тосты с малиновым вареньем. У тебя 30 минут.
- Нннноооо... Аня...
- На четвереньки!
Пинок в зад заставил проехаться по полу, открыв лбом дверь, и растянуться на полу в коридоре.
- Уже 20! - прозвучало вслед.
"Бекон, бекон…" - рылся в холодильнике, перебирая разные нарезки. В этом доме жили богато, нашлось все необходимое, вот только что со всем этим делать Максим однозначно не знал.
Взяв сковородку, включил плиту и, не дожидаясь, разбил два яйца прямо на сухую сковородочную поверхность. Масло, масло… Если бы он только знал, что оно необходимо… Когда в кухне запахло жареным, засуетился, лихорадочно перебирая варианты возможных причин неудачи. Запоздало выхваченная из шкафа бутылка масла покатилась по полу. Яйца быстро подгорали, а легкий дымок заструился над сковородкой.
- Ты что творишь?! – влетела в кухню Аня, едва не поскользнувшись на замасленном кафеле. - Подкрути! Горит же! Фу, как воняет! Брысь! Фууу… Кхххеее, - закашлялась, выключая газ под сковородой.
- Прости, Ань, прости... Кхе-кхе! - закашлялся и Максим, испуганно ожидая, как вызверится сейчас Анька, когда справится с созданным им кошмаром.
- Ты сдурел! На таком огне не жарят! А масло? А масло налить?
Девушка обескуражено схватилась руками за волосы, закипая от злости.
- Я не знал...
- Безрукий! Безмозглый! Ты же только продукты перевел! Блин, как воняет…
Аня включила вытяжку, размахивая руками, в попытке разогнать неприятный запах.
Максим виновато опустил глаза. Было обидно из-за происшествия, ведь в глубине души у него были только чистые побуждения - приготовить вкусный завтрак девушке, которая точно хорошая и добрая в душе.
- Да уйди ты! Окно открой. Вон, в угол встань!
Распахнутое окно быстро выветрило дым и запах гари. Надев фартук, Аня ловко отмыла сковородку, подрумянила бекон, залила яйцами. Тостер со щелчками выдавал поджаренный хлеб.
Максим стоял в углу за шкафом. Непонятно для самого себя на коленях. Носом к стенке. Кусал кривящиеся губы, едва сдерживая уже дрожащие на ресницах слезы.
"Ну как же... Как лучше хотел... Эххххх..."
Девушка все хлопотала, стуча дверцами шкафов и холодильника.
Робко оглянувшийся увидел на столе колбасу, сыр, зелень, пару яблок и мандаринов, конфеты.
- Фууууф... Макс, ты где там?
- Тут, - выглянул боязливо. "Ну вот. Так щас врежет..."
- Ты че там? Сюда иди!
- Нуууу... Ты же сказала. В угол.
- Дурашка, - засмеялась и притянула к себе. Поставила между ног, посадила на колено, прижала голову к плечу.
Он был напряжен, закаменел.
- Испугался, малыш? Ну, ты даешь, Макс! Яичницу никогда не жарил... Кому сказать - засмеют.
И рука перебирала волосы, а другая гладила спину.
- Аня... Это... Побьешь? - спросил, осмелев немного.
- А то! Как козу сидорову, - прозвучало строго. - Раздевайся!
Максим послушно снял с себя все. Встал прямо, дрожа и безвольно опустив руки.
- Молодец, Макс! Только... Я пошутила.
Мальчишка уже не сдержался. Заплакал.
- Ну-ну, Макс... Что ты?
Аня вновь притянула его, погладила.
- Накажу, конечно. Потом только. А щас садись давай. Завтракать будем.
Максим смотрел на нее во все глаза.
- Ну что смотришь? Садись, говорю… Нееееет. Без футболки. Без трусов. Голенький, Макс. Скоро девушки придут. Посмотрят на тебя, поваренка-неумеху.
- Чтоооо? - подавился бутербродом.
- Что, что… Что слышал. Подружек ждем, Катю, Лену и Свету, - тоже беззаботно откусила кусочек.
- Анечка, не надо так, пожалуйста. Пожалуйста! - взмолился, как только дар речи вернулся. Заерзал голой попой на стуле, ощущая свою наготу как никогда до этого. Мысли о незнакомых девушках заставляли буквально стынуть кровь в жилах.
- А что тут такого? Ты что, стесняешься?
- Дыаа.
В голосе слышалась вина, хотя на самом деле никакой вины и в помине не было.
- Привыкнешь, - равнодушно махнула рукой. - Передо мной-то уже не стесняешься, вот и перед ними покрасуешься.
Хихикнула, запивая яичницу большим глотком кофе.
- Аня, мальчики не ходят так… ну... голышом… перед девушками.
Максим виновато почесал затылок, чувствуя себя самым несчастным ребенком на земле.
- Это, может, в других домах и не ходят, - фыркнула, демонстративно потянулась за мобильником. - У нас ходят. Хочешь, позвоню маме и спросишь?
- Не звони! – остановил отчаянный вопль. - Не надо! Не надо!
Слезы сами наворачивались на глаза, и мальчишка ничего с этим не мог поделать. На любой протест у Ани находилось неопровержимое позвоню или расскажу маме. Удары тети Марии, болезненные и беспощадные, могли заставить подчиняться любого, и Макс не был исключением.
- То-то же! - расплылась в улыбке. - К тому же, голененок-поваренок, я тебе белый чепчик надену, вот и не будешь совсем голенький, - подмигнула, хихикнув.

- 7 -

Когда залился колокольчиком звонок у входной двери, Максим стоял на коленях рядом с Аней. Крахмальный чепчик только подчеркивал наготу и пунцовое от стыда лицо. А девушка была спокойна.
- Привет, Кать. Светка, да оставь телефон уже! У меня тут такое...
- Ой! - уже вошедшая третья подружка Лена даже на шаг отступила.
Максим сглотнул судорожно и, как было велено и не один раз отрепетировано Аней, выпалил:
- Здравствуйте, девушки! Меня зовут Максим. Сегодня я игрушка Ани и ваша.
- Ёёёёёёёпть! - Светка всегда была остра на язык. - Эт че, Анька, твой? Круть!
Максим уже стоял на четвереньках и старательно вылизывал туфельки. Потом снимал каждую и целовал ножку.
- Гляньте, девки, весь зад синий, - ткнула пальцем Катя. - Эт ты, Анька так?!
- Мама. Ну и я, - подбоченилась та. - Он у нас тут чуть что получает. И визжит! Как поросенок. Да вот увидите щас. Прикиньте, яичницу пожарить не смог! Эй, Макс, а ну пшел!
Подружки с хохотом завалились в гостиную. Расселись по дивану и креслам. Насмешливые взгляды будто прожигали бледного и подавленного Максима.
- Голопопик, сделай нам кофе, - строго приказала Аня.
- Ой, здорово! - в один голос подхватили Катя и Света.
Через десять минут мальчик покорно стоял на коленях и с подносом в руках перед потягивающими ароматный напиток девушками.
- А кофе он ничего сварил, - смакуя, похвалила Катя.
- Пиз***ый кофе! - вальяжно откидываясь на спинку кресла, поддакнула вторая Анина подруга.
- Светка! - недовольно скривилась Аня, - Ты чего материшься?
- Что я такого сказала? Родоков твоих-то нет, – удивляясь, вскинула брови Света. - Да ладно! Ну не дуйся. Я честно не буду больше материться, если ты Макса... ммм... выпорешь.
Аня осуждающе покачала головой, затем улыбнулась, зыркнула на мальчишку, напугано таращившегося на подлую Свету.
"Что это получается? Она матерится, а мне получать?»
Голые ягодицы непроизвольно сжались, как два зубца чеснока.
- Хорошее условие, но точно без всяких там словечек потом?
- Да хул... То есть, конечно, - захихикала Светка. - Хочу узнать, как он терпит.
- И я, и я! - подхватила Катя.
Слушая щебетание девушек, Максим легонько потер ягодицы.
"Бедные вы мои..."
Аня жестом подозвала. Похлопала себя по коленям.
- Ложись!
Зажала его ноги между своими, голова пацана свесилась чуть не до пола. А вот попа оказалась самой верхней точкой тела. И когда рука девушки с громким шлепком хлопнула, впечатав растопыренную пятерню, Максим вскинулся, закусив губы и зажмурившись.
Шлеп. Шлеп. Шлеп. Шлеп...
Лицо мальчика корчилось в гримасах, ягодицы судорожно сжимались, из зажмуренных глаз текли ручейки слез.
Нет, он молчал не потому, что хотел показать свою терпеливость. Не потому, что именно этого хотели девчонки, а он обязан выполнить любое их желание. Ему было стыдно от унижения, больно от частых размашистых шлепков. А душу и сердце пронзала обида. Аня! Ночью и утром он надеялся... Но... Сейчас она снова втаптывала его в грязь. Он для нее только игрушка. Хочешь - ласкаешь, желаешь - ломаешь.
- Эй, не такой уговор был! - запротестовала Светка. - Так любой промолчит. Ремнем его!
- Я принесу! Ань, где взять? - подскочила Катя.
И только Лена завороженно смотрела на Максима. Вот открыл глаза. И у нее сковало морозом сердце. В его глазах было такое!
- Что? Ты чего? – удивилась переставшая шлепать Аня, глядя на все время странно молчащую и вдруг рывком поднявшуюся из кресла подружку.
Лена подхватила мальчишку, подняла, прижала голову к своему плечу.
Максим вздрагивал в беззвучном рыдании.
- Нашла! Вот чего!
Катя влетела в комнату, крутя над головой плетеным ремнем. И будто споткнулась. Незримой стеной тормознули растерянно-притихшая Аня, скорчившаяся в руках Лены и даже дрожащей спиной укорявшая девчонок фигурка Максима, чуть слышно шептавший что-то мальчишке голос Лены.
- Класс!!! – выхватила у Кати заскучавшая Светка широкий, в три пальца ремень. – Брось нюни, Ленка! Анька, не тяни, лупи! – перебрала ремень до узорчатой литой пряжки. – Во! Этим!
- Да ладно вам! Мало ему что ли? – обрела вдруг громкий голос Лена.
- Зараза ты, вечно в малину подсеришь, - надулась Светка, отбросив ремень Анне.
- Я что ли против? – примирительно развела руками Лена. - Успеется, Света. Он и так получил немало уже. Привык, небось. Молчит же. Видать, что слону дробина… Пойдем, погуляем, мороженого поедим, тортик купим, колбаски, салатик. А то вечно эти ваши суши да ром с колой и пицца. А там и Макса за что ремнем найдется. Зазря-то чего драть…
Максим напрягся, вывернулся из только что казавшихся дружескими объятий. Он же так поверил уже этой Лене! Что добрая. Защитница. И…
- Да-да, иди, одевайся, - будто не заметив обиженно-резких движений мальчишки, ласково улыбнулась самая добрая девушка. – Он же с нами пойдет, Аня?
- Да куда ж его… Не оставишь. Опять набалует чего, - хмуро, но миролюбиво подтвердила хозяйка общей живой игрушки.
Максим оживился, но тут же сник.
«Они что же, прям так поведут? Голышом?! Эти, конечно, могут… Да и Анька молчит. А куда без приказа...»
- Слышал, что сказано? Чего стоишь? Одевайся! – подгонять, однако, как обычно, болюче по заду не стала, хотя ремень-то в руках.
Стремглав умчавшегося в свою каморку и мигом вернувшегося встретил хохот.
- Анька, эт он у тя всегда так? Здорово! Закалка. И раздевать, если что, быстро, - одобрила злюка Светка торопливо натянутые Максимом, бездумно нарушив установленный срок замены, свежие футболку и трусы. – Ну что, идем?
- Да вы что? Засмеют. А увидят, что под трусами, так и арестуют, - опять бухнула ложку дегтя в бочку меда Лена.

 Отправлено: 11.03.21 18:52. Заголовок: - 8 - Хотя и одели ..

- 8 -

Хотя и одели Максима все же в единственный его костюмчик, тот, в котором из детдома приехал, хотя и смотрелся перемазавшийся мороженым мальчишка младшим, окруженным заботой братцем одной из дефилировавших по бульвару четырех девушек, чему умилилась пара встречных по пути бабулек с внуками, заход в аптеку по предложению неугомонной Лены купить что-нибудь, заживляющее Максовы синяки, оказался роковым.
Нет, ни девушки, даже безбашенная Светка, на улице над Максом не подтрунивали, ни Максим ничем не выдавал бушующую в нем бурю противоречивых, малопонятных и таких ярких эмоций. Никто и не думал, что тетка-провизор в ответ на просьбу выдать что-нибудь, дезинфицирующее ссадины и заживляющее гематомы, удивленно воззрится на кареглазого мальчишку с обрамляющими симпатичное личико длинными локонами, одетого в синие шортики и курточку поверх белой футболки, застенчиво не поднимающего глаза от елозящих по полу ступней в кожаных башмачках с пряжками?
Фармацевт, однако, уперлась, потребовав показать, для чего понадобились лекарства. Ничто ведь в облике херувима, одетого явно в дорогом бутике, не вязалось с расхожими представлениями о драчунах и забияках. А ведь кому еще, как не кому из таких, понадобились бы требуемые микстуры…
Что было дальше?
Попытка девушек сначала ретироваться несолоно хлебавши. Потом скандал. Ну а когда появился наряд полиции, было никак не миновать осмотра и объяснений.
Последующие несколько дней Максим провел в больнице, а как ушибы сошли - был помещен уже в другой детдом.
Чем кончилось дело для несостоявшихся опекунов, для Анны и ее подруг Максим и сам знать не хотел, и штатный психолог советовала не напоминать ему о прошлом лишний раз.
Со временем чудовищный месяц от интерната до интерната остался, как казалось всем осведомленным окружающим, только все больше расплывающимся в мальчишеской памяти темным пятном.

- 9 -

Под ливнем, пробирающим сквозь скудное, драное тряпье, леденящим изглоданное голодом, под коростой несмываемой грязи, привычное к обильным для попрошаек у продавцов и прохожих пинкам и затрещинам тело, Анна сжалась в очередной, хоть чуточку защищающей от холода подворотне темным и внутри, и снаружи клубком, тщетно пытающимся скрыться от преисполненного жестокостей, глухого к слезным мольбам мира.
Вроде как потеплело. От сжимающих желудок тисков голода, раздираемых в чесотке до крови, становящихся почти сразу нарывами бесчисленных мест блошино-вшиных укусов, а самое главное – от сводящих с ума, взращивающих желание скорой смерти мыслей спасет только сон. Привычно краткое в этой ее жизни забытье.
- Анна? Темникова?
Высокий, мускулистый, черно-костюмный и бело-рубашечный молодец рукой в мягко-пластиковой перчатке-антигрязь потряс за плечо. Не услышав ответа, поднял ласково голову за подбородок. Сверив лицо с картинкой на экране планшета, устало-облегченно хмыкнул. Ткнул пальцем в едва торчащий из уха гвоздик-коммуникатор:
- Нашел… Да. Она… Точно… Молчит. Грязная. Мерзлая… Прям так? Но… Есть, понял! Марк, берем ее, помоги.
Анна послушно шевелилась, неизменно молчала и тупо смотрела перед собой. И на руках у этих двух молодых мужчин. И в микроавтобусе с непроглядно тонированными стеклами и позабыто комфортным салоном. И в частной клинике, холимая, лелеемая неизменно заботливыми врачами, медсестрами, сиделками.

- 10 -

Она снова стала красивой. Ни в чем не знала отказа – ни в еде, ни в одежде, ни в прогулках по парку.
Потом – этот уютный домик где-то в лесу. Она, домоправительница, горничная, водитель-садовник и регулярно навещающий авторитетный врач.
Только губы все также сжаты, глаза все также пусты.
- Максим Леонидович, не стоит. Вы и так вон как о ней… Зачем вам встреча с… простите, конечно… живым трупом?
В ответ на профессорский шепот за спиной он решительно переступил порог террасы.
- Анна! Здравствуй. Помнишь меня?
Она рывком обернулась. Рукой зажала рот. В распахнувшихся глазах наследник Зигмунда Фрейда, надеявшийся уже лишь на чудо сверхъестественного исцеления, впервые увидел проблеск живой мысли.
Дернулись навеки, казалось, слепившиеся губы.
- Маааа…ксим, - разбуженные забытыми навеки, казалось, звуками связки выдали короткое слово пискляво-хрипло, спотыкаясь.
- Да, Максим. Да, все это сделал я. Разорил твоих родителей, оставил сиротой тебя. Убивать не хотел, нет. Так рассудили ваши кредиторы и, наверное, Бог… Хотя хотел, что скрывать, полностью уравняться: ты, я, схожая жизнь. Чтобы дальше – только сами, кому как повезет.
- Макс… - по щекам Анны покатились слезинки.
- 20 лет… Нет, наши жизни не получились схожи. Каждый выбрал свой путь. Ты, правда, не знала моего. Я зато отслеживал твой.
- Ненавидишь? Поэтому так?
- Нет. Я благодарен тебе. Я стал сильным. Я сумел взыскать по долгам. Теперь… Сейчас я отдаю свой. Возможно, я ошибаюсь. Но ведь это не для тебя. Это я так хочу. Все это, - повел Максим руками по комнате, - твое…
- П-п-почему? З-з-за что?
- Я помню хорошее. Как ту шоколадку в каморке и пирожки… Я не забыл плохое. Побои, голытьба при подружках… Я не смогу полюбить женщину. Ни одну. Передо мной тут же встаешь ты. Я могу только ценить их красоту. Какой была в нашем детстве ты… Нет, тебя ни в чем не виню. За плохое ты заплатила сполна. За хорошее ты обретешь щедро…
- Всё, кроме тебя?
Он посмотрел удивленно.
- Я, как и ты, одна. Почему… Я помню тоже. И передо мной ты тоже встаешь, когда... – она потянулась к нему, но тут же откинулась. – Я любила тебя. И тогда, и потом… Дура! Кретинка! Скотина!
Внезапную истерику оборвал скрип паркета. Максима уже не было.

Эпилог

Меланхолично-осенним вечером Анна лежала в наполненной до краев ванне, недвижно глядя перед собой.
Девственную прозрачность теплой воды разбавляла, приближая трагичный финал никому, прежде всего ей самой, не нужной жизни, алая кровь, струящаяся из вен на запястьях, несколько раз перечеркнутых серебряным столовым ножом, спрятанным после оказавшейся тайно для всех прощальной вечери.
Неизбежное забытье затуманило взгляд и мысли в последний раз.
- Максим… Прощай… Прости…

* * *

Катя и Света держались позади. Стараясь быть незаметными среди разномастных участников скорбной церемонии. Лена, однако, подошла, взяла его за руку.
Максим глянул, улыбнулся грустно. И первым шагнул к гробу.
Красная роза упала на грудь упокоившейся.
- Анна… Как жаль… Прощай…
Припорошили с его руки крышку белого гроба комья черной земли.

 Отправлено: 11.03.21 19:57. Заголовок: Ну что ж, спасибо, l..

Ну что ж, спасибо, louisxiv , что выложили здесь свой рассказ. А то я уже его прочел и очень хотел сказать многое. Надеюсь, что мои высказывания никак не обидят Автора, так как являются всего лишь личным восприятием.
Конечно, это фантазия. Чистой воды, и даже если случаи изъятия детей из детдомов с целью сделать их прислугой или секс и прочими игрушками, имели и имеют место быть, то здесь описание нравов и условий ужасно гиперболизированы. Ужасно прям- таки.
Не знаю, возможно, в том задумка Автора, но вопрос "Любить или лупить" лично у меня не возник. Тут про любовь ничего ровным счетом, разве что слова Анны можно воспринять как надуманные признания опустившейся маразматички.
По сюжету- прям семейка Адамс)) Такое впечатление, что они всю жизнь практиковали подобного рода развлечения, вовлекали туда своего ребенка и не просчитывали нисколько производительность труда мальчишки.
Да, кстати, а это очень важно - а сколько лет Максу? И соответственно, сколько Анне?
Мне видится, что...ему лет 13, ей 16, так как она на три года старше.
Знаю, что некоторые читатели начинают хвататься за голову, почему девочки такие жестокие, они же должны...и прочее, прочее... Начнем с того, что они никому ничего не должны, и общая канва рассказа меня нисколько не удивила. То есть стенаться по поводу странности и нереальности рассказа мне б даже и в голову не пришло бы.
Хорошая, вкусная, тематическая задумка-фантазия. На сон грядущий, так скажем. По теме так в моем вкусе! То есть - тема отчасти моя (учитывая, что их у меня несколько)))
Но!! Не проработанная, поверхностная, очень наивно преподнесенная, прости, Автор!
Ибо все изощрения можно было описать более тонко, постепенно внедряя их в жизнь Макса, а тут - с разбега да в карьер. С первого дня. И потому все издевательства и унижения выглядят, как бы это парадоксально не звучало бы, слишком грубо. Без изысков.
Сразу порка, порка и еще раз порка. Причем угроза исходила от всех членов семьи. Так как если б мальчик попал бы в семью вампиров.
То есть с практической стороны чересчур расписана жестокость, а именно непрактичность хозяйки дома.
И утрированно отвратительное отношение. Как в сказках про Золушку)) То есть - спать, так под лестницей, хотя хозяева для прикрытия должны были создать мальчишке внешне хорошие условия - а гости к ним не приходят разве? А тут у мальчика комната, кроватка, игрушки...
Одеяло самое тонкое, матрас тоже)) Может, в том тоже был садизм? Но...иметь хлюпающего носом служку... неприятно и непродуктивно. Да и тонкие одеяла порой намного дороже простых ватных)) Разве что подсунули ему протертые старые. Кроме того, родители были всеми руками "за", чтоб он своим "хозяйством" болтал перед их дочкой- подростком.
Вот... если б убрать семью, родителей, оставить лишь Аню и Макса...тогда было б все более гармонично. И можно было б поверить, что девушка типичная "госпожа", домина, а Макс... в нее немного влюблен и при этом находится в зависимом положении.
То есть рассказ тогда приобрел бы более логичную окраску. А так походит на пародию из жизни новых русских. Таких жестоких и нехороших. Хотя по сути прислужника могли б из мальчика сделать и простые опекуны с трехкомнатной квартирой, где положен линолеум, а не узорчатая плитка (которую, кстати, лучше отмывать со щеткой, ибо, о, да, швы, швы... и въевшаяся меж узорами грязь. Но это отдельная генеральная работа для уборщицы, не рутинная) И это было б более реально в плане бедности опекунов. Все ж у богатых целый штат прислуги имеется, и уборка "от мальчишки" их не устроит.
Из ляпиков заметил... про сковородку, которую отмывала Аня. Единственная в доме?? Бросила б в посудомойку и взяла бы другу.
Так же как и не понял про костюм Макса, что на него надели девчонки. Шорты и курточка...Хм... странный комплект, ну да ладно. Это все детали. А, и еще газетный кулек для пирожков) Контейнера что ль нет? То есть утрированность убогого положения Макса.
Еще считаю, что образы совершенно не раскрыты. Я так и не понял, что чувствует Макс, как относится к нему Анна. А это была бы очень интересная линия, но, может, рассказ писался больше как чернушный ( в хорошем смысле слова, ибо я поклонник хорошей чернушки).
Но тогда немного не вписываются эстетические отступления в виде например этого описания:

цитата:

В глубине террасы, у беломраморной балюстрады, устремив потухший немигающий взгляд на шелестящие от легкого летнего бриза сосны, сжалась под пледом в кресле-качалке женщина. Точеный профиль, белокуро-ржаные локоны, бледно-прозрачная кожа. Будто слились воедино образы поселившейся в миллионах сердец и сгоревшей словно свеча на ветру принцессы Дианы Уэльской, очаровавшей спесивое Монако и вопреки хеппи-эндам Голливуда необъяснимо съехавшей с автострады в пропасть кинозвезды-княгини Грейс Патриции Келли, пресловутой в досужих по миру пересудах о морально-сексуальных барьерах и незабвенной в многообразно любвеобильной Франции королевы-легенды Марго де Валуа. Красноречивым штрихом - тоскливо-печально, контрастно жизнерадостности розовой помады сжатые плотно губы…

То есть грубость и эстетика...Причем слишком витиеватое описание облика Анны...Уж про принцессу Диану так промолчу( Мне она беее(( Не сгорела, как свеча, а поплатилась за блуд и позорище. Но это не к рассказу.
Так же как и душещипательные чувства Макса мне почему-то не зашли на фоне сплошного его беспрекословного подчинения и желания угодить Анне. Ведь даже не попытался сопротивляться, в конце концов в отсутствии родителей двинуть стулом по голове своей мучительнице.

цитата:

Нет, он молчал не потому, что хотел показать свою терпеливость. Не потому, что именно этого хотели девчонки, а он обязан выполнить любое их желание. Ему было стыдно от унижения, больно от частых размашистых шлепков. А душу и сердце пронзала обида. Аня! Ночью и утром он надеялся... Но... Сейчас она снова втаптывала его в грязь. Он для нее только игрушка. Хочешь - ласкаешь, желаешь - ломаешь.

И создавалось впечатление, что он вошел в тему, принял эту игру, покорился.
В плане практических действий, мытье полов голышом и целование туфель и ног очень даже "приветствуется", то есть не выбивается из стиля. Знаю, что некто счел это за дичь или что-то в этом роде. Ну, знаю, что кого-то пугают такие вещи. Может, потому что туфельки нужно было сначала протереть все же) Ибо ни одна госпожа или господин не желает, чтоб у сабы заболел потом живот)) А так... очень прелестно - заставить целовать ноги у подружек.
Что до них, они восприняли это как экзотическую игру, и думаю, что не вникли в морально-этический аспект происходящего. Возможно, в силу возраста. Потому и спрашиваю, по сколько лет героям.

И, как лично я понял, что описаны первый день, ночь...и второй день. Или я ошибаюсь? Вроде ошибаюсь. Ибо Автор упомянул недели три. Но я их не увидел, не разглядел...
Как и разорение родителей не вижу причиной для повода опуститься ниже плинтуса, что и произошло с Анной.
Финал сгладил весь выше описанный треш, словно вырванный из иного по стилю рассказа кусок.
Это я про части 9 и 10.
А вот сцену в аптеке очень напрасно Автор не развернул. Скомкал. Может, неинтересной она показалась ему.
Но я б описал, как мальчишка тихо просит аптекаршу о помощи, чтоб та вызвала бы полицию. Незаметно для девчонок объясняет ей ситуацию и, может, даже просит разрешения зайти за прилавок. Так Макс ну хоть как -то реабилитировал бы себя в глазах читателей, а то совсем уж безвольной жертвой оказался.
В целом рассказ особо не зацепил по вышеуказанным причинам)
Но...понравилось его читать) Было интересно, что ж дальше, чем закончится. То есть не скучное чтиво.
Спасибо, louisxiv !

 Отправлено: 11.03.21 20:15. Заголовок: Nikita-80 пишет: Ну..

Nikita-80 пишет:

цитата:

Ну что ж, спасибо, louisxiv , что выложили здесь свой рассказ.

Спасибо за столь развёрнутый, детальный отзыв.
По существу отвечу так. Это отзыв самого автора. И он схож с твоим мнением.
Вся ценность рассказа в красивостях языка и стилистике. Отмечу эрудированность автора, что помогает в эпитетах, аллюзиях при изложении мыслей. Герои изображены скупо, описательно, без проникновения в характеры. Хорошо хоть многочисленны и разнообразны герои, отличаются не только полом, возрастом, но и некими чертами эмоциональности. Сюжет явно искусственный, нереалистичный или, может, не раскрыт так, как задумывал автор. Вообще думается, что автору сюжет и не важен был, он нужен лишь для того, чтобы была канва текста, красивость изложения которого и только важна была автору, видимо. В целом рассказ - никчемная пустышка в пафосной обертке. По содержанию даже не poketbook на 1 раз.

 Отправлено: 11.03.21 20:24. Заголовок: О, louisxiv , а это ..

О, louisxiv , а это зачетно! Такой твой отзыв! Наверное, ты его заготовил на случай анонимной выкладки)
Я встречался с подобной практикой и сам был в ней задействован во время конкурсов, когда объективно оцениваешь недостатки и достоинства своего рассказа, к чему скептически относились некоторые участники при обсуждении условий конкурса.
И вот еще один яркий пример здорового взгляда на свое творение!
Но еще раз повторю, что задумка великолепная и для ценителей ДС - практик настоящая вкусняшка).

 Отправлено: 11.03.21 20:54. Заголовок: Nikita-80 пишет: На..

Nikita-80 пишет:

цитата:

Наверное, ты его заготовил на случай анонимной выкладки)

Да нет, не анонимно. В том месте, для которого отзыв написан, должен быть указан и автор реальный, и оценки проставлены по требуемым номинациям. Так что одновременно отпадет гадалка про автора. Вот как будет там возможность, так и выложу.

 Отправлено: 02.01.22 14:54. Заголовок: :sm36:..