Применение телесных наказаний в воспитании подростков - насилие или неприятная необходимость?

Смурной Антон вошёл в комнату.

- Я здесь.
- Вижу. Ты ни о чём не хочешь мне рассказать? Сам. Пока даю возможность.

Антон молчал. Он понимал, о чём сейчас пойдёт речь, и холодок промчался по позвоночнику. Нарастало раздражение: то ли на себя, то ли на Игоря Олеговича, то ли вообще. И в горле резко пересохло. Сухой колючий ком перекрыл возможность издавать звуки.

- Мне видео показали. Там какой-то дурачок лезет на скалу в лесу. Без страховки. На спор, что интересно. Ты?
Молчание.

- Считаешь это нормальным?
- Мне нечего сказать, - глухо выдавил Антон.
14-летний Антон чувствовал себя крайне нелепо, и злость от этого только крепчала.

Игорь с любопытством уставился на Антона, приподняв бровь.
- Антон, - вкрадчиво начал он, - Ты в своём уме?

Антон пожал плечами и промолчал.

- До тебя доходит, что так нельзя? Что за споры такие? Это опасно, мать твою! Ну, была бы страховка – ладно. А вот так, без всего, 12 метров. Порыв ветра, камень под ногой оборвался, земля обсыпалась…

- Но я же здесь – живой и здоровый, - буркнул Антон.

- Ты дебил?
Игорь помрачнел.

«Дебил», - мысленно признал Антон.

- А что со мной случится? - упорствовал он вслух.
Оооой, как глупо. Но уже понесло. В зелёных глазах замельтешили неуместные оборонительные искорки.

Игорь закипел. Он не видел того, что Антон всё осознаёт, а ерепенится потому, что… подростковая придурь искала выхода.

- Антон, тебе вообще наплевать на свою жизнь?
- Нет. Но со мной ведь ВСЁ в порядке!
- Пошёл вон.
- Что?
- Вон из комнаты!
- Да послушайте же вы..
- Если не исчезнешь прямо сейчас – выпорю.

Антон ошалел от гневного изумления.

- Ох*еть.
- Что?
- Ничего, - огрызнулся он. – Да подождите! Вы не понимаете..
- Что? Ты? Сказал? Перед этим?
Антон попятился к двери.

Холодное бешенство Игоря Олеговича действительно испугало Антона, но он не смог остановиться вовремя.

- Штаны снимай.
- Да пошёл ты!

Пощёчина.
Антон отшатнулся, еле устояв на ногах, лицо его вспыхнуло яростью. Мышцы почему-то одеревенели. Зрачки в миг расширились, почти заслонив радужку.
На щеке полыхала пятерня.

Воспользовавшись замешательством, Игорь крутанул его за руку чуть выше локтя. Антон зашипел.

Игорь поволок его к шкафу, брезгливо, но крепко придерживая. Он выхватил из шкафа ремень. Антону он совсем не понравился: опасный ремень - мягкий, гибкий, тонкий, тяжёлый и почти квадратный в сечении. Откуда у Игоря Олеговича такой взялся? Женский, кажется. А, наверное, жены. Это ж вожжи, а не ремень. Или ремень? Зачем оно вообще ему в голову лезет?

Антон очнулся и изо всех сил пытался выкрутиться из зажима, но не тут-то было. Его подтащили к дивану.
Игорь резко поставил его на колени, не выпуская локтя.
- Расстёгивай, - свирепо прошелестел он.
- Нет! – Антон отчаянно брыкнулся. В животе похолодело, всё сжалось.
Сюрреалистично это всё. Игорь Олегович собрался его выпороть? Таким вот образом? Да нет же!
Антон резко отпрянул, врезавшись плечом в подбородок Игоря. У того клацнули зубы, но хватку он не ослабил.

Игорь Олегович одной рукой расстегнул его джинсы и стянул их (слава богу, не до колен, а только приоткрыв филе), повалил Антона на диван. Антон залился краской. Всё ещё не верилось. Позорище…
И началось.

- Это - за хамство.
Ремень смачно врезался в кожу с гнусным свистяще-хрупающим звуком. Антон дёрнулся.
- Бл*дь, - выдохнул он сквозь зубы.
ОЧЕНЬ больно.
Ещё пять ударов ребром ремня оставили на смуглом заду полосы, которые быстро багровели и набухали. Антон вцепился в подлокотник дивана. Дыхание перехватило.

- Это - за то, что идя на поводу у сиюминутных капризов, ты ставишь под угрозу свою жизнь, - продолжал Игорь Олегович.
Методично он отхлестал ещё двенадцать ударов. Тяжёлой рукой. Всё с тем же хрупающим звуком. Ремень вгрызался в кожу. Вспышки боли оглушали. Антон, вздрагивая от каждого удара, чувствовал, как под кожей лопаются капилляры. Зад расцветился вспухающими болючими полосами. Пальцы побелели и онемели. Уже было совсем не до стыда. Завыть бы, но Антон, как и прежде, молчал. Он закусил нижнюю губу, чтобы не орать. По подбородку, вскоре поползла струйка крови.

- Это - за то, что когда ты так лезешь на рожон, ты тупо плюёшь на всех, кому ты дорог.
Иии-хруп. Прямо по иссечённому.. Антон тихо застонал в подушку. Иии-хруп. Иии-хруп. Хруп. Хруп. Внутри всё вопило, потемнело в глазах. Подбородок полностью перемазался в крови. И подушка замаралась. Антон уже грыз пальцы. Хруп. Иии-хруп. С очередным ударом он не выдержал и вскрикнул. А со следующим страдальчески заорал. Короткий такой вопль, но красноречивый.

Игорь стеганул ещё раз – уже намного слабее и, тактично избегая смотреть на Антона, ушёл на балкон, курить. Вопль вывел его из равновесия, чего уж греха таить. Антон-то был до одури терпеливым.

Антон кое-как вернул штаны на место и ринулся в туалет. Его вырвало. И ещё раз. То ли от боли, то ли от огорчения.
Игорь прекрасно слышал, как Антон возится в туалете, тщательно заметая следы.

Антон поплёлся в душ и стоял под холодной водой, приходя в себя. Холод сглаживал боль. В зеркале он увидел, что полосы наливаются сизой синевой, они сильно вздулись, вокруг рубцов разбегались кровоподтёки, но кожа, как ни странно, осталась целой. Хотя, ещё несколько ударов, и кровяки было бы… Опять подкатывала тошнота, кружилась голова. Почему же, чёрт подери, так разрушительно?

Он затёк в свою комнату.

Игорь покурил, плеснул себе коньяка, выпил. Не полегчало. Когда он забрал к себе Антона, то был уверен, что никогда не подымет на него руку. Но как-то вот… не сложилось. Он слышал, как Антона тошнило. На душе было муторно. И подушка. Чёртова подушка в крови. Выкинуть нужно. Уж лучше бы пацан голосил, умолял остановиться. Он бы и опомнился. Не человек он, что ли? Игорь послонялся по комнате, покурил ещё. Вздохнул, побарабанил пальцами по столу и отправился на разведку.

Антон угнездился на кровати и пытался читать. На голове наушники. Из наушников доносились Pink Floyd. Он озадаченно обернулся через плечо.
На щеках – лихорадочный румянец, след от пощёчины прошёл. В глазах лихорадочный же блеск, под глазами тёмные круги. Губы - в запёкшейся крови - пересохли, светлая шерсть стояла дыбом на гусиной коже. Вид шалый и абсолютно нездоровый.

Игорь присел на кровать, пощупал лоб Антона, нахмурился и потянул на себя одеяло. Антон в миг взъерошился и оказался в углу кровати, замотанный в одеяло насмерть.
- Задницу покажи.
- Зачем?
- Хватит! Повернись. Не девочка.
Игорь силком развернул его и стянул-таки одеяло.
Одежды на нём не оказалось. И не мудрено.
Вся филейная часть сплошь была расписана тёмными фиолетово-багровыми рубцами. Полосы были почти чёрными на пересечении. Жутковато, по правде говоря. Ремень он схватил какой-то убийственный.
- Они твёрдые?
- Д..да.
- Понятно.
Игорь вышел из комнаты и вернулся с баночкой мази и стаканом.
- Держи. Выпей прямо сейчас, а этим обмажешься.
- А что это? – Антон заглянул в стакан.
- Какая тебе разница? Нимесил. Ты заснуть сможешь?
- Заснуть?
- Да. Только честно говори, без вот этих всех гордых геройств.
Антон смущённо покачал головой.
- Могу димедрол уколоть.
Антон скривился.
- Куда?
- В плечо, в бедро, в живот. Колют в мышцу, а не обязательно в задницу.
Антон помотал головой.
- Спасибо. Не.
- Передумаешь – скажешь, а я пошёл.

- Подождите..
- Да?
Антон замялся.
Игорь терпеливо ждал.
- А штаны… обязательно было с меня снимать?
- Это было незапланированно. Взбесил. А по-другому тебя бы проняло?
- А так? Так проняло? – болезненно-воинственно прошептал Антон.
Игорь не рассердился. Он сел обратно на кровать.
- Похоже, что да. И… во-первых, я давал тебе возможность уйти.
- Давали, - вздохнул Антон. - Но я не очень в себе был.
- Я тоже. Ты должен был это заметить - не дурак, вроде. Истеричка, но не дурак же. Но… то такое. Антон, запомни: в следующий раз – если тебе хватит ума повторить фокус – получишь то же самое. Мне жалко тебя. Мне это неприятно и тоже унизительно. Не больно конечно, как тебе. Но. Сознательно ставишь свою жизнь, свои здоровье, целость и сохранность под угрозу - оказываешься на диване без штанов. Я предупредил. А ты делай выводы.
«Получишь то же самое». Гадость.

- А спина? Можно же по спине?
- Нет.
- Почему?
- Опасно. Задница – самое безопасное место. Внутренних органов нет. Только мышцы, жир и кожа.
- Обязательно голая?
- Этого ты, по крайней мере, боишься. А как мне заставить тебя вести себя правильно в моём доме? Просьбы, увещевания и доводы не действуют. Ругань и ультиматумы тоже, ограничения – до лампочки.
- Простите. Я не знаю, почему так. Я… не знаю, как сформулировать.
- Бог простит.
- Я серьёзно.
- Уже простил, не парься. Но только на этот раз. Освобождение от школы я тебе сделаю на несколько дней.
- А можно и так? - изумился Антон.
- А ты что, сидеть сейчас сможешь? Или стоять будешь возле парты?
- Нет. Но там же что-то написать надо.
- Чи не проблема. Простудился, там, или ногу вывихнул. Да, и переходи уже на «ты», раз начал.
- Когда?
- А «пошёл ты»? - ухмыльнулся Игорь.
- Извини..те. Извини.
- Ты за это уже отхватил, можешь не извиняться.

Антон помолчал. Он успокаивался
- А можно сигарету?
Игорь вздохнул.
- Заматывайся в своё одеяло или одевайся и приходи. Заодно поговорим.