Отправлено: 06.06.17 18:20. Заголовок: Родная кровь

Родная кровь

цитата:

"...Своим происхождением, не скрою, Горжусь и я, родителей любя, Но если слово разойдется с кровью, Я слово выбираю для себя. И не отыщешь выхода иного, Какие возраженья ни готовь, Родство по слову порождает слово, Родство по крови – порождает кровь." (Александр Городницкий)

Над городом, отражаясь от неба и падая на вниз, на спешащих к заутрене горожан лился колокольный звон, добропорядочные граждане города Лемберг не торопясь направлялись на воскресную службу. К зданию костела стягивались богато украшенные экипажи знатных представителей уважаемых польских родов и куда как менее ярко украшенные, заметно выделяющиеся чопорно - строгими линиями экипажи чиновников Австрийской империи. Австрийцы и поляки чинно кланялись друг другу, однако ни они, ни идущие вместе с ними (к зданию костела полагалось хоть немного пройтись пешком, как символ отречения от мирских благ, что означало смирение пред богом), дети и жены, не спешили дарить друг дргу улыбки. С недавнего времени над ратушей города, вместо знамени с цветами Речи Посполитой, развевался черно – желтый австрийский стяг. .
Высокий и вальяжный господин, одетый в богато отделанную мехами (несмотря на довольно теплый весенний день), блестящую драгоценными камнями одежду, в сопровождении празнично одетых детей и закованной в тугое и пышное черное платье супруги чинно прошествовал в костел. Попавшийся ему на пути заместитель начальника полиции города Лемберг, пожилой и слегка грузный австриец вежливо склонил голову в резком официальном поклоне.
- Извините пан Александр, но позвольте на секунду забрать вас из окружения вашей прекрасной семьи - Австриец галантно поклонился даме – всего пара вопросов касательно вашего брата.
Австриец вежливо, но настойчиво отвел шляхтича в сторону.
- Вы знаете про мои отношения с братом. Я не поддерживал его действий и этой… войны, я принимаю, то что случилось…., но не приветствую… нет!
Полицейский казалось совсем не слушал раздраженной тирады пана Александра, задумчиво глядя на мальчика лет двенадцати, выделявшегося среди детей добротной, но скромной и неброской одеждой.
- Этот мальчик, как мне известно, сын вашего брата?
- Внебрачный…, брат всегда был слишком импульсивен и слишком неразборчив в связях. Его мать - дочь какого то казачьего атамана, за месяц до начала войны брат привез мне этого волчонка…, попросил присмотреть, пока не вернется…. Так опозорить наш шляхетный род! Я тогда сказал все, что о нем думаю!
- И… что? - полицейский всеми силами постарался не выдать своей заинтересованности, но взгляд его из расслабленного стал холодным и цепким.
- Он просто рассмеялся! Рассмеялся и ушел…
- Но почему вы не отказались?
- Потому, что он мой брат… и вы знаете как относятся к нему поляки…. Но что вы хотите от мальчика?
- Я смотрю…, ваш племянник (при этих словах пан Александр нервно вздрогнул) прекрасно ладит с вашими детьми…, это ведь ваши дети?
- Мои… можно подумать, что вы не знаете господин…
- Айзенштайн…, Отто Айзенштайн… Разумеется - знаю. Посмотрите как ваши дети толпяться вокругт него… и не только ваши. Но вот та красивая девочка…, кажется ее зовут Анна…, совсем на него не смотрит.., он, что обидел вашу дочь?
- Разве…., а…, нет! Разумеется нет! Просто я указал дочери что ей не стоит так уж сильно держать его в товарищах, только и всего. – пан Александр нахмурился - господин Айзенштайн , но все же, что вы хотите….
- От мальчика? Разумеется ничего…, чем этот мальчишка может быть полезен Австрийской короне. Я хочу определенных действий от вас. Они достаточно просты.
Когда ваш брат придет за своим сыно….. пан Ковальский! Да перестаньте хватаься за свою саблю! Я не требую от вас бежать в тайный отдел с доносом! Просто скажите брату, что ему не следует…, или нет, даже проще - Пусть он вернет нам, то, что оказалось у него в руках…, скажите, что мы даже готовы поделиться и забыть то, что натворил его отряд в тылах победоносной немецкой армии, к стати генерал которого он убил – был австрийцем и даже дальним родственником императора! Заострите его внимание на том., что мы не берем в заложники ни его сына ни его столь прекрасных племянников и племянниц…
Австриец с улыбкой посмотрел в напряженные глаза поляка. Взгляд пана Александра мог бы расплавит камень, но господин Айзенштайн за время своей полицейской карьеры привык к подобным взглядам.
- К стати…, сегодня после полудня на центральной площади состоится публичная казнь местного душегуба… как бишь его… Валенсы… и наказание отловленных нами воришек, немецкий порядок знаете ли - не терпит ни воровства ни душегубства.
Вы приглашены, в числе с самыми уважаемыми людьми города… сам господин управитель предоставляет Вам и вашим близким…., если конечно посчитаете нужным…, место в своей ложе. Не советую пропускать…, посмотрите на наше правосудие в действии.
- Мне уже дважды сообщали о его смерти…
- И эти слухи были ложными…, но я не советовал бы вашему брату шутить с Австрией и ее законами.
С этими словами полицейский откланялся и покинул растерянно стоящего поляка.
Пан Александр, вздохнул и вернулся к семье. При его возвращении дети немедленно отошли от Анджея, а мальчишка широко улыбнулся дяде. Почему то улыбка мальчика вызвала лишь досаду…, хотя эта досада касалась больше брата.
Стась Ковальский – больше известный среди польского дворянства как «Стась лихой», вел образ жизни более подобающий не степенному представителю богатого польского рода, а головореза вроде тех самых проклятых и забытых богом казаков. С которыми он воевал против тех, кто предпочитает кресту полумесяц, в один из таких периодов Стась видимо и встретил то ведьмовское отродье которое стало матерью Анджея.
К своему огромному сожалению пан Ковальский вынужден был признать, что мальчик унаследовал от своей матери больше чем от славного шляхетного рода но глядя на мальчишку можно было понять, почему Стась забыл об окружающих его полячках и видимо до сих пор не мог смириться с потерей. Когда пан Александр спросил брата о матери мальчика, тот посмотрел на него так, что он предпочел отступить на пару шагов назад. На это вопрос брат так и не ответил…
В церкви, рассевшись на скамейках, пока шла воскресная проповедь ( которую пан Ковальский почти не слушал), он время от времени искоса поглядывал на Анджея, мальчишка даже крестился как то неуверенно, словно выбирая между символом истинной веры и православной, которую исповедовали еретики и стигматы…
Уже вернувшись из церкви, пан Александр решил, что на «торжество» австрийского правосудия он пойдет с женой. После позднего завтрака (идти на службу, набив чрево, в их роду считалось зазорным), пан Ковальский распорядился позвать к себе Анджея.
Глядя на неуверенно остановившегося в дверях мальчишку он сказал:
- Наверное скоро приедет твой отец, зная Стася я могу предположить он может появиться как из-под земли и меня в этот момент рядом не будет. Скажешь отцу, что мне очень надо его видеть, ради благополучного процветания всего нашего рода…., ты меня понял?
- Да, пан Александр (называть его дядей мальчик не решался, а «господином» видимо не мог, выбрав для себя такое уважительно-нейтральное обращение)…. – мальчишка чуть склонив голову снова на секунду замер в дверях и повинуясь движению руки дяди выскочил из комнаты.
Выйдя во двор мальчишка снова оказался в привычной ему компании своих кузенов и кузин, а так же многочисленной группы соседских детей. Один из мальчишек, сын живущего по соседству литовского дворянина шагнув к Анджею сказал (стоящие вокруг него дети притихли):
- Сегодня Австрияки на площади Австрийцы будут голову Валенсе рубить…, во бы посмотреть! Я так столько про него слышал.
- Ну так идите и смотрите.., там не театр, вход свободный…
- Отец если узнает…, да и не пробьешься наверное на площадь…
В ответ мальчик только усмехнулся.
- Много ты не увидишь, ну разве пока его будут в телеге вести от ратуши к месту казни…, а потом мешок на голову и повесят… Голову ему точно рубить не будут
- По чему ты так думаешь?
- Знаю.
- Он все знает! – в разговор вступила Анна, презрительно вздернув к небу маленький аккуратненький носик – Вот только все равно никого из нас это время из дома не выпустят…
- Не очень то и хотелось! А ваобще…, че нас выпускать? Сами пойдем… - мальчишки оставив девочек гурьбой собрались возле Анджея, а тот не удержавшись показал девченкам язык, правда больше этот жест относился как раз к Анне.
Девочка сразу заявила, что все мальчишки дураки и отвернулась.
Детская ватага разделилась на две группы и занялась своими делами
- А я иду туда с отцом… - светловоласая Жданка наклонилась к Анне, девочки стоящие вокруг заинтересованно притихли.
- Почему… это? – Анна ревниво посмотрела на подругу. До недавнего времени она была всегда в центре детских заговоров игр и проделок, не только среди девочек но и среди братьев (благо, все они были младше возрастом и это избавляло девочку от массы проблем), да и знакомых мальчишек тоже. Ситуация изменилась с появлением Анджея, мальчишка быстро прибрал инициативу в свои руки и даже верная подруга анны – Мария, после некоторого времени проведенного с Анджеем и мальчишками, вернувшись на следующий день в компанию девочек, как то растерянно отвечала на вопросы, а самой Анне задумчиво заметила: « Ваш Анджей такой….. забавный…»
- Ой! Анна… мен даже говорить стыдно…, я на секретере у матери взяла ее гребень…, ну тот перламутровый с жемчугом - ты его видела…, помнишь? Просто посмотреть…, ну как с ним мое новое платье смотреться будет, а назад положить забыла….
В общем мам искала, папа рассердился и даже хотел нашу горничную Елизавету выпороть…, она так плакала, а я сразу сказать побоялась, думала положить на место по тихоньку. А потом папа сказал Лизке принести розги, она расплакалась …., я тогда тоже расплакалась и все рассказала.
Пап так расстроился! Сказал, что я глупая … - но раз созналась, то наказывать меня не будет…, Лизке дал монетку, а мне сегодня сказал, что я пойду с ним , посмотрю, что с теми кто чужое без просу берет – бывает….
Девочки вокруг молчали, а Анна деланно равнодушным тоном спросила:
- Потом расскажешь?
- Ой! Я наверно там все время с закрытыми глазами просижу…. Так страшно! Но конечно…, конечно расскажу!
Наконец прибежала служанка и позвала Жданку домой, улыбнувшись та покинула двор, а девочки проводили ее завистливыми взглядами, повседневные игры успели наскучить, а тут такое развлечение!
Мальчишки собравшись в кучку возле Анджея о чем то тихо переговаривались, а после отъезда хозяев дома тихо растворились, оставив только уныло слонявшуюся по двору мелюзгу.
Анна печально сдвинула брови… - хорошо быть мальчиком! Правда и достается им от отца за разные проделки почаще, но все равно намного интереснее. Пока не появился Анджей Анна (одев штаны и камзол, припрятанные в надежном месте), зачастую участвовала в мальчишечьих развлечениях и шалостях - правда это случалось лишь тогда, когда отец был в отъезде…, но с появлением Анджея она так ни разу не смогла заставить себя переодеться в мальчика и появиться перед ним. Это ее злило, а однажды ей даже приснилось….
Анна резко мотнула головой…, правду отец говорил (она чисто «случайно» подслушала его разговор с матерью), что он сын ведьмы…
Вместе с подругами она едва смогла дождаться приезда Жданки, однако как всегда первыми появилась вездесущая мальчишечья ватага (которая на взгляд Анны все больше напоминала банду пресловутого Валенсы, душа которого в это время скорее всего отчаянно и безнадежно стучалась в запертые ворота рая, под насмешливым и печальным взглядом Сатаны).
Мальчишки были на удивление тихи и задумчивы, на вопросы девчонок, что там было, только отмахивались и отойдя в сторону тихо о чем то беседовали. Только одиннадцатилетний Войцек (самый старший из братьев Анны) во время разговора медленно провел ладонью по горлу….
Когда во двор вошла Жданка, девочки окружили ее, но спросить что либо сразу даже не решились, девочка была бледнак как смерть и нервно кусала губы.
- Я…. Я все не смотрела. Сначала священник читал молитвы…., потом Валенса, он такой огромный, заросший и страшный, что то тихо ему говорил, а потом ему на голову хотели надеть мешок, а он что то сказал палачу…., к ним подошел офицер, Валенса что то ему тоже говорил…, а когда с него сняли кандалы и хотели вязать руки Валенса вдруг схватил офицера за голову и повернул ее! Девочки! Я слышала треск – как будто сломалась ветка…, а Валенса прямо с эшафота прыгнул на пики…
Дальше я не смотрела…..
- А потом?
- Его все равно в петлю засунули и из него бежала кровь…., а люди на площади стояли молчали…
Офицера унесли…, а потом стали выводить воров, их привязывали к столбу виселицы и били кнутом…, а перед этим с них полностью снимали одежду… - при этом уточнении девочки еще плотнее обступили Жданку , а та продолжила:
- Били так, что сразу кровь летела, а они так страшно кричали, а потом начинали хрипеть…, а их все равно били, а потом уносили на другой конец, прижимали голову к огромной такой колоде и там жгли клеймо…, прямо на лицо…
- Вдруг Гениетта, тринадцатилетняя дочь мелкопоместного шляхтича из Галичины, тихо спросила:
- А ты.. видела… какие у них… - девочки совсем притихли, в ответ Жданка немного помолчала:
- Да…, видела…, хоть было так стыдно (при этих словах бледное лицо девочки начало наконец розоветь), ну… разные… у некоторых почти и невидно… (девчонки захихикали), а у некоторых огромные и стоят колом, как у дьявола… на картинке…
Некоторое время дети смущенно молчали и Жданка наконец продолжила:
А в конце привели девочку и мальчика, девочке…. Ну ей наверное лет четырнадцать, а мальчишка… ну тот может чуть помладше сказали, что это дети Валенсы и они разбойничали с отцом…, а дочка у него очень красивая. Но когда ее подвели к виселице, она увидела отца, закричала и потеряла сознание, ее облили водой, а к столбу стали привязывать мальчика. Он был такой худенький и весь в ожогах… Он сразу не плакал…, а когда его ударили кнутом, так закричал! Люди стали шуметь, тогда офицер объявил, что несмотря на случившиеся, Австрийская империя милостива к своим подданным и мальчику заменили наказание кнутом - на палки и клеймо ему положат на плечо….
В общем его отвязали, и положили прямо на помосте, двое держали его за руки и за ноги, а палач бил его палкой…, по спине и по… попе…, долго. Мальчик тоже кричал, а потом только вздрагивал. Тогда его перестали бить и потащили к жаровне… и он снова кричал, а там где он лежал, на досках осталось мокрое пятно…
При этом уточнении девочки смущенно переглядываясь неуверенно захихикали, а Жданка грустно покачала головой.
- Хоть он и сын душегуба…. а мне все равно было его очень жалко…, он был хорошенький…, только в ожогах…
Потом офицер сказал, что девушка получит только десять символических ударов палкой, ее тоже раздели и положили на то место, где перед этим лежал ее брат, но били так, что она тоже страшно кричала, а на попе ее остались черные полосы… Но ее не клеймили.
Потом сказали, что их отправят в специальный дом для сирот, где воспитают на благо Австрии…. Или что то такое – я уже и не слушала…
Почти до ужина девочки не отходили от Жданки, выспрашивая от нее все новые и новые подробности, а ночью Анне приснился сон в котором на досках эшафота корчась под ударами палки лежал… Анджей…


Через три дня, Анна, после занятий зубрежки латыни и других – немаловажных, но очень скучных занятий, проходя мимо комнат мальчиков, услышала отчаянный плач и не менее отчаянные крики. Без труда узнав голос, Анна подумал, что видимо младший из ее братьев семилетний Яцик, скорее всего опять расстроил отца (отец вообще ходил задумчивый мрачный и в таком состоянии расстраивать точно не стоило…. Мальчишки затаились по своим комнатам, не желая вслед за братом проверить на себе степень отцовского терпения.
При выходе во двор Анна столкнулась с Анджеем… после разговора с отцом, примерно неделю назад, Анна стараясь использовать его же выражения, попыталась объяснить Анджею, как ему в общем то следует себя вести, потому что здесь он в гостях и потому что он хотя и приходится племянником ее отцу, а ей кузеном но вот его мать….
Мальчишка тогда выслушал ее до конца, немного кривя губы в какой то нервной усмешке, а потом в коротких и емких выражениях , глядя по верх ее головы сказал, что он думает о всех «чистопородных польских дворянах» и о ней в частности. Анна тогда растерялась и еле смогла сдержать слезы, однако пойти и пожаловаться к отцу не решилась…, то как это воспримут ее братья и сестры, а тем более знакомые мальчишки (с которыми Анджей уже был неразлей – вода) будучи очень не глупой девочкой она прекрасно понимала. Не найдя ничего лучшего тогда она просто убежала.
Больше Анджей с ней не никогда не разговаривал, будучи в компании, правда мог прокомментировать ее слова, вроде и не грубо, но так, что Анна чувствовала, что ее пытаются выставить не посмешище. На подобные, ответные, попытки с ее стороны мальчишка только усмехался. Мальчики жили в каком то своем, таинственном мире и анна чувствовала, что все сильнее уходит в сторону от этих волнующих тайн и событий в которых совсем недавно она совершенно свободно могла принимать участие.
Поэтому столкнувшись сегодня с Анджеем в дверях, она (хоть мальчишка и посторонился), довольно чувствительно толкнула его плечом в грудь, а когда тот возмущенно выкрикнул что то обидное (она даже и не расслышала), с силой залепила ему пощечину. Мальчишка ловко поймал ее руки, выкручивая их за спину, но сильная и ловкая девочка вырвавшись вцепилась ему в одежду, наконец мальчишка которому все это надоело сильным толчком отшвырнул ее от себя , так, что перецепившись она упала в коридоре и выкрикнув «Дура!» - выскочил за дверь. Разжав сжатую в кулак ладошку Анна посмотрела на сованную с куртки мальчишки резную лубовую пуговицу. Осторожно поднялась и пошла к отцу, отца у себя в кабинете Анна однако не застала (видимо отец еще не закончил разбираться с ее младшим братом), зато увидела лежащий среди письменных принадлежностей массивный семейный перстень с печатью Ковальских, забытый отцом на залитой сургучом подставке для писем.
Примерно с минуту Анна смотрела на перстень, в голове, наряду с обидой носились обрывки мыслей (гребень… взяла… выпороть…) сейчас ничего так Анне не хотелось как увидеть, постепенно формируясь в коварный, но от того еще более интересный план.
«Пусть отец ему скажет, идти на лавку, а я потом скажу…. Или нет, просто брошу тихонько на ковер у секретера…, или под стол… и пошлю служанку, а этот…., она найдет…, потом мне еще и спасибо скажет! Не хочет по хорошему…, вот сам и виноват!
Чего именно «не хочет» «этот» мальчишка, Анна и сама толком не знала, но обида не давала ей над этим задуматься.
Осторожно оглянувшись девочка прошла в кабинет, взяла перстень, а на выходе, у дверей бросила пуговицу с курточки Анджея.

Пан Ковальский пройдя в кабинет, нервно поправил кружевные манжеты своей рубашки, Александр любил своих детей, но иногда его отпрыски (к счастью к девочкам это почти не относилось), могли устроить такое! Ну зачем спрашивается его младшему потребовалось подсовывать снулого ужа (и ведь не сам он его поймал, кто то из старших мальчиков принес и посоветовал!) в карман плаща учителя! Да еще и брат все никак не появлялся! Возле дома Александр с завидным постоянством замечал неприметных серых личностей в таких же серых плащах и от этого пану Ковальскому становилось совсем паршиво, а если все же пан Вжичинский все же оказался прав и его брат отброшенный взрывом от разорвавшейся мортирной бомбы, так и не поднялся с многострадальной польской земли?
В голове все еще звенело от диких криков Яцика, когда пан Ковальский протянул руку к секретеру и озадаченно замер глядя на стол. Выходя в след за истерично глотавшим слова учителем, он точно помнил, что оставил на столе фамильный перстень, которым только что запечатал письмо губернатору… Поиски ничего не дали, только возле дверей лежала круглая, немного потрескавшаяся деревянная пуговица…
Его племянник упорно не желавший одевать одежду предоставленную ему этим гостеприимным домом, носил только вещи, оставленные его отцом, поначалу это немного расстроило Александра, но после он решил, что это и правильно.
Деревянных пуговиц в доме Ковальских не носили даже слуги и единственный у кого были такие этот….
Сопя словно разъяренный кабан пан Ковальский вышел из кабинета, стараясь сдержать яростную дрожь в руках аккуратно закрыл двери кабинета и двинулся по коридору.
Не прошло и минуты как мальчишка, приведенный слугами стиоял перед ним.
- Где?!!! – Александр тщетно пытался совладать с душившей его яростью.
- Что? – мальчишка непонимающе уставился на дядю.
- В этом доме никогда! Ты слышишь никогда не было краж! И как тебе… Тебе!!! Могло прийти в голову взять семейный перстень с гербом нашего рода.
Мальчишка растерянно уставился на Александра, а потом прямо на глазахь покрываясь смертельной бледностью и прижимая руки к груди отчаянно выкрикнул:
- Не брал я ничего…, я даже не знаю,где он у вас был!
- В моем кабинете – на столе!
- Я и рядом там не был!
- А это! - Александр сунул ему под нос найденную на полу пуговицу.
Мальчишка хлопнул себя по груди и растерянно заморгал глазами:
- Я честно не знаю! Просто потерялась наверное!
- У меня каждый день убирают…, я скажу где ты ее потерял! У дверей моего кабинета, когда украл нашу фамильную реликвию! В этом доме господь не благоволит к ворам.
Верни перстень и мы обойдемся только розгами, если нет, то получишь кнута… пока не сознаешься!
И так как мальчишка молчал скомандовал слугам:
- Веревки и кнут! И позовите сюда детей пусть это всем будет уроком!
Стремительно словно падая мальчишка серой молнией бросился на выход, но натолкнувшись на не вовремя входящего лакея, сбил его с ног и рухнул вместе с ним в коридоре. Грубые руки слуг схватили Анджея, мальчишка царапался и кусался как дикий кот, но силы были слишком неравны.
- Разденьте его!
Одежда подаренная отцом, была просто разорвана на мальчишке, а сам он со связанными над головой руками через минуту висел на перекинутой, через несущую балку, веревке.
Обвязав и ступни мальчишки веревками слуги, повинуясь занку хозяина, растянули их в стороны, полностью обездвижив Анджея….
Когда в комнату стали заходить его кузены и кузины от унижения , и обиды по лицу мальчишки покатились слезы…
Не в силах сдержаться он выкрикнул…
- Это все из-за моей матери падаль! Отец убьет тебя за это как шелудивого пса! Даже не надейся на то, что он умер!
Эта угроза окончательно разъярила Александра, даже не глядя на прижавшихся к стене, стоящих на за его спиной и в ужасе смотрящих на него детей, он взмахнув кнутом резко послал руку вперед, змеящийся конец кнута, обдирая кожу охватил мускулистый живот мальчишки, жаляще щелкнув кончиком по ягодицам…. Александр не дожидаясь пока кольцо кнута само спадет с тела мальчика рванул его на себя, рассекая кожу и взмахнув над головой повторил удар…
- Смерд…, мразь…, подлец! С каждым словом кнут снова и снова врезался в беззащитное тело мальчишки. Анджей кричал дико и не переставая, по нервно дергающемуся животу и ягодицам струилась кровь…
Анна озадачено стояла у закрытых дверей кабинета отца сжимая фамильный перстень в мокрой ладошке: « Ну что же теперь делать? Раньше он его никогда не закрывал, когда находился дома, ну и ладно! Пусть он его высечет, ничего страшного…, а потом я его уже подброшу»
В это время до анны донесся дикий крик мальчишки
« Ой как быстро папа за него принялся! Но фуууу, такой смелый с девчонками драться, а как под розги визжит хуже Яцека. И девочка неторопливо двинулась по коридору.
- Панночка! Отец просит вас спуститься на кухню…, там гостя нашего он уму – разуму учит.
«Вот здорово! Такое увидеть…» весело улыбаясь девочка быстрее пошла по коридору и проходя мимо слуги спросила:
- Розгами?
- Нет… панночка… кнутом…
После очередного удара мальчишка просто захлебнулся криком, в дверях словно ветер мелькнула огромная серая тень и стоящий справа от него слуга, удерживающий его сведенную судорогами доли ногу, вдруг с воем покатился по полу на веревке так и остались висеть отсеченные кисти рук.
Второй слуга бросив веревку бросился в окно, но тяжелый метательный нож словно бабочку пригвоздил его к подоконнику…
Но перед этим на пол в крошеве отсеченных пальцев упал кнут. Белея лицом от страха и боли пан Ковальский прижал к животу искалеченную руку из обрубков пальцев которой толчками била кровь.
- Я… не помешал тебе брат? Ты так увлекся убивая моего сына…., ну конечно…. Ведь он смерд…, так кажется?
- Погоди… брат…, он перстень… семейный… взял…, пойми…
Махнув сталью Стась перерубил веревку на которой висело окровавленное тело его сына, подхватывая мальчика рукой, перепачкав свой серый камзол кровью сочящейся из рваных ран на теле ребенка. Мальчишка тяжело дыша сразу прижался лицом к его широкой груди, вцепившись связанными руками в ворот камзола. Тяжелым, мутным от крови взглядом Стась посмотрел на сжавшихся у стены детей (у младшего мальчишки по штанам быстро расплывалось большое мокрое пятно) и не отпуская сына с рук длинным, "кошачьим" движением шагнул к брату поднимая клинок…
- Перстень говоришь…, вот как ты это значит ловко решил….
- Я не хотел брат… но он и правда…
В это время в помещения, путаясь ногами в длинном неудобном платье вбежала раскрасневшаяся девочка и ошарашенная увиденным остановилась между отцом и Стасем.
- Анна, отойди! – Пан Ковальский, выпрямился упрямо сжимая губы и отодвигая девочку, шагнул вперед....
- Я… его взяла… просто… вот… - Анна протянула перед собой дрожащую ладошку на которой отливал тяжелой желтизной перстень рода Ковальских. Оба брата долго смотрели на дрожащую детскую ладошку, наконец пан Ковальский осторожно взял его окровавленными пальцами.
А пан Стась, пряча саблю тихо вздохнул.
- Что же мы делаем…. Люди… ведь родная кровь….