Свои люди Автор King21044
Часть 1 Примечания:
Осторожно, немножко Ангст! Но зато потом — обнимашки и милота.
Из открытого окна тянуло холодом, штора от сквозняка надувалась как парус. Серый натянул одеяло до самого подбородка, сжался в комок, обхватив себя за плечи. Трясло. Через фанерную дверь было слышно, как за стенкой возился отчим: запинался обо что-то неуклюжими пьяными ногами, грохал мебелью, ругался.
Серый повернулся носом к стенке, накрылся с головой. Это было глупо, если отчим придет, то и одеяло стянет, и церемонится не будет, — ни в какую щель от него не забьешься, — но так, под одеялом, его хотя бы не слышно. Темно и тихо. Серый даже начал согреваться.
Почему-то казалось, что если уснуть, то ничего плохого не будет. Дядя Слава посмотрит на него спящего и уйдет, не тронув. Это тоже было глупо — ничего ему не стоило Серого разбудить, но ум цеплялся за глупости, выстраивая из них призрачную защиту, потому что больше было не из чего. Серый научился засыпать и в страхе — ничего особенного, просто снятся кошмары. Но спать и видеть кошмары все-таки лучше, чем не спать совсем.
Может быть, отчим и не придет, это ведь не каждый раз — утешал себя Серый. А в этом месяце он наказывал его уже трижды: в субботу, когда мама повела девочек в зоопарк, потом через неделю, сразу после школы — Серый пришел, а у дяди Славы отгул. И совсем недавно, на той неделе... удлинителем. До сих пор больно. Ведь и так уже много!
Нет, сегодня точно не будет! Нужно спать. В груди давило, было трудно дышать, но это ничего, это под одеялом душно. Нужно думать о чем-то хорошем, тогда уснешь. Скоро дядя Слава уйдет в рейс, месяцев на шесть хорошо бы. У Серого будет днюха — двенадцать лет, будут гости, подарки. Уж, конечно, не компьютер — денег на него нет. И не смартфон. Может быть, кроссовки? Из того белорусского магазина, мама сказала это недорого.
Как дядя Слава вошел, Серый и не услышал. Одеяло рывком полетело на пол, свет ударил по глазам. Стало холодно. Он сжался у самой стены, обхватил себя за колени, зажмурился, но каким-то дьявольским образом ухмыляющаяся дяди Славина рожа все равно замаячила перед глазами. Отчим потянул его за ногу к себе. Что у него в руке? Не похоже на ремень. Что-то тонкое, блестящее, острое. Спица? Нож?
Серый в ужасе заметался по постели, мокрая простыня прилипла к телу. Сквозь зажатый ладонью рот вышло только мычание, глухой стон, слишком тихий. Он застучал кулаками в стену, отчаянно, ни на что уже и не надеясь — мама не придет, мама сама боится. Мама! Мамочка! Пожалуйста, помоги мне, мама!
— Я здесь, Сереженька, все хорошо! Тише. Это просто сон.
Мама сидела у постели, вытирала мокрым полотенцем ему лоб. Лысый Саша у двери, почему-то в куртке, смотрел на Серого серьезными карими глазами. Серый закашлялся надсадным, рвущим кашлем, в груди драло как наждаком.
— Ну что там? — мама обернулась к Саше. — Вызвал?
— Говорят, если тридцать восемь и пять, то не поедут. Говорят, холодный компресс на лоб, жаропонижающее. Утром участковый придет.
— Черт их подери! Надо в частную... — Мамина решительность Серого удивляла. Мама вообще здорово изменилась за последнее время. Она как будто-то вернулась из прошлого, из самого детства: энергичная, уверенная, немного властная, но добрая и ласковая. Очень красивая. Даже сейчас, ночью, с растрепанными волосами, без помады и макияжа. — Саша, посмотри в интернете «детская скорая, платно».
— Не надо. Я к знакомым съезжу, тут недалеко. Там врач — педиатр. Я уже позвонил, они ждут.
— Почему педиатр? — прохрипел Серый. — Я же не ребенок.
— Ничего, ковбой, уж как-нибудь с тобой справятся. — Саша подошёл поближе и положил ладонь Серому на лоб. — Ты потерпи, старик, я сейчас. Я мигом!
Мама помогла Серому сесть, дала попить воды, повернула подушку холодной стороной. Он так соскучился по её рукам, по ласке, что норовил сам подлезть ей под ладонь. Мама поняла — обняла, поцеловала, когда Серый лег, долго гладила по голове, шептала, что он её любимый сыночек, что всё будет хорошо. Чертова болезнь отняла силы, наливала тело горячим свинцом. Мышцы выкручивало, особенно в ногах, словно его и правда выпороли. Серый всегда быстро поправлялся, но и болел сильно, температура вызывала бред и кошмары. Даже наяву от жара он часто заговаривался, пугал маму и сестер.
— Он ведь не придёт? Мам? Он больше не вернется? — губы были как бумага, опять захотелось пить, Серый потянулся за стаканом.
— Вернется! Что ты, сынок, он сейчас... — Мама поняла, что Серый спрашивал не про Сашу и резко замолчала. Она побледнела, провела дрожащей рукой по волосам. — Нет, сыночек, он не вернётся. Больше никогда не вернётся!
Мама вскочила, прошлась по комнате. Дернула шторы, чтобы висели плотней, хотя на улице была ночь. Поправила одеяло на Серёжиной постели. Присела на краешек, взяла Серого за руку, как будто хотела что-то сказать, но передумала и только закусила губу.
Смотреть на маму было больно: с потолка прямо в глаза светила лампа, а лицо у неё было таким, что стало не по себе — виноватым, грустным и очень серьезным. Серый хотел сказать ей, чтобы она не обижалась, что он случайно дядю Славу упомянул, но зашелся хрипом.
Саша и правда вернулся быстро. Серый только снова стал засыпать в перерывах между приступами кашля. В прихожей раздались голоса, кто-то спрашивал: «Где ванная?», голос показался детским. Мама поднялась, поправила смятое одеяло, шагнула на встречу к доктору — совсем молоденькой девушке.
Серому было неловко, докторша казалась чуть старше его самого — ей богу, он видел в школе старшеклассниц, которые выглядели взрослее. У маленькой и удивительно юной на вид Светы был еще и пирсинг — крошечный камушек в левой ноздре, а в ухе целая гирлянда маленьких колечек. Впрочем, Света в отличии от Серого не стеснялась:
— Привет! — она села рядом и стала ощупывать его шею.
Серый тоже чуть было не сказал «Привет», но осекся и смущенно пробормотал: «Здравствуйте».
Мембрана стетоскопа юркнула ему под майку, Серый поморщился — прикосновения холодного металла к горячей коже были неприятными.
— Покашляй. — Уговаривать его не пришлось, кашель тут же рванулся в горло, прошивая тело судорогой. В груди свистело и булькало, Серому стало стыдно, что он никак не мог перестать.
— Бронхитище у тебя, конечно... — железная штука отлипала от покрытого испариной тела с противным чмокающим звуком, Серый готов был провалиться сквозь землю.
— Жаропонижающие давали? — Света теперь слушала грудь, а Серый, отчаянно смущаясь, натягивал повыше одеяло.
— Детский панадол. Вот. — Мама показывала расставленные на табуретке возле кровати коробочки и баночки.
— Да Вы что? Это же для маленьких совсем, ему же не шесть лет! Парацетамол есть? Взрослый? — Света, хоть и юная, а разговаривала властно и строго. — Половина ваших таблеток это не лекарства, а фуфло. Откройте окно, ему нужно больше свежего воздуха. Как только спадет температура, можно принять душ. Комнату проветривать почаще, принесите второе одеяло, чтобы не мерз, и еще одну подушку, чтобы голова была повыше. Верхний свет можно выключить, хватит лампы на столе, и её отверните к стенке.
Мама внимательно и смущенно слушала, Саша заметался по комнате, выполняя указания. Пошла работа. Серый нырнул под одеяло по самый подбородок, но Света заставила его вылезти обратно и принять таблетки, а потом к его ужасу захотела осмотреть живот. Серый сполз с подушки пониже, вцепился руками в край майки, но Света настойчивым движением убрала его руки и подняла майку повыше. Никогда в жизни Серый не впадал в ступор и считал, что это выражение слишком вольное, не бывает такого с людьми, но оказалось, что всё так и есть — натуральный ступор. Как кролик замирает в свете фар, так и он застыл с поднятыми к груди руками. Справилась она быстро, пощупала под ребрами, нажала в двух местах пониже пупка, спросила: «Так не больно?», но Серый лежал как каменный, от смущения проглотил язык и даже кашлять забыл.
— Это не пневмония, фокус не прослушивается, но бронхит серьезный. Где же тебя так угораздило, парень? — Света подмигнула, но Серому было не до кокетства. — Постельный режим, обильное питьё. На завтра вызывайте участкового. Уже? Хорошо. Всё будет хорошо.
Света оставила исписанный врачебными каракулями листок, еще раз повторила указания по уходу за больным, и Саша повез её домой. Мама сказала: «Ишь ты», но больше комментировать ничего не стала. Жар у Серого спадал, навалилась слабость, но он всё-таки встал, чтобы сбегать в душ, а когда вернулся, комната уже была другой: мама перестелила постель, накрыла лампу на столе полотенцем, убрала все лекарства, которые забраковала Света.
Серый оглядел с сомнением кучу подушек и второе одеяло, засомневался:
— Что я буду, как принцесса на горошине?
Но мама деловитым тоном, явно копируя юную Свету, сказала: «Давай-ка без разговоров» и ласково, но настойчиво загнала его в постель, подкладывая под спину подушки. Бельё пахло свежестью кондиционера, мама держала его за руку, под одеялами было тепло и уютно. Серый опустил голову на подушки и тут же уснул.
Часть 2
Спать на стопке подушек оказалось неудобно — уставали и шея, и спина. Серый проснулся среди ночи, раскидал подушки по постели, устроился покомфортней, но сон не шел, вместо него напала старая неприятность: Серый всё уменьшался и уменьшался, а комната росла. До стола возле окна казалось уже метров десять, но нет — уже все двадцать, тридцать. Какой же он крошечный! От этого движения вниз и дальше от стен и потолка, когда все вокруг разрасталось, словно под гигантским увеличительным стеклом, начинало укачивать. Он закрыл глаза, но чувство падения не прошло. Такое бывало и раньше, Серый гуглил — это называлось «Синдром Алисы в Стране чудес», но что толку от названия, приятней от него не становится.
Надо было спать, но где-то на границе сознания уже мелькнул крошечный осколок кошмара — дай ему волю, и он разрастется, захватит целиком. Не хотелось опять туда — к дяде Славе.
Можно было попросить маму посидеть с ним, но это было немножко стыдно — в пятнадцать лет держаться за мамину руку, да и жалко было маму, она и так полночи с ним провела, и так переживала. Пусть все спят, он уж как-нибудь сам справится.
Серый подкатился спиной к стенке, улегся поудобней, и тут у двери мелькнула тень:
— Не спишь? — шепнул Саша, заглядывая в комнату, — а я тебя будить боялся.
В темноте его широкая фигура скользнула к кровати, лысина блеснула в свете ночника. Он присел на край постели, и матрас, жалобно скрипнув, так круто накренился в его сторону, что Серому отчего-то стало смешно.
— Как себя чувствуешь? — говорить тихо у Саши не очень получалось, сквозь шепот все равно местами прорывался бас.
— Нормально. — Серый пожал плечами.
— Ну да, конечно. Слушай, старик, вот какая штука. — Саша поерзал, — Светка сказала тебя не будить, но раз ты сам проснулся, другое дело. Там это, я в круглосуточной аптеке лекарства купил, и антибиотики надо как можно скорей, чтоб, типа, раньше подействовали.
Серый сел на кровати, потянулся за стаканом с водой:
— Давай, конечно. Я выпью.
— Да нет, брат, там «не выпью». Там это... ампулы. Ну, колоть надо. — Саша развел руками, похлопал себя по коленкам, — Такие дела. Мы с мамой посовещались, она сперва сказала, что сама будет, а потом передумала. Я, говорит, не смогу, давай медсестру. Ну а чего медсестру — я же тоже умею.
Кровать качнулась, Саша встал.
— Ладно, я сейчас.
Остатки сна у Серого как рукой сняло. По спине пробежался холодок, совсем ему не понравились эти новости. Мало было заболеть!
Вернулся Саша уже в рубашке с засученными рукавами и с пакетом в руках. Свет пришлось включить, хоть и маленький.
— В таблетках не было, что ли? — спросил Серый, хмуро глядя, как Саша выкладывает содержимое пакета — ленту одноразовых шприцов и коробку с ампулами.
— Было. Но Светка говорит, в таблетках вроде как вреднее. — Саша сломал ампулу и стал затягивать в шприц содержимое. Иголка скрипнула по стеклянному донышку и всосала лекарство с тихим свистом, от которого защипало где-то под кожей.
— Утром врач придет. — Серый натянул повыше одеяло. — Может быть, это и не надо!
— Да я всё понимаю, Серёж. Сам уколы терпеть не могу! Но что делать. — Из шприца брызнула тонкая струйка, Саша выпустил пузырьки. — С врачами лучше не спорить, а Светка разбирается, ты не думай. Она хоть молодая, а врач хороший.
— В руку? — без особой надежды уточнил Серый.
Саша, улыбнувшись, помотал головой. На иглу он надел колпачок и зашуршал пакетом с салфетками:
— Я рисковать не могу. Знаешь, как ты нас напугал? До чёртиков! Температура, кашель! Да как понес про всякие ножи и спицы!
— Саш, — Серый приподнялся на локте, — давай я сам.
— Сам? Представляешь, как жалко самому себя колоть? Нет, приятель, уж лучше я. Мне тебя, конечно, тоже жалко, но ты не бойся, я колоть умею — не больно делаю. Давай, поворачивайся попой.
Серый хотел было сказать, что не боится, но ситуация была такая неловкая, что говорить ничего не хотелось. Он лег на живот, подмяв под себя подушку, и отвернулся. Только когда Саша потянул вниз одеяло, Серый занервничал:
— Саш, ты это...
— Да, ладно. Не стесняйся! Свои люди. Ты на каком боку любишь спать?
— Ну, на правом.
— Значит, в левую.
Трусы съехали вниз. Серый всё-таки запаниковал, когда запахло спиртом и салфетка коснулась кожи:
— Ты только скажи, когда колоть будешь, ладно?
— Конечно. Ещё нескоро, не напрягайся. Я пока всё подготовлю... — иголка ловко прошла сквозь кожу, и ягодицу потянуло, — всё, всё. Прости. Лучше всего колоть, когда мышцы расслаблены. Уже всё. Не обижайся! А то ты сжался бы в кулак...
Саша прижал салфетку к месту укола, помассировал:
— Не больно, Серёж?
— Да не...
— Там шесть ампул, на три дня. Одну утром, одну вечером. Немного. — Серый заворочался, но Саша его придержал, — Пару минут так полежи.
Больно и правда не было. Так, чуть-чуть. Но лежать с голым задом было стыдно. Конечно, Саша уже не чужой человек, но все же. Матрас опять заходил ходуном — Саша сел поудобней. Серый слушал, как он молчит, и ждал, когда уже можно будет забраться под одеяло. По спине то и дело пробегал холодок, и Серый подумал, только бы Саша не решил его приласкать — это было бы совсем неловко. Стоило так подумать, и тут же чужая ладонь мягко легла на затылок.
— Здорово я за тебя перепугался, парень. Здорово. — Трусы Сережины Саша вернул на место, оставив под ними салфетку. — Всё, ложись как нравится.
За плотными шторами уже бледнело раннее утро, рассвет пробивался узенькой полоской у самого пола. Серый укрылся одеялом повыше, потрогал осторожно зад — ерунда, даже не понял, куда Саша уколол. Никак язык не поворачивался назвать его отчимом. Он так и сидел на краю кровати, возвышаясь как гора.
— Ты совсем сегодня не спал? — спросил Серый.
— Высплюсь ещё, завтра не на работу. Ты сам спи давай, а то сейчас второй укол сделаю!
Серый усмехнулся, закутался плотнее в мягкое одеяло. Глаза закрывались. Ужасно хотелось попросить Сашу посидеть с ним ещё немного, казалось, что при нем дядя Слава точно не сунется.
— Спи, Серёж, я посижу. — Гора немного поерзала, устраиваясь поудобней.
— Да ну, ты что! Ты иди ложись, я сейчас усну, ещё не хватало...
— Сказал, посижу! Все равно через пару часов все проснутся.
Серый не спорил. Температура спала, голова не болела, даже кашель наконец унялся. Под прикрытыми веками заплясали разноцветные круги, предвестники дрёмы. Саша шумно вздохнул:
— На пару часов хоть прилечь, что ли...
— Конечно, ты иди! — Серый зевнул, — все нормально, правда.
— Никуда я не пойду. Двигайся. Я тут, с краю. — Саша накинул на Серого одеяло, улёгся к нему спиной. Кровать под его весом накренилась, Серый чуть не покатился и не врезался в могучую спину.
— Чего хихикаешь? Смотри, ещё пять ампул есть! — Саша поворочался, устроился, пружины затихли. — Спи, сынок. Если что, я здесь!
https://ficbook.net/readfic/11945578?fragment=part_content
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума
