Арбузы и батин ремень
автор King21044 Преступление 13 января 2022 г.
— Какие арбузы, Степка, ты очумел? — Петька взглянул на друга, как на помешанного. — У нас кукуруза-то растет курам на смех, еле поспевает. Батя не велит про это шутить, а сам смеется!
— Балда! Да не с полей воровать, а из вагонов! — объяснял Степка. — На юге арбузы уже поспели, их оттудова поездами везут, как раз мимо нас! Мне дядя рассказывал.
— Как же мы из поезда арбуз украдем? — сомневался Петька.
— Да запросто! — похожие на черешины Степкины глаза азартно блестели, — поезда́ на станции стоят, на запасном пути, — скорые да пассажирские пропускают. Пока они там ждут, никто вагоны не охраняет: залезай и бери, что хочешь.
— Прям-таки и залезай? Они же закрыты?
— А мы откроем! На то у нас и руки есть. — Степка достал из кармана мятую беломорину и закурил. Хитрый прищур давал понять, что дело уже решенное, все он уже обдумал — и за себя, и за Петьку.
Мальчишки присели на траву возле увитого плющом забора. Папиросу передавали друг другу. Пацаны затягивались и поглядывали на дорогу — не идет ли кто. Пока курили, Степка рассказал подробности: как, куда и во сколько. С его слов выходило гладко. Поезд, груженый арбузами, дынями и прочими деликатесами на станцию приходит в час двадцать, ползет на запасной путь, где стоит, пропуская пассажирские. Там-то, на запасных путях, предполагалось его «пощипать». Вагоны, якобы, будут открыты, вокруг никого. Благодать.
Арбузов, конечно, хотелось: местные дары природы, которыми изобиловали сады, — яблоки, сливы да ягоды — уже приелись. Арбуз — другое дело: его и съесть вкусно и добыть почетно — это не по чужим садам яблоки тырить. Целое уголовное преступление! Последние слова Степка произнес с уважением и как-то нетерпеливо поерзал.
Смущала, конечно, новизна этого занятия. Спереть чего-нибудь из чужого сада было делом обыденным, даже если тебе это и не надо, даже если у самого полно, — все равно лишний раз к соседям слазить для куража полезно. Но воровать из вагонов на станции — занятие опасное. Петька сомневался. И тут друг пошел с козырей:
— Чего ты, трусишь, что ли?
Петька вспыхнул, вскочил на ноги, мордаха под веснушками стала наливаться красным — дошло бы до драки, но Степка махнул рукой, осаживая приятеля, и продолжил по существу:
— Арбузы можно в реке хранить, так холоднее будут. Ты полезешь по вагону наверх, будешь арбузы мне скидывать, я стану их ловить и в кустах припрячу. Потом вместе схороним их где-нибудь. Сколько натырим — всё наше. Сторож на станции сидит, на запасные пути не суется. Поезда на «запаске» стоят по десять минут — нам на всё про всё времени за глаза хватит.
Степка затянулся, закашлялся, сплюнул сквозь зубы и добавил:
— Дело плевое!
***
На станцию пошли с мешками и сетками — в мешках арбузы таскать удобней. Понт воровской из Степки так и лез: он поминутно цыкал сквозь зубы, шел какой-то блатной походочкой, явно за кем-то повторяя, добычу уже разделил на словах — по сколько арбузов в день придется съедать. До железкии дошли быстро, пробрались на «запаску» незамеченными, устроились в кустах, стали ждать. Сидели молча. Поджилки у обоих тряслись знатно, хоть ни один и не признался бы.
Поезд на запасной путь встал точно по расписанию, и тут ждала первая неожиданность: почти все вагоны были глухие и с запечатанными створками. Сквозь прорехи в дощатых стенках что-то виднелось, вот только достать это что-то никакой возможности не было. Пацаны побегали вдоль поезда взад-вперед, осмотрели замки на задвижных дверях — глухо. Не открыть.
— Ну? И где твои арбузы? — зашипел Петька, догнав товарища.
— Не кипишуй! — огрызнулся тот. — Вон там они, в открытых вагонах! Сверху навалены!
Побежали в конец поезда, где стояли открытые вагоны. Тем временем по главным путям мимо станции с грохотом пронесся пассажирский.
— Лезь наверх! — крикнул Степка.
— А если поезд поедет?
—Спрыгнешь вниз! Лезь, давай, времени мало. Арбузы еще грузить! — поторапливал приятель.
Петька подпрыгнул, уцепился за край приделанной к стене вагона лесенки, вскарабкался наверх, заглянул за борт: там почти до самого верха были навалены дрова.
— Скидывай! — кричал снизу Степка.
«Ну, сейчас я тебе» — подумал Петька. Чертыхнулся, лег животом на край борта, взял березовую чурку и кинул со злостью вниз.
— Ты чего? — закричал обиженно Степка.
— А ты чего? Где твои арбузы, балбес!?
Петька хотел еще кое-чего добавить, но тут вагон резко дернулся, и он с трудом удержался за борт — поезд с грохотом тронулся. Петька глянул вниз — прыгать было слишком высоко. Он стал спускаться по ступенькам, и вдруг услышал истошный Степкин крик.
Вдоль поезда бежал сторож, размахивая ружьем:
— Куда полезли, шантрапа?
Петька от ужаса оцепенел, вжался в хлипкую лесенку. Вагон трясся, мальчишка шарил глазами по земле, но Степки нигде видно не было. «Под колеса попал!» — с ужасом понял Петька.
Поезд набирал скорость, выезжая с «запаски» на главный путь. Сторож бежал по насыпи следом, выкрикивая угрозы. Вагон дрожал так, что стучали зубы и немели пальцы. Какое теперь спрыгнуть!
Так и уехал бы перепуганный насмерть Петька к черту на куличики, но, по счастью, поезд ехал мимо станции. Деревянный перрон замелькал под ногами, совсем близко, Петька спрыгнул и его протащило немного по грязному настилу.
Отдышавшись и отряхнув ноющие коленки Петька кинулся было со станции другу на помощь, но его поймал за руку сторож.
— Дяденька, миленький отпусти! — запричитал Петька. — Ноги ему поездом отрезало!
— Кому? — испугался сторож.
— Степке! Там он, на запасных путях!
Сторож побледнел, выпустил Петькину руку и побежал с ним вместе на «запаску». Там оба побегали в поисках мертвого Степки, но даже следов его не нашли. Сторож снова вцепился Петьке в руку:
— Хитро придумал, мерзавец мелкий! Ишь ты, я чуть не поверил!
— Клянусь тебе, дяденька! Я сам видел!
— Ага! Вот в милиции все и расскажешь! — сторож потащил Петьку на станцию.
В коморке сторожа Петька расплакался: милиции он не боялся, жалко было Степку. Петька уверен был, что друга больше нет. Сторож сперва поглядывал на него строго, но потом смягчился:
— Семеновна со станции в деревню идет, я сказал, чтоб к отцу твоему зашла. Сейчас батя за тобой придет.
Петька махнул рукой — на все было наплевать.
— Зачем вы, дурачье, по вагонам-то полезли?
— За арбузами! — Петька плакал горько, как на похоронах. — Пропади они пропадом!
— Какими арбузами? — удивился сторож. — Рано еще! Арбузы-то, дай бог, через месяц повезут!
Петька разревелся еще громче, поняв, что друг погиб зазря.
— Да что ты убиваешься-то так? Не сдам я тебя в милицию! Вот еще, мелюзгу всякую таскать. Вон и отец твой идет: получишь ремня, чай не впервой! — Сторож встретил батю в дверях.
— А Степку где теперь искать? — Петька поднял на взрослых полный слез и отчаянья взгляд. — Он крикнул, я слышал!
— Ах это! — сторож усмехнулся. — Так это я из ружья — солью. Видать попал.
Наказание 14 января 2022 г.
Домой шли молча. Батя шагал впереди, то и дело нервно оглядываясь на плетущегося сзади сына. Петька шел невеселый, на батину спину поглядывал колючим взглядом.
Мысль о том, что друга поездом разрезало, Петьку больше не донимала. Хорошо бы, конечно, сбегать к Серебровым, узнать как Степка — живой ли, здоровый ли. Только жили они в другом конце деревни, не по пути, а батя был настроен решительно — вон даже руку Петьке на спину положил, к воротам подталкивает, рыпнешься — рубашку в кулак сожмет, да за шкирку домой поволочет.
Петька убегать и не собирался. А смысл? Степки дома, может быть, и нету — отсиживается где-то, а Петька из дома никогда не сбегал, знал, что батя лютовать не станет, но если заслужил — все равно ремнем выдаст, хоть сразу, хоть потом. Уж лучше сразу! «Доверительные отношения с ремнем» — так батя про него шутил.
Во дворе Петька присел на завалинку, потрогал осторожно коленки — саднило. Отец сел рядом.
— Бать, — начал Петька, — а солью из ружья больно?
— Надеюсь, что больно!
Петька удивленно на него посмотрел.
— Ты лучше подумай, как было бы больно, если бы у сторожа ружье не солью было заряжено, а обычными патронами.
Отец взглянул Петьке в глаза, и тот виновато отвернулся.
— А что было бы, угоди ты под поезд? Что было бы, упади ты с вагона на полном ходу? Стоят этого арбузы?
Петька молчал, поглаживал разбитые коленки. Отец это заметил:
— Снимай-ка брюки.
— Прямо здесь пороть будешь? — Петька покрутил головой, понуро оглядывая двор.
— Ноги твои посмотрю, дуралей!
Петька спустил штаны. Отец покачал головой, глядя на сбитые в кровь колени. Пошел в дом, вернулся с бутылочкой зеленки и ватой.
— Лучше совсем брюки сними, а то испачкаем. Да и все равно потом снимать...
Батя аккуратно мазал Петькины колени зеленым.
— С чего вы, дураки, взяли, что там арбузы?
— Степка сказал! Он от дяди своего услышал.
— Значит, Степкина была идея. Ясно.
— Нет, не Степкина! Я... — Петька замялся. — Я же сам с ним пошел!
— Выгораживаешь. — Кивнул отец. — Твоя беда, Петь, что ты своей головой не думаешь. Какие арбузы в июле? Когда мы арбузы-то едим?
— В августе. Что же, надо будет в августе идти?
— Ну, сходи. — Отец сильно прижал вату к ранке, и Петька взвыл. — Сходи, сынок. Если мало теперь покажется!
— Я не это имел в виду! — Петька зашипел от боли.
— Руки покажи! Тоже сбиты?
Конечно, ладони тоже были содраны в кровь. Батя обработал их аккуратно, но Петька все равно стонал и приговаривал: «Больно».
— Больно, сынок. А будет больней!
Петька разулся, вылез из штанов, чтобы ткань ссадин не касалась, остался в трусах. Солнце клонилось к закату, раскрашивало вечер розовым. Посидели немножко в тишине.
— Всю жизнь меня бить будешь! — пожаловался Петька.
— Нет. Только пока не поумнеешь и не перестанешь нарываться! — Отец положил ему руку на плечо. — Думаешь, мне это нравится, Петь?
Петька пожал плечами. — Думаешь, мне тебя не жалко? — отец вздохнул, — жалко, Петь. Очень жалко. Пойдем.
***
Дома батя с сомнением глянул на диван и на разодранные Петькины колени.
— Ну, давай, как в детстве. — Отец кивнул на стол. — Забирайся, да трусы спускай.
Петька улегся, потянул спереди майку пониже, чтобы голым животом по столу не елозить. Батя снял ремень, встал сбоку.
— Мне, Петь, тебя очень жалко! — Отец положил первый удар поперек ягодиц.
— Но, пока ты не начнешь думать головой,
— Еще один хлесткий удар впился в Петькину задницу,
— придется действовать по-старинке!
Дальше удары посыпались без нотаций. Петька терпел молча, сколько мог — удара до шестого, потом застонал.
После десятого стал вскрикивать — отец порол сильно. Задница краснела, широкие полосы ложились слоями, там где следы от ремня пересекались — начинало темнеть.
Как всегда, когда отец порол сильно, в Петьке просыпалось упрямство — он закусывал губу, терпел из последних сил, лишь бы не закричать, слабость не показать. В ответ в душе расцветала обида.
Зад болел уже здорово. Отец третий десяток прописывал. Петька ногами до пола доставал, но под ударами начал дугой выгибаться, ногами засучил, как в детстве. Терпел уже из последних сил, стоны так и рвались.
Отец и сам понимал, что пора заканчивать. Задница Петькина уже смотрелась как расписная. Хоть и взбесила мальчишкина выходка, а меру надо знать. Плохо, что Петька молчит, очень плохо. Значит, опять надуется, значит опять он перестарался!
Отец убрал ремень, положил сыну руку на спину:
— Петь...
Тот поднялся, натянул трусы, утер со щек слезы. Отец хотел было взять его за плечо, но он дернулся, пошел к себе, лег на кровать лицом в подушку.
***
Обедать Петька не вышел — это было ожидаемо. Бате, конечно, одному за столом сидеть было тяжко, кусок в горло не лез. Поел кое-как, отложил сыну, что повкусней да помясней. Пошел проведать: Петька так и лежал носом вниз — третий час уже. Как услышал, что отец идет, повернулся чуть на бок, к бате спиной.
Отец присел осторожно на Петькину постель, положил руку ему на спину, погладил. Тот лежал, словно каменный.
— Сердишься?
Петька в ответ молчал. Отец вздохнул, укрыл сына покрывалом. Посидел еще немного, подбирая слова, но так ничего и не сказал.
До вечера батя кучу дел по дому переделал. Потом сходил к Серебровым, выяснил, что Степка дома, окружен заботой и любовью целой толпы горластых родственников, живой и почти невредимый. Приготовил на ужин любимые Петькины голубцы, сварил Петькин любимый компот из сухофруктов. Перед самым ужином пришел к сыну поговорить:
— Больно, Петь?
— Больно.
— Может полотенце приложить?
— Не надо. — Буркнул Петька.
— Приходи ужинать, сынок.
— Не надо.
— Обижаешься?
— Нет. — Петька грустно вздохнул, пожал плечами.
— Ну, а чего тогда? — батя погладил его по спине.
— Ничего. Просто не хочу.
Отец посидел еще немножко рядом. Помолчал. Ужинать одному не хотелось. Петька, кажется, засыпал — и к лучшему. Батя хотел было его растормошить, заставить раздеться, лечь под одеяло, но решил не будить.
***
Курить отец бросал много раз — и каждый раз навсегда. Заначенная с прошлого раза пачка уже успела пожелтеть. На душе было так погано, что пришлось её достать из щели за печкой. Отец вышел на улицу, закурил.
Руки дрожали — и от новостей сегодняшних про Петькину глупость, и от ремня, и от того, что с сыном поссорился. Петькину боль отец чувствовал в груди, и каждый раз давал себе слово, что за ремень берется в последний раз — выходило, как с курением.
Батя затянулся, сказал тихонько: «Твою мать» и вмазал со всей силы кулаком по бревенчатой стене.
https://ficbook.net/readfic/11634227/29887512
Примирение 15 января 2022 г.
Петька к завтраку вышел хмурый. На стул присел боком, подскочил, поморщившись, пошел за подушкой. На подушке тоже сидеть было больновато, он все ерзал, взгляд от тарелки не поднимал. Молчание за столом начинало давить, отец не выдержал первым:
— Я у Серебровых вчера был. Все со Степкой нормально.
— Нормально, ага. — Петька подпустил яда. — Дядя Яша тоже, небось, его «пожалел».
— Ничего, ему на пользу! — Усмехнулся батя. — Про «пожалел» это ты, конечно, на меня намекаешь?
Петька промолчал.
— Похвалить тебя надо было? — спросил отец. — По головке погладить?
— Чего ты опять ругаешься? — огрызнулся Петька. — Мало что ли вчера отлупил?
— Петь! — Отец встал, подошел к нему сзади, положил руки на плечи, — За дело ведь отлупил! Согласись?
— За дело… Думаешь, за дело не больно? — Петька обиженно ковырял ложкой горку творога со сметаной.
— Давай, это в последний раз, а? — батя обнял его со спины. — Я ведь за ремень берусь, когда совсем невмоготу! Может обойдешься без дурацкого риска? Бросили бы вы со Степкой игры свои опасные — и задницы были бы целей!
Петька опять молча пожал плечами, и отец понял, что обида сидит глубоко. Надо было с этим что-то делать, искать какие-то слова, но и оправдываться не хотелось — по заслугам Петька получил, в этом отец был уверен. Другое дело — может, стоило полегче...
— Что вас, в самом деле, черти какие-то на глупость всякую подначивают? Ведь по самому краю ходите! Десять раз оба с поездом этим, треклятым, покалечиться могли!
Отец присел с Петькой рядом, обнял его за плечи. Мальчишка сидел сердитый, но из объятий не рвался.
— Ты подумай, мне-то каково? Ведь единственный сын по дурости своей жизнью рискует! Что мне — смотреть и улыбаться?
Петька пообмяк под напором батиных доводов, отец притянул его к себе, и сын положил голову ему на грудь, позволяя себя обнять.
— Ты пойми: я ведь не со злости тебя наказываю. — Батя говорил уже спокойней, — выбор-то у меня какой? В угол тебя поставить? Сделать вид, что ничего не было? И ты, как назло, поводы даешь — один другого страшней!
Петька ткнулся лицом бате в тельняшку. Своим нахохлившимся видом он напоминал недовольного цыпленка.
— Петь? — батя отстранил его и заглянул в глаза, — полезете еще раз на товарняк, ей-богу, шкуру спущу! И обижайся потом, как хочешь!
Мальчишка нахмурился, хотел было надуться, но отец снова его притянул, обнял покрепче.
— Ты ведь у меня один! — продолжал батя, — Ладно бы, вас штук пять таких было, я бы и не волновался. Одним больше, одним меньше...
Петька прыснул. Батя выдохнул, наконец, с облегчением — лед растопился. Он погладил сына по мягким волосам:
— Давай, это в последний раз, а? Пожалуйста!
— Угу. — Петька обнял отца в ответ.
В сенях раздались торопливые шаги, и в дверь сунулась растрепанная Степкина голова:
— А, вы еще завтракаете...
— Заходи, заходи, друг сердечный! — Батя шагнул Степке на встречу, приглашающе выдвинул ему стул, похлопал по жесткому сиденью. — Присаживайся!
Степка в дверях хмуро помялся:
— Ничего, я постою.
— Ну, как хочешь! — засмеялся отец. — А то, смотри, подушки еще есть.
— Дядь Вань, вы Петьку гулять отпустите? — Степка, как конь, переступал на месте с ноги на ногу.
— За арбузами пойдете? — подмигнул батя.
— Нет! — смутился Степка. — Мы так, погуляем...
***
Сушь в июле стояла такая, что пыль висела в воздухе от малейшего ветерка. Обычно жирная, как масло, дорожная грязь превратилась за жаркий месяц сперва в твердые камни, а потом рассыпалась мелким порошком. Пшеница на полях шумела золотыми колосьями, словно кто-то сыпал без конца сухой песок в ведро. Мальчишки шли к реке молча, босые ноги шлепали по мягкой пыли, будто по желтому шелку.
— Спички есть? — Петька вынул из кармана «Приму».
— Где взял? — Степка чиркнул спичкой.
— Батя опять закурил.
— Ого! — Степка понимающе покачал кудрявой головой. — Значит вчера здорово досталось?
— Нормально. — Петька поморщился, втянул сизый дым, закашлялся. Передал папироску другу. — А тебе?
— Бывало и хуже! — Степка усмехнулся, — мамка, как узнала, что в меня солью стреляли, запретила отцу меня пороть, а потом сама выдрала!
Пацаны свернули к реке. На заросшем камышами берегу пищал выводок утят, мама-утка, завидев мальчишек, свирепо захлопала крыльями.
— Ладно, ладно, гражданочка, мы дальше пойдем! — отозвался Степка.
Прошли вперед. Разделись, скинув одежду на раскаленные валуны, полезли в воду. Спуск был пологий, и приятели с любопытством рассмотрели друг друга. У Петьки задница расцвела синяками, — ничего нового, — с боков, как нарисованные по трафарету, краснели следы от ремня.
У Степки зад был нарядней: ягодицы обильно разукрашены пятнами зеленки — будто пятая точка заболела ветрянкой, а ниже, на бедрах, краснели косые полосы:
— Да... Сильно мамка разозлилась! — Мальчишка осторожно потрогал яркие следы на теле и поморщился. — Батька-то хоть меру знает, а мамка... еле отполз!
Накупавшись, сели на мелководье.
— Чего-то мне, Степ, уже арбузов не хочется! Может, ну их? Да и отцу я обещал... — Петька вслед за другом сунул в рот соломинку.
— И мне уже не хочется! — поддержал Степка.
— Я вот думаю, — протянул Петька, — мы ведь не дураки?
— Само собой! — хмыкнул приятель.
— Чего же мы все время попадаемся?
— Потому что нас тут все знают! В поселок надо ехать или в райцентр!
— Зачем?
— За дынями! Сам посуди, — Степка выплюнул соломинку, — на базары дыни в машинах возят, кузова открытые. Стащить — не фиг делать! Нам надо-то всего штуки по две на брата.
Петька недоверчиво посмотрел на друга — не шутит ли.
— А чего? — прищурился Степка, — дело плевое!
https://ficbook.net/readfic/11634227/29895055#part_content
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума
