Отправлено: 07.06.17 00:11. Заголовок: Не ходи за мразью

Не ходи за мразью

Когда бригада скорой помощи спускалась по ступенькам, доктор тихонько посмеивался, фельдшер посмотрела на него с плохо скрытым раздражением:
- Знаешь, а мне жаль ее, вроде нормальная женщина, а вот сынок просто – подонок.
Врач только улыбнулся еще шире:
- Что воспитала, то и получила…, а как она с нами говорила? Лакеев нашла…. Пусть теперь сама его в ж…. целует! Сереженька…. В милицию можно было сообщить, но тогда его на вытрезвление надо тянуть…, время на это говно тратить…, сами разберутся, без ментов.
С этими словами бригада медиков покинула этот гостеприимный дом.
В квартире мать стоя возле дивана потирая виски сосредоточенно смотрела на сына.
Мальчишка лежал на спине «крестом», раскинув длинные крепкие ноги и руки, дышал глубоко и ровно - снова спал, абсолютно не обеспокоенный тем, что только что сказал матери.
Уютный и правильный мир который она строила долгие годы рухнул в один момент. Таких слов ей не решался говорить никто, даже всемогущий Шеф, который выбрался в директора фирмы из более чем уголовной среды. Жесткий нрав главного бухгалтера был всем известен. Своих детей Наталья Сергеевна очень любила, воспитывая дочь и сына без отца (который просто сбежав не выдержав жесткого нрава своей супруги), но если к старшей дочери она бывала строга и требовательна, то младшего просто избаловала. Разумом она это понимала, но поделать ничего с собой не могла…
Сережа был крепким, сообразительным мальчиком. Немного вспыльчивым, но ласковым и отходчивым. Но когда сын вступил в сложный, подростковый возраст, то стал временами просто неуправляемым, мог ответить грубо - но сразу извиниться. Начал пропадать во дворе, в компьютерном клубе (будто дома компьютера ему было мало). И дворовые пацаны – которых Наталья Сергеевна не могла назвать иначе как «стая» как то сразу приняли его за своего. Сразу она конечно испугалась, но сигаретами и алкоголем от мальчишки, когда он приходил домой, никогда не пахло. Хуже учиться он не стал. Он никогда ничего прямо не говорил, но мать чувствовала, что для сына она уже не то, что раньше, Ее не частые замечания и нотации он теперь слушал с плохо скрываемым выражением скуки на лице, а сегодня… Видимо алкоголь снял последние барьеры...
«Вот она…, неприглядная правда…. Разбаловала я тебя Сыночек…, ой разбаловала! Что же делать?»
«Неприглядная правда» раскинулась перед матерью во всей красе на диване и удовлетворенно посапывала, слегка причмокивая во сне пухлыми влажными губами. При других обстоятельствах это вызвало бы у матери счастливую улыбку, но сейчас Наталья Сергеевна только сжала ладони в маленькие, крепки е кулаки. Что бы почувствовать «аромат» алкоголя к мальчишке уже не надо было и наклоняться.
Мать еще некоторое время постояла, горестно качая головой и отойдя в сторону открыла мобильный телефон. Решение пришло само…

Со старшей сестрой Сережа не очень то уживался и Настя вполне справедливо называла его «любимчиком». Конфликты и ссоры шли непрерывной чередой. Сережа никогда не жаловался на сестру, но своими «придирками» и безнаказанностью со стороны матери частенько доводил Наталью до исступления, а потом просто убегал в комнату где находилась мама, опасаясь справедливой расправы со стороны сестры. Не только деспотизм матери (в некоторых вопросах), но и Сережа был той причиной, по которой Настя начав учиться довольно быстро (настойчивостью и складом характера она пошла в мать) перебралась сначала в студенческое общежитие, а потом и к своему парню, там все полным ходом шло к свадьбе. К чести Натальи Сергеевны на всем силами поддерживала стремления дочери, любовь между Настей и мамой была тем крепче, чем короче были встречи.
Сдержанный и спокойный избранник дочери - Николай, с которым та познакомилась на одном из студенческих, вечеров понравился Наталье Сергеевне, но когда она решила «осчастливить» молодую пару несколькими своими советами, парень просто посмотрел на нее. От этого взгляда ей почему то стало холодно и неприятно свело под ложечкой…. Советы так и остались невысказанными, а к Николаю она с тех пор обращалась только на Вы (что очень удивляло дочь). Сережа видимо тоже что то такое чувствовал и когда сестра впервые пришла со свои парнем вел себя тихо как мышь, что было на него совсем не похоже. На вопрос чем занимается избранник, дочь пояснила, что он в этом году закончил «Юридический» и теперь в магистратуре, фирма у него и ваобще то он герой…, и не хвастался ничего…, просто она фотографии видела, а потом форму и награды… .

- Настенька…, у меня неприятности… Нет не по работе нет с Сереженьк…., с Сергеем, пошел с друзьями в «Лунапарк»…, да вчера приехал, Чешский…. Вернулся пьяный, я испугалась, думала что он отравился чем… я и подумать не могла…, «скорую» вызвала…, врачу сдуру нахамила, а сыночек мне «Мать пошла на….»…, да я сама сразу не поверила, а переспрашивать не стала. Скорая? Скорая уехала… что делать думаю? Воспитывать думаю…, а как такого воспитывать? Да именно так и надо… только дело вроде как семейное…. Уже едешь? Очень хорошо….
На кухне Наталья Сергеевна сварила мятный чай, горячий, душистый напиток успокоил нервы, пропала дрожь в руках. Женщина отставила кружку и подошла к окну, глядя на ночной город… «Мой сын не вырастит подонком…, этого не будет».
Под окном завизжали тормоза автомобиля, вместо привычной «десятки» дочери под окном остановилась черная, похожая на акулу БМВ. Из нее выскочила дочь, держа в руках электронный ключ от подъезда и Николай.

Наталья Сергеевна глубоко вздохнула и пошла открывать двери.
- Привет Ма! – дочка озабоченно глядя в какое то посеревшее лицо матери, преувеличено весело застрочила словами – ну не расстраивайся ты так! Я ведь все таки педагог…, разберемся мы с ним, ну не он такой первый…
За спиной дочери перекрывая дверной проем широченными плечами спокойно стоял Николай.
Шагнув в коридор он аккуратно, прикрыл двери.
- Здравствуйте Наталья Сергеевна.
- Здравствуйте Николай. Спасибо, что приехали…, но – Наталья Сергеевна на секунду замолчала, словно подыскивая слова, а Николай протянул руку и чуть сжал ее локоть широкой и жесткой, словно доска, ладонью.
- Настя мне все рассказала. Я никогда не лезу в семейные разборы, но Настя мне не чужая, так же как и вы и ее брат. Если хотя бы половина из того, что рассказала мне Настя о Сереже – правда, вы его сейчас по всей комнате гонять будете и устанете…, очень быстро, вон какой лось вымахал, на маминых пирожках…
Наталья Сергеевна выслушав Николая, на секунду задумалась, потирая пальцами виски и решительно кивнула головой.
- Думаю, это правильно. Знаете все таки правильно когда мужчина воспитает мужчину, я что то упустила…, с Настей у меня проблем никогда не было, а вот Сережа… - мать замолчала.
- Что вы решили – Николай посмотрел на стоящих рядом мать и дочь, они на секунду переглянулись.
- Мне было больно и стыдно…. Очень больно и очень стыдно, перед врачами, мне и сейчас так же. Я хочу что бы он понял, что такое боль и стыд. И я не хочу что бы мой сын рос подонком… и сейчас мне нужна помощь.
- Тогда разбудите его, что он нам расскажет…
Все трое прошли в комнату и остановились около дивана, Николай и Настя стали в Глове у сопящего мальчишки, а Наталья Сергеевна нагнулась и потрясла сына за плечо:
- Сергей! Поднимайся! Хватит спать! Скажи мне… - мальчишка сморщил лицо и не открывая глаз махнул рукой, сбрасывая материнскую руку с плеча и отталкивая ее севшим со сна голоса промычал:
- Скзал вже…, на х…й, пошла и переворачиваясь на бок, пряча лицо в покрывале глухо добавил – Дура!
Мать растерянно отшатнулась от дивана, нервно поправляя очки, Настя в ярости сжав кулачки шагнула к брату, но Николай ее опередил – Он аккуратно прихватил затылок мальчишки ладонью левой руки, а правой просто смахнул его с дивана. Удивленно ойкнув пацан сверзился на грешную землю худыми ягодицами (несмотря на свою «рослость» мальчишка еще не набрал «мяса»), сопроводив барабанный стук костей более мелодичным и протяжным «Бляаааааа!». После этого музыкального аккомпанемента Сергей наконец то соизволил открыть глаза. Первое, что он увидел – ставшую возле матери Настю. Вперив в нее мутный взгляд не догадавшись повернуть голову, мальчишка с пьяной злобой произнес:
- Ты че сука…!
Ничего больше он добавить не успел. Николай, каменея скулами, резким движением дернул ему футболку на голову. Пока мальчишка дергал руками и головой в этом импровизированном мешке, Настя ловко стянула с него спортивные штаны вместе с зацепившимися за их широкую резинку – трусами.
Мальчишка, оказавшись голым, взвыл не своим голосом и яростно дернувшись сбросил с головы футболку, встретившись глазами с тяжелым, не сулящим ничего хорошего, взглядом Николая. На секунду мальчик застыл как кролик перед удавом, а потом попытался вскочить на ноги…, лишенное координации движенье повело его в сторону и он просто завалился на диван. Николай, широкой ладонью прижал бьющееся тело мальчишки и обращаясь к Наталье Сергеевне произнес.
- Может вы выйдете на кухню…, минут на пять?
Наталья Сергеевна кивнула и не глядя на сына вышла из комнаты, прикрыв за собой тяжелую резную дверь.
- Настя! Дай скотч из пакета и принеси…. Швабра есть? Ну так неси! И ведро побольше, лучше пластмассовое - если есть…
Сидя в кухне, допивая холодный чай, мелкими, нервными глотками - Наталья Сергеевна старалась не в сначала злобные, а потом какие то слезливо – жалобные звуки несшиеся из комнаты.
Наконец в кухню зашла Настя, поправляя волосы резкими движениями руки.
- Пойдем мам, все готово. Слушай, а клизма… (тут Настя на секунду запнулась), что ты мене , когда я абрикосами отравилась, делала – осталась?
- Наталья Сергеевна вышла в коридор и открыв антресоль достала из него вместительный резиновый мешок со змеящейся трубкой и длинным пластиковым наконечником.
Чуть задержавшись, прошла в ванную и пока Настя наполняла мешок теплой водой, достала из аптечки тюбик с вазелином.
Зайдя в комнату Наталья Сергеевна на секунду остановилась, но быстро справившись со своими чувствами прошла в центр комнаты, остановившись возле невысокого журнального столика.
На этом импровизированном эшафоте находилась скрюченная мальчишеская фигурка.
Поза Сережи была не сравнима ни с чем, что Наталье Сергеевне приходилось видеть раньше. Под колени у мальчишки была пропущена швабра. Сами коленки раздвинуты и примотаны к палке так широко, что мальчишка казался посаженным почти на шпагат.
Руки с тонкими, подрагивающими пальцами были примотаны к палке в районе пяток. Сама швабра была надежно прикручена скотчем к журнальному столику. В общем и целом, эта конструкция несмотря на свою простоту и примитивность выставляла ширко раскрытый мальчишеский зад прямо к небу (и если бы не бетонные перекрытия потолка, ангелы наверняка весело посмеялись глядя на эту картину), не давая ребенку ни малейшей возможности движения.
Тело мальчика нервно вздрагивало, грудная клетка ходила ходуном. Но больше всего Наталью Сергеевну поразило не это. На голову мальчишки было одето синее пластиковое ведро из которого неслись почти не слышимые жалобные слезливые вопли. Этот последний штрих переводил эту почти порнографично-трагическую картину в разряд комедии…
Поймав растерянный взгляд матери Николай спокойно пояснил:
- Кричать будет…, а рот затыкать нельзя, пьяный, вдруг рвать начнет – может захлебнуться…
- Где вы такому научились Николай? – Наталья Сергеевна растеряно поправила очки растерянно глядя на откровенно анатомическую картину выставленного не показ полудетского тела и осторожно коснулась ведра.
- В армии…, школа жизни.
- Вы долго там… были? – эта нейтральная тема для разговора, рядом с дрожащим, вывернутым почти наизнанку телом сына, как не странно помогла ей справиться со смущением и набраться решимости.
- Два срочной и три по контракту – Николай не любил отвечать на эти вопросы, но сама наэлектризованная атмосфера установившаяся в комнате располагала к откровенности.
- А ушли почему?
- Устал, от крови и страха устал…, денег заработал – решил, что хватит судьбу испытывать…
- А почему остались? – Наталья Сергеевна старательно избегала смотреть в сторону источника слезливого скулящего шума. Глядя в глаза Николая она чувствовала, что между этим парнем с тяжелыми, налитыми смертью и тоской глазами начинает устанавливаться какой то шаткий мостик понимания.
Настя, в это время прилаживавшая заполненный водой резиновый мешок к принесенной из коридора металлической вешалке удивленно посмотрела на Николая:
- Но ты говорил, что твои родители далеко….
- Далеко…, в гордке у моря. Там очень красивое и тихое кладбище. Они не приедут к нам на свадьбу Настя… Просто я не люблю об этом говорить. Но вы спросили, я ответил….
Прерывая этот разговор Наталья Сергеевна решительно повернулась к откровенно распяленному телу мальчишки. В таком виде (не говоря уже о позе) она видила сына три года назад, когда мыла его после непродолжительной, но тяжело протекавшей болезни (Срежа тогда среди лета умудрился заработать острый бронхит), да еще ведро одетое на голову… все это позволяло немного отвлечься и не думать, что это ее Сережка.., Сереженька…, Сержик…, Подонок…
В это время Настя, одев резиновую перчатку, закончила натирать наконечник клизмы густым слоем вазелина растерянно посмотрела на мать…
- Промыть бы его хорошенько….
- Не знаешь как? - Наталья Сергеевна вновь почувствовала себя в своей тарелке – набери вазелина побольше… и смаж ему там все…, не бойся! Смелее! Свои будут, пригодиться….
- Не надо…, ну что вы делаете! Не надо, я все понял! Мамуля …. Мамочка ! Настенька! Пожалуйста! Милые! Ну не надо…, ну перестаньте!!!!!!
Отчаянные, перемешанные с рыданиями крики мальчишки, заглушенные пластиком гулко звучали в комнате. Наталья Сергеевна взяла пульт от телевизора и включила программу.
(Диктор с экрана под грустную джазовую композицию бубнил с экрана про очередное «жуткое» преступление, отмороженные малолетки, придя на квартиру к однокласснице «немножко» поглумились над ней (все го то ноги заставили лизать!), а она выбросилась из окна…. Недоуменные лица детей и их родителей … разводящие руками менты. Размытая запись с мобильного телефона и звонкий девчачий истеричный вскрик – лижи с*ка! )

Настя положив целый комок вазелина между отчаянно пытающихся сжаться ягодиц, стала осторожно вкручивать палец внутрь тела мальчишки, но почти сразу остановилась…
- Мам у меня ногти…, маникюр, я перчатку кажется прорвала….
Наталья Сергеевна растерянно посмотрела на свои руки:
- У меня тоже….
Настя решительно протянула Николаю вторую перчатку
- Коль, давай ты, а я вставлю…
Николай решительно натянул перчатку и невзирая на жалобные крики, быстро, но осторожно начал заталкивать вазелин внутрь дрожащей, пытающейся сжаться дырочки.
Сережа завизжал, скорее не от боли, а от осознания того, что с ним сейчас делают, наконец когда Николай почти закончил, визг затих, оставив место тихому жалобному поскуливанию. Мужчина выпрямился, стягивая с руки перемазанную перчатку, а Настя аккуратно вставила пластмассовый кончик в не успевший закрыться вход.
- Прокручивай…, аккуратно…
Настя кивнула и сосредоточенно прикусив губу ровными, мелкими зубками, покручивая пластмассовый конический цилиндр, ввела его до половины в тело брата. В ответ на это действие скулеж опять перешел в вой….
Наталья Сергеевна отжала прищепку и внутрь вздрагивающего тела мальчика хлынул поток теплой воды. Напор был довольно сильным и поджарый мальчишеский живот прямо на глазах начал округляться. Посчитав, что влито достаточно мама пережала шланг прищепкой.
- Настя держи наконечник, что бы не выдавило, а я ведро принесу.
Наталья Сергеевна вышла на балкон и вернулась с большим эмалированным ведром, для мытья полов, которым обычно пользовалась приходящая три раза в неделю уборщица.
Подставив ведро под растянутые ягодицы сына мать кивнула дочери и та быстрым движением выдернула наконечник из попы провинившегося брата.
Ничего однако не произошло, мышцы в паху и на ногах мальчишки напряглись, тонкое тело словно поджалось - наверное от нервного напряжения мальчишка продолжал удерживать в себе воду.
Николай прихватил стол у головы подростка и одним движением приподнял в верх, почти до груди. Ягодицы мальчика свесились над заботливо подставленным ведром, растянувшись так, что под нежной кожей явно обозначились тазовые кости, а Настя сильно хлопнула брата по ягодице:
- Ну сри давай!
- Настя! – мать укоризненно качнула головой, на что дочь вдруг улыбнулась и дурачась огладила мальчишку по заду и бедрам приговаривая
- Ну давай…, какай Сережка…, какай засранец….
Словно в ответ на ласковое прикосновение из тела мальчишки хлынул поток грязной воды….
Когда все закончилось Николай опустил столик с привязанным к нему мальчишкой в прежнее положение. А Настя несколькими резкими движеньями протерла брату между ягодиц кусками туалетной бумаги и подхватив ведро потащила его в туалет.
Вернувшись весело заявила:
- Выливать даже жалко было – чистый спирт!
Посовещавшись процедуру повторили еще дважды. Мальчишка притих, смирившись со своей участью, только вздрагивал всем телом, словно в ознобе.
Когда с промыванием было закончено, Николай стянул с головы мальчишки ведро. Сережа прищурил глаза от света , приподнял обсопливленную мордашку и ища глазами маму проскулил:
- Маааааа, ну за чтооооо? – подросток еще тяжело дышал, был растерян, но почти спокоен и почти трезв. Видимо он посчитал, что его унизительное наказание закончилось, а может все это просто страшный сон? Ну ведь такого…., что с ним сделали…, с ним! Просто не может быть….- А ты! Ты…! Это все Ты…! – мальчишка с яростью через плечо посмотрел на Настю.
- Рано спрашиваешь, а раз спрашиваешь, значит не понял… - Наталья Сергеевна скрестив руки на груди непреклонно стояла над сыном. Мальчишка снова вернулся в прежнее положение, но мог видеть только колени матери.
- То, что ты мне сегодня сказал, может мне сказать только пьяный выродок у метро, но его слова для меня не больше чем лай собаки, потому, что он мразь, а тебе я не позволю стать мразью… И тебе придется это понять - сегодня и запомнить - на всю жизнь…
Когда за спиной мальчишки раздалось позвякивание он вывернув шею, отчаянно оглянулся. Настя накручивала на тонкую кисть широкий кожанный ремень…
Глаза мальчишки распахнулись, заняв почти половину лица…. Сережу никогда раньше не пороли, даже в шутку не шлепали. Что это такое он представлял себе весьма отдаленно, но о, что это очень больно не сомневался:
Побелевшими губами мальчишка еле слышно выдавил:
- Ты чего?!!!! Совсем это? Мамаааааа!!!!!!
Глуша отчаянный крик ребенка Николай аккуратно одел ему на голову ведро…
Настя энергично взмахнула рукой, но в последний момент лицо ее стало каким то жалостливо-растерянным, неуверенно хлестнула ремнем в выставленную пред ней дрожащую симметричную мишень. Шлепок кожи об обнаженную плоть сопровождался приглушенным визгом, но то, что удар был довольно слабым было видно и со стороны…
Унизить оскорбившего мать, потерявшего совесть мальчишку было почти весело, но продолжить - это оказалось не так просто.
- Николай…, раз уж так получилось…. – Наталья Сергеевна замолчала, было видно. Что это решение дается ей не легко. Стекла очков немного затуманились, по гладкой щеке еще молодой и красивой женщины сбежала слеза. – Я вас попрошу…, только…. Аккуратно… вы понимаете.
Николай взял из рук Насти ремень. Ловко намотал его на руку оставив достаточно длинный конец и посмотрел на Наталью Сергеевну.
- Может лучше на кухню выйдете…, обе?
Мать и дочь придвинулись друг к другу и вместе замотали головами
- Как хотите…
Ремень пронесся в воздухе с тяжелым страшноватым гулом. За долю секунды до удара Сережа что то почувствовал, тело мальчика словно закаменело, мускулы напряглись, растянутые ягодицы жалобно вздрогнули…, когда на них обрушился первый удар.
Это был действительно УДАР, на растянутых в стороны холмиках сразу, как траншея на военной карте господствующих над местностью высот, вспухла налитая кровью широкая красная полоса, частично углубившаяся даже в жалобно сжавшуюся между ними блестящую от остатков вазелина точку…
- Настенька…, сестричка…, мамааа,! Мамочка! Мамочка! Не надо… не надо…! Дядя Коленька! Ну скажите! Я понял! Мамочка! Я никогда, никогда! Больше! Не буду! – отчаянные крики мальчишки почти заглушили телевизор.
Наталья Сергеевна сняла очки и потерла виски, а Николай не торопясь, сильно и сосредоточенно (стараясь, что бы под удар не попало ничего «лишнего», но очень нужного), В содрогающиеся безумном ритме боли, ягодицы и ляжки ребенка.
Подождав около минуты и дождавшись когда завывания доносившиеся из-под ведра немного поутихнут, он снял импровизированный покаянный шлем с головы мальчишки начинающего понимать значение слов «уважение» и «дисциплина».
Когда мальчишка дернул головой Николай жестко прихватил его подбородок ладонью
- Не смотри на мать, смотри на меня… На мать ты смотреть еще не заслужил.. – ответом ему было тихое жалобное поскуливание.
- Сейчас ты двадцать раз скажешь «Мама иди на х…й» и после каждого раза я буду пороть тебя ремнем. Тебе ведь так нравятся эти слова? Вот сейчас ты и наговоришься на всю жизнь… А если промолчишь получишь в три раза больше…., я жду…
Сережа жалобно, но тихо подвывая уставился мокрыми, щенячьими глазами в лицо мужчины не решаясь произнести еще недавно такие простые и обыденные, а теперь вдруг ставшие такими страшными слова….
Николай глядя в глаза мальчишки жалобно взвизгнувшего что то вроде «Нееет! Не надо!» одел на него ведро, взял ремень и трижды впечатал змеющуюся кожу в распяленную, беззащитную плоть…
Когда ребенок перестал биться он снял ведро. Мальчишка тяжело дышал и наконец разжав побелевшие губы потерянно произнес: - Мать иди на х….
Николай вернул на место и в воздух снова взметнулся ремень….
Это длилось долго…., с каждым разом подростку было все тяжелее и тяжелее собираться с силами. Он скулил, молил, но все равно в итоге начинал:
- Мать иди на х…й!
Ляжки ягодицы и даже то, что скрыто между ними было густого бардового цвета, на пятнадцатом ударе, когда тело мальчика на пол минуты вдруг замерло и на столик потекла тонкая струйка мочи, мать присела перед сыном и стянула с его влажной, от пота и слез, головы – ведро. Когда, ставшие прозрачными от боли, глаза мальчишки открылись он увидел перед собой лицо матери…
Губы мальчишки приоткрылись и он тихо, запинаясь зашептал:
- Мамочка! Милая! Мама…., забери меня отсюда…, мама! - мальчик замолк и увидев, что глаза матери становятся прежними, наполненными теплотой и любовью, заплакал, но это были не слезы страха и боли, а слезы облегчения…
Когда Сережа был отвязан, обмыт, уложен в постель, а его «раны» смазаны снимающим боль «спасателем». Мать присела на кровать сына, провела рукой по длинным шелковистым волосам, а когда начала подниматься вдруг услышала почти забытую фразу:
- Не уходи…. МА…
Мать присела на постель рядом с сыном и тихо говорила ему, что он хороший, просто заблудившийся ребенок, но теперь все будет хорошо….
Приходил в себя Сережка довольно долго, первый день даже не подходил к компьютеру, на второй день мальчишка наконец засмеялся, страх, страшная боль и раскаяние остались там. Когда на третий день в гости пришла Настя с Николаем, мальчишка смотрел на них немного смущенно, но без страха. Николай открыл большую спортивную сумку, достал «лапы» и жесткие боксерские перчатки.
- Не ходи за мразью… Одевай, человек - если он человек, должен быть сильным….
На десятый день мальчишка вышел во двор, также светило солнце, но мир был немного другим, что то неуловимо изменилось в нем…
- Серега, ну где ты б*я пропадал?!!!! Ни во дворе, ни в клубе, телефон молчит…, и домофон у вас заблокирован! - разношерстная компания мальчишек обступила товарища, Сережа с интересом всматривался в эти ставшие почему то чужими и непонятными лица. «… Я домой прихожу, ну б*я в полном умате! А она мне…, слышь, типа… Сыночек! Ты чо пьяный? А я ей - «Мать! Иди на х..й!!!» А она…
Сережа медленно развернулся и тяжело, прямо с плеча врубил кулак прямо в слюнявый, грязный рот. Мальчишки отскочили от него как от чумового. Главарь мальчишеской вольницы «Черкес» медленно ворочался на асфальте сплевывая выбитый ударом зуб.
Один из мальчишек вдруг неуверенно произнес:
- Серега… ты… чего… это?
Мальчик стоял напротив стаи и молчал и вдруг в глазах совсем зеленого мальчишки из соседнего дома он увидел понимание.
«Черкес» медленно поднялся и сунув руку за пазуху потянул на волю длинный отсвечивающий синевой клинок. Сережа опустил руку в карман, там тихо звякнули ключи..,, но и этого хватило. «Черкес» воровато озираясь сунул нож обратно, свистя выбитым зубом прошипел:
- Ответишь сука…., я тебя завалю…, мне похуй…
- Похуй – пидару колготки…, еще раз здесь увижу, здесь и ляжешь…
Сережа отвернулся и настороженно, не вынимая руки из карман двинулся в сторону подъезда. Возле самой двери с зади раздался топот, Серый резко развернулся, перед ним стоял тот самый мальчишка
- Можно я с тобой?
- Можно! – Серый улыбнулся и добавил – человек должен быть сильным!