Отправлено: 24.06.17 19:45. Заголовок: Россия, которую мы не теряли

Россия, которую мы не теряли

(Вместо предисловия.)

Сопровождаемая лакеем женщина не успела дойти до людской, когда была
остановлена крупным, в черном сюртуке человеком.
- Ну что?
- Возьмет, если Господь милостью своей не оставит! Спасибо вам,
Савелий Петрович...
- Тогда пойдем! Как уговорились...
Человек жестом отпустил лакея и нетерпеливо толкнул женщину в
боковой коридор.
Зайдя в небольшую, жарко натопленную комнату, Савелий Петрович
деловито подсадил посетительницу на кровать, поставив на колени.
Оглядываясь через плечо, молодая женщина покорно уперлась в
покрывало ладонями.
Савелий Петрович деловито забросил ей юбки на спину, размотал
завязки панталон, обнажая белые, упругие ягодицы. Растянув их
пальцами в стороны смачно плюнул меж ними:
- На локти обопрись и задницу повыше отклячь! Наши бабы тож ничего,
но жопу берегут как невеста целку! Подмылась, как и договорились?
Пристроившись, Савелий Петрович резко подался телом вперед...
Стоящая на коленях жалобно застонала от разрывающей боли в заднем
проходе, прихватывая зубами грубую ткань одеяла.
Двигая задом вперед и назад, Савелий Петрович жарко шептал на ухо
тихо всхлипывающей, насилуемой им женщине:
- Это ничего! Это только в первый раз - больно, а там и попривыкнешь!
Приходить будешь, как и говорили... в вечер, каждую пятницу... не
пропускай!
Я за твоим щенком-то... тут... присмотрю... но ежели... чего...
помни... у него тоже... жопа... имеется!

Ч.1 Смотрины

- Подойди-ка поближе, дай я на тебя посмотрю... Ну, хорош конечно,
хорош... - не соврал Савелий... - и глазища! Ух и глазища! Мамкины - по
всему видать! Ну чтоб был бы еще с мозгами!
Крупный бородатый мужчина в багрянцевой, на выпуск рубахе перестал
крутить скованно переминающегося перед ним худощавого мальчишку лет десяти
в неброской разночинной одежке и повернулся к стоявшей возле них женщине:
- Значит, хотите его на службу определить в мою ресторацию?
Годков-то ему сколько?
- В январе двенадцать исполнится, Ерофей Ильич.
- А по виду, так и не скажешь... мелковат. Моему девять, так он
ростом на полвершка выше за вашего будет.
- Ест мало... Уже два года как бедствуем... после смерти его батюшки
- мужа моего...
- Ты женщина простая - это видно, а вот... какого сословия
мальчишка-то будет?
- Батюшка его Алексей Михайлович из бывших военных... из
унтер-офицеров... после ранения в турецкой копании сюда прибыли и
основались, чиновником при закупочной конторе складов фуражных, да и
меня заприметили... - женщина быстро перекрестилась: - Все хорошо
было, я ему деточек четверых нарожала, а тут хворь его скосила, жаба
грудная. Так он сердешный всего годик поболел - да и помер. Только
денег на врачей поизвели... Он ведь в грудь раненый был и без того
легкими слабый, - женщина всхлипнула, промокая глаза потрепанным, но
чисто стиранным платком.
Владелец ресторации строго посмотрел на женщину:
- Третий ранг... не мало для чиновника из унтеров отставных... отец
мой сам за Россию матушку в землях маньчжурских пулю принял, да удар
сабельный... - Ерофей Ильич быстро перекрестился на висящие в углу образа.
- Пенсию хоть назначили?
- Инвалидную, с того и кормимся, да на кредиторов половина уходит -
Алексей Михайлович... карты он любил... очень. Еще с молодости своей
- военной... вот в долгах-то и помер...
Женщина снова всхлипнула:
- Но вы не подумайте... Сашеньку он в строгости держал, да и я после
не попускала... он грамоте обучен - три класса гимназии успел
окончить с отличием. На квартиру нашу старую все письма с гимназии
идут, а какая уж теперь гимназия? В прошлом году доучивался еще как
сын чиновника, ведомство сплачивало, а теперь...
- Гимназии! Вред от них один! Вредные идеи туда проползают, да в
"университеты" ихние!
Женщина снова всхлипнула.
Ерофей Ильич снова зацепил подбородок мальчика пальцами и вскинул
голову ребенка кверху. Мальчишка замер, глядя на хозяина ресторации.
Губы мальчика слегка дрожали, да и глаза были уже "на мокром месте",
но мальчик изо всех сил старался продемонстрировать выдержку и
послушание.
Хозяин смотрел Сашке в глаза, а стоящая рядом женщина с облегчением
вздохнула - даже со стороны было видно, что мальчик хозяину "глянулся".
Не отрывая глаз от мальчишки, Ерофей Ильич медленно произнес,
обращаясь к матери мальчика:
- Делать надо все, что прикажут!
- Он послушный!
- Это не легкий труд, делать все надо быстро, а бывает, - тут Ерофей
Фомич перевел взгляд на женщину: - бывает, что и обиду терпеть.
- Он терпеливый.
- Если не успеет, или что не поймет, или делать что велено откажется
- так... накажут!
- Стерпит!
Ерофей Фомич усмехнулся, отпустил подбородок мальчишки и огладил
рукой бороду:
- Наказать... и не за дело могут, даже ради потехи... у господ и так бывает.
- Стерпит он, батюшка! Все стерпит! Только пригрейте!
Хозяин ресторации снова посмотрел на мальчишку:
- Мать говорит - "стерпишь", а сам-то как?
Мальчик быстро провел рукавом по глазам и, чуть дрогнув губами, тихо проронил:
- Стерплю. Все стерплю...
- А что так?
- А если стыдом дело обернется, обидой сильною? К мамке побежишь?
- Нет, барин, не побегу!
- Ну смотри... нанялся-продался. Ну тогда... разденься.
- Как разденься?
- Совсем, как в бане. Посмотрю на тебя голенького, каков ты - под
одежкой. Ты не тяни, помнишь, что говорил?
Мальчик быстро посмотрел на мать.
Екатерина Дмитриевна прижала руку к губам и тихо произнесла:
- Ну что же ты, Сашенька? Я ведь тебя просила...
Мальчишка опустил голову и быстрыми, нервными движениями принялся
снимать одежду. Оставшись полностью голым, мальчик быстро прикрылся
руками.
Ерофей Фомич покачал головой:
- Ладошки-то убери! Не в церкви чай! Пройдись...
Не поднимая головы, с ярко пламенеющими ушами мальчик прошелся вдоль
комнаты, вернулся назад и, повинуясь жесту гостеприимного хозяина, -
повернулся кругом.
- Ну, что ты киснешь?! Не шкуру ведь с тебя сняли - одежку!
Повернувшись к матери мальчика, Ерофей Фомич пояснил:
- Посетитель у нас разный бывает, иногда хотят, чтобы лакеи в
кабинеты еду и напитки им носили - в чем мать родила. Но ведь и
чаевые тогда - не сравнить. А стыд не дым - глаза не выест. Попривыкнет!
Женщина быстро кивнула головой, а хозяин ресторации снова повернулся
к мальчику:
- Вот, к примеру... захочет посетитель, чтобы ты станцевал! Ну вот
так, как ты сейчас есть! Что ты скажешь?
Подняв голову, мальчишка быстро смахнул с глаз злые, тяжелые слезы и,
глядя прямо в глаза мужчине, произнес - как отрубил:
- Спрошу, просто или в присядку!
- О как?! А ну... в присядку!
Отступив на середину комнаты, мальчишка сначала медленно, потом все
быстрее закружился в танце...
- Погоди!
Ерофей Фомич выглянул за дверь, негромко крикнув:
- Анна! А ну... граммофон сюда!
Взглянув на растерянных мальчика и его мать, хозяин весело подмигнул:
- Вы такого вблизи верно и не видели! Машинерия! Немецкая...
Двери открылись, и в комнату зашли две рослые девчонки лет по
четырнадцати. У одной в руках был странного вида резной с позолотой
ящик с торчащей в сторону ручкой, вторая тащила блестящую
позолотой же трубу и разрисованную коробку из
лакированного папье-маше. Войдя, девчонки так и замерли в дверях, не
сводя глаз со стоящего посреди комнаты голого мальчишки. У Сашки за
пламенели уже не только уши, но и шея, он вновь быстро прикрылся
руками.
Ерофей Фомич отошел к невысокому столику, стоящему у задернутого
тяжелыми, золотой ткани шторами окна, взял с него графин, налил из
него два по полстакана водки. Один стакан употребил сам, а второй с
взятым там же французским пирожным поднес замершей в стороне женщине:
- На-ка... выпей! Серьезное дело...
Екатерина Дмитриевна быстро кивнула, выпила водки, закашлялась и
быстро закусила огненную влагу заботливо протянутым пирожным.
Ерофей Дмитрич ловко подхватил женщину под локоть и повел к
противоположному выходу из комнаты:
- Вы, милая, меня внизу подождите... вас накормят, а там и мы спустимся!
Передав женщину в руки стоящего за дверями лакея в цветастой ливрее,
хозяин вернулся к так и стоящим в дверях девушкам.
- Ну, что замерли? Вот... нового работничка - смотрины у нас...
- А что ж он голенький, папенька?
Ерофей Фомич улыбнулся дочери:
- А вот ты у него и спроси. Его, кстати, Сашкой кличут.
Девочки быстро переглянулись, было заметно, что после ухода женщины
они стали чувствовать себя намного увереннее - чего нельзя было
сказать о мальчике. Сашка сжался, плотно сжал колени, прикрывая низ
живота руками. Анна перевела сосредоточенный взгляд на нервно
пританцовывающие босые ступни мальчишки и, слегка порозовев щеками,
дисциплинированно спросила:
- Саша, почему ты... голый? Тебя будут наказывать? Ты, наверное,
что-то не так сделал?
Мальчик быстро посмотрел в лицо девочки, сжал губы и снова опустил
глаза.
Хозяин ресторации, внимательно наблюдавший за действиями детей,
весомо произнес:
- Молчать нельзя, спросили ответь!
Не поднимая головы, мальчик наконец пронес, кивнув в сторону мужчины:
- Хозяин-барин велели... хотели посмотреть, как я голышом пляшу!
Анна слегка пожала плечами, старательно отводя глаза от нагого мальчишки:
- Так... у нас по ресторации никто голышом и не бегает и...
Но тут стоящая рядом с Анной девочка чуть толкнула ее бедром:
- А на прошлой неделе, я вот вечером из комнаты вышла, а там музыка
играет, я вниз спустилась... ну помнишь, я тебе говорила! Ой...!
Ерофей Фомич чуть нахмурил брови:
- Интересно! Разве я Вам не запрещал ночью со своего этажа в
ресторацию спускаться?
А ключ от двери.
Хозяин ресторации замолчал, словно что-то припоминая:
- Точно! Ведь месяца нет, как Фроська винилась, что один из ключей
потеряла... я ее еще высек тогда и ключ из жалования вычел! А он
значит у тебя и ты ночами в ресторацию шастаешь? И много чего тогда
увидеть успела?
В ответ девочка быстро замотала головой.
- Ой, не ври, Лизавета, раз уж проговорилась! Ты же знаешь, как я
вранья не люблю... ну да ладно! С этим после разберемся.
Ерофей Фомич чуть наклонился к дочери:
- А вот что до мальчишки, так глянуть надо, что сможет, а что нет!
Вот ты... как хозяйкой над ресторацией станешь, должна понимать, как
хозяйство вести и в людях чтоб не ошибиться, а люди, они, Анна...
люди, они, Анна - разные и надо знать, кто и чего сможет! Вон, кузина
твоя... рот уже и закрыла!
Анна быстро посмотрела на сестру, по ее растерянному и расстроенному
виду было заметно, что проблемы голого мальчика, стоящего перед ними,
ее уже интересуют не сильно.
Хозяин усмехнулся:
- Ты, Лиза, не бойся! Я тебя посеку чуток... или вон - Фроську
попрошу, которая за тебя пострадала!
- Пусть лучше Фроська!
Ерофей Фомич рассмеялся и, качая головой, произнес:
- Ну, посмотрим... А не устали машинерию на руках держать? Ну так на
стол и ставьте, а ты... - тут хозяин наконец повернулся к вновь
уставившемуся в пол мальчику, - руки-то ты того, убери!
Девочки, поставившие граммофон на стол, вновь с интересом уставились
на мальчишку. Но Саша, смущенный их внимательными взглядами, еще
сильнее сжался и так и остался стоять посредине комнаты.
Хозяин молча подошел к девочкам и остановился позади них, положив
широкую ладонь на плечо дочери.
Мальчик беспомощно посмотрел на мужчину и, повернувшись спиной к
достопочтенной "комиссии", медленно опустил руки вдоль тела,
оглядываясь через плечо на своих "мучителей".
Ерофей Фомич шумно вздохнул:
- Это что ж ты, сорванец, к нам задом поворачиваешься? Я к тебе со
всей душой, а ты к нам значит...
- Жопой!!! - не удержавшись, выкрикнула Лиза, и обе девочки захихикали.
Ерофей Фомич тоже усмехнулся в бороду, но сразу прихватил ухо озорной
девчонки крепкими пальцами, чуть потянул сморщившую носик девочку вверх:
- У тебя, Лиза, язык и ноги, и голову обгоняет! Нешто я или родители
тебя таким словам учили?
Отпустив девочку, мужчина шагнул к уже развернувшимся мальчику:
- Прежде чем что сделать, всегда надо подумать. Вот сказали тебе
"руки опусти" - так возьми и опусти, голым задом крутить тут пред
нами - зачем? Ну, посмотри же на нас, что ты все свои ноги
рассматриваешь? Или не видел их никогда?
- Извините...
Ерофей Фомич повернулся к дочери и потирающей ухо племяннице, спросил:
- Извиним?
Анна быстро кивнула головой, а Лиза (все еще растирающая ухо) вдруг
сузила глаза и, глядя прямо в лицо Сашки, мстительно произнесла:
- Мне что, ухо задаром крутили? Если бы он не вертелся и слушался, я
бы про жопу ничего и не говорила... Ой!
Прикрыв уши руками, девочка быстро отскочила на пару шагов от вновь
потянувшегося в ее сторону дяди.
Рассмеявшись, мужчина только махнул в ее сторону рукой:
- Ладно, ну так что ты предлагаешь?
- А... высечь его! Чтобы он ж... попой к ВАМ больше не поворачивался!
Мальчишка даже задохнулся от возмущения. Уже не обращая внимания на
свою наготу, прижал руки к груди, но так ничего и не сказал,
натолкнувшись на ждущий взгляд Ерофея Фомича. Сейчас хозяин
ресторации больше чем обычно напоминал сытого, матерого кота, только
и ждущего, когда сидящий в норке мышонок допустит фатальную ошибку.
Но видя, что мальчик уже просто измотан всем, что на него свалилось,
хозяин дома вдруг повел себя совсем не так, как ожидали от него и
девочки, и сам Сашка.
Шагнув к мальчику и положив руку ему на плечо, Ерофей Фомич ободряюще
произнес:
- Ну успокойся, разве я не говорил тебе и про обиды, и про
несправедливость? Ну вот... так оно и бывает.
- Говорили...
- Хочешь уйти?
Мальчик покачал головой.
Оставив плечо мальчишки, мужчина повернулся к девочкам:
- Ну, чего вы ждете?
- Фроську позвать?
- А она-то тут причем? Сами и секите.
Анна сразу замотала головой:
- И не собираюсь! Лизка придумала, вот пусть она и сечет!
- И высеку! Подумаешь! Меня тоже недавно, да так, что полоски еще
месяц сходили!
Анна повернулась к кузине, скрестив руки на груди:
- Так тебя - было за что!
- Ах та-а-а-к?! - не по-доброму глядя на сестру протянула Лиза: -
Ну вот я ему сейчас всыплю! Будешь знать!
- А он-то тут причем?
- А просто, вот возьму и всыплю!
- Папа! Не разрешай ей!
Ерофей Фомич меланхолично пожал плечами:
- Почему? Хочет сечь - пусть сечет! Ему это только на пользу пойдет,
и не смей ей мешать!
Резко развернувшись, Лиза выскочила из комнаты и через минуту
влетела обратно с плетеным кожаным ремешком в руках.
Решительно прошла мимо замершей сестры, схватила Сашку за ухо и
потянула к столу, по всей видимости копируя что-то неоднократно виденное.
- Животом на стол ляж! Руки вперед!
Как только мальчишка замер на столе в указанной позиции, Лиза
отступила на шаг, сильно размахнулась и хлестнула сложенным вдвое
ремнем по выставленным ягодицам. Растянутый на столе мальчик
вздрогнул всем телом, но перенес удар без крика. Второй удар Лиза
нанесла еще сильнее, затем ударила еще раз и еще...
Будучи не очень опытной в подобных делах, девочка (еще и краем глаза
поглядывающая на сестру) наносила удары как попало. Витые полоски
отпечатывались и на бедрах и даже на спине мальчишки. Но Сашка
терпел, только вздрагивал всем телом при каждом новом обжигающем
ударе. Порка продолжалась минуту, вторую, третью. Мальчика спасало
только то, что для порки девочка выбрала довольно легкий инструмент.
Но Лиза, по всей видимости, всерьез вознамерилась компенсировать
качество ударов их количеством. Но то, что мальчик не кричал под
ударами, просто не давало ей повода остановиться. Когда мальчишка,
прогнувшись в спине, сунул ладонь правой руки в рот и до крови
вцепился в нее зубами, Анна неожиданно развернулась и вышла из
комнаты.
Не ожидавший такого Ерофей Фомич, даже не успел ее остановить, а
затем выскочил следом.
Когда в комнате остались только она и избитый ею мальчик, Лиза по
инерции нанесла еще один удар и сразу остановилась. Только сейчас
вспотевшая от интенсивной "работы" девочка наконец увидела
результаты своих "воспитательных действий". Оставшись один на один с
избитым ею ребенком, Лиза растерялась. Просто уйти она тоже не
могла. Поэтому, отойдя от лежащего на столе мальчишки, она
демонстративно положила ремень на стул, так чтобы он это видел.
Некоторое время в комнате царила тишина. Наконец Александр медленно
поднялся со стола, оперся о него руками:
- Все или просто устала?
Голос мальчика звучал хрипло и совсем не по-детски. Лизе почему-то
стало даже жутковато, хотя наказанный ею мальчик был намного меньше
по возрасту и ростом был ей чуть выше подбородка.
- Все...
Не глядя в ее сторону мальчик, уверенно подошел к столику у окна,
налил себе в стакан водки, выпил словно воду (измотанные болью нервы
просто не отреагировали на такую мелочь), заел эклером.
- Нельзя... без спросу!
- Ну так расскажи ему!
Мальчишка мотнул головой в сторону двери.
- Больно?
- Сама-то как думаешь?
- Ты сам сюда пришел! И ты сам...
Лиза как раз хотела высказать все, что она думает и о Анне, и об этом
голозадом мальчишке, но замолкла, смущенная его огромными глазами на
скуластом, осунувшемся лице.
- Сам, а ты попробуй три дня не есть... а затем супчика и еще три дня.
- И что?
- Просто - попробуй!
Доев еще один эклер, Сашка едва успел отойти от стола, как двери
открылись и в них прошли Ерофей Фомич с дочерью.
- Закончили?
Лиза, стараясь не смотреть ни в сторону сестры, ни мальчика, быстро
кивнула головой.
Мужчина схватил мальчика за плечо и быстро повернул к себе спиной.
Провел ладонью по иссеченным ягодицам (Сашка зашипел), повернулся к Лизе:
- Он в обморок не падал?
- Нет.
- Хорошо.
Анна подняла с пола одежду и протянула ее Саше.
Посмотрев в сторону молчащего хозяина ресторации, мальчик начал
одеваться.
Лиза шагнула было в сторону молчащей сестры, но затем резко
отвернулась, раздвинула шторы и уставилась в окно.
Глядя на одевающегося мальчика, Ерофей Фомич весомо произнес.
- Завтра в пять утра - приходи. Определим тебе место... но (тут он
посмотрел в сторону стоящей у окна Лизы) если встать не сможешь -
отлежись и приходи в субботу.
Мужчина высыпал из кармана горсть разноцветной мелочи - сунул
мальчишке, не считая.
- Заработал... и себя показал, и науку принял, и меня потешил... Ступай!
Сашка направился к дверям и, уже почти шагнув за порог, вдруг
остановился.
Отец и дочь, смотревшие ему в след удивленно переглянулись:
- Что?
Мальчик осторожно повернулся, осторожно потер через штаны правое
бедро и, показав на так и лежащие на столе трубу и золоченый ящик,
вдруг спросил:
- А вот это зачем было?
Ерофей Фомич крякнул, ссадил с рук дочь, поднялся со стула,
присоединил к граммофону трубу и быстро закрутил заводную ручку.
Анна открыла цветную коробку и подала отцу тяжелую, отливающую
черным глянем пластинку.
По комнате поплыли прекрасные звуки Венского вальса...

Мать и сын прошли почти два квартала, когда на Лиговке, почти у
выхода на площадь, их настиг быстрый топот гимназических сапожек, а
в ткань дешевого пальто мальчишки цепко впилась тонкая девичья ладонь.
- Я еле вас догнала!
Сашка отпустил руку матери, отводя девочку в сторону. Глядя ей в
лицо колючими, темными глазами, коротко и зло спросил:
- Чего тебе?
Запыхавшаяся девочка тяжело переводила дух, а потом протянула
мальчику потемневший серебряный рубль.
- Вот!
- Что?
- За "обиду".
Сашка кивнул и молча спрятал целковый в карман.
- Я не со зла...
Лиза еще хотела добавить, что она думает о себе, Сашке и Ерофее
Фомиче, но замолчала и лишь махнула рукой.
Неожиданно Сашка, оглянувшись на мать, широко улыбнулся, обнажив
крупные один к одному в ряд - зубы:
- Я знаю... а она (мальчик кивнул в сторону матери) - нет!
Мальчик на секунду замолчал, а затем чуть подтолкнул девочку в ту
сторону, откуда она и прибежала:
- Да ей и не надо...