Отправлено: 20.04.21 00:16. Заголовок: Теннисный мальчик. Илья Шпелер

Теннисный мальчик.
Автор Илья Шпелер.

Часто, глядя, как на телеэкране разворачивается очередная интрига теннисного матча, я ловлю себя на том, что мое внимание отвлекается от действий спортсменов и переключается на совсем не главные, я бы даже сказал - совершенно незначительные в спортивном спектакле фигуры. И пока теннисисты или теннисистки с тяжелыми вздохами и утробным хэканьем запускают свои подачи, смэши и кроссы, выбегают к сетке или наоборот мощно лупят ракетками по мячикам с задней линии; пока арбитры сосредоточенно наблюдают за своими линиями, чтобы не пропустить тот момент, когда их резкий крик "Аут!" решит судьбу очередного гейма, сета или всего матча; пока зрители на трибунах делают вид, что азартно болеют, со скучающим видом мотая головой вправо и влево вслед за перелетами мяча - я с интересом приглядываюсь к попадающим изредка в кадр так называемым "теннисным мальчикам".

В их нехитрые обязанности входит подбирать сыгранные уже мячики, подавать их спортсменам, а также обслуживание теннисистов во время отдыха: открыть зонтик и расположить его так, чтобы спортсмен находился в тени, подать полотенца, воду и прочее. Причем сами они должны ни в коем случае не мешаться и быть максимально более незаметными на корте. Это только такой ценитель, как я, может приковать к ним свое внимание, для большинства теле- и просто зрителей их труд остается за кадром, как труд рабочего сцены не бросается в глаза во время представления. А зря!

Мальчишки лет 13-14 они просто великолепны в своих коротеньких белоснежных футболках, шортиках и гольфиках! Спортивные, ловкие, быстрые, все, как на подбор - симпатичные до сладкого сосания под ложечкой, посмотрите, с какой сноровкой они делают свою работу! Как вытягиваются в струнку с вытянутой вверх рукой, сигнализируя о готовности перекинуть спортсмену мяч. Как шустро выбегают на корт и, одним быстрым движением подхватив катящийся мячик, уже мчатся обратно каждый на свое место. А во время перерыва на отдых между геймами и сетами - с каким услужливым видом и готовностью помочь они стоят перед теннисистами. Как самоотверженно переносят трудности - жару, солнце или дождь - им ведь не разрешено прятаться или покидать свое рабочее место. А с каким серьезным, исполненным глубочайшего достоинства и осознания высокой ответственности видом они стоят на своих местах в уголках корта?

А как они вышколены! Вы видели, чтобы кто-то из них засмеялся бы во время матча? Или хоть - улыбнулся бы? Не говоря уж о том, чтобы озорничать и баловаться? Ни-ни! Только работа! Каждый знает свои обязанности назубок и выполняет их без сучка и задоринки, с четкостью автомата. Я заметил, что они даже не смотрят на корт во время игры, видимо, чтобы не смущать и не отвлекать игроков. Но, тем не менее, ни один мячик даже случайно не останется на корте лишнюю секунду. Все делается мгновенно, аккуратно, с быстротой молнии, с точностью стрелы, пущенной в цель.

Эту выучку можно сравнить только с мастерством солдат Президентского полка, стоящих в Почетном Карауле на посту N1 у Вечного огня! Как же это достигается?

И вот уже моя фантазия включается и начинает работать в меру своих скудных возможностей...

* * *

Ах, если бы это не был Центральный корт! Все еще могло бы кончится благополучно. А теперь - судьба моя в руках одного только Бога. Только Ты, Господи, можешь спасти несчастного раба Твоего, четырнадцатилетнего Эмиля Кокшо, от беды. На Тебя одного уповаю!

А как все хорошо начиналось! Я так мечтал попасть на Открытый Чемпионат Франции по теннису! Так старался, так готовился - изнурительные тренировки иногда продолжались до поздней ночи - бег, подбор мяча, подача его теннисисту, обслуживание спортсмена во время перерыва, снова бег с ускорением, прыжки, гимнастика - всего и не упомнишь! Я тренировался с остервенением, истово, фанатично - но зато какая была радость, когда мсье Лену объявил, что меня взяли!

Я две ночи не спал! Я бредил этим турниром. "Ролан Гаррос"! Центральный корт! Я - буду там, я буду обслуживать матчи, я - в команде! Я ни о чем другом не мог говорить. Мама и папа уже на стенку лезли от моих восторгов.

Боже! Хорошо хоть их сегодня не было среди зрителей и они не видели моего позора...

С каким трепетом я открывал программу первого круга. Кто? Кого пошлет мне Господь в моем первом матче на Чемпионате? Я волновался так, как будто мне предстояло играть и бороться за главный приз, а не быть просто подавальщиком мячей, "теннисным мальчиком".

И Господь, казалось, услышал мои молитвы.

Женский турнир. Жребий свел в первом круге третью ракетку мира и молодую русскую теннисистку. Юную (всего на несколько лет старше меня!) восходящую звездочку, вспыхнувшую на теннисном небосклоне лишь в этом году и одну из главных претенденток на главный титул.

О, как же ей не повезло, этой русской, за которую я болею с тех самых пор, как ее постер из глянцевого теннисного журнала украсил стену в моей комнате дома! В начале года она удачно выступила на одном из турниров в Европе, и о ней заговорили. Она мне сразу понравилась, эта русская! Тогда и появилось ее фото в журнале, "авансом для одаренной теннисистки", как они написали. Ха! "Одаренной"! Я-то знал, я-то чувствовал: это - звезда. Моя звезда!

Ах, какая она красивая! Такая красивая, что я не могу спокойно пройти мимо ее изображения. У меня дома уже не меньше сотни ее фотографий, интервью, даже один авторгаф! Она - лучше всех! Она - прекрасней всех! Скоро о ней заговорят, как о самой талантливой теннисистке мира! Ею будут восхищаться миллионы! Все-все-все! А я буду с полным правом говорить, что одним из первых разглядел ее будущее.

И вот ей предстоит ее первый матч на турнире Большого Шлема. У нас, на Открытом Чемпионате Франции. И сразу с такой сильной соперницей! Это будет тяжелая партия, но, я уверен, она возьмет в ней верх. И это будет сенсация! О нет! Это будет гром среди ясного неба! Я так и видел, как моя русская уже поднимает над головой первый приз!

Но начнется взлет именно с этого, первого матча. И я буду на нем! Более того! Я буду с ней на одном корте! Я буду подавать ей мячи! Может быть, она даже меня заметит, скажет несколько слов? О, как я счастлив, я заранее счастлив в предчувствии этого!

Видимо, это и было моей ошибкой.

Теннисный мальчик должен быть предельно сосредоточен и сконцентрирован на своих обязанностях. Ничего не должно его отвлекать. Никаких эмоций. Никаких лишних движений. Полнейшее спокойствие и невозмутимость.

А я?!

Восторженный щенок, которому дали кусочек сладкого торта.

Я забыл все, чему меня учили. Я наделал столько ошибок и глупостей, что хватит на всех теннисных мальчиков" всего мира за год.

Для начала я все время пялился на нее. Так, что мсье Лену сделал мне замечание. Потом я бросился не за своим мячиком и, конечно, мы с Фуэнтесом, который тоже кинулся к нему, столкнулись головами так, что треск, кажется, был слышен на самых верхних ярусах трибун. Фуэнтес удивленно посмотрел на меня, потирая лоб и вернулся на место, а я вдруг увидел, что она на меня смотрит и улыбается. И заулыбался ей в ответ, вместо того, чтобы как можно скорее освободить корт.

И только вернувшись и увидев взгляд мсье Лену, обращенный на меня, я стал понимать, что натворил. "Теннисные мальчики" должны быть незаметны! Мсье Лену вдалбливал нам это все время. А теперь? Что теперь напишут газеты? "В середине второго сета произошел эпизод, в котором два теннисных мальчика изрядно позабавили публику, столкнувшись лбами на корте". Гости Парижа подумают, что Открытый Чемпионат Франции (!) на кортах "Ролан Гаррос" плохо организован!

Выгонят. Меня выгонят. После первого же матча.

Позор!

Эта мысль так поразила и оглушила меня, что я не сразу заметил знаки, которые делает мне Жан-Поль. Что? Ой! Это же мой мяч! И я давным-давно должен был его подобрать. Я резко бросился к мячу, запнулся, оранжевая поверхность под ногами скакнула и больно ударила меня по коленям и локтю...

* * *

- Да не парься ты, Эмиль! - Жан-Поль всем телом надавил на свой рюкзак, запихивая туда свое последнее мокрое полотенце. - Не выгонят тебя. Они не успеют за такое короткое время подготовить нового мальчика-европейца. Ты же знаешь, как получилось с запасными!

Как получилось с запасными я знал. В последний момент, чуть ли не перед самым турниром четверо пацанов заболели, а еще двоих родители внезапно увезли куда-то с собой. И в запасе остались только Фархад и Салих, но руководство турнира очень прохладно отнеслось в тому, что матчи на Центральном корте будут обслуживать "теннисные мальчики"-турки.

Впрочем, надежда на это была слабая. После того, что я учинил сегодня на корте, меня туда ни за что не допустят. Выгонят. Салих похож на итальянца. Не будут же за ним по корту бегать и паспорт спрашивать?

Нет, меня уволят. У-во-лят.

Слезы сами собой наворачивались на глаза.

В комнате, выделенной для "теннисных мальчиков" в подтрибунном помещении, было шумно. Соревнования в этот день кончились, ребята переодевались, радостно шумели, баловались, обменивались впечатлениями... Только вокруг меня было пятно серости и грусти, как знак беды. Надо мной никто не потешался, со мной никто не шутил, не разговаривал. Пацаны даже старались не смотреть в мою сторону. Один Жан-Поль пытался меня утешить.

Увы. Слабое утешение.

Через раздевалку стремительно прошел к своему кабинету мсье Лену. Проходя мимо меня, он на секунду задержался и бросил:

- Эмиль! Жду тебя в моем кабинете. Срочно. Сейчас.

И ушел.

Жан-Поль застегнул, наконец, свой рюкзак, закинул его за спину и, прежде чем пойти на выход, ободряюще похлопал меня по плечу:

- Удачи!

Я кисло улыбнулся в ответ.

Ну, вот и все.

Провожаемый сочувственными взглядами, я поплелся вслед мсье Лену. Даже Фуентес, на лбу которого красовалась огромная шишка, полученная по моей вине, смотрел на меня с жалостью.

* * *

Дверь кабинета мсье Лену была приоткрыта. Но я все равно замер перед ней, собираясь с духом, прежде, чем постучать. Стук вышел робким и более походил на поскребывание.

- Эмиль? Заходи!

Приоткрыв дверь еще на пять сантиметров, я протиснулся внутрь и замер, низко опустив голову.

Кабинет у мсье Лену был маленький. К тому же значительную долю его объема занимал скошенный потолок - прямо над кабинетом была трибуна. Под этим скосом, прямо напротив двери, стояло кресло мсье Лену. Между дверью и креслом располагался стол, на котором стоял компьютер и лежали стопки различных бумаг. Между столом и стеной, в которой был собственно проделан вход и где сейчас стоял я, было узкое пространство, в углу которого стоял узкий шкафчик и, перед шкафчиком, стул. Для того, чтобы открыть шкаф, мсье Лену должен был задвинуть стул глубоко под стол. Так он и стоял сейчас, задвинутый.

- Итак, Эмиль! Что ты можешь мне сказать по поводу этого безобразия, которое ты устроил на корте? - спокойно и, как мне показалось, зловеще произнес мсье Лену.

- Мсье Лену, я нечаянно... Это все случайно вышло, мсье Лену! Этого никогда больше не повторится, мсье Лену! - просительно затараторил я. - Пожалуйста, мсье Лену, не выгоняйте меня, мсье Лену! Я обещаю, мсье Лену! Клянусь Богом, мсье Лену!

- Не выгонять!!! - взорвался начальник. - Почему? Ты думаешь, я хочу увидеть, что ты еще способен выкинуть на корте? Свои мячи он игнорирует до последнего, зато за чужими бросается, как гончая за механическим зайцем! Тебя что, не учили, где рамки твоей зоны ответственности?

- Учили, мсье Лену...

- А потом он еще и растянулся во весь рост прямо посреди корта! У тебя сколько ног? Три? Или четыре? Почему ты в них путаешься?

- Извините, мсье Лену... Не выгоняйте меня, мсье Лену... - я всхлипнул.

- Я просмотрел результаты твоих тестов. Они неплохие... Что на тебя нашло? - мсье Лену, кажется, сказал это чуть спокойнее.

- Я не знаю, мсье Лену... Простите меня, мсье Лену...

- Ты знаешь, сколько мальчишек готовы выполнять твою работу? Скольким мы вынуждены отказывать? Если ты не можешь делать ее лучше их, нам придется с тобой расстаться, Эмиль.

Вот оно! Я весь подался вперед в страстном порыве уговорить, убедить, умолить начальника не прогонять меня!

- Мсье Лену, пожалуйста, не прогоняйте меня! Я все умею, я исправлюсь, я буду самым лучшим теннисным мальчиком на свете! Я буду самым послушным и дисциплинированным! Ну, пожалуйста, мсье Лену, накажите меня как-нибудь по-другому, пожалуйста! Я так мечтал об этом турнире, мсье Лену!

Слезы текли из моих глаз, но я их не замечал. Я готов был кинуться мсье Лену на шею, пасть в ноги, целовать его руки, лишь бы он не прогонял меня. Только не это!

Взрослый молчал. Пауза, разбавляемая только моими затихающими всхлипами и приглушенными рыданиями, затягивалась. И когда я уже потерял надежду, мсье Лену все же нарушил молчание:

- Но тогда я должен буду наказать тебя как-то иначе... - раздумчиво произнес он.

- Да-да, пожалуйста, мсье Лену! - воспрял я. - Накажите меня, мсье Лену! Накажите меня как угодно строго, мсье Лену! Я умоляю Вас, мсье Лену! Только не увольняйте меня, мсье Лену!

- Хорошо, - все тем же странным, чуть хрипловатым, задумчивым голосом, продолжил начальник, внимательно и пристально оглядывая меня с ног до головы, так что мне вдруг стало неуютно. Впрочем, пусть пялится, главное - чтобы не выгонял!

- Значит так. Назначаю тебе по две дополнительные тренировки в день на все время турнира. Одна - в 6 утра, другая - в 9 вечера...

- Да, мсье Лену.

- Раз уж ты все равно будешь приходить раньше всех и уходить позже - назначаю тебя дежурным по комнате для "теннисных мальчиков" на все время турнира. Будешь поддерживать порядок, помогать уборщикам, делать мне утром кофе и все прочее...

- Да, мсье Лену.

- И вообще ты будешь выполнять все мои поручения все это время...

- Да, мсье Лену.

- И я должен буду выпороть тебя за то, что ты натворил сегодня. И впредь я буду пороть тебя всякий раз, когда ты заслужишь этого, Эмиль.

Что? Пороть? Я не ослышался? Как это? Он? Меня? Не может такого быть!

- Иначе - мне придется уволить тебя, - жестко напомнил мсье Лену, глядя мне в глаза. Я свой взгляд отвел.

- Да, мсье Лену, - прошептал я в ответ. Я не мог поступить иначе. Ведь тогда мне пришлось бы отказаться от мечты!

- Не слышу, ты согласен, Эмиль?

- Да, мсье Лену, - ответил я уверенней. - Я согласен на все условия, мсье Лену. Я прошу Вас побить меня за то, что я наделал сегодня на матче, мсье Лену!

- Тогда мы договорились, Эмиль. Ты остаешься. Но считай, что ты остаешься с испытательным сроком! Тебе придется очень постараться, чтобы оправдать мое доверие.

- Я постараюсь, мсье Лену.

- А сейчас иди сюда и укладывайся мне на ноги, поверх коленей, попой вверх. Я должен буду хорошенько отшлепать твой зад. Сначала рукой, а потом - линейкой.

Он показал на длинную пластиковую офисную линейку, торчащую вверх из высокого органайзера на его столе.

Я медленно подошел. Мои родители меня шлепали рукой по попе, но это было очень давно, и я считал, что вырос из возраста, когда шлепают. Мсье Лену, вероятно, был другого мнения. Он выглядел воодушевленным, когда, чуть отъехав на своем кресле назад, повернулся и показал мне на свои ноги. Лицо мое горело, словно запрещающий знак светофора.

- Сюда, мсье Лену? - спросил я слабым голосом в надежде, что все этот просто шутка и взрослый передумает меня бить.

- Да, Эмиль. Постой! Давай-ка опустим немного твои шортики.

С этими словами он ухватился сзади за резинку моих шорт и потянул вниз. Я почувствовал, как прохлада охватила кожу моей задницы, когда она оказалась лишена покрова штанов и совершенно открыта. А мсье Лену уже укладывал меня над своим левым коленом, между раздвинутых ног. Твердый подлокотник его кресла уперся мне под грудь. Я никогда не был так близко от чужого мужчины. Мсье Лену склонился над моей спиной, зажав мое тело своей подмышкой, и поудобнее притянул мою попу ближе к себе. Фактически, я был плотно прижат к нему.

Но я не успел испытать смущение, вызванное этим обстоятельством, до конца. Первый звонкий шлепок опустился на мою заголенную попу.

Ой-ей!

Я вовремя подавил чуть было не вырвавшийся на волю крик. Мсье Лену наверняка ожидал, что я не стану орать во время порки, как маленький, привлекая внимание. Я и сам меньше всего хотел, чтобы ребята, которые, наверное, еще не все разошлись из комнаты для "теннисных мальчиков", услышали мои вопли и догадались, что здесь происходит.

Да и мсье Лену может передумать и не оставлять меня в команде, если увидит, что я не в состоянии даже вынести заслуженную порку!

Поэтому когда второй шлепок, словно выстрел из хлопушки, опустился на мою попу, я сжал зубы и промолчал. А мсье Лену уже занес руку для четвертого, потом для пятого... И каждый из них был весьма болезненным! Я вцепился в кресло и старательно пытался не дергаться резко после каждого удара - кресло на колесиках так и норовило съехать, и моя голова могла врезаться в стену позади него. Теперь горело не только мое лицо, но и зад, но он краснел не сам по себе, а при активной и деятельной помощи тяжелой руки мсье Лену. Взрослый чередовал удары по моим ягодицам: левая, правая, левая, правая... А я только плотнее сжимал зубы и пыхтел все сильнее и сильнее.

Боль усиливалась с каждым ударом. Но она была заслужена. Полностью. Более того - я даже был рад этой боли! Альтернатива грозила мне куда большими страданиями. Если бы меня уволили, я не знал бы как жить дальше... А тут всего лишь - перетерпеть несколько пусть и очень неприятных минут! А терпеть можно, хоть и трудно. Хоть попа уже горит и гудит под ударами, наносимыми с пулеметной частотой.

Но вот, наконец, мсье Лену закончил шлепание. Он откинулся на спинку кресла и некоторое время зачем-то рассматривал результаты своей ручной работы над моими ягодицами, не давая мне встать. Наконец, он все же отпустил меня и велел:

- Ну что ж, Эмиль, теперь линеечкой? Ты же понимаешь, что то, как ты себя вел на корте - недопустимо? И наказание за проступок должно быть строгим?

- Да, мсье Лену... Конечно, мсье Лену. Вы совершенно правы, мсье Лену. Я понимаю, мсье Лену. Я очень виноват, мсье Лену. Не надо меня жалеть, мсье Лену...

За этим диалогом мсье Лену заставил меня, придерживающего штаны спереди (сзади отшлепанная попа оставалась голой), обойти стол и встать лицом к рабочему месту хозяина кабинета. Мсье Лену расчистил на столе достаточно места, чтобы я мог лечь на него животом, что я и сделал, повинуясь повелительному жесту взрослого. Мсье Лену расположился за моей спиной сбоку, у самого шкафчика. Он уже вооружился страшной линейкой.

Места для замаха было немного. Но от этого удар по моим уже весьма чувствительным побитым ягодицам не сделался слабее. Я аж дернулся всем телом вперед, и если бы стол не был таким массивным, наверняка сдвинул бы его. Боль была жуткая! Не то, что от шлепков рукой, хотя и они были болезненны. Из глаз брызнули слезы, а из груди вырвался резкий стон. Но мне и в этот раз удалось сдержать крик. Правда, для этого пришлось очень сильно сжать зубы и прикусить губу. Удары линейкой оказалось терпеть куда сложнее! А мсье Лену бил не жалея ни меня, ни своих сил! Ох, как больно! Уй, как больно! О, мсье Лену, я больше не буду! Теперь я точно никогда-никогда, ни за что на свете, ни при каких условиях, хоть бы мне миллион евро дали - я больше не буду таким безответственным идиотом, каким был сегодня днем на корте! Только перестаньте бить меня этой линейкой и не выгоняйте из команды "теннисных мальчиков"! Я обещаю! Я клянусь всем святым, что у меня есть! Господом Богом, мамой и папой клянусь! О, какая боль! Хватит! Я все понял! Я исправлюсь, вот увидите! Умоляю! Как больно!

Я не считал, сколько ударов линейкой получила моя несчастная попа. Наверное, не меньше двадцати. Я ощущал только, что еще чуть-чуть, и линейка пробила бы мое тело насквозь. Закончив бить, мсье Лену опять некоторое время любовался моим избитым задом, а я в это время плакал, стараясь при этом как можно меньше шуметь. Я все еще заботился о том, чтобы никто из моих друзей не узнал о позоре и унижении, которые мне пришлось пережить в этой комнате.

- Все, Эмиль, можешь идти. И не забудь: завтра в шесть у тебя дополнительная тренировка!

Он стоял и смотрел, как я, морщась и кривясь от боли, натягиваю свои белоснежные шорты на горящие всеми оттенками алого ягодицы. Голос его, когда он говорил, был странен и прерывист, впрочем, мне было не до этих мелочей. Одевшись и сказав на прощанье:

- Да, мсье Лену, я помню, мсье Лену. Я... Я благодарю Вас, мсье Лену, за то, что Вы сочли возможным оставить меня в команде, после всего, что я натворил, мсье Лену. Вы - очень добрый человек, мсье Лену, и Бог несомненно вознаградит Вас за Вашу доброту, мсье Лену...

С этими словами я поскорее выскользнул за дверь и оказался в темном коридорчике, ведущем в комнату "теннисных мальчиков". Я достал платок и наскоро привел себя в порядок. Все равно будет видно, что я плакал, ну да ничего не поделаешь. Я проверил, в порядке ли одежда и оправился. Только после этого я рискнул войти в комнату.

* * *

В раздевалке был только дежурный. Фуэнтес. Он взглянул на меня:

- Ну, как, сильно орал?

Я кивнул.

- Гонит?

Я помотал головой.

- Ну и хорошо! - Фуэнтес улыбнулся. Кажется, он и впрямь был рад, что у меня все хорошо.

И он - прав! Я же остался в команде! Я только сейчас начал понимать это по-настоящему. А значит - турнир для меня не закончен! И моя русская, хоть и проиграла на тай-брейке третьей ракетке мира, но еще примет участие в парных встречах - я видел сетку турнира, я знаю! А в паре она играет сильнее и у нее есть все шансы продвинуться высоко, до полуфинала или финала, а может быть даже, чем черт не шутит, все-таки выиграть Чемпионат и поднять над головой главный приз!

Ну и хорошо!

Прав, ты, Фуэнтес, извини меня за шишку, но ты - тысячу раз прав! И кому какое дело, какой ценой досталось мне это "хорошо" - что было, то прошло, и вспоминать беды - только лишний раз огорчаться.

Главное - что все хорошо!

26.05.04

---