Отправлено: 19.09.20 19:50. Заголовок: Alex710. Воспоминания бывшего ребёнка. История шестая. «Ту-134».

Автор Alex710.
Воспоминания бывшего ребёнка.
История шестая. «Ту-134».

На летних каникулах после пятого класса, мы с друзьями ходили на Царицу (реку, по названию которой был назван наш город и которой уже давно не существует - загнана в трубы и засыпана), недалеко от места её впадения в Волгу, где купались и загорали.

Моя одноклассница и соседка Светка к тому времени уже покуривала. Видимо - гены. Отец её умер, когда нам было по три года, а вот маму – для меня тётю Таню, я прекрасно помню. Это была молодая ещё, очень симпатичная женщина, рано овдовевшая и так и не вышедшая больше замуж. Работала она радиоинженером на оборонном предприятии (не разглашу секрета, если скажу, что там выпускают в том числе и знаменитые ракетные комплексы «Тополь») и, много лет спустя, её долго не выпускали к дочери в Израиль. В глазах у неё почти всегда была усталость от работы, одиночества и всей этой жизни. Тётя Таня курила (что в те годы для женщины было редкостью), и не просто курила, а я думаю пачки по две за день. Марку сигарет всегда предпочитала одну – «Ту-134». Были такие «Болгарские» сигареты в Советском Союзе. Я недавно увидел в дальнем углу одного из киосков «Тушку» (ныне спросом не пользуется) и невольно купил – испортили их ужасно (а может, мы уже избаловались?). Везде по квартире у неё валялись початые пачки. Поэтому Светка всегда могла вытянуть сигарету – другую незаметно (не считала же она их). Учуять запах табака от Светки она вряд ли могла – у курящих людей обоняние слабое (по себе знаю), поэтому Светка почти не боялась, что её «запалят», несмотря на то, что, как она сама говорила, мать обещала, если узнает, что она курит, «пороть пока не уписаюсь, а потом за то, что уписалась». В тот день мы уже собрались домой, когда Светка, покурив в кустах (чтобы никто не увидел), решила окунуться ещё раз, сунула мне помятую пачку с тремя «Аэрофлотинами» (их ещё и так называли) и спички и попросила кинуть в её сумку. Я и кинул. Проблема оказалась в том, что сумки у нас были абсолютно одинаковые (вместе и покупали) – из мешковины с «портретами» Демиса Руссоса (был тогда очень популярный певец) и верёвочными ручками «навздёржку» - то есть можно было носить и в руке, держа за две ручки, и через плечо, вытянув в одну длинную – писк моды. Так сигареты и оказались у меня. И всё бы ничего, но следующим утром дед случайно толкнул стул на котором лежала моя сумка и сигареты выпали. Было ещё рано по каникульным меркам - часов восемь утра, когда дед меня разбудил. Он, держа в руках эту злосчастную пачку, спросил: "что это?". Я, спросонья ничего толком не соображая, ответил: "сигареты..." Дед спросил: "ты куришь?". Я честно ответил, что нет, а он задал вполне логичный вопрос: "а зачем тебе тогда сигареты?". Я сказал, что у меня нет сигарет, а дед огорошил меня новостью, что нашёл их в моей сумке. Тут до меня начало доходить, что я положил их в мою сумку вместо Светкиной, но "закладывать" друзей у нас не было принято, тем более девчонку, да и «косяк» то мой был (сам сумки перепутал) и я пробормотал, что не знаю откуда они взялись. Дед сказал, что сейчас освежит мою память и велел сходить в туалет. Когда я вернулся, он ещё раз спросил – откуда сигареты. Я «пошёл в несознанку» - не знаю и всё... Он велел готовить попу, а сам пошёл в свою комнату. Ничего хорошего это не предвещало. Ремень, которым чаще всего он меня порол, был у него в брюках, значит сейчас принесёт "двухвостку" - небольшую плётку с двумя тоненькими ремешками, которую использовал только по особым случаем. Но что было делать? Я лёг на живот, приспустил трусы, и решил, что как-нибудь перетерплю - не в первый раз - в конце-концов. Я и двухвосткой получил первый раз уже три года назад. Дед вернулся, как я и думал с "двухвосткой", увидел мою готовность и спросил: "так чьи это сигареты?" "Не знаю" - буркнул я, в надежде на быстрейшее начало наказания, так как боялся, что случайно проговорюсь. А дед не торопился, видимо, он подозревал, что это не мои сигареты - от меня никогда не пахло табаком. "Не знаешь - значит твои?" - спросил он, я невольно согласился: "мои..." Дед даже как-то повеселел (видимо, я своим ответом снял у него камень с души, что он по-напрасну меня накажет) и сказал, что простой поркой я не отделаюсь. Тут уж мне стало страшно - что же предстоит? Спросить я не решился, а он вынул из пачки одну сигарету, выкрошил на руку из неё табак, сказал: "раз через рот табак попробовал, пора через попу попробовать" и начал натирать табаком мои оголённые ягодицы. Я, ничего не понимая, спросил, что он делает. Он объяснил, что за курение полагается порка с табаком – тридцать "двухвосток". Что такое "с табаком" я не знал, но тридцать "двухвосток" представлял себе очень хорошо. "Не надо, пожалуйста..." - невольно вырвалось у меня. "Так, может, это всё-таки не твои сигареты?" ещё раз спросил дед. "Мои..." - еле слышным голосом подписал я себе приговор. "Ну, а о чём мы тогда говорим?" - подвёл итог дед, крепко прижал меня к кровати левой рукой, чтобы не очень дёргался, а я непроизвольно схватился правой рукой за железную гредушку кровати, а левую подсунул под лицо, чтобы кусать, когда будет невтерпеж - я был уже опытным в этом деле и знал, что надо делать. Раздался до боли (вот уж в прямом и переносном смысле) знакомый звук плётки и попу резко обожгло сразу в двух местах, потом ещё, ещё... Первые пять или шесть ударов удалось выдержать молча - я, хоть и редко, но получал уже такое. Потом началось едкое действие табака и, кроме непосредственного действия ударов, возникло ощущение, что у меня на попе разгорается костёр, с каждым ударом всё сильнее и сильнее. Зад мой начал вилять, из глаз потекли слёзы, рот открылся самопроизвольно и я начал орать, как во время первой порки. После пятнадцати ударов дед остановился. "Ну, что, вспомнил чьи сигареты?" - спросил он. "Вспооооооомниииииииил..." - сквозь слёзы ответил я. "Чьи?" - последовал вопрос. Был огромный соблазн ответить: "Светкины", но я уже успел немного перевести дух и добавил:"моииииииииии..." "Что-ж, значит и правда твои, тогда продолжим...ещё пятнадцать. За это время я уже немного передохнул и голова начала немного соображать, я снова прикусил руку, но терпения хватило не надолго и через пяток ударов я вновь орал благим матом: "аааааааа, не наааааааадо, я больше не буууууууууууууду...." Когда дед сказал, наконец, прекрасное слово "тридцать" - я уже просто рыдал, не двигаясь... Так с голой попой я и заснул. Проснулся часа через два. Наказанное место всё ещё горело, но уже не так сильно, удалось натянуть трусы, потом стоя позавтракать. На улицу вышел только на следующий день, когда смог влезть в шорты. Естественно, весь двор знал, что меня пороли - не услышать такое мог только глухой, но за что - догадывалась только одна девочка, которая не обнаружила у себя в сумке сигарет. Она подошла и тихо спросила: "сильно попало?", а потом поцеловала меня… В первый раз…

_________________________________________________________________________