Знакомство
Александр Раевский О пользе порки.
...Всю неделю не происходило ровным счётом ничего интересного, и тогда я вспомнил о предложении училки описать что-нибудь такое, что меня сильно волнует. Ну что может волновать пацана моего возраста сильнее, чем угроза наказания или само наказание?
Этой весной сидели мы как-то с Серёжкой на ящиках у нас на чердаке и с уважением рассматривали бледную и тощую задницу Валерки, третьего нашего друга. На ней пламенели свежие следы от ремня, подсчётом которых мы с Серёжкой как раз и занимались. У нас всё время выходило шесть, а Валерка горячился и настаивал на том, что их там должно быть семь.
Из уважения к другу, не предавшему товарищей, то есть нас с Серёгой, мы в конце концов согласились, что да, - пусть будет семь! Вчера мать почуяла от него запах табака и пожаловалась отцу. Украденные Валеркой у отца папиросы мы курили втроём, но застукали его одного и, соответственно, влетело ему одному.
В отличии от нас с Валеркой, Серёжку совсем не пороли. Ну почти совсем... Только однажды я стал свидетелем того, как дядя Гриша — так зовут Серёжкиного папу - рассвирепел и Серёжке тоже попало. Это случилось чуть раньше. Где-то в конце января или в феврале. Не помню точно...
В тот день Серёжка с родителями отправились погулять на высоком, обрывистом берегу бухты Нагаево и, как обычно, прихватили с собой меня. Взрослые углубились в свой разговор и перестали обращать на нас внимания, а мы с Серым затеяли на спор кататься вниз с обрыва на обломках толстого, белого, прочного, как пенопласт, наста. Соревновались мы в том, чей кусок наста выдержит дольше.
Заметила нас тётя Ляля, Серёжкина мать. Она махнула нам, подзывая к себе, когда мы в очередной раз показались на краю обрыва.
Они оба, видимо, сильно перепугались, потому что, когда мы подошли, дядя Гриша, не произнеся ни слова, яростно сопя, выдрал торчащий из снега случайный кусок электрического провода, моментально скрутил его винтом и, схватив Серёжку за шиворот, начал его пороть.
Когда я смело встал на защиту друга и пискнул: "Вы не имеете права…" - дядя Гриша яростно отшвырнул от себя Серёжку, отчего тот кубарем полетел в ближайший сугроб, и переключился на меня. Я тут же позабыл - на что там дядя Гриша не имеет права.
По сравнению с ремнём по голой жопе, когда орешь от боли, а не от того, что правила игры такие, когда наказуемый орёт, давая понять, что он уже давно осознал всю глубину своего падения и дальнейшее продолжение порки — это просто бессмысленная трата сил и нервов, выглядели эти удары по толстой шубе просто смехотворно!
Электрический провод свистел в воздухе, дядя Гриша рычал что-то неразборчивое, слышались громкие хлопки провода по спине, но воспитательный эффект оставался на нуле. Ватной подушкой и то было бы больнее!
Я, понятное дело, предупредительно орал в нужных местах, чтобы не нарушать гармонию самого процесса, но думал при этом только о том, чтобы не забыть позже расспросить Серёжку, из предосторожности не вылезавшего из своего сугроба, как всё это выглядело со стороны.
- Шикарно выглядело! - подтвердил он, не отрывая взгляда от рук Валерки, который тупым перочинным ножичком чистил свою рогатку, приводя её в товарный вид.
Валерка договорился с одним пацаном из соседнего двора обменять её на две порнографические карточки, выполненные в виде миниатюрных игральных карт. Пацан этот сильно хотел заполучить Валеркину рогатку, хорошо известную в наших трёх дворах, поэтому великодушно разрешил выбрать две любые карты из колоды.
Мы с Серёжкой считали, что Валерка сильно продешевил. Рогатка у него действительно превосходная — это всем хорошо известно. Даже не понятно, как из таких кривых рук, как руки Валерки, могло выйти такое совершенство? А карточки… Видели мы их. Мельком, но видели. Разглядеть на них что-либо было столь же трудно, как читать пятую - «слепую» - копию машинописной страницы.
Да и тётки на них были изображены какие-то жуткие. Обе толстые, весь низ живота, от промежности и до пупка, покрыт буйным, вьющимся волосом, а сверху свисают две огромные, как арбузы, сиськи. Ну чистые вурдалачки! У меня мороз по спине пробежал, когда я их в руках у того пацана увидел.
Если бы в уголках этих карт не стояли буквы "Д", означающие, что мы видим именно дам, то я бы и не знал, что думать.
- Шикарно выглядело! Вы оба скачете по снегу, ты орёшь, как резаный, над вами облако пыли из твоей шубы. Короче, бой быков! Коррида! - оживился Серёга.
Он перевёл взгляд на мою шубу.
- Слушай, а откуда в ней столько пыли?
- А я почём знаю? - ответил я, вежливо улыбаясь. - Никогда такой фигнёй не интересовался.
И тут до меня кое-что дошло! Я даже хлопнул себя по лбу:
- А-а-а! Так вот, оказывается, в чём дело!... Вот почему мамка меня сегодня утром похвалила. Говорит, я опрятным становлюсь, взрослеть, значит, начал! Это она, наверно, подумала, что я шубу по собственной инициативе выколотил! Ты дяде Грише передай, что я его благодарю.
- Передам.
- Нет, знаешь, ты не говори, что я его за шубу благодарю, а то он ещё не так поймёт. Взрослые — они как-то странно всё воспринимают. Скажи — я благодарю его за науку! Да, именно так! И он доволен будет, и я в долгу не останусь.
- Хорошо, так и передам.
Валерка оторвал глаза от рогатки, тоже посмотрел на мою шубу и хмуро сказал:
- А я вообще иногда пугаюсь, если его в этой шубе встречаю, когда он к себе домой по лестнице карабкается. Особенно, если на этаже темно и лица не видно. Молчит, пыхтит и карабкается… Б-р-р… Страшно! На лешего похож.
Не сговариваясь, мы три раза плюнули через левое плечо, после чего я возразил:
- Дураки вы сущеглупые! Это обычная крашенная овчина, только краска выцвела немного неровно. Я вам уже сто раз объяснял! Неужели так трудно запомнить? А чтобы по темноте не лазить, не нужно в собственном подъезде по лампочкам из рогатки лупить. Для этого, слава Богу, другие подъезды имеются. Серёгу тоже раздражает твоё упрямство. Правда же, Серёга?
Серёжка неопределённо хмыкнул, а я продолжил:
- Тебе, Валерка, в прошлом году, когда гланды удаляли, наверно, по ошибке и часть мозга ампутировали. Он где-то там рядом с гландами. Маленький такой, на грецкий орех похож. Я в энциклопедии картинку видел. Знаешь, я бы на твоём месте жалобу в министерство здравоохранения написал, чтобы этих врачей квартальных премии лишили. Ты попроси Серёжкину мать помочь жалобу грамотно составить. Она же у него врачиха. Я бы сам в качестве диагноза написал - «частичная утеря мозга», но для министерства придётся на латыни формулировать. Она тебе поможет, ты ведь сильно пострадавший.
- Какие мы дураки? - с интересом переспросил Валерка, пропустив мимо ушей мои слова про лампочки и гланды.
- Сущеглупые.
- Слушай, ты мне это запиши. Красивое слово, нужно запомнить.
Он задумчиво посмотрел на свою рогатку, сдул с неё какую-то несуществующую пылинку, поднял на нас глаза и снисходительно обронил:
- Вообще-то, ваши родичи и понятия не имеют, что такое правильная порка.
Валерка самый старший в нашей компании, поэтому иногда позволяет себе смотреть на нас вот так - немного свысока. Мы оба с интересом уставились на него, ожидая продолжения, но Валерка замолчал и снова занялся рогаткой. Серёга не выдержал первым и спросил:
- Ну и что же это такое по-твоему?
- Настоящая порка должна начинаться с психологической подготовки, - выговорив трудное слово, Валерка со значением посмотрел на нас.
Он любит красивые и сложные слова. Это его пунктик, и мы с Серёгой с пониманием относимся к этой его слабости. Плохо то, что новые для себя слова Валерка иногда, для тренировки, вставляет куда попало. Помня об этом, Серёжка на всякий случай переспросил:
- Может, «с психической подготовки»?
- Можно начать и с психической… - легко согласился Валерка. - Тоже должно неплохо получиться...
Он вздохнул, прежде чем продолжить.
- Мой отец, к примеру, всегда сначала топает ногами и пучит глаза. Они у него от этого кровью наливаются. Знаете, как страшно?...
Он помолчал, видимо, вспоминая последнюю порку, и продолжил:
- Потом следует что-нибудь крикнуть, да погромче. Я помню, когда он впервые заорал на меня: «Убью, сволочь!» - то чуть не обделался от страха. Это уже после я привык. Сюда же входит яростное выдёргивание ремня из брюк, потом погоня за жертвой. Потом её валят на пол, вытряхивают из штанов, да так, чтобы пуговицы по всей квартире брызнули. И только после всего этого начинается собственно порка.
- Подумаешь, прилетело ему пару раз по толстой шубе! - Валерка презрительно фыркнул. - Ты наверняка даже не почувствовал ничего.
- Почему это не почувствовал? - запротестовал я. - Очень даже почувствовал! Я почувствовал, как грубо попирается моё человеческое достоинство! Не знаю даже, как мне с этим дальше жить.
Друзья на мои слова только презрительно усмехнулись. Валеркина семья живёт на последнем этаже нашего подъезда. Наши с Серёжкой квартиры располагаются этажом ниже. Звукоизоляция в доме приличная, все так говорят, но тем не менее от воплей Валеркиного отца, когда он проводит свою «психологическую подготовку», у нас обоих стынет кровь в жилах.
Мы с Серёгой помолчали, прокручивая в головах только что описанный сценарий, переглянулись и он, почёсывая за ухом пригревшегося у него на коленях блохастого котёнка, сочувственно спросил:
- Слушай, а чего он тебя так зверски лупит?
- Зверски? - удивился Валерка. - Да, брось ты! Папка у меня, вообще-то, добрый. Просто у него такое расстройство. Мамка говорит, что он с войны вернулся психологически надломленным, и его до сих пор ещё не отпустило. И ещё она говорит, что он очень впечатлительный.
Я немного подумал над его словами и сказал:
- Я бы на твоём месте не менял рогатку. Если он у тебя такой впечатлительный, представь себе, что будет, если он эти фотки случайно найдёт и тех чудовищ на них увидит? Что, если он из-за этого окончательно психологически сломается и, находясь под впечатлением, тебя в окно выбросит. Я, к примеру, когда эти два мичуринских гибрида увидел, тоже сильно психологически надломился и уже никогда, наверно, не стану прежним. Ты не забыл, что вы живёте на пятом этаже? Нам с Серёгой будет тебя не хватать, поверь!
Серёга заржал, а Валерка усмехнулся:
- Не бэ! Что я, дурак, что ли, их дома хранить? Я их здесь, на чердаке, припрячу. А хочешь, я их тебе отдам?
Валерка оживился. Видно было, что идея ему понравилась.
- Пусть у тебя дома хранятся, а мы с Серёгой будем к тебе приходить и смотреть, а?
Я только покрутил пальцем у виска.
- Ты, Валерка, завтра сбегай в ту больницу и спроси, может быть они ещё не выбросили мозги вместе с гландами на помойку. Вдруг ещё можно назад пришить? А если скажут, что выбросили, сходи и сам в той помойке поройся. Может быть, чайки его ещё не склевали. Гланды не бери, бери только мозг! Смотри, не перепутай! Если забыл, как гланды выглядят, сейчас тебе Серёга покажет. Они у него ещё на месте.
- Серёга, открой рот пошире! - обратился я к приятелю, - Сейчас этот придурок будет твои гланды изучать. Заодно пусть посмотрит, что происходит с зубами от слишком частого употребления шоколадных конфет. В профилактических целях!
Серёга открыл рот, но не широко, и спросил Валерку:
- Слушай, ты не помнишь, когда мы этому балаболу последний раз снег за шиворот заталкивали? Мне кажется пришло время повторить. Как вы полагаете, коллега?
«Как вы полагаете, коллега?» - Нет, вы слышали это? Мы с Валеркой грустно переглянулись. Вот умеют же некоторые красиво и культурно выражаться! Регулярное и правильное воспитание да ещё и в полной семье — его ничем не заменишь!
Правда и материться Серёга умеет, как никто другой. Он в этом деле просто виртуоз! Сам Паганини, наверное, так не смог бы! Я такой красивый мат только один раз в жизни слышал. Это было, когда в порту один грузчик себе на ноги железный ящик с мороженной треской уронил. Я своими глазами видел, как от его воплей чайки с неба в море камнем падали. Тоже впечатлительные, наверно, как Валеркин папаша.
Валерка вздохнул:
- Это ты Серёга потому такой нетерпеливый, что тебя дома никто не цепляет. У тебя закалки нет. Попробовал бы ты хоть недельку пожить с такой выдергой, как моя сеструха, так тебе бы Сашка образцом деликатности, - снова этот значительный взгляд в нашу сторону, - и вежливости показался.
Я счёл за благо больше не цеплять их. Они оба лбы здоровые. Серёга на год старше меня, а Валерка почти на два, но почему-то заповедь «не обижать маленьких и слабых» усвоили ещё не вполне твердо.
С тех пор я точно знаю одно, - если хочешь наказать пацана, одетого в толстую шубу, за то что он катается на кусках снежного наста с 50-метрового обрыва, не стоит тратить время на глупые эксперименты с ремнём или электрическим проводом. Пусть провод даже будет скручен вдвое. Нужно сразу браться за штакетник. Это гораздо убедительнее.
https://author.today/reader/182273/1512449
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума
