Применение телесных наказаний в воспитании подростков - насилие или неприятная необходимость?

Ярослав Гашек.

Причина и цель наказания

Патер Калиста порол сироток. Он драл их всех подряд по алфавиту. Розга падала проворно и ловко на округлые части сироток, свисающих поперек колена — головой налево, ногами направо, и на выпуклую середину приходились жгучие удары.
Патер Калиста делал это с усердием, карая величайшее преступление из всех, какие когда-либо сиротками совершались: вместо того чтоб готовиться к исповеди, они играли в лапту.
Патер Калиста дошел до буквы «о». Отпустив заплаканного Нигрина, он хотел вызвать: «Отченашек!», но почувствовал, что пора отдохнуть.
Патер Калиста порол сироток. Он драл их всех подряд по алфавиту. Розга падала проворно и ловко на округлые части сироток, свисающих поперек колена — головой налево, ногами направо, и на выпуклую середину приходились жгучие удары.
Патер Калиста делал это с усердием, карая величайшее преступление из всех, какие когда-либо сиротками совершались: вместо того чтоб готовиться к исповеди, они играли в лапту.
Патер Калиста дошел до буквы «о». Отпустив заплаканного Нигрина, он хотел вызвать: «Отченашек!», но почувствовал, что пора отдохнуть.

С розгой в руках он, сев на стул, обратился к тем, кто уже прошел через его руки, и к тем, кто ждал своей очереди, с объяснением цели и причины наказания.
— Отеческое наказание,— начал он с ласковой улыбкой,— совершается не из мести, а из милосердия. Цель наказания, мальчики,— это исправление наказуемого, и причина тому, что я вас секу,— моя любовь к вам. Я секу вас за то, что вы обижаете бога, колочу, чтоб вы не упорствовали, идя по дурному пути, боюсь вашей временной и вечной погибели. Этот страх и заставляет меня применять к вам чувствительное наказание, чтоб удержать вас от зла и его последствий. Как виноградарь подрезает лозу, хоть и льющую слезы, содействуя тем ее росту и плодовитости, как благодетель хватает тонущего за волосы ради его же спасения, так и я, причиняя вам боль, преследую только одну цель: удержать вас, исправить и принести вам пользу. Я делаю это из любви к вам, и багровые зады, на которых вы теперь сидите, должны напоминать вам слова святого Ансельма: «Суровое поучение — милосердие». Я бью вас не хладнокровно, а порю так, что вы корчитесь, но при этом испытываю радость, что оказываю вам милосердие. Секу вас из любви к богу.
Вторая половина алфавита, от буквы «о» — Отченашек до буквы «я» — Якубек, плакала от страха, а отделавшиеся сидели на своих багровых задах очень печальные.
Но патер Калиста весело продолжал:
— Благочестивые предки наши имели обычай хранить розгу за святым распятием, так как, прибегая к ней, помнили, от чьего имени действуют ею. Я тоже прячу эту розгу за распятие, а доставая, всякий раз надеюсь, как сказано в священном писании, на «утешительный плод справедливости» — и, с нею в руке, споспешествую вашему временному и вечному блаженству. Я наказываю вас немедленно, не откладывая дела в долгий ящик, так как, что можешь сделать сегодня, того не оставляй на завтра.
Далее, я должен остановиться на том, как вы относитесь к наказанию. Во время порки юный хитрец рыдает, бледнеет, вопит, как будто его режут, и мне остается только одно: наказывать как можно чувствительней, чтоб выбить у него дурь из головы. Полное духом божьим святое писание говорит: «Кто жалеет руку свою, тот ненавидит сына, а кто любит, тот наказывает его с детства». Розга и поучение ведут к мудрости, а потому кто любит сына своего, тот часто его и наказывает.
Кто не считает себя непогрешимей духа святого, тот, конечно, не отринет ни розги, ни ремня, которыми не гнушались даже прославленные образованностью своей афиняне. Бог одобряет и пощечины, и таскание за ухо.
Как сказал Соломон, «раны от побоев — врачество против зла». И величайшей радостью будет мне, если меня спросят о любом из вас, отчего он в последнее время стал такой хороший, послушный, а я отвечу: «Я даю им подзатыльники, секу их розгой любовной, по завету святого Ансельма: «Обращайся с детьми, как с золотом: куй и гни их»».
Затем-то и перегибаю я вас через колено и хлещу, пока вы не услышите ангелочков поющих; вы же, когда я ваши зады под синеву разделываю, помните, что провидение божье употребляет меня орудием вашего исправления и совершенствования. Ну, иди сюда, Отченашек!
Патер Калиста встал, перегнул Отченашка через колено и начал его охаживать. Как только он стеганул розгой по штанам, послышался отрывистый стук, как если бы ударили палкой по твердому предмету.
Патер Калиста с любопытством провел по выпуклости рукой и в самом деле нащупал что-то твердое. Пока патер Калиста разъяснял им цель и причины наказания, Отченашек, не теряя даром времени, засунул себе сзади в штаны книгу о литургии.
— Негодяй! — воскликнул патер Калиста, вытаскивая книгу наружу.— После всех моих объяснений ты вздумал обманывать господа бога?! Снимай штаны!
Отченашек, плача, спустил штаны.
— Встаньте! — велел патер Калиста остальным, придавая Отченашку надлежащее положение.— Все время, пока я буду сечь, читайте «Верую», чтобы бесстыдник знал, кто его на самом деле наказывает.
Отпустив наконец Отченашка, который сел заплаканный, опустив глаза в землю, патер Калиста сказал:
— Цель наказания — любовь, но Отченашек оказался недостойным моей любви, поэтому он лишается ужина. Теперь твоя очередь, Повор...
За ним последовал Рихтержик и так далее — до самого последнего — Якубека.
Экзекуция окончилась. Патер Калиста, указывая на розгу, промолвил:
— Беспредельно милосердие божье...
И посреди этого обступившего их божьего милосердия сидели на своих багровых задах сиротки.