Юлий Иванович Кирш.
Под сапогом Вильгельма : из записок рядового военнопленного № 4925
1914-1918
ЛАГЕРНЫЕ НАКАЗАНИЯ
В лагере официально будто бы не разрешалось телесное наказание, а в действительности практиковалось вовсю. Лагерное начальство — фельдфебеля и унтер-офицеры — все время расхаживало с палками и плетками в руках и собственноручно отсчитывало на спинах провинившихся пленных неопределенное количество ударов.
Об этом знало и высшее командование лагеря, но молчало. Пленные в глазах немецкой плутократии были подобны зверям, с которыми можно и позверски обращаться.
В январе 1915 года пленным делали противотифозные прививки. Собралось пять врачей; пленных выстроили в несколько рядов, и после прививки фельдфебель 7-го батальона Тимме начал бить по очереди всех палкой. Это происходило на глазах всех врачей, и такое действие (фельдфебеля) вызвало со стороны последних только хохот.
Никто в лагере не был гарантирован от палочного удара. Стоило только пройти мимо фельдфебеля, попасться ему на глаза, как неминуемо можно было очутиться под ударом.
Днем в бараке строго запрещалось лежать на матраце. При общей слабости, при отсутствии скамеек для сиденья очень соблазнительно было растянуться на матраце. Стоило только в такие моменты зайти в барак фельдфебелю, как уже пленный подвергался наказанию палкой или плеткой там же, на месте.
Под влиянием палочной системы воздействия встряхивали недавней «стариной» и свои — русские унтера и фельдфебеля — старшие по группам, и стали, в свою очередь, обзаводиться палками. И, конечно, когда они пускали в ход свои палки, кроме одобрения со стороны лагерного начальства, это ничего другого не вызывало.
Но как бы ни били нас, все же наказание палками не оставляло такого тяжелого впечатления, как привязывание к столбу; это последнее наказание разрешалось официально и в нашем лагере практиковалось широко.
Оно состояло в следующем: около специально поставленных столбов на кирпич становился пленный, которого надо было подвергнуть наказанию. Наказуемого привязывали к столбу веревкой, начиная от шеи, рук и кончая ногами. Кирпич после этого выбивали из-под ног, и привязанный оставался в подвешенном положении. Привязывание к столбу считалось одним из самых тяжелых наказаний, и его боялись все, как огня.
В лагере был еще и арестный дом с карцером, но его никто не боялся, и посидеть неделю под строгим арестом не представляло трудности.
Кроме этих наказаний, каждый батальонный фельдфебель умудрялся выдумывать свои. И нельзя сказать, чтобы лагерное начальство в этом отношении было мало изобретательным.
ЗВЕРЬ-ЧЕЛОВЕК
Особенной свирепостью отличался фельдфебель 7-го батальона Тимме. Если бы надо было изобразить немецкого патриота осени 1914 года, то за образец можно взять этого зверя-человека. Вечно он кричал, вечно ругался и любил до безумия колотить палкой пленных своего батальона. Он обращался с пленными как со скотом и не называл их иначе, как «Schweineband» (стадо свиней). При получении известий о новых победах на фронте он радовался и ржал, как жеребец, при поражениях же — плеткой или палкой угощал любого встречного пленного.
Тимме слыл в лагере самым суровым фельдфебелем, и все его боялись. Пленных своего батальона он мучил до виртуозности, своих солдат-немцев держал в страхе и трепете. Тимме был настоящий немецкий патриот — недаром он происходил из мелких помещиков.
Утренние проверки Тимме превращал в пытку для пленных. Он умел дрессировать и мечтал о том, чтобы пленные в его руках стали чем-то вроде обитателей зверинца. В 7-м батальоне все делалось по свистку. Одним свистком он (Тимме) вызывал к себе старших групп, двумя свистками — намеченных старшими рабочих по лагерю, тремя — весь батальон на проверку. Как только раздавались свистки, вызываемые должны были лететь к бараку, где помещалась канцелярия батальона, и становиться в ряд. Если при этом, по тем или иным причинам, некоторые опаздывали и не вылетали в течение нескольких секунд из барака, Тимме свистел четыре раза, и пленные моментально должны были разбегаться по баракам; после этого опять раздавались три свистка, и процедура начиналась снова. И действительно, Тимме так вышколил 7-й батальон, что пленные собирались и расходились по свистку в течение нескольких секунд. Если при этом иметь в виду деревянные колодки, которые пленным выдавались вместо сапог и в которых очень трудно было бегать, то, действительно, приходилось удивляться успехам Тимме.
Конечно, в этой дрессировке самую важную роль играла плетка Тимме. Обыкновенно Тимме свисток передавал переводчику, а сам с плеткой бегал по баракам. И горе было тому, кого он находил выбегающим в последнюю очередь! Того он бил по спине, голове; виновный выбегал, скидывая впопыхах колодки, а за ним, похлестывая его, бежал Тимме.
Об этих проделках знали в городе. К Тимме специально приезжали знакомые из города и с крылечка канцелярии батальона любовались этими возмутительными действиями немецкого патриота. И хоть бы что!
Как всякий патриот, Тимме выше всего ценил нравственные устои. Когда в 7-м батальоне после медицинского осмотра оказался один сифилитик, он его собственноручно, в назидание всем пленным, выпорол и где еще — на крыльце, на видном месте, во время проверки, объясняя при этом: такой-то получил столько-то палок за то, что имел незаконные связи с женщинами. Немецкий патриот вообразил из себя великого гения, который плеткой может вышибить социальную болезнь.
Тимме, как хороший патриот, впоследствии уже, в конце 1915 года, в батальоне организовал из пленных сапожную мастерскую, которая работала исключительно на его семью и ее знакомых. Творимым Тимме безобразиям не было конца. Каждый день приносил какие-нибудь новые его выходки. Так, в конце января 1915 года он стал практиковать следующий метод наказания: когда в каком-нибудь бараке он находил кое-какие беспорядки — а при его придирчивости это нетрудно было сделать — выгонялась на улицу вся группа, выстраивалась в наиболее грязном месте, и в течение получаса и более раздавалась команда: «Ложись, вставай, ложись, вставай!» Несчастные пленные должны были падать лицом в грязь, вставать и снова падать. Это зрелище возмущало всякого до глубины души. Уставшие, мокрые, грязные — мученики этого дикого человека возвращались в бараки, а бараки почти не отапливались.
Седьмой батальон состоял преимущественно из русских. Когда Тимме прославился своей жестокостью, в его батальон стали переводить и пленных других национальностей. В начале января 1915 года в 7-й батальон перевели 30 (в чем-то провинившихся) англичан, которых Тимме подверг особому режиму и замучил прямо-таки до полусмерти.
Однажды мы были свидетелями такого случая. Дело уже было к весне 1915 года. Рано утром в батальоне вдруг послышался собачий лай. Все так и взглянули вопросительно друг на друга. Неужели Тимме в лагерь привел собаку и опять замышляет какую-нибудь новую пытку? Побежали к окнам. И действительно, на улице стоял Тимме и держал за цепь собаку, которая с лаем набрасывалась на одетого в лохмотья пленного. Пленный должен был дразнить собаку, собака нападала на него, рвала лохмотья пленного и бешено выла. Это зрелище повторялось каждое утро.
Вначале думали, что про эту проделку Тимме не знает комендант лагеря, но скоро оказалось, что мы ошибались. На подобные зрелища стали являться старший врач лагерной больницы и друзья Тимме из города. Значит, об этом знал-таки опять весь город и все высшие военные власти.
http://elib.shpl.ru/ru/nodes/71955?query=%D0%BD%D0%B0%D0%BA%D0%B0%D0%B7%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D0%B5+%D0%BF%D0%BE%D1%80%D0%BA%D0%BE%D0%B9#mode/inspect/page/60/zoom/4
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума
