ЧК : материалы по деятельности чрезвычайных комиссий : [сборник] / Гос. публ. ист. б-ка России ; [предисл., коммент. : С. В. Волков]. - М. : Изд-во Гос. публ. ист. б-ки России (ГПИБ), 2017. - 334, [2] с. - (К 100-летию Великой российской революции). …Но это все — мелочи и детские игрушки. С людьми церемонятся еще меньше, чем с вещами. Вот голые факты, говорящие за себя красноречивее всяких слов и деклараций.
Вот вам 18-летняя девушка, Нина Лаврова. Чтобы вынудить показание, где скрывается ее брат, ее подвергают, по приказу следователя Тамбовской ЧК, порке. Особе, близкой к пишущему эти строки, самой пришлось видеть через два месяца после пытки исполосованное шомполами тело несчастной девушки.
А вот соц.-рев. Горохов, сибирский крестьянин, которого подвергали избиению и порке в Барнаульской ЧК, чтобы вынудить у него показание, кто входит в состав членов местного «трудового крестьянского союза».
Пишущему эти строки пришлось лично видеть заявление в политический Красный Крест, поданное одним крестьянином, кажется, Курской губернии (фамилия его, к сожалению, исчезла из моей памяти). Он просил Красный Крест принять меры к его освобождению, ввиду печального состояния его здоровья.
Оказалось, что его подвергли порке, под ногти его руки втыкали иглы, чтобы вырвать у него показание о деятелях крестьянского движения его округа. Я не говорю уже о пытках косвенных, как например, хотя бы содержание в так называемых подвальных одиночках ВЧК и МЧК — настоящих деревянных ящиках, без окон, без проблеска дневного света, в которых можно только лежать и сидеть, но передвигаться нельзя — негде…
А вот еще мученик большевистского застенка, крестьянин Борисоглебского уезда дер. Шибряй — Алехин, замученный Кирсановской ЧК. Его не только избивали, но и пытали — заставляли класть на стол руки и били по ним ручкой револьвера, выводили на расстрел, стреляли около уха и вновь уводили. Буквально замученный всем этим, он умер в больнице.
Угрозы расстрелом практикуются не только в губ. ЧК, но даже в ВЧК, и никем другим, как ответственными ее агентами. Из опрошенных мною более 150 заключенных социалистов Бутырской тюрьмы, прошедших через нее с ноября 1920 г. по февраль 1921 г., около 40% должны были выслушать предложение вступить в число агентов ЧК; около 50 человек имели дело с угрозами расстрелом. Угрозы расстрелом применялись даже к таким лицам, как член ЦК ПСР Федорович. Его пыталась терроризировать — конечно, безуспешно — следовательница Брауде — тип, на котором стоит остановиться. Брауде явилась в Москву из Сибири, где она, по ее словам, своими собственными руками расстреливала «белогвардейскую сволочь». Ее назначили следователем по эсэровским делам в помощь Кожевникову. Человеческого в ней, кажется, не осталось ровно ничего. Это — машина, делающая свое дело холодно, бездушно, ровно и спокойно. Мускул не дрогнет на ее лице, когда она произносит слова: «Вы объявляете голодовку; что же — это нисколько нас не может беспокоить, своей смертью вы сократите число активных врагов советской России».
И чувствуется, что это не только слова, что если бы в ее руках была судьба пленных социалистов, она сухо, равнодушно и твердо расправилась бы со всеми нами так, как она делала это в Сибири и Казани. «К несчастью, советская власть здесь еще не применяет расстрела к социалистам за их политические выступления»,— с сожалением не раз говорила нам она тоном, каким говорят о плохой погоде на дворе.
Надо видеть ее во время личного обыска. Женщин она раздевает донага, сама лично ощупывает груди (случаи с социалистками Б., А. и др.), осматривает рот, прощупывает волосы. Но она шла дальше и не останавливалась перед тщательным личным обыском мужчин. И временами приходилось недоумевать, что это — особая ли разновидность женщины-садистки или просто совершенно обездушенная человеко-машина
В начале большевистского режима социалисты мало думали о борьбе за улучшение условий тюремной жизни, считая себя временными и случайными гостями тех мест, где их когда-то месяцами и годами гноила царская жандармерия. Но 1919 г. доказал, что это «надолго и всерьез». Приходилось также всерьез задумываться об отвоевании сколько-нибудь сносных условий тюремного бытия. Началась борьба — долгая, упорная, неравная и мучительная. И эту борьбу большевики заостряли до последней степени. Прежде чем уступить в чем-нибудь, они заставляли голодать по 10–12, даже 14 суток, доводили голодающих до обморочного состояния, часто калечили людей на всю жизнь.
Первая массовая голодовка в Москве была проведена левыми социалистами-революционерами в начале 1920 г. Были выставлены требования: улучшение пищи, возможность переписываться с родными, допущение коллективных научных занятий, устройство лекций и т. д. На 6-е сутки голодовки большевики потребовали изъять из их среды руководителей — Фишмана и Богачева. Конечно, это только подлило масла в огонь. К голодовке примкнули социалисты-революционеры центра, и скоро она стала вообще социалистической. Наконец, на 8-е сутки часть требований была удовлетворена.
Коллективные голодовки с этой поры становятся средством, к которому в крайности, истощив все другие средства, прибегают повсюду. Со своей стороны большевики вырабатывают средства «сламывания» голодных забастовок.
В 1920 г. в августе месяце социалисты-революционеры объявили голодовку с требованием перевода в нормальные тюремные условия членов Центрального комитета партии, сидящих в пользующейся ужасной славой Внутренней тюрьме ВЧК. В ответ на это ЧК перевезла, в обстановке физического насилия, избиений и жесточайшего террора, заключенных в Ярославскую каторжную тюрьму. В 1921 г. в июне месяце в Орловской каторжной тюрьме социалисты-революционеры объявили голодовку с требованием перевода в больницу больной гнойным плевритом тов. Костюшко. В день объявления голодовки все они были переведены в Ярославль. В Орле 10 суток голодали с.-д. и левые с.-р. Наиболее длительная голодовка социалистов была в течение 1921 г. М. Спиридонова (ле вая с.-р.) голодала 15 суток. У нее потрескались губы, кровь сочилась изо рта, все тело было покрыто черными пятнами. Тарабукин (соц.-рев.) голодал 14 суток. Впал в беспамятство. Требование выставлял — освобождение случайно арестованной жены, которая оставила без призора малолетнюю дочь. Мина Гершевич (с.-р.) голодала 10 суток. Требовала перевода в нормальные тюремные условия из Внутренней тюрьмы, где она была лишена свиданий, книг, прогулок и уже просидела в этих условиях около шести месяцев.
М. М. Львов (с.-р.) голодал 8 суток. После свидания с ним у его жены Прушакевич заметили записку, которую она тут же пыталась проглотить. Комендант тюрьмы принялся душить Прушакевич за горло, открывать ей рот ложкой, порвал губы и окровавил десны. Кроме того, в наказание Прушакевич была посажена в совершенно темный сырой подвал в одной летней кофточке. И Львов своей голодовкой добивался облегчения ее участи.
Ограничиваюсь этими примерами. Полный перечень был бы бесконечным.
http://elib.shpl.ru/ru/nodes/72203?query=+%D0%BF%D0%BE%D1%80%D0%BA%D0%B0#mode/inspect/page/82/zoom/4
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума
