Отправлено: 05.11.21 08:06. Заголовок: Тень. "Монстр из 6-го "в"."

Монстр из 6-го "в"

Тень

Глава 2. "Другое время"

"В другое время" я больше не лазила, хватило одного раза. Что я это
могу, я, как обычно, узнала случайно, еще в прошлом году - я подумала:
встречу ли когда-нибудь моего папу, и увидела яркую картинку. Как в
кино, только я не была зрителем, сидящим в зале, я была действующим
лицом, словно на самом экране, и это было как настоящая жизнь. В том
фильме мне было двенадцать. После уроков мы вышли с девочкой, в которой
я узнала выросшую Юльку, соседку по парте, на школьное крыльцо. Был мой
день рождения, по этому поводу я была в клетчатой школьной юбке в складочку,
а не как обычно, в брюках. И был май месяц, веселым ковром цвели одуванчики,
на оставшихся в школьном саду деревьях распускалась листва.

- Мне мама дала денег, давай сходим отметить мою днюху в Макдак, -
сказала я, - а потом в кино. Там фильм про инопланетян. Как думаешь,
среди нас могут жить инопланетяне?

- Ой, ну ты, Тань, как всегда насмешишь! - расхохоталась Юлька. - Давно
доказано, что мы одни разумные существа во вселенной. А праздновать
давай, и в кино! Я думала, что ты хоть в этом году ребят позовешь. Тебе
правда моя открытка понравилась? Я сама нарисовала.

- Да ну их, ребят, - отмахнулась я. - А ты знаешь, что доказано, что
дельфины тоже разумные...

Я замолчала, потому что около велостоянки увидела отца. Надо же, а в
настоящем ее еще не было. Старшеклассники приезжали на велосипедах в
школу, но прицепляли их замками к школьной ограде.

Там, в фильме о будущей двенадцатилетней себе, я подумала, что прошло
одиннадцать с половиной лет с нашей последней встречи, а я папу узнала,
хотя на нем были темные солнцезащитные очки. А в самом-то деле прошло
всего пять лет. А узнала я его больше по "нюху" что ли. Я не знаю, как
правильно это назвать. Но от каждого человека веет чем-то постоянным,
злится он или радуется, и это не запах. Душа, может...

Отец, разумеется, изменился - стал старше, располнел. Он был в летнем
светлом костюме, белой рубашке и с галстуком. Волосы у него были все
такие же темные, только немного поредели около лба. Он стоял и держал за
рули два велосипеда. Один - старый, потрепанный, мужской, другой -
новенький, блестящий, розовый, дамский. Мне? Не детский велосипед? Ах
да, мне же двенадцать, а не шесть, и я почти взрослая.

- Ну здравствуй, Таня, - сказал он, подойдя поближе и подкатив два
велосипеда. - Я вот захотел тебя повидать и поздравить. Это для тебя
велосипед. Ты же умеешь кататься? Есть и еще один подарок.

- Юля, это мой папа, - сказала я. - Сходим в Макдак вечером.

- Папа? - удивилась Юлька. - Ты никогда про него не рассказывала.

- Иди домой, Юль. Позже встретимся, - мне хотелось побыстрее спровадить
ее. У меня была куча вопросов к папе, которому я теперь доставала
макушкой до плеча, а ведь раньше он мог держать меня на одной ладони. И
он говорил еще про один подарок. А еще мне не нравилось, что рядом с
нами около школьного крыльца замер взрослый мальчик, светловолосый,
высокий кудрявый. Впрочем, высокий в сознании шестилетки. А так-то
почти с меня двенадцатилетнюю. "Влад. Одноклассник. Новенький. Влюблен в
меня", - подсказал мне мозг.

Я не знала, смогу ли ездить на двухколесном велосипеде, ведь у меня в
обычном времени был трехколесный.

- Ну, не дрейфь, - засмеялся папа. - На велосипеде что ли ни разу не ездила.

Я перекинула ногу через довольно низкую раму, нажала на педали и
поехала. Оказывается, двенадцатилетняя я это умела.

Папа тоже сел на свой велосипед.

- Давай съездим тут недалеко. Я же сказал, что хочу сделать тебе еще
один подарок.

Я помнила последнюю нашу встречу, но ничего даже близкого страшного от
папы не ощущалось. От него веяло радостью открытия, как когда решишь
сложную задачу. По отношению ко мне он не испытывал негатива. Наоборот,
он весь был в предвкушении скорого счастья, в нем было много всего
намешано: и тоска, и те эмоции, которые он испытывал, когда видел маму.
Одним словом, я бесстрашно выехала вслед за ним из нашего школьного двора.

Я сначала молча ехала за ним колесо в колесо по автотрассе, прижимаясь к
тротуару, а потом папа свернул к дороге, ведущей за город. Туда мы с
мамой как-то на машине ездили купаться. На загородной дороге, окруженной
сухими высокими стеблями борщевика - довольно злобного растения, но пока
неживого, он поравнялся со мной и заговорил:

- Как узнала меня? - весело спросил он. И опять от него не шло ненависти. -
Только не говори, что мама хранит мои фотографии, и ты узнала меня по
фото. Я изменился, и я в очках.

Я молчала. А что тут сказать? Я привыкла врать, а тут не знала, что же
мне соврать.

- Да не бойся. Я же знаю, кто ты. Помнишь меня? Тот день помнишь?

- Помню, - наверное, впервые за свою почти шестилетнюю жизнь я ответила
честно. - Помню, как мишку мне принес и сказал, что я монстр.

- Надеюсь, ты не придумала, что ты инопланетянка?

- Я не знаю. Нет. Я в них не верю, как и ты.

- И хочешь узнать, что ты такое?

- Да!

- Я для этого и приехал. Я пытался наладить жизнь без Надюшки. Я был
женат, у меня есть настоящие дети, только учатся в младшей школе. Но мне
нужна она. Понимаешь? А пока с ней ты, наша совместная жизнь невозможна.
А без нее невозможна моя жизнь. Я бросил докторскую. И я даже не смог
написать без нее ни одной книги. Мне нужна она как муза, для
вдохновения. Ты знаешь, что это такое? Почему ты не исчезла раньше,
почему еще с ней? Ты должна была уже или умереть, или исчезнуть.

Я удивилась: почему я должна умереть? Мама - врач. Если я заболеваю, что
бывает редко, она всегда меня лечит. А исчезнуть?

- Я не знаю. У меня пока нет паспорта, я не могу уехать.

- А потом?

- А потом я уеду и поступлю в училище.

- В мореходное?

Я помотала головой:

- Я пока точно не знаю. Но зачем мы об этом говорим?

- Потерпи чуть-чуть, скоро приедем, и я все тебе расскажу, - опять
засмеялся он. - Ты нетерпелива и любопытна. Это нормально.

Мы еще около часа ехали по загородной дорожке бок о бок и беседовали,
как нормальные отец и дочь, которые живут раздельно.

Он расспрашивал, как живет мама, встречается ли с кем. Я отвечала, что
ей приходится много работать, и что я еще маленькая (я чуть не
проболталась, что мне шесть, и что я из другого времени, просто смотрю
фильм о нашей встрече).

- Всю мою библиотеку прочла, маленькая? - с усмешкой спросил он.

- Да, даже дедушкину. Жалко, что его не стало до моего рождения.

- Квантовая физика больше всего понравилась, математика или история?
Впрочем, мы уже приехали, - он остановился около крутого берега реки,
заросшего зеленой короткой травкой, прошлогодними мертвыми стеблями
камышей и новыми юными растениями.

Он поставил велосипед подальше от воды, снял пиджак и аккуратно повесил
его на руль, а затем стал копаться в багажнике.

- Отвернись, - сказал он. - Соедини руки сзади и ноги рядом поставь.

Я послушалась, положила велосипед на траву, повернулась к реке,
скрестила руки сзади и соединила ноги так, что носки моих кед
соприкоснулись. То, что можно, заглянув в будущее, посмотреть дальше в
будущее, я не знала. А моих рук коснулось что-то омерзительно-холодное,
железное, и не успела я отдернуть руки и обернуться, как на запястьях
защелкнулось это мерзкое железо. Я уже в четыре года знала, что я
сильная, сильнее любого взрослого, это мне тоже приходилось скрывать. Но
ничего сделать с этим кошмарным железом я не могла, сколько ни дергалась.
И, пока я тупила, такая же дрянь защелкнулась на моих щиколотках. Все. Я
впервые чувствовала, что бессильна. Я спокойно могла раздавить в руке
камень, из стального шарика сделать лепешку, но тут происходило что-то
непонятное. Папа подхватил меня на руки и отнес ближе к берегу реки.

- Расскажи мне хотя бы, кто я, как обещал, - сказала я, - прежде чем утопишь.

- Какая ты запуганная, - его голос был по-прежнему веселым. - Просто я думаю,
что показать лучше, чем рассказать. Я не собираюсь тебя топить. Честное слово.

И странно, я так и не почувствовала, что он хочет принести мне вред.

Он опустил меня на ноги и, крепко удерживая одной рукой за забранные в
хвост волосы, сделал несколько шагов к небольшой иве, уже усыпанной
маленькими пушистыми вербочками. Я упала на колени и эти несколько его
шагов проехалась по траве и мелким камешкам, обдирая кожу. А он
нагнулся, толкнул меня на землю и, наступив ногой на хвост, чтобы
освободить две руки и, видимо, даже в таком моем состоянии не ожидать от
меня нападения, достал из кармана нож и принялся срезать прутья одной длины.

- Этого хватит, - как-то задумчиво произнес он, а затем взял меня на
руки, опустил на небольшую кочку лицом вниз так, что голова и ноги
свисали, а зад оказался задран и, продолжая крепко удерживать рукой за
волосы, чтобы я не скатилась с кочки, поднял мою юбку.

- Если будешь кричать громче, все скорее закончится, - пообещал он и
ударил меня по ягодицам этим пучком прутьев.

Я стиснула зубы. Он обманул. Я впервые обманулась, как самая глупая
девочка нашего детсада, которой дают пустую бумажку и говорят, что там
конфетка. Было бы чем гордиться - я наконец-то такая же глупая, как все.
И я бы гордилась, если бы не было настолько больно.

- Кричи, - заорал отец. - Неужели тебе не больно? Ты настолько монстр,
что не чувствуешь боли?

Боль я чувствовала. Он в этом скоро убедился, повернув к себе мое лицо и
увидев прокушенную насквозь губу и льющиеся слезы, которые сдерживать
было невозможно.

- Неужели ты не чувствуешь? - это уже он явно обращался не ко мне.
Сквозь слезы я видела, что он кричит куда-то в сторону воды. - Она не
издает ни звука, но ей больно!

Я не знаю, сколько это продолжалось. Я начинала понемногу терять
человеческое сознание, потому что услышала, как шепчется трава: "Бедный
ребенок". "Прости, я ничего не могу сделать, прости", - тихо причитала ива.

И в этот момент в моего отца, как ненормальная молния, со всего размаху
врезался "Влад. Одноклассник. Новенький. Влюблен в меня". Отец потерял
равновесие и упал с крутого склона, уйдя под воду с головой. Влад тоже
потерял от удара равновесие и свалился с велосипеда. Его велик отлетел в
одну сторону, Влад - в другую. Даже сквозь свою боль я почувствовала,
как он сильно ударился, а еще я ощутила дикую волну его возмущения и
ненависти к моему отцу. Он осторожно опустил мою юбку, а потом бережно
поставил меня на ноги.

- Ах ты, гаденыш, что ты наделал. Знал бы ты, что ты наделал, - отец
выплыл и, цепляясь за торчащие корни и ветви ивы, пытался вылезти на
берег. Он был настолько зол, что, мне кажется, был способен убить этого
мальчишку. Не знаю, чья злость на кого была сильнее, но я не могла
использовать их эмоции - железки мешали. Я понимала, что отец сейчас
вылезет на берег, и пареньку придется плохо. Что такое двенадцатилетний
худенький мальчик против здорового тридцатипятилетнего мужчины?

- Помоги мне, пожалуйста, помоги, - прошептала я иве.

И в этот момент оборвались ветви, за которые отец цеплялся. И корень,
торчащий из земли над водой, на который он наступил, обломился. И папа
опять плюхнулся в воду.

- Конечно, помогу, - сказал Влад, подумав, что я обращаюсь к нему. - Ты
не сможешь ехать сама. Я не знаю, как снять с тебя наручники. Ключа в
кармане его пиджака нет, наверное, он положил его в карман брюк, а у нас
нет времени. Пожалуйста, Танечка, потерпи. Будет больно, но потерпи.

Папа что-то кричал Владу, но мы оба не слушали.

Влад бросил в воду два велосипеда: мой и папин, и мне даже показалось,
что одним он ударил отца по голове, и тот надолго ушел под воду,
возможно, утонул. Мальчик посадил меня боком на раму своего велосипеда и
стал быстро крутить педали, одной рукой держась за руль, другой держа
меня, потому что мне было зверски больно, и я все время пыталась потерять
сознание. Так он довез меня до ближайшего пункта ГАИ. Дальше была больница.

Я тогда с трудом вернулась в свое время. И, хотя не хотела видеть это
опять, переместила себя саму в зрительный зал, оставив папе фантом
вместо себя, и несколько раз вызывала картинку снова и снова и стирала
ее вымышленной резинкой, пока она не исчезла совсем. Я подумала: а вдруг
я не только могу заглядывать туда, но и убирать это "другое время"? Кто
бы мне рассказал об этом? Но нежелание еще раз заглядывать в будущее
осталось насовсем. Мне было немного жаль, что мой красивый велосипед
утонул - глупое сожаление, ведь я не могла бы взять его в настоящее. А
еще я иногда думала: а вдруг я не права, и папа не обманывал. И Влад
помешал мне узнать, кто я. И вдруг я зря стерла этот случай. Может,
лучше бы он случился, и я бы все узнала. Но логика твердила мне, что,
во-первых, нет, не зря. Отец меня бы просто забил. А еще логика твердила,
что я, возможно, зря считаю, что уничтожила этот эпизод в будущем.
"Впрочем, - подумала я тогда, - когда мне исполнится двенадцать, узнаю".

<...>

Глава 10. Друзья?

- А великие ниндзи тоже вот так любят нюни распускать? - неожиданно со
стороны спинки лавочки ко мне подошел Андрей. Рядом стояли Юлька и
Дарксана. Все были одеты как для школы, все с рюкзаками.

- Что вы тут делаете? - хотела недовольным голосом спросить я, но у меня
получился какой-то шепот.

- А то было неясно, куда тебя понесет, - сказал Андрей. - Давай руку,
хватит уже дурить. С самого начала всем было понятно, что это за тип. И
чего девчонки такие дуры?

Он взял меня за руку и потянул с лавки.

Я встала и даже поняла, что могу идти. За другую руку меня схватила Юлька.

- На первый урок мы опоздали все, придем на второй, - сказала она.

Я была удивлена: они в самом деле волновались за меня. Ну ладно там
глупая Юлька, но даже этот сноб Андрей и эта неведомо откуда берущая
черную ауру Дарксана.

Мы не торопясь подошли к школе, и Юлька вышла вперед, чтобы открыть
школьные ворота. Что?! Как ни пыталась она замаскировать синяки на ногах
пудрой, как ни приспускала школьную юбку, насколько позволяла резинка и
длина кофты, как ни натягивала гольфы чуть ли не выше колен, но не
заметить их было невозможно.

- Так, стоп, - затормозила я, и все, проследив мой взгляд, тоже
посмотрели на Юлькины синяки.

- А, это ей папа, наверное, за вчерашнюю двойку по-русскому вломил, -
спокойно сказала Дашка.

- Так ты же пятерку на экзамене по математике получила! - воскликнула я.
И откуда у меня взялись силы?

- Да он с первого класса ее так воспитывает, - сказал Андрей. - Мы в
одном подъезде живем. Она иногда так орет, что на весь дом слышно.

- На весь дом слышно. Вот, значит, как. И все шесть лет все это знали и
молчали, и весь дом молчал. И никто из вас не пошел к директору? Ничей
отец из вас не пошел разобраться с ним?

Все молчали, опустив глаза.

- Юль, где сейчас твой папа? - спросила я.

- Отдыхает после ночной смены, - пролепетала Юлька.

- Щас будет ему отдых, - пообещала я. - А ну, Юль, пошли.

Я решительно зашагала к ее дому. Юлька пыталась меня остановить.

- Танюш, не надо, ну я ведь и правда сама виновата. Ну я учусь-учучь, а
такая тупая.

- А так поумнеешь, да, - хмыкнула я.

- Мы с тобой пойдем, - хором заявили Андрей и Дарксана.

Я только кинула на них презрительный взгляд. За столько лет они не могли
ей помочь. А я? Что я замечала вокруг себя, помешанная на том, что я
монстр и не такая как все? Я выбрала в первом классе ее в подруги для
прикрытия. И она действительно дружила со мной, как умела. Дарила свои
рисунки, ходила со мной в кино, садилась рядом, когда нас классом водили
в театр. И никогда не жаловалась на то, что происходит у нее дома, пока
ее не доканала та контрольная по математике. А меня! Меня в первом классе
заставляли ходить к психологу, подозревая, что мама со мной плохо обращается.

- Можещь так на нас не смотреть. И директор, и все учителя все прекрасно
знают. И никто их не накажет. Потому что Юльку уже давно бы за
неуспеваемость отчислили - она нашу передовую школу назад тянет по
успеваемости. Но ее мама такие подарки и деньги всем в школу таскает,
что никому и в голову не придет в службы опеки обращаться.

- Мама? - удивилась я. Я представляла забитую женщину, которая боится
защитить свою дочь.

Но Юлька не ответила, она вежливо поздоровалась с сидящими у подъезда
старушками.

А, так мы же пришли. Бабки удивленно уставились на нас.

- Ты чой-то не в школе, Андрюш? И не поздоровался?

- Здравствуйте. Уроков сегодня нет, - коротко ответил Андрей и приложил
магнитные ключи к двери.

- Может, сначала в домофон позвоним, чтобы папа проснулся? -
нерешительно предложила Юлька.

- Нет уж. Ты дверь своим ключом откроешь, и я войду с ним разговаривать,
пока он к этому разговору не готов, - отрезала я.

- Танька, это называется борзота, - засмеялась Дарксана.

- Я не знаю, как это называется.

Мы поднялись на третий этаж, и у Юльки так тряслись руки, что она не
могла попасть ключом в замочную скважину.

- Дай я, - сказал Андрей, забрал у нее ключи и открыл дверь в ее квартиру.

Я вошла первой. То, что люди называют человеческой аурой, я чувствовала,
и мне не нужно было даже спрашивать Юлю, где комната, в которой спит ее
отец. Я знала это и так.

Это была спальня, я видела ее сквозь стену. Шикарная дорогая кровать,
дорогие бра у причудливой форму тумбочек рядом с кроватью. Зеркальный
раздвижной шкаф, тоже не из дешевых. Я распахнула дверь, но дядя Коля не
проснулся, он только перевернулся на другой бок и опять захрапел.
Трудная ночная смена? Ничего, сейчас будет труднее.

Ребята столпились на пороге комнаты. Дарксана с любопытным взглядом,
суровый Андрей, не понимающий, что я хочу сделать, но готовый броситься
на помощь. И трясущаяся как заяц Юлька, которая только кулаки в рот не
запихала от страха. Они все отражались в зеркальной дверце, которую я
решительно раздвинула. Потому что там висели рубашки и брюки дяди Коли,
а еще там висели два ремня. Один, с пряжкой потяжелее, я вытащила из
держателя и направилась к кровати.

- Ну что, дядя Коля, подъем? - громко спросила я, потому что бить
спящего как-то нехорошо.

Он сел на кровали, завернувшись до пояса в одеяло, так что его длинные
мускулистые загорелые ноги, поросшие темными волосами, контрастно
выделялись на белой простыни, и непонимающе уставился на нас.

- Э, ребят, вы чего не в школе? Юля? - наконец выдал он.

Юлька, увидев его, убежала на кухню, и я услышала приглушенные рыдания.

Я больше не стала медлить, подошла поближе и, размахнувшись, ударила
дядю Колю ремнем по плечам, стараясь попасть пряжкой.

Он от неожиданности даже не уклонился, а потом вскочил, но я толкнула
его обратно на кровать. И стала лупить по ногам.

Могу сказать в свое оправдание, что била я вполсилы и недолго. Но на его
ногах появились красные и багровые полосы.

Он пытался меня оттолкнуть ногами, руками вырвать ремень, но у него не
получалось. Я ускользала, как ртуть.

Наконец я отбросила ремень и сказала:

- Приятно?

- Тань, ты с ума что ль съехала? - он смотрел на меня все еще отекшими с
недосыпа глазами. - Я ж тебя сейчас как комара прихлопну.

За моим плечом уже стояли Дарксана и Андрей, но я знала, что справлюсь и сама.

- Не прихлопните. Я уже в полицию позвонила, - соврала я. - Щас приедут.
А вашей дочери нравится, когда вы ее вот так лупите постоянно?

- Полиция? Я? Постоянно? - он в самом деле никак не мог толком
проснуться и сообразить, что ему делать, что происходит, и вновь
произнес самое привычное: - Юля, а ну быстро иди сюда.

Я удивилась, но Юлька сразу прибежала с кухни. С красным носом, с
текущими по щекам слезами. Жутко боясь. Но прибежала.

- Я тебя что, постоянно бью? Вон, твои одноклассники так говорят.

- Нет, - всхлипнула Юлька, - только за двойки, и если мама велит, то за
тройки. Чтобы я училась лучше.

- И ты же знаешь, что я тебя люблю, ты моя единственная и любимая дочка,
я тебе вон с каждого рейса какие подарки привожу, и платья, и телефоны
там всякие модные. Так чего ты этих бандитов привела?

- Дядь Коль, она нас не приводила, я увидела у нее на ногах синяки, и
сама пришла, - сказала я. - Вы не сердитесь, если больно била, но а как
еще объяснить?

- М-да, - дядя Коля почесал в затылке. - Крута ты, девка.

- Да весь подъезд знает, что вы ее лупите, - наконец подал голос Андрей.

- И весь класс, - ехидно сказала Дарксана. - Так что мы вас еще и
посадим за жестокое обращение с детьми лет на пять.

Она явно собиралась в юридический.

- Ребят, ну а что с ней делать? - беззлобно спросил дядя Коля, и так,
словно Юльки тут с нами не было. - Меня отец знаете, как драл, и во
благо пошло. Нормальным вон вырос. Дальнобойщиком работаю. На доске
почета на работе мой портрет висит. И премиальные постоянно платят. Так
я же их все на дочку и трачу. А она, несмотря на битье, никак за ум не
возьмется. А вы сопли еще меня учить. Придумали тоже.

Я вспомнила Юльку, которая зубрит все перемены. Не ходит ни в какие
секции. Потому что, наверное, также зубрит и дома. Только в кино изредка
со мной выбирается.

- У всех разные способности, дядя Коля, - сказала я.

- Так, идите все на кухню, я сейчас оденусь, там и поговорим о способностях,
- вдруг спокойно сказал он. - А то я тут в одних семейниках сижу.

Мы прошли на кухню, но я через стенку, все еще боясь, что ярость в нем
вдруг вспыхнет, наблюдала за дядей Колей. Он на самом деле оделся в
спортивный костюм и вышел к нам.

- О! "Адидас", - похвастался он, и я ощутила, что он успокоился и пришел
с нами разговаривать.

- Как ты сказала, подруга? Способности у всех разные? Так у этой дурищи
их и нет. Видимо, в меня пошла. Я даже в техникум поступить не смог. Но
отец хоть из меня человека сделал. Мозгов немного вбил, и в ПТУ я смог
поступить.. Вот и мы Юльку учим. Жаль вот она не в мать у нас, та умная
- главный бухгалтер. Она хочет, чтобы и Юлька по ее стопам пошла.

Дарксана не выдержала и в голос расхохоталась:

- Юлька главбух, держите меня все!

- А вы знаете, что ваша дочь очень способный художник? - спросила я его.

- Чего? - удивился он. - Это то, что она вместо того, чтобы примеры решать,
тетрадки разрисовывает? Так я ей потом задницу разрисовываю. Тоже художник.

- Юль. Вот я не верю, что ты только мне открытки рисуешь. Неси сюда свои
картины, быстро.

Я видела с кухни сквозь стену Юлину комнату и видела рулоны спрятанной
за шкаф бумаги. А Юлька явно привыкла подчиняться приказам, потому что
вдруг послушно пошла в комнату и принесла этот пыльный скрученный ватман.

- Че за грязь на кухню тащишь? - я успела перехватить руку дяди Коли,
которой он намеревался дать Юльке подзатыльник.

- Покажи, - Андрей где-то взял влажную тряпку, отер пыль и развернул листы.

- Это Танька что ли? - разинул рот дядя Коля. - Ну как живая. О, а это
ваша учительница по математике. Ясно, чем ты там занимаешься.

- Я по памяти рисую, дома, - хмуро сказала Юлька и на всякий случай
отошла, чтобы оказаться вне зоны досягаемости руки отца.

Видимо, не зря:

- Ага, а мы думаем, что ты там уроки делаешь, - сердито начал он, но вдруг
голос его дрогнул: А это... а это... а это я, да, доча, а это мы с тобой?

Юлька махнула головой:

- Это твой портрет, а это ты меня в парк водил.

- Юль, ты настоящая художница, - сказал Андрей. - И ты правда нигде не училась?

- Нигде...

Дарксана, не обращая внимания на нас, возилась в смартфоне и вдруг
радостно воскликнула:

- О! Тут недалеко школа с художественным уклоном. Как раз туда добор в
старшие классы идет! Так-то там с первого класса учатся. Все. Юля, хорош
реветь. Дядя Коля, кажется? Срочно берите паспорт и свидетельство о
рождении. Юлька, неси еще рисунки. Папку по дороге купим.

- Че? - только и спросил Юлькин папа.

- Ниче, - засмеялась Дарксана. - Щас пойдем из вашей Юльки гения делать!
Без ремня.

- Юля бухгалтером будет, как наша мама, это решенное дело, - отказался
Юлин папа.

Юлька все это время стояла и с остервенением грызла ногти.

- Николай... простите, я не знаю, как вас по отчеству, - подал голос Андрей.

- Савелич я.

- Николай Савельевич, давайте возьмем Юлины рисунки и просто дойдем до
этой школы. И послушаем, что профессор скажет.

Видимо, слово "профессор" подействовало на дядю Колю.

- Тут канцтовары рядом, папку надо подороже купить, - вдруг согласился он.

- Папочка! - вдруг ему на шею бросилась Юлька.

Вот же странное создание...

- Ну чего еще, сейчас тот профессор скажет, что ты бестолковая курица.

- Не скажет, - усмехнулся Андрей. - Поверьте, Николай Савельевич, вы еще
будете гордиться своей дочерью.

- Да я так горжусь, вон какая красавица. Я бы ее замуж лучше за
подходящего парня выдал. Художница, придумали еще.


Мы по навигатору Дарксаны быстро нашли эту школу. Юлька в приемной
комиссии произвела фурор. Особенно, когда узнали, что она нигде не
училась, ее попросили вместо стандартного барельефа нарисовать
что-нибудь по памяти. Юлька нарисовала лошадь, а на ней меня.

- Вы отец этой девочки? - спросил дядю Колю председатель приемной
комиссии, заросший бородой мужчина в вязаном свитере.

- Да, а что, она вам не подходит? - я расслышала в его голосе надежду.

- Понимаете, талантов много, а гении, говорят, рождаются раз в сто лет.
Боюсь, что это тот самый случай. Мы, разумеется, ее берем. Но ей
придется не зазнаваться и много работать. Законов перспективы она,
например, не знает, - сказал председатель приемной комиссии.

- А вы профессор? - подозрительно спросил дядя Коля.

- Я заслуженный художник России, член Союза художников, если вам
интересно, - ответил тот. - А профессора у нее будут, когда она поступит
в Академию художеств. В нашу или за границей.


Мы записали Юльку на следующий год в седьмой класс, и дядя Коля повел
нас в кафе.

- Юлька поедет за границу... - недоверчиво говорил он, вместе с нами
поедая мороженое.

- А почему бы и нет, - скривил губы Андрей. - Вам так сложно поверить,
что ваша дочь более чем талантлива?

- Да какой-то небритый, в свитере. Не мог костюм надеть? - все еще
пытался ворчать дядя Коля, а потом признался: Ох, Надька меня теперь со
света сживет. Она считает, что сейчас бухгалтер - самая денежная
профессия. Она и карандаши от Юльки прятала. Может, тоже понимала, что
талант у нее. И пороть меня ее просила, чтобы этот талант выбить.

- Значит, Юле повезло, что я вовремя вмешалась. Вам счастье дочери
совсем пофиг? И не жалко ее лупасить? - поинтересовалась я.

- Жалко, конечно... - признался дядя Коля, а потом вдруг строго посмотрел
на Юльку: - Ты там только все хорошо учи. А то какую-то вон песпек...

- Перспективу, - засмеялся Андрей.

- Да, перспективу не знаешь.

- Папочка, я тебя люблю, - сказала Юлька. И столько от нее шло счастья,
что у меня защипало в носу.