Отправлено: 19.04.21 21:31. Заголовок: Чаплыгин Алексей. Разин Степан

Чаплыгин Алексей.

Разин Степан

<...> Воеводша молилась.
Сморщив низкий лоб, повернулась к девкам:
- Кличьте Настаху, да ивовых - нет, лучше березовых, погибче, - виц два-три пука в огороде нарежьте!
Девицы неслышно исчезли.
Воевода из-под лавки выдвинул низкую широкую скамью:
- И не видал хозяин, а знает, на чем девок секу...
- Козел [узкая скамья с длинными ножками] бы тебе, Максимовна, поставить в горенке. Плеть тоже не худо иметь.
- Ужо, Петрович, заведу.

Накурено и душно в холопьей избе. Окно в дымник открыто, да не тянет, и только в то окно мухи летят.
Весело в холопьей избе до тех пор, пока воевода или воеводша не потребуют кого на расправу.
Из девичьей русая приземистая и полногрудая Настя зашла в избу. Готовая скоро уйти, встала у двери.

<...>
- Помни, Настя! Я тебя от боя воеводчина выручу, - крикнул ярыга.
Девка вздрогнула, коротко вскинула глаза на сказочника и, потупясь, пошла в горницу воеводы.
- А ну, снимай сарафан! - Воеводша подошла к Насте, сорвала с ее волос повязку, кинула на пол. - Будешь помнить, как ладом боярину пугвицы пришивать...
Девица, раздеваясь, начала плакать.
- Плачь не плачь, псица, а задом кверху ляжь!
Настя разделась до рубахи, села.
- Не чинись, стерва, ляжь! - приказал воевода.
Девка легла животом на скамью, подсунула голые руки к лицу, вытянулась.
- Что спать улеглась!
Воевода велел заворотить девке рубаху.
Воеводша отстегнула шелковые нарукавники, в жирные руки забрала крепко пук розог.
- Стой ужо, боярыня, зажгу свет!
Воевода высек огня на трут, раздул тонкую лучинку, зажег одну свечу, другую, третью.
- Буде, хозяин! Не трать свет.
- Свет земской: мало свечей - старосту по роже: соберет...
Грузная воеводша, сжимая розги, ожила, шагнула, расставив ноги, уперлась и ударила: раз!
- Чтите бои, девки!
- Чтем, боярыня!
- Вот тебе, стерво! Вот! Сколько боев, хозяин?
- Двадцать за мой срам не много.
Воевода продолжал зажигать свечи.
- Сколько?
- Девки-и!..
- Чтем мы: тринадцать, четырнадцать...
- Мало ерепенится... Должно, не садко у тя идет, Дарья?
- Уж куды садче - глянь коли.
- Дай сам я - знакомо дело!
Воевода взял у девки новый пук розог, мотнул в руке, крякнул и, ударив, дернул на себя.
- А-ай! О-о-о! - завыла битая.
- Ну, Петрович, ты садче бьешь!
- Нет, еще не... вот! а вот!
Воевода хлестал и дергал при каждом ударе.
- Идет садко, зад у стервы тугой.
К двадцати ударам девка не кричала. Воевода приказал вынести ее на двор, полить водой. Он поправил сдвинутые рукава кафтана, задул свечи и, подойдя, крепко за жирную талию обнял воеводшу.
- Да што ты, хозяин, щипешься?
- Дородна ты!.. Щупом чую, как из тебя сок идет.
- Какую бог дал.
- Дать-то он дал, а покормиться не лишне, проголодался я, - собери-ка вели ужинать.
- Ой, и то! Я тоже покушаю.
- Дела в приказной к полуночи кончу без палача с дьяками...
Из холопьей избы в окна и прикрытую из сеней дверь глядели холопи: девки на дворе отливали битую. Ярыга сказал:
- Вот, братие! Досель думал, а нынче решил - сбегу в казаки.
- Тебя так не парили, и то побежишь, а нас парят по три и боле раз на дню.
- Да это што - вицей... Нас - батогами!
- Зимой на морозе битая спина что овчина мохната деется.
- Много вы терпите!
- Поры ждем - придет пора.
- Я удумал, нынче же в казаки... Только, робята, чур, не идти на меня с изветом к воеводе... Атаман дал еще листы, в городу, да мужикам раздать... Дам и - в ход...

---