Отправлено: 13.06.08 03:30. Заголовок: В.Пикуль Тайный советник. Историческая мимиатюра

В славном и древнейшем граде Полоцке, что поминался еще а скандинавских сагах,каждую субботу начиналось повальное сечение всех учащихся - от мала до велика.
Чаще всего - в алфавитном порядке.
Секли в провославной гимназии - за грехи тяжкие, секли в семинарии монахов-приаров - в поощрение, секли в духовной коллегии базильянцев - ради взбодрения духа. Разница заключалась только в том, что наказания "благородных" отпрысков регистрировались в особом журнале (для учета их успеваемости), а простых смертных лупили безо всякой записи, бухгалтерским учетом явно пренебрегая... Ну и вой же стоял в городе по субботам, визг и писк струился их обителей просвещения, а горожане Полоцка, мудро учености избежавщие, знай себе только посмеивались:
- Эва! В науку вгоняют. Так им и надобно - не лезь, куда не просят. И без того умников хватает...
Это еще не все, читатель, ты напрасно успокоился. Получив положенное от казенной школы, зареванные гимназисты, будущие ксендзы и униаты возвращались по домам, а там - о, Боже! - родители уже поджидали их с розгами, ремнями и прутьями:
- Суббота! Таков порядок. Раздевайся и ложись...
Наивный читатель сразу решит, что в таких условиях лучше оставаться сиротой, дабы избежать домашних уроков. Ошибаетесь! Все сироты в Полоцке были распределены по квартирам - "конквиктам", а при каждой квартире стоял уполномоченный - "префект", который по субботам исполнял роль отсутствующих родителей... Так что, читатель, от судьбы все равно не уйдешь.
Один из таких учебно-просветительных "конвиктов" находился в доме мещанина Добкевича, а "префектом" при нем состоял неумолимый Генрих Бринк, педагог - математик, в свободное время неустанно игравший на гитаре, ибо в Полоцке он считался неотразимым кавалером.

Нашего Маркса звали Максимилианом Осиповичем.
1883 год застал несчастного Маркса ссыльным в городе Енисейске, и, слушая завывание вьюги, он с женой Леокадией впоминал юность, проведенную в городе Полоцке. Леокадия была дочерью домовладельца Добкевича, который сдавал в наем квартиру для Бринка и его "конквита". Вспоминая счастливую юность, Маркс писал об этом Бринке, что он "перепробовал розги, плетку, тройчатку и даже ременную пятихвостку" на своем самом бездарном ученике, которому математика никак не давалась.
Этим учеником был Катаэн Коссович, сын очень бедного священника из убогой белорусской деревушки.Неуклюжий и не всегда опрятный, он выделялся среди товарищей небывало крупной головой, учился отлично по всем предметам, кроме математики. Катаэн и сам бы хотел познать, почему, допустим, икс равен игреку, но даже в детской арифметике он мало что смыслил и своему однокашнику Марксу говорил со слезами:
- Спаси меня, научи! Десять без трех - понимаю, а вот как появиться семерка, я сразу делаюсь дурак дураком...
О цифре 7 Маркс вспоминал, что для Катаэна она имела какое-то роковое значение: "Никак он с этой цифрой не мог поладить, как будто у него для этого числа не хватало в мозгу особенного органа". А грозный Бринк, отложив гитару, сразу брался за плеть,избивая Коссовича столь жестоко, что на крики мальчика сбегались Добкевич и его дочь Леокадия.
- Как вам не стыдно? - кричала девочка, сама плачущая.
Здесь я скажу, что ученики постоянно держали Бринка под негласным наблюдением, следя за ним через замочную скважину. Однажды "префект" играл на гитаре и вдруг... Вдруг он задумался, внимательно изучая толстую басовую струну. Бринк снял эту струну с гитарной деки и стал сильно хлестать ею по краю стола, присматриваясь, какие глубокие шрамы остаются на доске. Ученики с ужасом догадались, что ждет их в ближайшую субботу, а бедный Катаэн заранее стал плакать. Тут к ним подошла Леокадия, дочка хозяина дома, девочка понятливая. Стоило Бринку удалиться, она сразу вошла в его комнату и щипцами-кусачками перерезала все басовые струны.
Вот и суббота! Бринк ласково и душевно провозгласил:
- Катаэн Коссович, ну-ка... приближайтесь ко мне.
Но увидел, что карательное средство, заранее им облюбованное в мечтах о субботе, искромсано в куски.
Под ударами плети "префекта" ученики сознались, что их изрезала дочка домовладельца. Бринк выскочил во двор, где резвилась девочка, и стал ее лупцевать, а на крик дочери выскочил Добкевич и, успешно прибегнув к помощи русских выражений, сразу поверг "префекта" в бегство. После чего, воодушевленный победой, он как следует всыпал еще и дочери Леокадии.
- Вот тебе, вот тебе! - приговаривал. - Кормят тебя, поят, одевают, чего еще надо? Не суйся не в свои дела...
Настал 1818 год - грозный для всез учеников Полоцка!
Господи, спаси и вразуми ты нас, грешных...