Василий Андреев
Славнов двор. …После этого случая капитанских детей называли Толькою и Тонькою, оболтусами и дылдами.
Дальнейшее знакомство славновских ребят с новыми ребятишками ознаменовалось скандалом.
Толька примкнул к и грающим в карточки и неожиданно кинулся на одного, у которого была в руках солидная пачка карточек, выхватил их и убежал.
Ребятишки, не догнавши длинноногого грабителя, стали стучать в двери капитанской квартиры, но вместо тети Сони выскочил страшный Гектор с грозным лаем.
Мальчишки в страхе бежали.
В этот же день Тонька, встретив во дворе наборщикова Петьку, сорвала с него шапку, а когда тот бросился на нее с ку лаками, схватила за руки и поставила слабосильного мальчугана на колени, крича при этом
весело:
- Кланяйся королю в ноги !
Петька, обиженный до слез, не рискнул драться с большой и толстой девчонкой, силу которой уже испытал, и, отойдя на почтительное расстояние, начал
дразнить ее «девчонкой - тухлой печенкой и «толсторожей копоркою», а в ответ получил не менее обидное : «заморыш» и « мальчик с пальчик».
Потом, и грая в « школы-мячикю) с девочками, Тонька вырвала у одной ленточку из косички и убежала.
Девочка со слезами и с матерью пошла к тете Соне.
Но опять Гектор - и фиаско.
А когда пожаловались дворнику Емельяну и тот решительно двинулся было по направлению к лестнице, где находилась квартира капитана,-
Тол ка из окна предупреждал:
- Эй, дворник! И на тебя спущу пса, вот святая икона!
И крестился так истово, что дворник помотал головою:
- Ну и разбойник!
И успокоил обиженных :
- Отдадуть ленточку вашу. Куды им!
Через несколько дней славновские мальчишки скопом напали на проходившеrо по двору Тольку.
Мальчик защищался отчаянно.
Встал к стене, чтобы не окружили, и бился долго.
- Отдай стошки !- кричали нападающие.
- Не отдам. Вот вам стошкиl
Толька делал непристойный жест - хлопал рукою ниже живота.
И опять жестоко отбивался. Но, видя неустойку, закричал на весь двор:
- Тонька, выпусти Гектора!
Но сестра, побитая полчаса назад братом, спокойно
отвечала из окна:
- Как бы не так! Мальчики, отдуйте его хорошенько! Ага! Ловко! Вы его по носу! У него нос слабый ! А га!"
- Тонька, сволочь!- свирепел, уже теряющий силы и терпение, мальчуган.- Тонька! Все равно же не убьют! Говорят: выпусти ! Гек!.
Но его сшибли с ног.
Образовалась куча тел на камнях.
Задыхающиеся к рики:
- Отдай стошки !
И перехваченный голос:
- Вот вам ..х"!
Из всех почти окон смотрели, но никто не заступался. Тети Сони не было дома.
А Тонька хохотала, пела:
- Попало, попало!" Ловко попало! Мальчики, вы
его по носу!
Но уже из носа Тольки и так текла кровь.
Кому-то из жильцов надоело наблюдать дикую
сцену.
- Перестаньте, ребята! Я за дворником пошлю!
И дворник уже шел. Побоище прекратилось.
Толька, окровавленный и п рихрамывающий, сел на
ступеньку подъезда. Сестра не пустит - до прихода тетки.
Сестра дразнилась из окна.
- Попало? Здорово?
Толька грозился:
- Ладно! Получишь!
Вечером из окон капитанской квартиры раздавались вопли Тоньки, лай Гектора и голос тети С они:
- Разбойник, ты убьешь ee .. Разбойник! О, боже мой !
Но через несколько минут брат с сестрой, оба
красные и потные, лежали на окнах.
Он на одном, она на другом.
И передразнивались.
- Здорово я тебя, Тонька, а? Волоса-то целы?
Много осталось?
- А у тебя ухо держится?
- Ухо-то на месте, а вот волос у тебя только на
две драки осталось.
- А здорово я тебя укусила? Забыл?
- Ишь, хвастает! Кусаться-то всякий умеет! А вот
на кулак ты не годишься!
- Дурак! Ведь я не мальчишка.
- А не мальчишка, так и помалкивай в тряпочку.
Все равно же я тебе всегда накепаю.
- Накепаю! Посадский! Посадский! Вот-с!
Тонька высовывала язык. Соскакивала с окна.
Соскакивал и Толька.
Опять вопли, визг, лай басистый Гектора. И пронзительный голос тети Сони :
- О, боже мой ! Дети ! .. Разбойники!
Звон посуды.
На другой день Толька появился во дворе с завязанной головой.
На вопросы мальчишек отвечал спокойно:
Сестренка тарелкою.
- Вот те и раз!- смеялись мальчишки.
- Ну зато и я выспался на ней здорово!
Толька действительно дрался с сестрою дико, бессердечно, как с мальчишкою, равным себе: бил кулаком и метил всегда или в ухо, или в нос, в глаз, а если надоедало канителиться - хватал за волосы, валил, прижимал коленом грудь. И торжествующе кричал:
- Смерти или живота!
И в фигуре его не по летам крупной и крепкой, в торжестве дикого крика, и в диких глазах, и в самом гладиаторском попирании жертвы чувствовалось нечто нерусское, древнее, варварское.
Недаром кличка Варвар укрепилась за ним быстро.
Правда, называли его так только взрослые.
Но случалось, брат и сестра Одышевы вели себя
мирно. И все их тогда хвалили.
Мальчики играли с Толькою, заискивая перед ним,
хвалили его за силу. Девочки наперебой болтали
с Тонькою, обнимались с нею и чмокались, и от ее сильных объятий не плакали, а визжали радостно-испуганно.
Толька не дразнил татар и торговцев, ребятишек не бил, а играл с ними милостиво и даже угощал сахаром,
запасы которого всегда были в его карманах. Рассказывал интересные истории, слышанные им от отца, капитана, везде побывавшего, объездившего весь свет
раз десять. И не бил гимназиста Леньку Шикалова, когда тот прерывал его рассказы эпизодами из жюльверновского «Вокруг света в восемьдесят дней)).
Лишь когда Ленька особенно надоедал, Толь ка обрывал его спокойно:
- Твой Жюль Верн в восемьдесят дней свет объехал, а мой отец в сорок дней. А один раз даже в тридцать пять.
Рассказывал Толька неплохо. Загорался. В такие
благодатные дни тетя Соня накупала любимцам своим
сласти, одевала в новые костюмы.
Толь ка появлялся во дворе в новом матросском
костюме, в панталонах подлиннее и просторнее вечных своих смешных коротких, тесных штанишек.
Огромная шляпа заменялась фуражкою «Жерве».
Из-под козырька прихотливо выбивался белобрысый хохолок.
И дикие, когда озорничал, глаза в те тихие дни делались обыкновенными, светлыми, ребячьими.
Смелые, но не глупые.
Тонька, или Тоня, как ее в такие дни называли, в ко ричневом гимназическом платьице, веселая, но не
озорная, играла с девочками в «Школы-мячикю),
В «КОТ ЛЬ!)).
Но потом вдруг, утром как-ни будь, раздавался лай
Гектора, визг тети Сони:
- Толя! Ты с ума сошел ! Толя!
… За несколько дней до приезда отца, Толь ка подводил итог всем своим озорствам. Выписывал на бумаге. Некоторые с пометкою числа и месяца.
- Что я скажу вашему отцу, когда он приедет?- заламывала руки тетя Соня.
- Я все скажу сам. Вот! Толька показывал листок. Тетя Соня читала и пугалась.
- Боже! Ведь он убьет тебя !" Несчастный! - Не беспокойтесь, ш кура у меня крепкая! Вот эта барышня завертит хвостом : Я - ничего, это все Толь ка». Знаю я ваше дело! Когда приехал капитан, все в доме радовались.
Толька два дня не выходил. На третий появился во дворе. Ходил он, странно расставляя ноги. И плечи свои широкие держал приподнято. И как-то неестественно выпячивал грудь, точно за воротник, на спину, ему наливали воду. На лестнице по секрету рассказывал Вене и еще некоторым, которые побольше: - Выдрал знатно! По-капитански! Я ему с писочек всех дел п редставил. Святая и кона. И сестренку не показал. Вот истиннный господь ! А скажи я хоть слово, он бы ее устосал! Больно бьет, дьявол! - Это отец-то дьявол?- укоризненно качал головою швейцаров Антошка.
- Ну так что? К нему не пристанет, хоть ант христом назови ... Да-с! Представил ему списочек. А он сигару закурил. Долго ч итал. Потом: «Все, говорит, здесь?»-«Еще, говорю, тарелку разбил)).-«Как раз 6ил?)) А ведь тарелку-то Тонька об мою башку разбила. «Так, говорю, разбил. Из рогатки расстрелял». Ну, он говорит: «Принеси Гекторову плетку». Собачью, значит. Принес я. Ну, он и начал. Эх, мать честная!
Толька ухарски сдвигал фуражку. Выбивался белорысый хохолок. Глаза - дикие, озорные.
- Ка-ак даст! Как хлестанет! Вжж! Вжж! .. Здорово! В доказательство расстегивал штаны. Задирал ру6ашку. Ребятишки щупали сине-багровые рубцы. Больно?- спрашивали. Нет! А вот здесь - больно? А здесь, поди, больно, да? Толька вздрагивал. – Нет- нет! И добавлял спокойно: - Не больно! Только вот сидеть нельзя. - Здорово нажарил,- хихикал наборщицкин Петька. - Ты бы не выдержал, конечно,- застегивался Толька.
- Вот Веник выдержит. Он - крепкий. А тебе rде же! - А ты, небось, злишься на отца?- серьезно спрашивал Антошка.
- Нет!- искренно отвечал Толька.- Он - хороший. Я его люблю. А что выдрал - это не вредно. Я даже люблю, когда дерут. Святая икона! Зубы стиснешь! А как хлестанет - дух захватывает. Будто ныряешь. Хо-ро-шо!
Хорошо, только сидеть невозможно - хихикал опять Петька.
- Дурак! Это тоже хорошо! Зато когда заживут - приятно. А теперь, конечно, не только сидеть, а даже спине от рубашки больно.
Здорово!- не унимался Петька.- Хорошо?
Не вредно!- ухарски сплевывал Толька.
https://imwerden.de/pdf/andreev_vasily_kanun_1989__ocr.pdf
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума
