Отправлено: 25.07.18 22:37. Заголовок: Салли Гарднер. "Червивая Луна".

Червивая Луна

Салли Гарднер

Глава Три.

Я не следил за уроком, когда пришла записка от директора. Потому что мы с
Гектором были в городе за морями, в другой стране, где здания растут и растут, и
прикалывают облака к небесам. Где солнце как в цветочном кино. Мир под радугой.
Пусть говорят, что хотят, - я его видел, по телевизору. Там поют на улице. Там
поют даже под дождем, поют и танцуют вокруг фонарного столба.

Тут у нас темные времена. Никто не поет.

Но зато мечталось мне в тот день лучше, чем за все время с тех пор, как исчез
Гектор с семьей. По большей части я старался о нем не думать. Вместо этого я изо
всех сил воображал себя на нашей планете. На той, которую выдумали мы с
Гектором. На Фенере. Все разумнее, чем без конца дергаться, что с ним случилось.
Так вот, у меня получилось замечтаться лучше, чем за все это время. Как будто
Гектор снова был рядом. Мы катались в таком огромном кремовом "кадиллаке". Я
даже чувствовал запах кожаной обивки. Ярко-синей, синей, как небо, синей, как
могут быть только кожаные сиденья. Гектор сзади. У меня одна рука опирается на
хромированный край открытого окна, другая на руле. Мы едем домой, а там -
"Крока-кола" на чистенькой кухне, за столом с клетчатой скатерью, а трава в саду
такая, будто ее только что пропылесосили.

И вот тут-то я понял, что мистер Ганнел произносит мое имя.

- Стандиш Тредвел. Срочно явиться в кабинет директора.

Трепать-колотить! Вот это я прозевал. Трость мистера Ганнела выбила у меня слезы
из глаз, резкий удар оставил на моей руке его личную подпись. Две узких красных
полосы. Роста мистер Ганнел был небольшого, но мышцы у него были стальные, как у
старого танка, и руки будто танковые, хорошо смазанные. Парик на его голове жил
своей жизнью, изо всех сил цепляясь за блестящую потную лысину. Да и остальные
черты лица тоже его не красили. Усики у него были маленькие и темные, как
грязная сопля от носа до рта. Улвбался он только тогда, когда махал тростью;
улыбочка эта скручивала уголки его рта, и тогда дохлой пиявкой вылезал язык. На
самом деле я не уверен даже, что это можно было назвать улыбкой. Может, его
просто так крючило, когда он отдавался любимому занятию - причинению боли. Ему
было все равно, куда бить, лишь бы по живому, лишь бы достать.

Потому что поют только за морями.
Здесь небо давно обвалилось.

<...>

Глава Двадцать три.

Мистер Ганнел меня сразу невзлюбил. Мои глаза его просто бесили. Явное
проявление нечистоты, за одно это меня надо вышвырнуть из школы, по его мнению.
Это он еще не знал, что я не умею читать, а тем более писать. Эта тихая радость
его еще ожидала. А на Гектора он наезжал просто потому, что тот видел его
насквозь, до самого протухшего сердца.

В наказание нас отправили сидеть за последнюю парту. Мистер Ганнел думал, что он
так ловко избавился от Гектора. Только от него не избавишься. От его
присутствия, от чувства, что вот он, здесь. Гектор стал выступать против мистера
Ганнела. Говорил, например: "Извините, это неправильно. В ответе должно быть..."

Лицо у мистера Ганнела багровело, под цвет букв в слове, под которым он сидел.
Однажды он не выдержал. Бросился на Гектора, и было слышно, как в его танковых
руках завелись моторы. Он поднял трость, изнывающую по свежей плоти. Первый удар
пришелся Гектору в плечо. Тот даже не вздрогнул. Ни разу. Не поднял руки,
пытаясь защититься. Просто стоял, принимая удары, и смотрел на мистера Ганнела в
упор, направив на него всю ураганную силу своих всевидящих зеленых глаз.

И под этим взглядом из рук мистера Ганнела потекло машинное масло. Пот с него
тоже катился градом. Он повернулся и пошел обратно, вдоль рядов замерших от
ужаса мальчишек. По дороге он выпустил трость. У Гектора было рассечено лицо,
капала кровь. Он поднял трость и поднес к учительскому столу. Мистер Ганнел,
этот идиот, оказался к такому не готов. Слишком занят был - проверял, не
отклеился ли парик, утирал лицо.

Гектор сказал негромко: "Вы, кажется, обронили это". А потом резко хлопнул
тростью прямо по стопке учебников на столе. Мистер Ганнел решил, что на него
напали, затрясся и прикрыл голову своими танковыми руками.

В общем, и так ясно, но я скажу: он больше ни разу не бил Гектора.