Применение телесных наказаний в воспитании подростков - насилие или неприятная необходимость?

В ветке про ссылки на фильмы с темой, которая, похоже, у нас потерялась по техническим причинам кто-то спрашивал про фильм про порку двух мальчишек, а наблюдает, улыбаясь, девочка. Я тогда так и не вспомнил ни автора, ни название, хотя читал когда-то книгу такую. Вот, кажется нашёл. Два отрывка (в первом тот самый фрагмент с парнями, которых она подставила, во втором, через несколько лет, она сбежала из дома и отец пытался выпороть её саму:

"Закончив вешать белье, миссис Эймс вспомнила, что Кэти прошла мимо нее
в сторону амбара. Но, позвав дочь и не получив ответа, подумала, что ей это,
наверно, показалось. И уже собралась войти в дом, когда из сарая раздался
приглушенный смешок. "Кэти!"- снова крикнула она. Ответа не последовало.
Миссис Эймс стало не по себе. Мысленно она снова услышала этот смешок. И
вдруг поняла, что хихикал кто-то чужой. У Кэти был совсем другой голос. И
Кэти не была смешлива.
Природа и причины тревоги, внезапно накатывающей на родителей,
необъяснимы. Конечно, во многих случаях дурные предчувствия не имеют под
собой никаких оснований. Наиболее часто паническим настроениям подвержены
те, у кого всего один ребенок,- страх потерять его затмевает рассудок.
Миссис Эймс остановилась посреди двора и навострила уши. Услышав
таинственно перешептывающиеся голоса, она осторожно двинулась к каретному
сараю. Двустворчатые двери были закрыты. Изнутри доносилось какое-то
шушуканье, но различить голос Кэти она не могла. Резко шагнув вперед, миссис
Эймс распахнула двери, и в сарай ворвалось солнце. Миссис Эймс разинула рот
и оцепенела, потрясенная увиденным. Кэти лежала на полу, юбка ее была
задрана. Девочка была раздета по пояс, а рядом, нагнувшись над ней, стояли
на коленях два мальчика лет четырнадцати. Они тоже оцепенели от света,
неожиданно прорезавшего полумрак сарая. Глаза у Кэти были черными от ужаса.
Миссис Эймс знала этих мальчиков, знала их родителей.
Вдруг один из подростков сорвался с места, пронесся мимо миссис Эймс и
скрылся за углом дома. Второй бочком, беспомощно попятился в сторону и с
криком метнулся к выходу. Миссис Эймс вцепилась в него, но курточка
выскользнула из ее пальцев, и мальчишка дал деру. Она слышала, как он
промчался через огород.
- Вставай!- с трудом выдавила миссис Эймс каркающим шепотом.
Кэти тупо уставилась на нее и даже не шелохнулась. Миссис Эймс увидела,
что руки у дочери связаны толстой веревкой. Она завизжала, бросилась на пол
и дрожащими пальцами затеребила узлы. Потом отнесла Кэти в дом и уложила в
постель.
Семейный доктор, осмотрев Кэти, никаких признаков насилия не обнаружил.
- Благодарите бога, что вы подоспели вовремя,- снова и снова успокаивал
он миссис Эймс.
Несколько дней Кэти не произносила ни звука. Как выразился доктор, она
была в состоянии шока. А выйдя из этого состояния, она наотрез отказалась
говорить о случившемся. Когда ее начинали расспрашивать, глаза у нее до того
расширялись, что, казалось, оставались одни белки, она переставала дышать,
каменела, и лицо ее от задержки дыхания делалось багровым.
При разговоре с родителями мальчиков присутствовал доктор Уильямс. Отец
Кэти в основном молчал. Он принес с собой веревку, которой была связана
Кэти. В глазах у мистера Эймса сквозило недоумение. Что-то в этой истории
его озадачивало, но своими сомнениями он не делился.
Миссис Эймс бушевала в неукротимой истерике. Она же сама там была! Она
же видела! Уж кому судить, так только ей! Но сквозь эту истерику просвечивал
изощренный садизм. Она жаждала крови. Требуя покарать виновных, она
испытывала своеобразное наслаждение. Если это не пресечь, что будет с нашим
городом, со всей страной?! Таков был ее отправной аргумент. Да, слава богу,
она подоспела вовремя. Ну а если в следующий раз опоздает; и каково теперь
другим матерям? Кэти-то, между прочим, всего десять лет!
Наказания в те годы были более жестокими, чем в наше время. Тогда
искренне верили, что кнут прокладывает дорогу добродетели. Мальчиков
выпороли сначала по отдельности, а потом обоих вместе, исполосовали до
крови.
Их проступок был и так большим грехом, но ложь, которую они придумали,
была столь чудовищна, что очистить их от скверны не мог даже кнут.
оправдания мальчиков были смехотворны. Они утверждали, что Кэти затеяла все
сама и что они дали ей каждый по пять центов. Руки они ей не связывали.
Веревку они узнали и вспомнили, что Кэти с ней играла.
Первой возмутилась миссис Эймс, и весь город тотчас подхватил ее
возмущение: "Они что же, намекают, что она сама себя связала? И это про
десятилетнего ребенка?!"
Признайся мальчики в содеянном, наказание, возможно, ограничилось бы
поркой. Однако они заупрямились, чем привели в лютую ярость не только своих
отцов - а кнутом их пороли именно отцы,- но и весь город. Обоих с одобрения
родителей отправили в исправительный дом.
- Она вся прямо извелась,- рассказывала миссис Эймс соседкам.- Если бы
она могла об этом говорить, я думаю, ей было бы легче. Но как ее про это
спрошу, сразу заново все переживает, и опять с ней шок приключается."

"Тот вечер миссис Эймс просидела на кухне, закрыв дверь в коридор. Она
была бледна как полотно и, чтобы справиться с колотившей ее дрожью, крепко
держалась обеими руками за стол. Но и сквозь закрытую дверь ей было слышно
все: сначала доносились только звуки ударов, а потом раздались и крики.
С кнутом мистер Эймс управлялся неумело, потому что ни разу никого
не порол. Он хлестнул Кэти по ногам, но она не шелохнулась и продолжала
молча смотреть на него спокойными холодными глазами - тогда он обозлился.
Первые удары были осторожными, несмелыми, она даже не заплакала, и тогда он
начал вовсю охаживать ее по бокам и по плечам. Кнут лизал и кусал ее тело.
От ярости мистер Эймс часто промахивался, а иногда подступал к Кэти слишком
близко, и кнут сворачивался вокруг нее в кольцо.
Соображала Кэти быстро. Зная своего отца, она раскусила его состояние и как только поняла, что от нее требуется, принялась визжать, извиваться,
плакать, умолять и тотчас с удовлетворением почувствовала, как удары
слабеют.
Картина творимых им страданий и крики Кэти напугали мистера Эймса. Он
опустил кнут. Кэти, всхлипывая, повалилась на кровать. Если бы мистер Эймс
хорошенько пригляделся, то не увидел бы в глазах дочери ни слезинки, более
того, он заметил бы, что шея у нее напряжена, а на скулах, у самых
висков, набухли и закаменели желваки.
Ну будешь еще из дому убегать?- сказал он.
- Нет! Не буду. Простите меня!- Кэти перевернулась на живот, чтобы
отец не видел, какое у нее ледяное лицо."