Отправлено: 23.10.19 22:19. Заголовок: Анна Нергаги. "Илир".

Анна Неркаги. "Илир".

Майма бросился назад в стойбище. Подскочил к поганой нарте, где был
привязан Грехами Живущий, полоснул ножом по ремню, и пес, не ожидая
окрика, побежал - он хорошо знал свое дело.
Схватив аркан, Майма кинулся за собакой, подбадривая ее: "Тя-тя.
Пырь! Пырь!.." Собака в таких случаях должна бежать в два раза
быстрее. Но Грехами Живущий был уже стар, ему не догнать оленей...
Майма понял это. Пес взвизгнул, ожидая удара. Такого хозяин ему не
простит...
Всю свою ярость Майма выплеснул на старого пса. Под хлесткими
ударами аркана пес извивался, скулил, катался по снегу. Один из
ударов пришелся по глазу...
Илир, оцепенев от страха, смотрел на Грехами Живущего. Он не заметил, как
рядом с ним очутился Хон. Мальчик плакал и дергал его за подол малицы.
- Беги к нему. Слышишь?! Скажи... скажи... - и замолчал, потому что
не знал, какое слово может остановить руку отца. Добавил:
- Он убьет его... Он...
Илир не дослушал, помчался к собаке. Вот уже месяц он жил рядом со
старым псом, ел мясо из его тайника, согревался его дыханием.
Грехами Живущий был для него самым близким, родным существом.
Подбежав, Илир с размаху упал на собаку. Закрыл ее своим телом.
- Уходи отсюда! - Майма взмахнул арканом.
Глаза налились кровью. И Илир понял: сейчас ударят его.
- Не бей... Не бей его, - просил мальчик, не отрывая взгляда от руки хозяина.
- Убирайся, сын собаки! - рявкнул Майма. И удивился: почему это
вдруг стал жалеть щенка?! На миг, только на миг, всплыло перед
глазами лицо той - матери Илира, - что подарила ему короткое
счастье. Нет! Никакой жалости! Тысяча оленей - тысяча ударов. И с
силой хлестнул по малице Илира. Тот вскрикнул:
- Не бей! Я побегу вместо Грехами Живущего. Я бегаю быстрей его!
Майма удержал занесенную для удара руку. Недоуменно посмотрел на
сироту, потом на пса...
- Беги! - и пнул Илира в бок.
Мальчик вскочил, метнулся по твердому насту в сторону оленей, и ему
казалось, что он действительно бежит быстрее Грехами Живущего.
Хозяин глядел ему вслед. "Кэле, щенок прав. Он может бегать вместо
собаки. Зачем кормить его даром? Кость тоже имеет свою цену..."
Подошел к Грехами Живущему, перевернул его. Про себя отметил, что
собака ослепнет на один глаз. Пес оскалился. Он ненавидел хозяина.
Майма отвернулся и, не оглядываясь, быстро пошел к чуму. Он никогда
не любил Грехами Живущего, держал потому, что пес заменял ему
пастухов. Чутко улавливал настроение хозяина, ему не надо было
приказывать дважды, он всегда знал, что нужно делать, чего хочет от
него Майма. Раньше, когда собака была молодой, равной ей не было во
всей округе. Теперь Грехами Живущий состарился.
Майма не зашел в чум. Напряжение спало, и он устало опустился на
нарту, рукавом малицы смахнул со лба пот. Его охватил запоздалый
страх - ведь встреча с волками могла кончиться иначе... Но еще
страшнее - потерять оленей... Не будет стада - не будет и жизни...
Майма перевел взгляд в сторону соседней горы. Там метался по склону
Илир, пытаясь остановить животных. Хозяин невольно залюбовался
мальчишкой. Добрый пастух растет... А ведь и он, Майма, был когда-то
ребенком, играл в пастухов...
Мерча любил сына, ничего не жалел для него. Прощал любой, даже самый
тяжелый проступок. Он им гордился - мальчик рос крепким, красивым,
настоящим хозяином тундры. Сын рано понял, что сила отца - в
богатстве, и это богатство принадлежит ему, Майме. Оно дает власть,
преклонение сородичей. Как человек привык видеть солнце, так и Майма
с детства привык, что любое его желание, даже самое вздорное, -
закон для людей. В стойбище его уважали (так как уважали его отца) и
боялись. Он был, как могучий, свирепый вожак стада, готовый смять,
растоптать все стоящее на пути. Майма усвоил и это... Еще мальчишкой
научился держаться с достоинством, гордо, как подобает истинному
хозяину. Ступал уверенно, неторопливо, держа правую руку на
отделанных серебром ножнах. А смотрел так, будто зверя выслеживал.
Любимой игрой Маймы была "ловля быков", для которой даже у
четырехлетнего мальца в стойбище имелся аркан из настоящей оленьей
кожи.
Пока мальчишки-пастухи ловили этими арканами ребятишек, изображавших
оленей, а те, подняв над головами рога, убегали от преследователей,
Майма стоял в стороне. Презрительно улыбаясь, наблюдал за визжащими,
хохочущими сверстниками и малышней. В игру вступал лишь тогда, когда
"оленей" оттесняли к загону. По правилам игры - все как в жизни! -
должен быть один строптивый бык, который прорывается сквозь кольцо
пастухов, и его долго не могут поймать. Наконец, ловят. Набросив на
ногу мальчишке аркан, дергают его, укрощая непокорного,
свободолюбивого "оленя". А двое маленьких пастухов бьют его для вида
арканами или хореями: не своевольничай, дескать, покорись. Вот
тут-то и наступал час Маймы. Он, хозяин настоящего стада, всегда сам
приручал своенравных, лупил по-настоящему, с таким наслаждением, что
мальчишка-"бык" извивался, корчился от боли...
Майма вздрогнул. Зачем ему эти воспоминания детства? Что было, того
не вернешь... Майма оглядел свое крохотное стойбище. Разве таким оно
было прежде?.. И он снова пожалел о том, что отец отпустил пастухов,
дал им оленей... Ему казалось, что Мерча всегда был слишком добр к
голодранцам. Будь он, Майма, безраздельным хозяином, эти нищие псы
разве посмели бы думать о новой жизни?..
Майма опять вздрогнул. В последнее время стоит ему опуститься на
нарту, задуматься, как тут же начинает мерещиться, будто кто-то
подкрадывается к нему сзади, подслушивает его мысли. Но кто может
подслушивать здесь, среди тишины и безмолвия? Здесь он недосягаем!
- Вот мои сторожа! - Майма взглянул на горные вершины. Крутые
сумрачные плечи их смыкались на всех четырех горизонтах. - Некого
мне бояться. Я здесь хозяин! Все-гда и над всеми.
Он встал и направился к стаду.