Отправлено: 20.09.18 22:45. Заголовок: Ованес Гукасян. "Маленькие мстители".

Маленькие мстители

Ованес Гукасян

Действие происходит в Иране в начале Второй Мировой войны. Главному герою Гасану
- одиннадцать лет.

Глава восьмая

Мир Фарух метался по городу, бегал к губернатору, оттуда - в полицию и умолял
защитить его от "мстителей".

И однажды после полудня, когда наш отряд беспечно коротал время в одной из
траншей возле казарм, мы вдруг заметили над нашими головами сверкающие на солнце
штыки. Полицейские выследили наш бивуак, хотя мы туда проходили очень осторожно.
Нас оцепили. О том, чтобы улизнуть, нельзя было и мечтать. Мы сдались, и нас
повели в полицейское управление. Прохожие с любопытством оглядывались на нас.
Некоторые вздыхали, другие злобно смеялись; один погрозил нам кулаком.

Вдруг я увидел среди любопытных моего покровителя. Сердце у меня упало.

- Кого я вижу!.. Гасан! - воскликнул он, подбегая ко мне и всплескивая руками.

Но штык полицейского преградил ему путь.

- Аллах, аллах, вас ведут в тюрьму? - простонал старый грузчик.

- Не бойся, отец! - ответил ему твердым голосом Кули. - Твой Гасан молодец, а
Кули из Черного квартала стоит за его спиной, как гора!

У самых ворот полицейского управления сквозь цепь наших стражей проскользнул,
словно чертенок, Гасан Первый и смешался с толпой зевак.

- Да здравствует Гасан Первый! - закричал Кули.

Один из полицейских дал ему подзатыльник.

Кули обернулся к нему, выпучил большие смеющиеся глаза, потом высунул язык и
сделал уморительную гримасу.

- Бей, а все равно удрал! - воскликнул он радостно.

Опасаясь, как бы еще кто-нибудь не сбежал, полицейские поспешно погнали нас
через ворота, потом провели через просторный двор, где стояли жалкие, изнывающие
от жары просители. Нас втолкнули в небольшую каморку с земляным полом,
находившуюся рядом с кабинетом начальника полиции.

- Наконец-то и нам посчастливилось иметь собственную комнату! - весело пошутил
наш вожак. - Наши дела, как видно, хороши!

- Как "хороши"? - недовольно огрызнулся рябой Колан. - Сунули нас в дыру - что
тут хорошего!

- Погоди, погоди, - улыбаясь, сказал Кули. - Я попадаюсь в ловушку не впервые.
Эта камера предназначена для совершивших легкие проступки. Сюда бросают на
двадцать четыре часа пьяных, подбираемых на улице, или молодчиков, которые
хулиганят в ресторанах и разбивают друг другу морды. Ты еще не нюхал настоящей
тюрьмы!

- А когда напиваются полицейские или чиновники, их куда сажают?

- Сюда же...

Настроение у всех было приподнятое. Мы острили и смеялись, пели и плясали. Рябой
Колан стал даже подтрунивать через замочную скважину над стоявшим за дверью
дежурным.

- Наш-то ловко удрал, не правда ли? - сказал он полицейскому. - Как это вы его
не поймали!

- Они хорошо ловят лишь жирных кур во дворах, - произнес Кули со смехом.

- Молчать! - загремел полицейский.

- Кукареку! - прокричал Колан.

Часа через два дверь нашей темницы приоткрылась, и показалось безволосое красное
лицо писаря. Он вошел в сопровождении полицейского. В руках у него была толстая
тетрадь, а за оттопыренным ухом торчал карандаш.

- Встать! - заорал он.

Вместо того чтобы исполнить его приказание, мы расхохотались.

- Молчать!.. Встать! - снова гаркнул писарь.

Мы неохотно поднялись со своих мест.

- Так! Я должен вас переписать. Скажите свои имена... По одному, по одному, не
все сразу, слышите? Только говорите свои настоящие имена!

Мы загорланили.

- Замолчите!.. Это какие-то сумасшедшие! - обратился писарь к сопрлвождавшему
его полицейскому. - Говорил же я, что не мое дело разговаривать с ними.

- Ладно, ступай, я знаю, как с ними разговаривать, - ответил полицейский.

Один из наших "мстителей" рассмеялся.

- Кто это? - угрожающе спросил полицейский, поднимая плеть.

- Я, - ответил Кули сурово.

- Ты?.. Вот тебе!

Плеть взвизгнула, и удар обрушился на голову Кули.

Трудно вообразить, что последовало за этим! Наша каморка вмиг преобразилась, все
перемешалось в ней. Слышен был лишь отчаянный вопль полицейского да щелканье
плетей ворвавшихся на помощь ему дежурных. Пыль душила нас, слепила глаза. Нас
били, и мы били, кричали, свистели, всячески обороняясь от наседавших на нас
зверей.

Вдруг снаружи донесся раздраженный голос:

- Наказать во дворе, как полагается, а не здесь! Мешаете работать!

- Слушаюсь, ваше превосходительство!

И нас по очереди отлупили во дворе полицейского управления. Стиснув зубы, мы,
беспризорные дети этой страны, молча переносили жестокие удары.

В ту тяжелую ночь мы уснули, тесно прижавшись друг к другу.

<...>

Глава девятая

Ковровая фабрика помещалась в трехэтажном здании, однако лишь один верхний этаж,
отведенный под склад, находился над землей, все остальное помещение было скрыто
под землей. В этом мрачном подземелье, освещенном тусклыми керосиновыми лампами,
мы должны были ткать яркие, замечательные ковры для дворцов и домов богатых
купцов и ханов.

Полицейские довели нас до ворот и вручили высокому, костлявому человеку с
глазами, обведенными синевой. Случись мне даже теперь увидеть его во сне -
честное слово, я испугался бы. В костлявой руке этот призрак держал плетку из
проволоки и сухожилий, а в другой - список малолетних рабочих. Я сказал -
малолетних, так как на фабрике только трое оказались в возрасте Кули (лет
семнадцати), остальные были моих лет.

Призрак безмолвно проводил нас в среднюю часть помещения. Из десятка станков
только один был занят; на нем работал мальчик с мертвенно бледным лицом.

Присев на скрипучую табуретку, призрак раскрыл тетрадь и резким голосом
проговорил:

- Пусть каждый назовет свое имя!

Мы по очереди назвали себя.

- Ладно, - сказал призрак, вставая с табуретки. - Я сейчас снизу пришлю мастера,
который будет вас обучать. Слушайтесь его! Смотрите, чтобы я не слышал, что вы
балуетесь или отлыниваете от работы! Заранее предупреждаю: сдеру кожу. Меня
зовут Исах! А кто хорошо меня знает, те зовут: Дьявол Исах.

<...>

Глава десятая

Мы прожили несколько месяцев оторванные от внешнего мира, голодные, каждый день
избиваемые. На воле мы хоть в два месяца раз плескались в холодной воде каналов
и кое-как соскабливали с себя грязь, а тут были обречены гнить заживо. Не было
ни канала, ни бани. В закрытых подвалах стоял тяжелый запах пота и грязи. Наши
взъерошенные волосы одеревенели, их нельзя было расчесать даже пальцами, и мы
стригли друг друга ножницами.

Каждую неделю умирал кто-нибудь из маленьких рабочих. Из нашего отряда вскоре
погибли Железный Самед и Хромой Аскяр.

На нашу фабрику попадали только сироты и беспризорники, о которых никто не
заботился, но я убежден, что многие, захлебываясь, утверждали, что тут мы
становимся людьми.

Мы быстро подружились с нашими новыми товарищами: несчастье сближает людей.

В нижнем этаже мне особенно понравился юнец с голубыми мечтательными глазами,
который хотя и держался замкнуто, но был всеми любим. Его звали Кярим. Он был
сыном учителя. Родители его умерли от чахотки, и мальчик попал в лапы Дьявола
Исаха. Он чахнул, таял на глазах, но его нежная белая кожа и ласковые глаза
сохраняли свой детский облик. Видя, что он не насыщается получаемым пайком, я
как-то предложил ему кусочек хлеба, хотя сам был голоден. Голубые глаза Кярима
наполнились слезами, и чтобы не показать этого, он опустил голову и, стиснув
мне руку, прошептал:

- Гасан, ты хороший товарищ!

Но он наотрез отказался съесть предложенный хлеб, зато искренне ко мне
привязался.

Однажды я рассказал ему о моих мечтах, так безжалостно загубленных проклятой
жизнью, о самом большом моем желании - о желании научиться читать.

Кярим наклонился к моему уху и таинственно зашептал:

- Я тебя научу. Я тайно принес с собой единственную память об отце - учебник - и
спрятал его под станком.

Радости моей не было предела. Однако мне не удалось научиться здесь читать. Я
выучил только пять букв и лишился учебника. При этом были избиты я и мой
маленький друг и учитель. Все это случилось по моей оплошности.

Я забыл сказать, что по пятницам вместе с Ибрагимом Ашрафи приходил к нам и его
четырнадцатилетний сын. Он появлялся в дорогом костюме и был неразлучен со своей
палкой, на конце которой была прикреплена игла. Не ошибусь, если скажу, что этот
чванливый хозяйчик приходил лишь для того, чтобы похвастаться перед нами, своими
сверстниками, что он сын фабриканта. При этом он норовил уколоть своей проклятой
иглой наши затылки, склоненные над станками. Это доставляло ему огромное
удовольствие. Посвистывая, он прогуливался подле нас, заложив руку за спину, как
это делал его толстопузый отец.

Третий день моего обучения грамоте был пятницей. Воспользовавшись отсутствием
Дьявола Исаха, я положил перед собой раскрытый учебник и, продолжая ткать,
заглядывал в книгу. Увлекшись, я не заметил, как господа спустились к нам вниз.

Все мы страшились этих посещений, так как Ибрагим Ашрафи каждый раз к
чему-нибудь придирался и заставлял безжалостно лупить нас или оставлять без
пищи.

В этот день он нашел у рябого Колана, сидевшего впереди меня, какую-то
перестановку в цветах. Опустив голову, я слушал брань Ашрафи. Затем он ударил
Колана ногою и закричал:

- Дармоеды, разбойники! Балуетесь здесь? Видимо, вам здесь делают поблажки!

Последнее относилось к Дьяволу Исаху.

И хозяин бросил на него возмущенный взгляд:

- Хорош, нечего сказать! Только и думаешь, как бы ограбить меня, получить свое
жалованье и ничего не делать!

Вместо того чтобы ответить хозяину, Дьявол Исах набросился на несчастного Колана
и стал его хлестать.

"Бедняга!" - подумал я, но со страху боялся оглянуться.

Кули уже третьи сутки лежал больной наверху, в помещении склада. "Если бы он был
здесь, - размышлял я, - разыгралась бы буря!"

Но буря собиралась над моей головой.

- Отец! Оказывается, вот они чем тут занимаются! - неожиданно услышал я над
собой голос сына Ашрафи.

Я почувствовал, как он уколол мне своей иглой затылок; затем, нагнувшись, он
взял раскрытую книгу и подал ее отцу.

- Горе нам, нищие тоже стали читать книги! - воскликнул Ашрафи, криво усмехаясь
и качая головой. - У кого нашел? - спросил он сына.

Сын указал на меня.

Опустив голову, я замер на месте.

- Негодяй! Бросил работу и читаешь книгу?! Мечтаешь стать чиновником или
господином, а? Поди-ка сюда! - зарычал хозяин.

Я робко подошел к нему.

- Это твоя книга? - закричал Ашрафи, пребольно ударив меня корешком по голове. -
Твоя? Кто тебе позволил принести сюда книгу?!

Я не отвечал. Что мне было сказать! Все равно избили бы.

- Ложись! - приказал Ашрафи.

Я повиновался.

Вдруг послышался нежный, дрожащий голос Кярима:

- Не бейте его!.. Книга моя, это я дал ему!.. Не бейте!..

Напрасно он выдал себя. Нас обоих избили до полусмерти. От нашего крика пришел в
себя бредивший в лихорадке Кули и появился на пороге с налитыми кровью глазами.

Сжатые кулаки его тряслись, а большие сверкающие глаза метали молнии.

- Зверь! - крикнул он хозяину фабрики, вперив в него полный ярости взгляд.

Наши палачи обернулись.

- Убрать его! - пробормотал Ашрафи.

Здоровенные сторожа склада навалились на Кули, с хрустом заломили ему назад
руки, скрутили.

- Избейте его! - проревел хозяин, видя противника поверженным.

Дьявол Исах и четырнадцатилетний сынок хозяина с дубинками налетели на
непокорного рабочего.

Они безжалостно избили Кули, которого до этого три дня трясла лихорадка!..

А книгу потом сожгли.