Применение телесных наказаний в воспитании подростков - насилие или неприятная необходимость?

Филлипа Грегори. Наследство рода Болейн
Анна
Всего через несколько минут Амелия открыла дверь и торжественно объявила:
-Матушка тебя требует.
-Скажи, я заболела. Я уже в постели.
-Я так и сказала. Она велела накинуть плащ и идти. Что же ты наделала?
-Ничего, как всегда, ничего.
Ее лицо сияет. Я неохотно выбираюсь из постели, снимаю плащ с крючка за дверью, завязываю тесемки от подбородка до колен.
-Опять спорила с ним?- Ликует Амелия.- Как всегда, не смогла промолчать?
Молча выхожу из притихшей комнаты, спускаюсь в покои матери, они в той же башне этажом ниже.
На первый взгляд она одна, но я замечаю полуоткрытую дверь в спальню, мне не надо его видеть, не надо слышать, я просто знаю---он там, наблюдает.
Мать стоит спиной ко мне, а когда поворачивается, я вижу у нее в руках березовый прут, и лицо ее сурово.
- Я не виновата!- выпаливаю сразу же.
-Дитя, разве это единственный способ войти в комнату? -В голoсе звучит раздражение.
Опускаю голову.
-Матушка,- говорю я тихонько.
-Я тобой не довольна.
-Мне очень жаль. Чем я Вас огорчила?
-Ты призвана исполнить священный долг, привести своего мужа к реформированной церкви.
Я киваю.
-Тебя ждет великая честь, высокое положение. Ты должна вести себя так, чтобы быть достойной этого.
-Бесспорно.- Я сново опускаю голову.
-У тебя непокорный нрав.
Опять правда.
Она понижает голос:
-Боюсь, в глубине души ты развратна.
-Неправда, матушка.- Я тоже говорю тихо.- Это не так.
-Так. Король Англии не потерпит развратной жены. На репутации английской королевы не должно быть не единного пятнышка. Она вне всяких подозрений.
- Матушка, я...
-Анна, подумай! - Ее голос впервые звучит серъезно.-Он казнил леди Анну Болейн за измену, обвинил в том, что грешила с половиной двора, даже с родным братом. Он сделал ее королевой, а потом уничтожил, без каких-либо причин, без повода, просто по собственной прихоти. Обвинил в кровосмещении, колдовстве, самых грязных преступлениях. Следущую королеву не должна коснуться и тень подозрений. Мы не сможем обеспечить твою безопасность, если тебя в чем-нибудь обвинят.
- Матушка....
-Поцелуй розгу,- сказала она, прежде чем я нашлась с ответом.
Касаюсь губами прута. Слышу легкий, совсем легкий вздох из-за двери.
-Держись за сиденье стула,- приказывает мать.
Наклоняюсь, охватываю стул с двух сторон. Деликатно, словно дама, поднимающая носовой платок, она подхватывает подол моего плаща, задирает на бедра, за плащем следует ночная рубашка. Если брату интересно любоваться на мои голые ягодицы- может смотреть, меня выставили на показ, словно публичную девку. Свист розги, резкая боль. Вскрикиваю, закусываю губу. Безнадежно гадать, сколько ударов мне предстоит. Стиснув зубы, жду следующего. Свист, еще одна порция боли, словно удар мечем на бесчестной дуэли. Два. Третий удар следует слишком быстро, я не успеваю собраться, снова кричу, и слезы текут быстро, горячо, словно кровь.
-Встань, Анна.- Она спокойно одергивает на мне рубашку и плащ.
Слезы льются, я всхлипываю как ребенок.
-Ступай в свою комнату и почитай библию. Особенно подумай о своем королевском достоинстве. Жена Цезаря, Анна, Жена Цезаря.
Приседаю в реверансе. Неловкое движение вызывает новую волну боли, я скулю как побитый щенок. Иду к дверям. Порыв ветра открывает дверь, я не могу ее удержать, дверь в материнскую спальню неожиданно распахивается. Брат там, в тени. Его лицо искажено, словно это он сечас стоял под розгой, плотно сжатые губы удерживают крик. На один ужасный миг наши глаза встречаются, он смотрит прямо на меня с отчаянной надеждой. Опускаю глаза, отворачиваюсь, словно ничего не заметила, словно ослепла. Чего бы он от меня ни хотел, я не желаю об этом слышать. Спотыкаясь, выбегаю из комнаты, сорочка сзади липкая от крови. Бесполезно, мне никогда не избавиться от этой парочки.