Порка в Пажеском корпусе. "...Около 1814 года среди пажей сформировалась тайное общество, члены которого устраивали секретные собрания, вели вольнодумные разговоры, а также занимались разными ребяческими шалостями …
В 1820 году члены тайного общества пажей, которых к тому времени в корпусе почему-то прозвали «квилки», выступили в качестве главных действующих лиц серьёзного акта неповиновения корпусному начальству — так называемого «Арсеньевского бунта». Существенную роль в этом событии сыграл и инспектор классов полковник Карл Осипович Оде-де-Сион.
Один из пажей, Павел Арсеньев, пользовался большой любовью товарищей, хотя и обладал весьма независимым характером. В обществе квилков он не состоял и страстно увлекался чтением, в основном французских авторов. Однажды учитель застал его за этим занятием на уроке, а когда ученик не отреагировал на замечания, то попытался отобрать постороннюю книгу. Арсеньев её спрятал и вступил с учителем в дерзкие пререкания.
На шум в класс заглянул Карл Осипович и, узнав в чём дело, попытался поставить провинившегося в угол, а когда тот ослушался, велел ему встать на колени. Арсеньев продолжал упрямиться и дерзить, тогда инспектор классов приказал его арестовать и посадить «в тёмную».
Руководство корпуса решило наказать возмутителя розгами перед строем всех офицеров и пажей. Однако телесные наказания в корпусе были столь редки, что среди воспитанников бытовало поверье, будто их дозволяется сечь только с позволения императора.
Поэтому, когда солдаты вывели провинившегося пажа на экзекуцию перед строем и попытались уложить на скамью, Арсеньев, возмущённый несправедливостью наказания, оказал им энергичное сопротивление. Видя это, квилки под предводительством своего главаря пажа-вольнодумца Александра Креницына с криками бросились ему на помощь.
За ними, сломав строй, последовали остальные пажи. В результате потасовки пострадало несколько офицеров и преподавателей — «старик Сион грузно повалился на барабан», оставленный барабанщиком на полу.
Хотя экзекуция сорвалась, корпусные офицеры доложили руководству, что Арсеньев всё же получил несколько ударов.
Узнав о произошедшем в Пажеском корпусе, государь распорядился: Арсеньева, как уже наказанного, от порки освободить, а Креницыну дать 30 ударов розгами перед строем, чему тот безропотно покорился[13]. После этого оба были разжалованы в рядовые и направлены в 18-й егерский полк[14], а Арсеньев, не снеся позора, позже застрелился[15].
https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9F%D0%B0%D0%B6%D0%B5%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9_%D0%BA%D0%BE%D1%80%D0%BF%D1%83%D1%81 Несколько иначе о тех событиях рассказывает Дараган П.М в своих воспоминаниях, изданных сильно позже, в 1875 года:
«Телесное наказание составляло редкое исключение. Во всё время пребывания моего в корпусе, мне пришлось только один раз присутствовать на такой экзекуции, я был уже камер-пажем.
В рекреационную залу собрались пажи к разводу, куда (к немалому удивлению) явился генерал Клингер. Прочитали приказ о наказании пажа Л* розгами. Сторожа привели его из карцера, принесли розги и скамейку. Клингер всё время молчал, а когда Л* раздевали и клали на скамейку, - вышел из залы. Тогда пажи бросились с шумом на сторожей и освободили Л*. Но Клингер был недалеко. Он возвратился, схватил первого попавшегося ему пажа, втащил на середину и тряся его за воротник, закричал: „ Mais savez vous qu'on brûle pour cela“ (Да знаете ли вы, что мы cгорим за это!)
Пажи отбежали и построились по отделениям; восстановилась тишина. Л* положили на скамейку, началась экзекуция и Клингер ушёл, не проронив более ни одного слова.
К кому он относил свою угрозу, осталось неизвестно: к восстанию ли пажей или к вине Л*, а вина его как говорили, была та, что он, желая в воскресенье выйти из корпуса, сам написал записку от имени родственника , к которому отпускался»
Дараган П.М. Воспоминания первого камер-пажа великой княгини Александры Феодоровны. 1817-1819 // Русская старина, 1875. – Т. 12. – № 4. – С. 769-796; Т. 13. - № 5
http://www.bibliotekar.ru/reprint-7/6.htm (Тут надо обязательно помнить, что в Пажеский корпус принимались мальчики от 8-9 и до 12 лет и обучались 5-6-7 лет, то есть получали звание пажа или камер-пажа молодые люди 15-17 лет. Представить себя поротым молодому человеку, никогда не испытавшему розог и унижения, возможно уже готовящегося к выпуску из старшего класса, было не только трудно, но и стыдно.
Конечно понятно нежелание быть наказанным за совершенный пустяк – «подлог» записки на отпуск (да и был ли такой подлог, когда другие источники называют причиной порки «непослушание» законным требованиям наставника?).
Быть солдатом , которых в те времена драли не только за всякую провинность, но и даже за «неправильный» взгляд на офицера, потому и стало непереносимым для бывшего пажа Арсеньева с его независимой позицией, что порка для него была не только физической болью, но и в большей степени унижением собственного достоинства.
Не удивительно, что испробовав реальной солдатской жизни (с мордобоем, поркой и оскорблениями), по сути ещё подросток, не снёс унижения и застрелился.)
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума
